Тот выдохнул, метнул последний взгляд на Полли, стащил ледяное ружье, ещё пахнущее порохом со стола, и исчез в той тьме, в кою вглядывался.
***
В дверь раздался стук. Грейс подняла голову от записной книжки, закрыла дневник и движением убрала в выдвижной ящик стола, закрыв на ключ. Отворив двери с приветливой улыбкой, на пороге стояла хозяйка дома с тазом сухих вещей. — Я разбирала выстиранную одежонку, дай да и решила, тебе занесу! – Как всегда любопытная, тараторила женщина, украдкой поглядывая за спину девушке. — Спасибо. Закрыв дверь на ключ, лицо вмиг расслабилось. Стерев улыбку, та вернулась за стол, вновь открыв дневник. Снова стук. Грейс тяжело выдохнула и с секунду мучительно помедлив, поднялась. — Вы что-то забыли? – Надев улыбку вновь, кричала блондинка, подходя к двери, но она не ожидала увидеть за ней Тома. Тот был томным чуть больше привычного, но в лице виден трезвый и расчётливый разум. — Мистер Шелби? – Глаза в этот раз казались холоднее обычного, принимавшие волчий, пугающий вид. — Разрешишь зайти? – Бесцветно и строго проговорил мужчина. Прозвучало как констатация факта. Грейс, тут же попятилась назад, приглашая рукой и улыбаясь глазами. Её ладонь слепо скользила по столу, убирая дневник. — Не переживай. - Монотонно отреагировал Томас. - Я уже прочёл его. – Грузно сев под внимательным взглядом ягнёнка в исполнении Грейс, он облокотился на спинку стула, и продолжил. – Я посчитал, что это будет справедливо. — Не… я не понимаю о чём Вы. – Настаивала девушка, потушив радостную приветливость, но не желая терять лица. Томас вскинул брови и отвёл слегка ироничный взгляд к кровати. — Ты можешь отдать его сейчас, и я отпущу тебя без последствий. Не пострадаешь ни ты, ни твоя карьера в полиции. – Сделав долгую паузу, тот задумался о чём-то. - И, конечно, тебе придётся покинуть этот город. — А если не отдам? – Послышался незнакомый настойчивый голос. Томас гнетуще молчал, загремев спичками. Он зажал в губах сигарету и, сдвинув брови, зажёг её. Сделав первую затяжку, тот, помахав, потушил спичку и потянулся к пепельнице, а из-под пиджака блеснуло ружьё в свете старого пыльного абажура. — Я узнал за сегодня много всего. Что-то было правдой. – Он медлил, но говорил чётко, изредка выделяя слова острым взглядом. - Что-то ложью… Сегодня я приблизился к поразительной мысли… - глаза Томаса будто смотрели сквозь Грейс, те были в другом месте, как и его сознание. - Кэмпбел говорил, что мы с ним похожи хотя бы в том, что нас невозможно полюбить… но она меня полюбила… — Мне кажется, за всё время нашего общения, этот разговор – первый, где вы честны со мной. – Не без малой чисто женской досады прокомментировала та. - В разговоре о другой девушке, как бы глупо это не звучало. – Сам Томас не знал, что способствовало его такому неловкому откровению, но, поддавшись ситуации, принял результат со скромной, секундной, мечтательной ухмылкой. Слизав улыбку с губ, и вновь вернувшись, продолжил. — Так вот к чему я. Сегодня у меня выдался неплохой день, и я прошу тебя не портить его. Верни украденное, и на этом твои проблемы закончатся. – Грейс с минуту молчала, тупив взгляд и раздражённо поджимая губы. Были в ней неприятные ощущения, будто не совместимые друг с другом: сначала детская обида за то, что ей не получилось стать «своей», потом внезапная надежда, теплевшая грудь, о возможности, наконец, покончить с этим делом, но факт проваленного задания по возвращению оружия вновь колол собственной некомпетентностью и переоценкой собственных сил. Было неприятно и хотелось быстрее это закончить. — А мне казалось, что мы сблизились. – Сказала она, подытожив, печально, быть может, даже с некоторой малейшей надеждой на сочувствие, но заглянув тому в глаза, нашла лишь поражающую отстранённость и рациональность. Что ж, она подошла к кровати. Зашуршав одеялом, девушка подняла матрас, но в смятении нахмурила брови. – Его нет… — Что значит «нет»? — То и значит, пусто. – Настаивала та, в замешательстве перебирая все подушки и заглядывая под кровать. - Я точно помню, что ещё утром пластина была на месте! — Вот как. – Равнодушно выдохнул проспиртованный дым Томас. – Неприятно ведь искать что-то и это не найти, не правда ли? – Воспитательским тоном произнёс, и победно поднял руку с телефоном. - Эта вещь вернётся в руки его законного хозяина. – Подвёл итог Шелби, встав и потушив сигарету. - А тебе стоит уехать из города в течение двух дней.***
Вернувшись домой, Томас наощупь, в полной темноте, боролся за возможность переночевать в своей комнате. Объявляя поединки с каждым стулом, шкафом и сервантом, прогресс был мал, но упорность Тома поражала воображение. В конце концов, проснулась Марья, в полной темноте застав старшего, к тому моменту уже потерявшего по пути пиджак, врасплох. Она на миг потеряла дар речи, а потом зашлась в таком хохоте, что согнулась буквально до земли. — Вы… Вы… - пыталась выкряхтеть из последних сил Марья, - Вы в порядке?... – Томас лежал на лестнице в непотребной позе и не понятно, то ли наслаждается, то ли он в жесточайшем отчаянии. — Почему ты смеёшься? – Послышалось возмущение в тоне. И не получив обратной отдачи по причине предынсультного смеха у собеседницы, был вынужден продолжить не дождавшись поддержки, - Знаешь, просто отсюда на удивление ясно видны звёзды... – Слышался глухой, простуженный, низкий хрип где-то из подмышки. — Мне жаль Вас расстраивать, но Вы в упор смотрите в лестницу. Единственное, что может сиять - панцирь какого-нибудь клопа. — Серьёзно? – В искреннем шоке произнёс Томас, распахнув ресницы небесных глаз пошире. — Давайте ручку. - Девушка взяла его за предплечье, притянула к себе и подхватила спину, пытаясь поднять, но это было сложнее, чем казалось. - Томас, простите, ноо… Вы мне, что ли, руку лижете? — Когда? - Продолжил упавший баритон. - Сейчас или две минуты назад? — БЫЛО И ДВЕ МИНУТЫ НАЗАД?!А в ответ тишина…
чел просто в алкогольной коме...
В конце концов, дотащив его до второго этажа, дело было выполнено уже наполовину. Марья открыла дверь третьей рукой, и начала тащить практически бездыханное тело в комнату, как Томас воскрес, застряв в дверном проёме. — Марья, твой телефон. С ним нужно что-то решать. — Вы пьяны, давайте обсудим это с утреца - утро вечера мудренее! — Вряд ли утром будет лучше. Не имеет значение время суток, если всё равно половину своей жизни я пьян, а треть оставшегося под опиумом… – на последнем слове тот прикусил язык, за секунду протрезвев, застыв и обратившись в слух с учащённо бьющимся сердцем, в попытках понять реакцию младшей. Он скрывает свой, пусть даже в последнее время и утраченный, но досуг ото всех, но именно от неё он не хочет слышать слова разочарования. Пусть это будет глупо, но сердце само пропускает удары, а лёгкие задерживают дыхание. — От телефона нужно избавиться. Боюсь, что от него у нас могут быть проблемы. - «Могут…» - подумал Томас, сражавшийся за этот телефон неделями не жалея себя. Они замолкли и девчушка, словно санитарка поспешила втащить мужчину в комнату. — Даже ничего не скажешь? – Прощупывая почву, спросил первый. — Насчёт чего? – Тот может даже немного расстроено выдохнул, повернувшись в сторону и вновь задав вопрос. — Как много ты вообще обо мне знаешь? – Упал Томас на кровать, начав стягивать железные кольца с рукавов рубашки. — Даже никогда не задумывалась. Самое важное, кажется, известно, но понимаю относительно не много. — Например. – Мальчишески с непреднамеренным вызовом бросил тот, наблюдая за младшей в алкогольном прищуре. — Например, я знаю, что вы курите опиум, потому что не можете по-другому заснуть, но прячете его от других. Могу лишь предположить, что не хотите, чтобы братья его курили, а сами являетесь заложником ситуации, из которой пытаетесь выбраться. Если это так, то я уверена… я знаю, что у Вас получится. – и тот сидел, без слов за ней наблюдая, а младшая умолкла, пытаясь понять смысл того молчания. Очнувшись, она отвела глаза, - Подводя итог, тут вопрос не столько в том, сколько я знаю, а в том, сколько понимаю. — А что ещё ты обо мне понимаешь? – С интересом сказал другой, звеня цепью от часов, коих снимал с уже расстёгнутого жилета. — В плане? - Он закашлялся, голос его вдруг стал хрипеть, как несмазанные шестерёнки старых башенных часов.— Что ты обо мне думаешь?
— Вы хотите, чтобы я Вас сейчас начала нахваливать? – Томас искренне, озорно, насколько это позволяла доза разморившего алкоголя, улыбнулся, задрав голову. — Да. - Он сам не понимал, что делает и что говорит, будто ему вскрыли голову и вживили мозг какого-то восторженного школьника. — Мне казалось, Вы и так знаете, что я всегда на Вашей стороне. Хотя Марья сказала это в полглаза, но тем самым тихим, ласковым голосом, который всегда вызывал желание быть хорошим и чувствовать себя любимым. Уровень ласки в голосе был сравним с заботливой матерью, рассказывающей сказку на ночь – ощущение безопасности, покоя. Томас проникся, расчувствовался. Почему-то эта фраза очень грела душу. «За последнее время я сильно размяк» - подумалось Томасу, и тот поспешил отвернуться. — Иди спать. – Прошептал с тёплой ухмылкой старший, обратив внимание на сонно потирающую глаза девчушку. — Спокойной ночи. – Махала младшая ладошкой в дверном проёме. — Спокойной…***
Что-то начало раскачивать Томаса. Тот не мог понять, что за странный сон. Нехотя разомкнув глаза, он застал чуть смущённую Марию. — Что такое? - Спросил он охрипшим от сна голосом. — Простите за неожиданный вопрос… он не даёт мне спать…а что произошло с Грейс?
— Что? - Выдохнул Томас, щурясь. Он нашёлся через несколько секунд борьбы со сном. – С ней всё в порядке, наверно спит, прямо как я несколько минут назад. – Том протянул руку к Марии, с трудом ориентируясь во тьме, неуклюже коснувшись ладонью лба и размашистым движением лениво лаская волосы. - Тебе, к слову, тоже не помешало бы. —… но я же слышала выстрел. – Неуверенно прошептала младшая. — О, Джонни Пёс в последнее время увлёкся охотой на полевых мышей. – Марья долго пыталась сообразить, пока в какой-то момент пазл не собрался. Её брови невольно вздёрнулись, а рука сама собой поднялась вверх, закрывая лицо, поражённое удивлением. — Вы всё подстроили… — Да. И тем не горжусь. Хотел извиниться за недопонимание. – Младшая вдруг была атакована воспоминаниями собственного поведения, беспечными авантюрами с пистолетом и стало малёха стыдновато. — Да ну и я была, конечно, хороша. Думаю, по обоюдному согласию тот вечер можно забыть. — Согласен. – Те пожали друг другу руки, с видом сожаления над ошибками прошлого и разошлись по комнатам.***
Проснувшись, и на автомате начав спускаться в гостиную, Марья сонно поправляла юбку платья. «…Вы же не хотите проблем, верно?» - послышался странный тон уничтожающего презрения. Застыв на месте, она оторвала взгляд от юбки и увидела растрёпанного, хмурого вида Тома, сидящего в уличном пальто и мрачно пускающего клубы дыма в траурно тихом доме. Он был будто грозовая туча. По правую сторону от него сидели два офицера, ещё один у входной двери. Немного погодя и обведя взглядом комнату, та заметила старого джентльмена, самодовольно вытряхивающего на пол табак из своей трубки… Воспользовавшись минутой тишины, Томас отстранился от сигареты, говоря, параллельно стряхивая с неё пепел. — Я терпеливо Вас выслушал, право, это было нелегко. Я правильно понимаю, Вы хотите, чтобы я отдал Вам оружие безвозмездно. — Которое Вы, в свою очередь, украли… - Добавил мужчина в шляпе. — Потому что оно перевозилось без охраны в рядах обычного груза. - Испытующе вытянув шею навстречу, поражённо выгнув брови и пытливо глядя на собеседника парировал Томас. - Поправьте меня, если я был где-то не прав. Интересно, что скажет Король в ответ на то, что такой ценный на сегодняшний день груз перевозился в общем доступе по причине воровства бюджета и халатности работников правоохранительных органов. Думаю, ему не понравится. – Мужчина перед ним хмыкнул, переминаясь с ноги на ногу и наклонившись ближе, нависая над Томасом, недовольно повторил. — Вы же понимаете, что мы найдём оружие. Вопрос лишь во времени, но мы его найдём. И лишь в Ваших руках решение, найдём мы его сейчас и Вы не разрушите очередную юную жизнь, или будете сопротивляться, и она вновь будет под моим контрол… - вдруг мы с сидящим офицером встретились взглядами и тот быстро поднялся. Кэмпбел обернулся. — Оо, доброе утро, Мария. Давно не виделись. Что ж, присаживайся, как раз речь идёт о тебе. — Нет. – Мгновенно возразил Томас, - Она не сядет с нами за стол. — Мистер Шелби, по-моему, Вы не в той ситуации, чтобы перечить моим решениям. — Марья, поднимись наверх. — Мистер Шелби! – Том встал со стула, офицеры дёрнулись за ним. — Позвольте Вас… - Шелби малодушно отвёл ледяные иглы, обратившись к Кэмпбелу. Другой с ужасной важностью усмехнулся в усы, вздёрнув нос, но с ним из комнаты вышел. Девушка окаменела. Через некоторое время открылась дверь, Кэмпбел нехотя позвал к себе полицейских. — Доброго дня. – Надменно хмыкнул офицер, выйдя из дома. Повисла густая тишина. Томас просто курил, делая затяжку за затяжкой. — Мы тебя разбудили? – С усилием воспрянул духом Том. — Нет… случилось что-то плохое? — Ничего хуже обычного. – Протянул тот, вдруг что-то вспомнив и быстро направившись к серванту. Погремев тарелками, он вытащил блокнот, начав пролистывать страницу за страницей. Вытащив три конверта и спрятав те в карман, он обратился к младшей вновь. — Хотел пригласить тебя пройтись. — Ладно… а зачем эти три подозрительных конверта? — Письма Деду морозу. – Угрюмо попытался отшутиться. По истечению некоторого времени как те напряжённо тихо брели по сырым улицам молчание затянулось. Том сделал вдох и, захлебнувшись, издал не то стон, не то хрип, а потом застыл, глядя в привычное угольное месиво под ногами. — Я не хочу тянуть, - начал старший, - мне нужно разобраться с оружием и я уже практически придумал, как, но на время решения этого вопроса находиться в городе будет опасно. Потому я принял решение. – Томас требовательно глянул на неё. - Поможешь мне? Волнение часто меняло цвет глаз, что играло против него, выдавая природную чувствительность, которую он старательно крыл толстой коркой льда. В голове Марьи много вопросов, хочется сказать всё и сразу, но как найти одну ёмкую фразу для всех вопросов? — И что ты собираешься делать?.. – Старший думал над тем, насколько безопасно что-либо рассказывать. Решив утаить некоторые детали, тот приоткрыл занавеси. — Я уже связался кое с кем, кто имеет власть над ситуацией и заключил договор. Кэмпбел уверен, что у меня есть на него компромат. — А у тебя его нет? — Скажем так, Кэмпбел думает, что компромат – это единственное, что у меня есть. — ...чем я могу помочь? — У моего приятеля в Солихалле есть для меня сообщение, но Артур с Джоном сейчас заняты другим. Мне нужно, чтобы ты съездила и привезла сообщение, когда я тебе скажу. – Немного погодя к Марье начали подбираться страхи. - Это максимум на пару недель. – Опроверг немые сомнения Том, - А потом ты приедешь обратно. Если пожелаешь, конечно. Та долго думала, насупилась, не без того, но Томас говорит дело, она будет лишь мешаться. — Я сделаю всё, что будет от меня зависеть... – Спасибо. – Прошептал тот, пытаясь ободрительно улыбнуться. Он протянул первое письмо. – Это ты отдашь моему знакомому сразу по приезду. – Протянув второе, продолжил, – Это ты откроешь, если через три дня я скажу тебе задержаться в Солихалле. – И вот в кармане он держал ещё одно письмо, последнее, но, не решившись его вытащить, сжал в кулаке - письмо на случай его смерти. — Мне точно нужно это делать?.. – с душевным метанием спросила та. А Томаса самого разрывало на две части, одна из которых рациональная, а другая говорит языком чувств и желаний. Томас не сдержался. Молча вытащил третье письмо, подошёл ближе, приложил ко лбу девушки конверт и еле ощутимо дотронулся до него губами. Марья замерла, боясь пошевелиться. Через мгновение Том отстранился с мечущимся по груди сердцем и застрявшими в горле словами. Но его перебила погода. Над головой раздался жуткий треск и в небе вспыхнули молнии. В спустившемся воздухе запахло металлом, и густые, рокочущие раскаты грома один за другим навалились на город. По носу шлёпнула тяжёлая, холодная капля. Том, был рад снять с себя пальто, отдав девушке напротив него, лишь бы унять и отвлечься от колотящего сердца, а Марья была не против в движениях спрятать свои глаза и жгущее лицо. Они без слов поспешили обратно в дом,а третье письмо было втоптано в грязь колёсами ближайшего экипажа.
Через несколько минут они уже вошли в дом. Марья ушла собирать вещи, а Том молча остался ждать в гостиной, изредка поглядывая в окно: вода на мостовой слегка поблёскивала, газовые фонари качались при каждом порыве ветра, дождь, булькая, шлёпал по лужам, устремлялся по желобам в сточные канавы. Редкие прохожие, мокрые насквозь, торопливо пробегали, вжимая голову в плечи, женщины высоко поднимали юбки. Выйдя из дома с небольшой сумкой, дождь уже закончился, они сели в машину и доехали до вокзала. Томас подал девушке руку, и поддержал за спину, девушка забралась на высокую ступень вагона и долго не могла шагнуть внутрь.Что-то тревожило, она вновь оглянулась
и увидела его блестящие глаза.
Наверно от ветра.
Сейчас, думая об этом в купе едущего вагона и наблюдая за лесом в окне, это кажется ей крайней мерой. Трястись в вагоне было немного утомительно. Холодная темнота аккуратного купе убаюкивала, а тёплый пятнистый свет постоянно растущего леса притягивал взгляд. Картинка менялась, в глаза ударил ясный свет и перед Марьей открылись километры лоскутов солнечных полей, усеянные зелёной бахромой разного оттенка чего-то обязательно сочного, и уходили те под самые облака голубого неба. День сегодня был тёплым, и девчонка отодвинула стекло. В него задувал по-весеннему мягкий ветер нагретых мокрых камней вместе с запахом влажной травы после недавнего дождя. Звучал стрекот сверчков у железной дороги, и заливались сладким пением птицы. В момент вихрем в вагон занесло бабочку капустницу. Марья могла лишь представить её степень контузии. Та подлетала от одной стены купе, что лизало весеннее солнце, к другой, летя в тень и непритязательно обживаясь на новом месте. Вдруг дверь купе распахнулось и бабочку вновь снесло куда-то в бок. Ну и судьба у неё, с такой только и делай, что каску носи, дай бог здоровья. Оторвавшись от сочувствия, Марья оглянула человека, рывком открывшего дверь: девушка с решительными глазами.***
Два силуэта: женский в розовой шляпке и округлый мужской - привычно блуждали по выставке мраморных статуй. Встретившись, оба выглядели немного пристыжено, но в разной мере. — Грейс? – По-учительски обеспокоенно окликнул один другую. Та подняла чуть виноватый, суетящийся взгляд, но старалась держать осанку. — Да. – Сделала паузу, собравшись с силами, - Мне жаль, но я не могу закончить задание. — Ничего страшного. – С видом святого всепрощающего ответил Кэмпбел, улыбнувшись с высоты своих лет, - Господин Черчилль сказал, что всё уже улажено. – Его руки потянулись к плечам Грейс, в попытке утешающих объятий. — Да? – Удивлённо спросила девушка, - Могу я узнать, что случилось? — Отнюдь, мне не известно, что произошло, но, уверен, нам это лишь на пользу. – Кэмпбел встрепенулся. – К слову, не желаешь сегодня вечером прогуляться? — Боюсь, что после задания я сильно устала. – Ответила Грейс, немного отойдя от настойчивого мужчины. - Мне нужно отдохнуть. Простите.***
— Мы можем разойтись мирно, Кимбер, - Билли демонстративно выдавил из себя смешок. — Поздновато. – Продолжив выплёвывать каждое слово со свойственной претенциозностью и долей раздражения протянул Кимбер. - Ты откусил больше, чем можешь прожевать, оборванец, и теперь эта вонючая дыра станет моей. — Да? Ну что ж, если придётся стрелять, будем палить из всех стволов. – Кимбер перевёл взгляд за спину Томаса, из-за ближайшей двери здания вышел Фредди в наспех распахнутом пальто и пулемётом наперевес, переваливаясь с ноги на ногу под авторитетной тяжестью. Белые накрахмаленные воротнички закрыли подбородки, что опустились к прицелу оружий, обе банды подняли пистолеты со свойственным стальным, тяжёлым звоном. В не моргающих, внимательных глазах Тома виднелась еле заметная, секундная ухмылка. — С дороги, ёп вашу мать! – Послышался строгий, злой, девичий голос. Со спины банды Кимбера стала пробираться низенькая монашка - чёрной птицей та пересекала дорогу в своих летящих чёрных одеждах. То была девушка в тёмном, пропитанном святостью, подряснике, на голове был повязан апостольник, а на груди звенели золотой крест и панагия размером с ладонь обе блистающие налётом благой вести и благосостояния церкви. На поясе болталась массивная цепь с часами. Лицо девичье было хоть и смазливо, но удивительно хулиганистое, шкодливое как для монашки. Брови девчушки были смешно насуплены, а губы недовольно вздулись, на уголках сердито напряжённые. Она уверенными большими шагами направлялась к границе между бандами, матеря на незнакомом языке всё, на чём свет стоял. — Что за цирк... – С надменным смехом удивления заметил Кимбер. «А ты догадлив» нервно подумалось девчушке - Я, конечно, извиняюсь, но когда Бог начал одобрять сквернословие? — Одновременно с тем, как одобрил размахивать пушками, словно веерами. – Стальной голос отсёк язву, бросив взглядом. Спустя несколько секунд Томас с шоком распознал среди тех длинных ресниц голубые, родные глаза. Его обуяло оцепенение от кома чувств сейчас в нём теплившихся: возбуждённое потрясение из-за неожиданности, звучащее молотом в ушах; ужас от ситуации, заставивший в мгновение отхлынуть кровь от лица; и неподдельная злость из-за непослушания. Он отправил Марию в другой город, дабы та не напоролась на лишнюю пулю, а сейчас она, с яростью отбросив брезгливость, хлюпает лаковыми туфлями по бирмингемской угольной грязи, становясь в середину всех 30 единиц прицелов. Что за неугомонный, непоседливый ребёнок?! Томас сжал от нервического напряжения челюсти, с кропотливой внимательностью наблюдая за ситуацией. — Я желала бы сейчас сидеть и есть свой ужин, если бы… - та жгла Томаса серостью глаз, умоляя молчать, - … если бы Господь Бог не взял меня за руку, приведя сюда. – С растерянной горечью, закрываемой намеренной злостью начала Мария. Та молилась на быстрые ноги Элизабет, что она правильно поняла объяснённый ею путь, не ошиблась дверью... — Эй, девчушка, - с пренебрежением окликнул Кимбер, - беги-ка ты отсюда в свой монастырь или откуда ты там прибежала, да побыстрее, иначе окажешься в одной погребной яме с этими оборванцами. – С лицом по-детски кислым Кимбер непринуждённо указал дулом на шайку Шелби, и нерв на лице Томаса дрогнул. Мария побледнела на секунду, но проглотив сомнения, прибавила в голосе.«Прости Эйда, но раз тебя здесь почему-то нет, твою речь придётся произнести мне…»
– Вы, - Заговорила бойко, сдвинув брови, - вы, и вы, почти все, были во Франции и знаете, что будет дальше! В толпе среди вас есть люди, - потупив взгляд, продолжила на тяжёлом выдохе, - которых я люблю и которыми дорожу, и не будь я в подряснике, надела бы траур. – Взыскивающе заглядывая в глаза к каждому, она делала небольшой шаг от человека к человеку, повышая напористость. - Вас ведь дома тоже ждут те, кто наденут траур по окончанию следующих нескольких минут, если начнёте палить друг по другу без разбора! Подумайте о них, подумайте прямо сейчас! – Руки сковало мелкой дрожью от бесхитростного страха, она сжала кулаки, закончив речь и мужественно обратившись в слух, отсчитывая секунды до «команды «Фас». — А она права. – Отозвался Кимбер, оборачиваясь к своим парням. Знак к действию. Младшая скрываемо попятилась к Томасу, глазами взывая к Артуру. Мария косилась на Дэни, шепча держать крепче. Артур не понимал смысла, но подошёл к Дэни ближе. – Зачем вам всем умирать, – та ещё раз кинула взгляд на Дэни, на Артура, счёт на секунды, - умрёт тот, кто во всём виноват! — Пригнись! Выстрел оглушил тихую туманную улицу, следом послышались приглушённые крики мужчин, словно были за бетонной стеной, те горланили не стрелять. Томас стоял, согнувшись под весом хватки Марии, со стеклянным, застывшим взглядом. Рядом в луже лежал Дэни. В мгновение придя в себя, Томас смазанным движением указал младшей отвести взгляд. В тот же миг выпрямившись и решительно переступив Марию категорически не замечая писк в ушах, он твёрдым шагом направился к гогочущему со своими парнями Кимберу, выстрелив в голову. Растерянные мужчины вскинули ружья. — Довольно! – Погодя в тишине зазвучал медленный, тяжело дышащий голос. - Мы разобрались с Кимбером. 1 на 1. Всё кончено. Ступайте по домам. Слизав сухость с губ, и повернувшись, Томас видел девчушку, сидящую на коленях в грязи возле Дэни и о чём-то с ним разговаривавшую. Дэни жив. Похлопав себя по щекам и приведя в чувство, Том направился к ним. — Дэни, как ты? — Бывали времена и похуже! – С чуть горьковатым, но мужественным смешком проговорил лежащий, держась за плечо. Мужчины подхватили его, поставив на ноги. — Отлично. – Всё ещё немного потеряно, не смотря на самообладание, сказал Том, протянув руку навстречу девушке. Пройдя круг и проверив самочувствие мужчин, Томас уже чувствовал себя лучше. Его будто растормошили, он уже успел покричать, пободаться и отойти от произошедшего. — …нет ну ты видел?! Я держал Дэни изо всех сил, а этому быку хоть бы хны! – Гоготал Артур, доброй ладонью хлопая того по спине, обращаясь к Джону. — Да, я видел, как тот тащил тебя! — Да не так уж и сильно он меня тянул! — Оо, ещё как! Ты чуть не грохнулся! — Да заткнись ты! – Со смехом рыкнул Артур, ударив брата в плечо. Мужчины шумной толпой направились в гарнизон. Кто с громким хохотом, как Артур с Джоном, кто потише, но горд был каждый. — Даже не расскажешь, как это произошло? – С ухмылкой и не малым интересом на пониженных тонах обратился Томас к Марии, топающей в подряснике и звенящими золотыми крестами. — Если говорить в общих чертах - это была необходимость, дабы вытащить Элизабет. – Другой насторожился. — Какой Элизабет? — Дочь Полли. Я встретила её случайно, пока ехала на поезде. Та ворвалась в моё купе и просила спрятать. Там слово за слово, я узнала её имя, спросила, откуда она, куда едет и поняла, что это дочь Полли. — И откуда уверенность, что это она? — Много ли детей, ищущих свою мать - Полли, едут в Бирмингем? В любом случае, я отправила её к Эйде, а по дороге она должна была встретиться с Финном, снующим в нескольких домах дальше от этого пятака. – Другой долго молчал, пытаясь проанализировать всё услышанное, - Письмо, которое ты велел отдать сразу по приезду, я отправила по указанному адресу уже из Бирмингема. — Могла не утруждаться, там практически пустой конверт. – Задумчиво сказал тот. Наконец Томас вынырнул из раздумий и продолжил. — А что с твоим внешним видом? — Нам пришлось поменяться одеждой с одной из сопровождающих её монахинь, дабы выдать меня за её наставницу. — Как у вас получилось с ней договориться? — А я сказала, что мы договорились? Мне казалось, тут достаточно желание одной стороны…Он озадаченно, удовлетворённо хмыкнул, вскинув голову и занятно ухмыляясь.
— Да. Ты точно та девушка, которая способна меня полюбить.
Марья сделала вид полного непонимания, непроизвольно вскинув брови и стараясь скрыть предательски крадущуюся вверх улыбку. — Ты призналась мне в любви. На свадьбе у Джона. – Довольно напомнил Томас. — Я??? — Да. — Да просто... просто момент был трогательный! – Он закатил глаза к небу, поражённо улыбнувшись, а после, вновь возобладав над собой, тряхнул головой, прищурив глаза и начав концентрироваться на словах. С несдерживаемой улыбкой тот кивал головой, полностью поддакивая. — Ты мне не веришь? — Конечно я тебе верю. – Не унимался Томас. Переведя дух, младшая напомнила: — Я тоже оставляла тебе конверт, надеюсь, ты его не открыл? – Сделав небольшую паузу, старший закурил. — Ты так красиво пишешь. — Просто признайся… ты же глумишься надо мной… я же говорила открыть, если задержусь больше, чем на шесть дней! — А что должно произойти через шесть дней? – С искренним интересом выдохнул Том. — Мой день рождения. – Вдруг его лицо преобразилось в очень подозрительной гримасе, не вызывающей ни капли доверия. Фигурно подняв брови и стрельнув взглядом из-под ресниц, он спросил, изогнув губы в еле узнаваемой ухмылке. — Да-а? И сколько же тебе должно исполниться? — Эээ… 17! Да! Мне должно быть 17, да-да, точно-точно, 17! — На момент нашего прошлого разговора ты говорила, что тебе уже исполнилось 17. — Не-ет, это какая-то вопиющая ошибка! Этого не может быть! — Не переживай. - Похлопал её по плечу Томас. - Ничего страшного. Через шесть дней разберёмся. — Слушай… я, по-моему, чемодан в вагоне забыла… — Тебе стоит отучиться на каллиграфа. Так красиво писать... — Я реально забыла чемодан! Томми, я не шучу! — Очень талантливо...