И прольется кровь

В этот вечер в доме Эвансов было неспокойно, на рождественские каникулы приехали их дочери. Малышка Лили светилась от радости, рассказывая своим родителям про Хогвартс и что там происходит уже двадцатый раз, при этом не забывая кидать злорадные взгляды на свою старшую сестру. — Джеймс просто замечательный, он так красиво за мной ухаживает, — мечтательно закатывала она глаза к потолку.

Лили всегда была яркой и очень эмоциональной, чего не скажешь о Петунии. Вроде бы сестры, но такие разные. Младшая — яркая и жизнерадостная, старшая же — замкнутая и необщительная с холодными, как лед, глазами. Кларисса Эванс — мать девочек, внимательно слушала свою любимую доченьку, она её отрада и повод для гордости. Ну, а как же ею не гордиться? Красивая, умная, да еще и жениха завидного отхватила. Петунья же — полнейшее разочарование, упрямая и своенравная. Девчонка никак не хочет брать пример с сестры и тоже отхватить себе богатого жениха, например, того же Блэка. По рассказам Лили, его состояние и родословная стоят отдельного внимания.

Джон Эванс — отец прекрасного семейства, сидел в глубоком зеленом кресле и задумчиво смотрел на своих женщин. Жену он любил безмерно и всегда поддерживал, но никогда не понимал одного — зачем так ярко выделять Лили и почти не обращать внимания на Петунию? Даже когда они узнали, что у первого ребенка проснулась магия, миссис Эванс отнеслась к этому со страхом и непониманием, которые не прошли даже спустя много лет, а вот на магию младшей она реагировала намного благосклонней, можно сказать, что она восхищалась ею. Рассказы о женихе уже порядком наскучили Джону, но уйти он не мог. Поэтому мужчина постарался перевести тему в другое русло, более интересное. — Петти, расскажи и ты про свои дела. У тебя же выпускной год уже, куда думаешь дальше идти? — интересуется у старшей дочери.

Вот он как раз любил обеих дочерей одинаково, но Лиличка в последнее время стала слишком наглой и требовательной, чем порядком раздражала отца. Мужчина готов был отдать своей семье все, но постоянные капризы и требования выводили его из себя. Петуния же, услышав свое имя впервые за весь вечер, резко подняла голову, слегка улыбаясь уголками пухлых губ. — У меня все хорошо. Вот сдам экзамены и думаю идти в Академию Зельеваров. Хочу изучать зелья, чтобы в дальнейшем… — договорить ей, к сожалению, не дала Кларисса. Та резко взмахнула рукой, перебивая своего ребенка: — Ой, да у тебя всегда все хорошо, ничего интересного. Пусть Лили лучше расскажет про поместье Поттеров. Глава семейства нахмурился, чем показал свое неодобрение к данной ситуации, но жена сделала вид, что не заметила этого, продолжая разговаривать с любимой дочерью.

Так и прошел весь вечер, все внимание как всегда доставалось одной, когда вторая просто сидела в углу и пила давно остывший чай. Утром следующего дня Петуния готовила завтрак, когда мать и отец, тихо переговариваясь, спустились со второго этажа.

В светлой и просторной кухне витали восхитительные запахи ванили и клубники. Петти стояла на кухне в ярком цветастом фартуке и что-то усердно мешала в глубокой металлической миске. Её светлые волосы беспорядочными прядками спадали на узкие плечи, а на округлом, чуть бледном лице с еле заметным румянцем, пятнами красовалась мука. Она что-то тихо напевала себе под нос, пока не услышала шаги. — Мам, пап, доброе утро, — с улыбкой на лице произнесла девушка и помахала поварёшкой, которую держала в руке. Мать только кивнула на приветствие дочери, отец же мягко обнял девушку, убирая большим пальцем белый порошок со щеки. — И тебе доброе, солнышко. Что готовишь? Убрав растрепанные волосы с лица за ушко, та кивнула на большую миску с тестом и еще более радостно произнесла: — Блинчики, сэр. — Ох, как же я люблю твои блинчики. Кларисса, молчавшая все это время, вдруг заговорила: — Будь тише, а то разбудишь Лили. Она устала, ей нужно спать.

Старшая в тот же миг застыла на месте, словно пораженная молнией, с губ сошла улыбка. «Ну да, конечно, Малышка Лили устала бегать целоваться с Поттером и строить глазки его другу, ей нужно поспать. А то что у меня выпускной год и я устаю раз в сто больше, её не волнует. Как и всегда в принципе…» — с болью подумала девушка и вернулась к готовке, но уже без энтузиазма.

Джон только уныло смотрел на эту ситуацию, однако говорить ничего не стал. Ссориться с женой он не хотел, да и не любил. — Петуния, мы поехали за покупками, а ты будь добра приготовь ужин и уберись в доме, — строго наказала мать и, не прощаясь, проследовала к выходу. По бледной щеке старшей дочери скатилась одинокая слеза.

Петунии шесть, а Лили четыре. Младшая толкает сестру, а та летит с лестницы вниз — первый магический выброс. До этого момента магия внутри девочки спала и могла спать и дальше, если бы не этот случай. Мать боялась подойти к своей дочери, лежавшей без сознания, ее больше заботил тот факт, что из-за всплеска магии в доме разбились все стекла. Одной семь, второй пять. Старшая после тяжелого дня не сдержалась и сильно накричала на сестру, которая снова без спроса зашла в её комнату и испортила её рисунки. Девочка, обидевшись на злую старшую сестру, убежала из дома и потерялась, как раз в тот момент у неё и случился магический выброс. С тех пор мать стала делать еще большую разницу между дочерьми. Старшую не любила и ругала за каждую мелочь, а младшую же баловала и хвалила за любой поступок.

Старшей одиннадцать, младшей девять. Петти собирается ехать в Хогвартс, но ей очень страшно и волнительно. Провожает её только отец, мать осталась с Лили, которая закатила истерику, потому что Петуния едет в волшебную школу раньше неё. На часах уже было двенадцать, когда младшенькая решила наконец-то проснуться. — Ты готовишь? Прекрасно, сделай мне бутерброд, — небрежно бросает она, усаживаясь за стол. Петти, которая в это время жарила мясо, кинула колкий взгляд на младшую. — Тебе надо, ты и делай. Я тебе не кухарка. Лили это не нравится. Она хмурит свои тонкие брови и зло смотрит на сестру. — Да как ты смеешь! Я все маме расскажу! — Рассказывай, — пожала плечами, продолжая заниматься своими делами. Младшую это взбесило: — Знаешь, моя дорогая сестра, вот смотрю на тебя и даже боюсь представить какой отчаявшийся возьмет тебе замуж. Волосенки эти кудрявые непонятно какого цвета, то ли русый, то ли мышиный, да и лицом ты, мягко скажем, так себе. Вот у меня и скулы есть, и нос красивый, маленький. А у тебя одни щеки. Фигуры тоже нет, одним словом — доска. Да на тебя даже Снейп внимания не обратит, хотя такой же урод… — Закрой свой поганый рот! — срывается на крик Петуния, бросая в сестру тарелку, — как же быстро ты забываешь добро, Лили. Кто за тебя домашку делал все это время? Либо я, либо Северус, но спасибо ты никогда не говорила. А сейчас еще смеешь оскорблять! — Он меня грязнокровкой обозвал! — А ты и есть грязнокровка, моя хорошая, не стоит об этом забывать. — Ты тоже! — последний вскрик и Лили срывается с места, убегая к себе в комнату. Петти же наконец может спокойно выдохнуть, оставшись в одиночестве. — А вот я нет…