***
Его план помалкивать и не выставлять себя полным дебилом дал трещину довольно быстро, с рекордной даже для него скоростью. В коридоре к нему подошла Кейра Мец, отделившись от компании своих сородичей с Ярила. — Бартос начал готовиться к Ночи всех святых. Он спрашивает, где ты в прошлом году достал для него два ведра искусственной крови — ему понадобится ещё, — сообщила она. Бартосом звали школьного лесничего, к которому Лютик еженедельно напрашивался на чай, потому что он рассказывал интересные истории о чудовищах, живущих в чаще, и разрешал слагать из услышанного баллады. — Прости, искусственной? Брови Кейры взметнулись к огненно-рыжим волосам. — Что ты?.. Конечно, искусственной… Где бы ты взял два ведра настоящей? Лютик потёр затылок. — Разумеется, нигде… — прокашлялся он. Трисс, задержавшаяся по дороге, в этот момент к ним присоединилась, — Кхм, искусственная кровь? Тут я не помощник. — Но ты ведь нашел в прошлом году! — возразила Мец, выглядя одновременно недоверчивой и удивлённой. — Я же сказал: я не знаю, где достать искусственную кровь! — развёл руками Лютик. Здесь уже его собеседница сделала шаг назад, получше рассматривая его, словно думая, что он не понял её вопрос. Трисс рассмеялась. — Сейчас же прекрати этот балаган! — одёрнула она друга. — Извини его. Спасибо, что передала просьбу Бартоса. Лютик ему обязательно поможет. Кейра кивнула, но без особого энтузиазма, будто всё равно записала Лютика в список психов — просто на всякий случай. Трисс схватила его за рукав и потащила прочь, шепча ему на ухо: — Ну, молодец! Геральт стоял у тебя за спиной вместе со своими дружками и слышал всё. Лютик пережил это заявление очень стойко. То есть — валялся в пустом коридоре на протяжении трёх минут, бил каменный пол руками и стенал так, что эхо разлеталось от стен. — Пускай привыкает к твоему юмору, — пожала плечами подруга, стоя рядом и подпирая стенку плечом, не давая ей упасть. — Когда ты его охомутаешь, он будет готов. Цепкие ручки Лютика и его острый язык никого ещё не отпускали не впечатлённым. — Я не готов к позору, который настигнет меня, стоит мне сделать шаг навстречу великой любви… — мотал головой Лютик, всё ещё развалившись на полу. — Вот если бы Сварог дал мне знак… Сварог и дал.***
Во время Изучения магических существ какой-то змеёныш натравил на Лютика маленькую саламандру, которая подожгла ему мантию и оставила пренеприятный ожог на лодыжке. Преподаватель в тот момент как раз отлучился, а как справиться с саламандрой никто не знал, потому что они к ним только приступили. Ярилович, затеявший это всё ради шутки, теперь стоял и хлопал глазами, как курица, не зная, что предпринять. Остальные студенты собрались в круг, не решаясь подходить ближе. Ламберт отделился от своих сокурсников и, проделав зловещие пассы руками, взял ситуацию под контроль, но ущерб уже был нанесён. Пока Трисс хлопотала вокруг обожжённой лодыжки, Геральт неожиданно напустился на этого клоуна: — Тебе заняться нечем? А если бы он ещё сильнее пострадал? Клоун — по имени Лето — явно признавал свою ошибку, но замечание от яриловича, с которым Хорс регулярно вступал в какие-то контры, его покоробило, поэтому он стал спорить: — Да обошлось же! К тому же, такая беззаботная глупая рожа так и просит, чтобы над ней подшутили. — Ещё раз так подшутишь — сам ноги не унесёшь, — отбрил Геральт. Разговор на этом был закончен. Трисс, стоя на корточках рядом с Лютиком, чтобы получше рассмотреть ожог, на пару секунд задрала голову, чтобы, поймав взгляд друга, многозначительно округлить глаза и одними губами сказать слово «Знак». Лето притёрся рядом и придирчиво оглядел ногу Лютика тоже. — И надо было так визжать? Делов-то… Тут Лютик вспомнил, что он, вообще-то, и сам не пальцем деланный. Книжкой, которую держал в руке, он немедленно долбанул засранца по затылку. Лето вскрикнул и сделал несколько шагов назад, ближе к сокурсникам, а Лютик, наоборот, похромал за ним: — У тебя рожа тоже идиотская, я же в тебя за это огнём не плююсь! И башка твоя патлатая — явно рассадник бешенства или ещё чего похуже, мозгов-то в ней явно отродясь не водилось! — угрожающе подступал к нему Лютик. Лето, не ожидавший такого напора, явно не знал, что сказать. — А ты мне не хами, немочь! — выпалил он. — Ты ещё слово мне вякни в ответ — считай, навякался, понял? — Лютик потряс у него перед лицом учебником для пущей убедительности. — Не смотри, что больше меня — я бешеный! — Да успокойся ты уже! Я же тебя одной левой, чего ты нарываешься? — Лето выставил руки вперёд, будто боялся, что учебник сейчас сам на него нападёт. — Только полный кретин думает, что сила — в габаритах. Скажи мне, ты — полный кретин? Или не полный? — прошипел Лютик, с достоинством отряхивая мантию и разворачиваясь, чтобы уковылять в медпункт. Его верная подруга Трисс, конечно, потрусила за ним, оглядываясь зачем-то назад и нацепив на своё лицо выражение крайнего ликования. Вместе они проделали путь от небольшой полянки рядом с лесом, где стояли загоны с одомашненными тварями, жившими на территории Колдовстворца, до одного из входов в замок. Путь был не близкий, особенно учитывая, что пришлось проходить мимо урока полётов для начальной школы. Мало Лютику было ожога, так в него ещё и парочка человеческих бладжеров чуть не вписалась. «Замком» Колдовстворец называли условно (ну не «избушкой» ведь), потому что школа располагалась внутри Медной Горы. Никаких фиксированных этажей здесь не существовало. Медпункт не находится на пятом этаже, справа от кабинета Хиромантии, около шестого слева окна от самой большой рекреации, потому что нет такого понятия, как «пятый этаж». Если студент не хотел умереть в стенах огромной школы — приходилось заучивать соотношение «выше» и «ниже». Например, общежития были выше столовой, но ниже балконов и кабинетов Космогонии, Астрологии и Прорицаний. Любой коридор мог вывести тебя, куда ему было угодно, а не куда тебе нужно было попасть. Учиться ориентироваться в Колдовстворце нужно было быстро; со временем студенты привыкали, но вот такие путешествия с ожогами в медпункт давались с трудом. Через полтора часа, когда Лютик был уже полностью здоров, а его мантия починена, довольная улыбка Трисс начала действовать ему на нервы. — Ну что ты улыбаешься? — Какое лицо у Геральта было! — воскликнула она, будто только и ждала, пока он спросит, — Такое… будто ему подарили бесполезный подарок, который оказался на самом деле хорошим. И вообще, Лютик — это знак! Геральт ведь за тебя заступился. А ты уже выставил себя идиотом. Значит, поздно тормозить. Тормозить Лютик и правда умел плохо. Может, поздно учиться? Однако прилив ничём не удручённого энтузиазма долго не продлился: — Ты в товарищи-то мне не набивайся, — припечатал Геральт, стоило полезть к нему со своими разговорами. Лютик выразительно обвёл его взглядом. Если уж он во что-то и набивался, то явно не в товарищи. — Да ладно тебе, я ведь нормальный парень! От тебя не убудет. — Ёлки-моталки, если я разок вступился за тебя, это еще не значит, что ты мне нравишься, леший тебя задери. — Не ври сам себе, Геральт. Твоё большое сердце наполнено любовью, так и ждёт, чтобы кому-нибудь помочь или вытащить заблудшую душу из беды, — уговаривал его Лютик, обгоняя, чтобы пойти спиной вперёд и попытаться поймать взгляд жёлтых глаз. — Больше поблажек не жди. — Геральт, ты самый лучший человек на свете после моей любимой матушки. Мне придётся контролировать, чтобы ты был счастлив до конца моих дней, а счастлив ты будешь только в моём присутствии — моя душа это чувствует! Она рядом с тобой прямо поёт. — Сгинь! И умотал куда-то. Но было поздно. Лютик уже был заведён и ослеплён, словно нюхлер, унюхавший золото. Сколько люди не убеждали его, что голым упрямством ничего не добьёшься, он упрямо шёл по жизни — голый и упрямый. Ладно, одетый. Но всё равно — упрямый.