Мы встретимся снова

Джону восемь, когда он впервые встречает Шерлока Холмса. Маленький Джон с семьёй в Италии, на каникулах, в первый раз за границей. После сумрачной, холодной Англии Сорренто буквально ослепляет: здесь шумно, ярко и очень знойно. В первый же день Джон обгорает, его бледная кожа становится багровой. Папа смеётся над ним, называет готовым анчоусом и обещает съесть. Спустя три дня Джон в клетчатой рубашке и длинных полотняных штанах — на всякий случай, говорит мама. И снова на пляже. Обгоревшая кожа приобрела бронзовый оттенок и уже не болит. Только теперь чешется. Гарри, смеясь, называет брата блохастым. Джон и рад бы сказать, что это не так, но чешется всё — руки, ноги, живот и спина, даже лицо. Как будто его действительно покусали блохи. Но для блох нужна собака, а у них её нет. Никакой, даже самой малюсенькой! Джон согласен на любую. Он тяжело вздыхает и идёт к морю. На берегу он собирает ракушки — белые, розоватые, гладкие или с прилипшими к стенкам водорослями, когда слышит детский плач из-за больших серых камней у самой воды. Уже вечер, солнце скоро сядет. На пляже только семья Джона. Ведомый любопытством, Джон заходит за большой камень, и обнаруживает маленького мальчика. На вид ему не больше трёх лет, он одет в смешные полосатые плавки, сидит на песке и громко плачет. Джон подходит ближе и протягивает мальчику руку, чтобы поздороваться. Джон знает, что нужно быть вежливым с незнакомыми людьми. Даже с такими маленькими. — Привет. Меня зовут Джон Уотсон и я рад с тобой познакомиться, — поспешно добавляет Джон, широко улыбаясь, как мама. Наверное, выходит не очень похоже, потому что мальчик продолжает плакать, не обращая внимания на Джона. Джон хмурится и садится рядом на песок. — Почему ты плачешь? — спрашивает он и кладёт загорелую руку на бледное плечико мальчика. — Где твои мама и папа? Хочешь, я их позову?.. Свесив темноволосую кудрявую голову, малыш продолжает плакать и не отвечает. Джону приходит в голову, что, возможно, мальчик ещё не умеет говорить. Ничего не остаётся, как взять ребёнка на руки. Он тяжёлый и тёплый, с покрасневшим от слёз личиком. Джону удаётся рассмотреть его глаза, он ещё ни разу таких не видел: и голубые, и серые, и зелёные одновременно. Очень светлые и большие. Джон бы назвал их красивыми, но он ещё не в том возрасте, чтобы облечь своё восхищение в слова. Поэтому просто прижимает ребёнка к груди и гладит по голове. Джон всегда мечтал о младшем брате, а не о старшей сестре, тем более, такой глупой, как Гарри. Он бы мог научить брата лазать по деревьям и быстро бегать, играть в войну и в мяч. И ещё куче всего полезного, в чём совершенно не смыслят девчонки. Малыш затихает и, откинув голову на руку Джона, с интересом его разглядывает. — Как тебя зовут? — снова спрашивает Джон. — Шелок Хомс, — быстро отвечает мальчик тонким голоском. — А меня - Джон, — повторяет Джон, и Шерлок нетерпеливо кивает головой. — Где твои родители? Шерлок в ответ лишь пожимает плечиками. — Как же ты здесь оказался? — удивление Джона всё больше. — Скучно, — коротко бросает Шерлок и слезает с колен Джона. Следующий час, проведённый с Шерлоком Холмсом, Джон никогда не забудет. — Скууучно!.. — капризно тянет кудрявый малыш, а после начинает болтать без умолку, ни на секунду не останавливаясь. Он рассказывает увлекательную и волнительную историю, со множеством подробностей, судя по тому, как горят его глаза и как он размахивает ручонками. Но Джон едва понимает лепет Шерлока, улавливает только отчётливо произнесённое "я — пират, а ты — англичанин. Твой корабль потопнет!" Он упирается в грудь Джона и опрокидывает его на спину, продолжая болтать. Быстрая речь Шерлока завораживает. Джон слышит французские, немецкие и даже итальянские слова, выпархивающие из детского "тарабарского" монолога, словно цветные птички. Он лежит на спине, а Шерлок рисует пальчиками крест на его груди, сурово сведя русые бровки, и, судя по выражению лица, уже приговаривает к смерти. Джон изображает страх, закатывает глаза и высовывает кончик языка, а Шерлок звонко смеётся. Затем склоняется и целует его в обе щёки. Джон восхищён — кажется, его помиловали. Понятия времени у детей не существует. Освободившись от рубашки и штанов, Джон стоит в море по пояс и "учит" Шерлока плавать — держит под руки и водит по дну. Заходящее солнце окрашивает тёплую воду в розовый цвет. Когда они мокрые выходят на берег, становится совсем темно. Шерлок выглядит сонным, а ещё ему холодно. Джон усаживает его на свои брюки и кутает в рубашку, быстро обдумывая, согласятся ли папа с мамой забрать Шерлока с собой. Он не успевает взвесить все "за" и "против", когда слышит вой сирены. Смутное предчувствие чего-то нехорошего заставляет сердце Джона сжаться. Их находят довольно быстро; двое полицейских светят фонариками прямо в глаза, громко кричат по-итальянски. Яркие всполохи света бегают по лицам детей. Шерлок зажмуривается и начинает плакать. Джон инстинктивно прижимает его к себе, закрывая от лучей. Затем он слышит голоса мамы и папы, и ещё другие — Джон не знает, чьи они. Он гладит Шерлока по голове, пытаясь успокоить, шепчет, что всё будет хорошо. — Ты будешь моим другом, — взволнованно говорит он, и Шерлок кивает головой, хотя Джон и не спрашивает. Родители Джона вместе с Гарри появляются через минуту, с ними высокая темноволосая женщина и худой рыжий парень лет тринадцати. — Шерлок! Господи, как я испугалась! — восклицает женщина, приближаясь. — Джон, какого чёрта?! — в голосе отца слышны испуг наполовину с яростью. Мама плачет, Гарри очень бледна. Темноволосая женщина оказывается матерью Шерлока, она тоже начинает плакать. Джон, ошалев от криков, отпускает Шерлока, и она судорожно его целует. И только Шерлок не плачет, пока мама его раздевает. Она берёт его на руки. Рубашка Джона брезгливо отброшена под ноги. Затем женщина обращает взор на маленького Уотсона. И все — мама, папа, Гарри, этот хмурый рыжий парень, даже полицейские — смотрят на него с немым возмущением, как бы восклицая: "Что ты наделал, как ты мог!?" Джон решительно не понимает, в чём он виноват. Он внезапно чувствует себя голым, стоя перед ними в одних плавательных шортах. Неловко натягивает свои полотняные штаны, они мокрые на самом интересном месте и это не ускользает от внимания "смотрящих". Джон чувствует жгучий стыд, готов разреветься, но Шерлок на руках женщины машет ему ручкой, когда они уходят. Их провожают полицейские. Семья Уотсонов возвращается без сопровождения. Всю дорогу Джон молчит. Он идёт позади всех и быстрыми движениями вытирает слёзы. Он слышит, как папа рассказывает маме, что Шерлок - младший сын одного из членов британского правительства, и сегодня он уже третий раз сбежал с территории элитного пляжа, где отдыхает семейство Холмсов. Папа усмехается: — Представляешь, за этим щенком смотрят четыре гувернёра, — он делает акцент на этом странном слове. — Старший брат и море слуг. А он умудрился от них сбежать через дырку в заборе... Папа продолжает говорить ещё, но Джон уже не слушает. Он улыбается. Шерлок — герой. Когда Гарри подходит к Джону, тот уже не плачет. — Я знаю, что ты, конечно, тот ещё дурак, и всё же никак не могу понять, чем вы могли заниматься столько времени? Он же такой мелкий, этот Шерлок, или как там его. Я думала, что ты... Джон не дает ей закончить: — Не смей называть его мелким, — с жаром говорит он. А затем удивительно твёрдым голосом добавляет: — Шерлок Холмс - мой друг. Гарри поражённо замолкает. Больше они не ходят на пляж. Не из-за того, что Джон пропал тогда на два часа и теперь наказан. У папы что-то случается на работе, вся семья спешно возвращается в Лондон. Когда они едут по горной дороге на вокзал, Джон глядит из окна чёрного «Рено» вниз на побережье, внимательно всматриваясь в лазурное море, скалы по краям береговой линии. И обнаруживает, что подобных маленьких лагун или бухт, — Джон не уверен, как именно они называются, — на берегу очень много. В одной из таких, самой крошечной, он встретил Шерлока. Синие в белую полоску шезлонги напоминают его забавные плавки. Джону кажется, что, если напрячь зрение изо всех сил, он сможет разглядеть Шерлока в одном из шезлонгов. Но с такого расстояния людей не видно вообще.