***
— Что ты знаешь о Чернобыле, м, Мирош? — Слава чуть голову назад отклоняет, дабы внимательно всмотреться в силуэт Федорова. Тот стоял около огромной карты, некогда повешенной им самим и еще несколькими ребятами. Приличных габаритов карта занимала всю стену и служила главной помощницей Мирона при организации миссий. — О Чернобыле? Да все, наверное. Насколько много информации можно было найти в свободном доступе, — мужчина переводит взгляд на младшего и позволяет себе сдержанную улыбку. — А к чему такие вопросы? — Да мне всегда интересно было. Не со стороны политики, а со стороны простых жителей, которые потеряли дома, а потом ещё и парились с последствиями радиации, — Слава хмурится чуть, погружаясь в собственные мысли касаемо этого. И правда ведь — еще будучи пацаненком интересовался, у родителей спрашивал, правда те, к сожалению, особой информацией не располагали. А переться в библиотеку — собственную репутацию рушить. — Лучевой болезни, да. Страшная история, на самом деле, — Фёдоров хочет что-то еще добавить, правда его внимание привлекает вернувшаяся Женя. Девушка зевает сладко и прикрывает за собой дверь. — Холоднее становится. Я надеюсь, что генератор нас не подведет, — Муродшоева проходит внутрь. — Первый отряд ушел на патруль. Начинаем с подвалов больницы, — она проходит дальше и усаживается на одно из кресел. — А вы тут чего секретничаете? — Чернобыль вот вспомнил. Бля, а ведь проект в старшей школе делал, рассказывал. И чем ты слушал, а, Карелин? — Мирон лица Славы не видит, а вот Женя — видит. Славик сначала удивленно глаза раскрывает, а после закатывает их, выдыхая: — Карлица, глазами твоими любовался, чем же еще? — Можешь даже не продолжать, — в голосе Фёдорова слышится улыбка, а потому внутри Слава ликует — своей цели он все-таки добился. — Чернобыль — событие, которое не перестало быть частью настоящего. Никогда не было и не будет легендой. Станция — достаточно важное место, куда, при желании, можно нанести удар, — Муродшоева задумается над собственными словами, а после переводит взгляд на Федорова. А тот будто её же мысленный поток ловит. — Либо занять. И отнюдь не самыми живыми созданиями, — девушка поджимает губы и выдыхает на чужие слова. — Станция под контролем людей, так ведь? — Слава хмурится, поглядывая на обоих по очереди. — Мы и не паникуем пока что. Вряд ли они добрались туда — в радиусе тысяч километров там радиация. Пройти будет сложно, — Фёдоров этими словами будто сам себя успокоить пытается. Пока о том, с чем они борются они знали достаточно мало. И это печалило. Потому что от этого дерьма можно было ожидать все, что только угодно.***
Лучева́я боле́знь — заболевание, возникающее в результате воздействия различных видов ионизирующих излучений и характеризующееся симптоматикой, зависящей от вида поражающего излучения, его дозы, локации источника излучения, распределения дозы во времени и теле живого существа.
Первыми в ликвидации последствий аварии приняли участие сами сотрудники станции. Число жертв аварии составило 30 человек, о первых 2 жертвах взрыва — один погиб непосредственно во время взрыва, ещё один умер сразу после аварии от множественных травм — сообщили страницы газеты Правда во вторник, 29 апреля. К 30 апреля вокруг аварийного блока началось интенсивное выделение изотопов цезия-137. Превышение — в 87000 раз. В течение 10 суток — до 10 мая реактор дышит, первый саркофаг сомкнётся в декабре. 2 мая отклоняются предложения США об оказании помощи. К 4 мая радиоактивное облако достигает территории Белоруссии, Украины, западных областей СССР, Норвегии, Швеции, Финляндии. Остальные 28 человек — скончались в течение первых трёх месяцев после аварии от радиационных ожогов и острой лучевой болезни. — Это по-настоящему ужасно, — Женя закрывает книгу и откладывает ее на стол. Фёдоров в полумраке кабинета казался ей нереальным. Глубокий взгляд светлых глаз был направлен в окно, за которым мерным темпом валили хлопья декабрьского снега. — Страшно и ужасно, — мужчина переводит взгляд в глаза подруге и улыбается слабо. — Сегодняшний патруль отлично справился с задачей. Определено точное количество тварей в подвалах. Думаю, что ты можешь вступать в игру, — Фёдоров шире улыбается, а Женя взгляд опускает, позволяя себе довольную улыбку на лице. Тишину комнаты нарушает звонок стационарного телефона. — Фёдоров, — голос Каргинова звучал как никогда серьезно и, кажется, испугано. — Бери себя, ребят своих. Всех. Живо в министерство.