***
— Вот ты где, Геральт! — поздоровался Лютик, размахивая ладонью в воздухе. Плечи Геральта, сидевшего к нему спиной в окружении Ламберта, Эскеля и Йеннифэр, напряглись. Йеннифэр быстро отвернулась, но Лютик успел заметить улыбку, мгновенно расползшуюся по её лицу. Ламберт принялся сдавленно смеяться, прикрываясь кулаком. Эскель не смеялся и не улыбался — хоть он и выглядел позабавленным, но тщательно скрывал это, сгибаясь над учебником и запихивая в рот большой кусок шоколадины. — Я так и знал, что ты хотел пообедать вместе, но нигде не смог меня найти. Так что я сам тебя отыскал, — известил его Лютик, плюхаясь на траву рядом с ним. Ламберт захрипел, но Лютик не обратил на него никакого внимания: — Везде искал, а в столовой не посмотрел — я ведь именно там тебя и дожидался! А ты не додумался заглянуть. И как же ты собирался пообедать со мной без еды? Тебе повезло, что я принёс тебе кое-чего. С этими словами Лютик достал из сумки бутерброды с овощами, сыром, каким-то соусом, курицей и беконом — шедевр кулинарии, который смог накрутить на скорую руку. Вслед за бутербродами из сумки была извлечена большая бутыль с морсом. — На-ка, поешь, какой-то у тебя сегодня нездоровый цвет лица, — приговаривал Лютик, всовывая Геральту в руки еду. Йеннифэр вдруг перестала улыбаться. Если бы в этот момент Лютик обратил внимание, то наверняка распознал бы в чертах её лица нежность напополам с удивлением. Геральт же, напротив, недовольно воззрился на Лютика. — Ладно-ладно, большой парень, конечно же ты красавчик. Но цвет лица мог бы быть и порозовее — ешь и не выкобенивайся, — Лютик отряхнул руки от крошек и подставил лицо солнцу. Эскель, в отличии от Йеннифэр, теперь открыто улыбнулся, отводя глаза. Йеннифэр прочистила горло и заговорила: — Здравствуй, Лютик. Как дела у Трисс? — Здравствуй, моя дорогая Йеннифэр. Не удивлён, что ты не спрашиваешь о моих делах — Геральт наверняка уже всё узнал и поделился с вами, своими близкими друзьями, — нежась под лучами прохладного осеннего солнышка, ответил ей Лютик. Йеннифэр выглядела так, будто готова была извиниться, осознав, что грубо было начать разговор с этого, однако Лютик не обиделся: — У неё всё отлично. Ищет что-то в библиотеке — говорит, вы о чём-то поспорили, и она теперь изучает информацию. Йеннифэр довольно кивнула. — Хорошо. Весь оставшийся обеденный перерыв они болтали о заклинании, которое им сейчас объясняли на Чарах. Геральт молчал, но Лютику хватило того, что он съел принесённую еду.***
В Кашеварстве Лютик, разумеется, ничего не смыслил. Работал в основном Геральт, а Лютик просто подавал ему нужные ингредиенты и инструменты. То, как быстро Геральт покорился судьбе, скорее всего имело что-то общее с тем, какие взгляды бросали друг другу Трисс и Йеннифэр — бывшая напарница Геральта. Видимо, эта идиллия была заметна даже самым толстолобым безэмоциональным увальням (не будем показывать пальцем), и разрушать её казалось преступлением. — Нужно растолочь головки крестолапок, — пробормотал себе под нос Геральт, внимательно глядя на поверхность зелья. Лютик принялся за исполнение, однако головки упомянутых крестолапок почему-то сочились влагой и вместо того, чтобы продавиться под ступкой, просто скользили от неё. Через минуту его потуг Геральт выпрямился и вперил в него недовольный взгляд. — И чего копаешься? — Не выходит, — надулся Лютик, демонстрируя ему сложность процесса. Геральт вздохнул, забрал у него ступку и взялся за дело сам. Не успел он моргнуть, как голова Лютика выглянула у него откуда-то из-под мышки, голубые глаза стали внимательно следить за происходящим. — Щас пну, — предупредил Геральт. — Ты-то? Геральт, ты такой добрый и заботливый, к тому же без ума от меня. Не говори глупостей. Лучше научи меня, как давить эти головки. Геральт только губы поджал, зато к кашлю Ламберта присоединились чихания Эскеля. — Давить головки сам научишься! А крестолапок надо ТОЛОЧЬ! — объяснял Геральт, показательно надавливая на содержимое ступки и превращая его в розоватую кашицу. — Ага, ага. Ты же понимаешь — у меня бы так никогда не получилось. Геральт, у тебя такие сильные руки… и бицепсы огромные… хватит пытаться меня впечатлить, я их уже разглядел. — Да ты же сам мне в подмышку залез! — Геральт, здесь все всё уже поняли…***
— А ты хватит говно всякое трогать! Ещё бы в рот потащил! — грубо выговаривал ему Геральт, оттаскивая от коробки с какими-то растениями в горшках. В теплице было жарко и скучно, а Йеннифэр неожиданно появилась у Лютика за плечом, стоило профессору дать команду разделиться на пары, и оповестила их с Трисс: Геральт вчера на Прорицаниях увидел в своей кофейной гуще, как сегодня встанет с Лютиком в пару на Травничестве. — Дорогая Йеннифэр, это ежу ясно. Там, наверное, говорилось: «с самым любимым и желанным человеком», но ты верно интерпретировала — это обо мне, — важно покивал Лютик, с удовольствием протискиваясь к Геральту сквозь других студентов. Тот стоял, уперев одну руку в бок, а другой потирая переносицу, крепко при этом зажмурившись. Лютик всё ждал, когда Геральт и правда пнёт его под зад, но тот лишь глубоко вздохнул и уставился в землю, даже не подвинувшись, чтобы дать Лютику больше места. Это с удовольствием сделал ухмылявшийся Эскель, стоявший тут же рядом. Собственно, Геральт так быстро сделал всю работу, что Лютик не успел даже глазом моргнуть. Он было начал подозревать, будто в этом и состоял план — не допустить его к заданию и не дать испортить их общую оценку, но эта мысль ему не понравилась, поэтому он тут же перестал её думать. За неимением других дел он принялся бродить по теплице, и это привело его к ситуации с коробкой. Он всего-то погладил симпатичный листочек, как на его ладони выскочила пренеприятная желтая сыпь. Геральт встряхнул его за плечо, будто так до Лютика могли получше дойти его слова. Перехватив его ладонь, Геральт внимательно её осмотрел и пришёл к выводу: нужно идти в медпункт. — Ах, Геральт! Ну, хитрец! — начал причитать Лютик, подхватывая сумку. — Поставил на моём пути эту коробку, знал же, что мне от природы присуще неуёмное любопытство. Если хотел заполучить меня в своё распоряжение на полчаса — мог бы просто пригласить. Ладно уж, если в твоём представлении идеальное свидание — это поход к доктору, то так тому и быть. Профессор не могла понять, смеяться ей или ругаться, поэтому просто махнула рукой. — Ривский, можешь отвести Леттенхофа в медпункт. — Сам дойдёт. Лютик схватился больной рукой за грудь, тут же зашипев от боли, как обиженная кошка. Несмотря на этот казус, уровень драмы он снижать не стал. — Геральт, здесь никто тебя не винит в недостатке смекалки, только в недостатке романтики. Хватит этого бахвальства, пойдём уже, а не то я прямо тут умру. Геральт зарычал себе под нос, но подхватил сумку, ещё раз тряхнул Лютика за плечо и за шиворот потащил к выходу из теплицы, бормоча ругательства. Медсестра качала головой, приговаривая, что Лютик за шесть лет обучения ей уже порядком надоел. Эти отравляющие сердце Лютика ядовитые слова не мешали ей спустить на него поток ироничных комментариев, касающихся неуклюжести её постоянного посетителя, которые она придумала в перерыве с последнего его посещения. Что правда, то правда. Лютику везде хотелось полазать, всё потрогать, съесть, выпить, порыться. Конечно, он попадал сюда с завидной регулярностью. — А вы тут что забыли? — поинтересовалась матрона у Геральта. — Дышите воздухом? — Не может от меня оторваться. Право, не ругайте его за это. Геральт так переживал за мои нежные руки — чуть не взорвался! — объяснил ей Лютик, припоминая, с каким раздражением Геральт тащил его к замку. Геральт, уже собравшийся свалить за дверь, остался стоять, пофыркивая, как лошадь. — Да, вы и правда хорошо смотритесь вместе, — одобрила медсестра, кивая, но не отрываясь от перевязывания ладони. — Может, хоть вы сможете проследить за господином Леттенхофом. На прошлой неделе, во вторник, он присутствовал на тренировке по квиддичу, и бладжер случайно попал ему в лицо. Давненько я не видела такой разбитой губы! Геральт закатил глаза, потом нахмурился, но голоса не подал. Остался стоять. Когда над Лютиком закончили хлопотать, задержался за дверью, чтобы пойти вместе, не стал уходить вперёд. — Во вторник была тренировка нашей команды. Тебя там не наблюдалось. Какой такой бладжер расквасил тебе морду? — Не твоего ума дело, — недовольно отбрехался Лютик. — Может, проморгал меня, пока ворон считал на этой своей тренировке. — Я бы тебя увидел на трибунах, — заспорил Геральт. — Конечно, увидел, я ведь как магнит для твоих глаз. Ещё бы ты… — однако Геральт его перебил, будто и не слушал. — Лютик, хватит трепаться. Я тебя ещё раз спрашиваю: как зовут этот бладжер? — Да ты Боже мой! Ну подрался немного. Так я сам же виноват, нарвался на проблемы, целиком моя вина. — Раз твоя вина, то сам и разбирайся, — фыркнул Геральт. — Я и разбираюсь. Помолчали. — Кто тебя ударил? — Я тебе ещё раз говорю: сам нарвался… — Ты какой-то недалёкий что ли? Я у тебя не об этом спрашиваю. Зачем нарывался? — За надом. Геральт выглядел так, будто сейчас отвесит ему затрещину. Но руки держал при себе. — К кому ты полез? — Да ни к кому я не лез. Не в том месте, не в то время. Сцепились с Виктором. Я ему глаз подбил, так что мы вообще квиты. Ты не думай, что только я с улучшенной мордашкой убёг. Геральт рыкнул, отворачиваясь, но не прокомментировал. — А ты не лезь, куда не надо. Держись подальше от неприятностей. — Геральт, я создан для приключений! Тот только ещё больше нахмурился, и до конца их пути на обед разговаривал только Лютик. Геральт его ни разу не перебил.