Chinese host

Сычен шёл за Цянь Куном по пятам. Проходил по длинному зеркальному коридору, предвкушая реакцию Джемина на то, о чём он непременно узнает. Что он скажет или сделает. Хватит ли у него вообще смелости полезть к старшему после того, как тот показал — он никогда не станет личной подстилкой Джемина. Только не для него, мерзкого, неблагодарного и жестокого. Он будет с тем, с кем захочет, с кем посчитает нужным потратить собственное время, которого освободилось слишком много. Джемин сам в этом был виноват, Сычен мог злиться бесконечно долго, но усталость, удручающее чувство ненужности было сильнее. Проще не обращать внимания, наконец-то позволить себе чего-то большего, ведь никакой опасности не было. Во всегда надменном взгляде Джемина читалась фальшь, и вся та угроза, что порой исходила от него, была мнимой. Чужие прикосновения ласкали кожу, заставляя мелко дрожать от возбуждения. В комнате пахло чистотой — никаких лишних вещей, всё в чёрных, кобальтовых оттенках, свет был тусклым, но так было лучше. Все ощущения приходили с касаниями, на которые не скупился Кун, с тихим голосом. Он был сладким, словно мёд, пусть слова, сказанные между делом, и не вселяли ничего, кроме сомнений. — Он ведь поймает тебя, — ладони успокаивающе поглаживали плечи, затем сжимали талию. — Он будет очень зол. — И тем не менее… — выдохнул Сычен, позволяя поцеловать себя. — И тем не менее ты привёл меня сюда. Значит, всё не так уж и страшно. — Ты слишком доверчивый… — Тогда отведи меня обратно. Кун нахмурился, приложил палец к его губам. Он примерно представлял, что между этими двумя происходит, и отлично знал, что На Джемин, этот придурок, ни за что бы не вошёл в положение Сычена. Он продолжит поддразнивать и изводить, словно Сычен — тоже враг, которого нужно просто уничтожить. Постепенно, чтобы тот непременно помучился и тысячу раз проклял себя за проявленное доверие. Кун всё сделал сам. Был мягок и не торопился, что для Сычена было совершенно непривычно. За три недели к нему никто не прикасался, не делал приятно, Сычен был сам по себе. Джемина не хотелось замечать, он бы всё равно ничего не увидел. Хотя, чего уж там… Просто поболтать о всякой всячине было особо не с кем. Юно на роль слушателя, что не задавал бы вопросов и не прикапывался к каждому слову, не особо подходил. Ему не известно, сколько времени прошло, и разошлись ли гости. А если разошлись, то неужели Джемин не стал искать своего спутника? Он что, тоже уехал? Сычен всеми силами старался выкинуть всё лишнее о нём из головы, жмурился, плотнее прижимаясь к Куну и поудобнее устраиваясь у того на груди. Вновь захотелось оказаться дома, поухаживать за аккуратно выставленными в ряд растениями, что всегда были у самого подоконника. Узнать, как у вредины-Юкхея дела. А может, у Яняна или хозяйки были какие-нибудь новости… Ещё связаться с Сяо Джуном было бы неплохо… Светало, постепенно клонило в сон, хотя мысли, совершенно бесполезные и порой тревожные, дали отдохнуть лишь жалкие пару часов. Он разбит и крайне несчастен, но Кун, его умиротворённое лицо и тёплые руки странным образом заставляли расслабиться, забыть обо всех невзгодах. Это продлится не так уж и долго: совсем скоро Сычен вернётся к себе, в дорогие апартаменты Каннам-гу, где его непременно будет ждать Юно — уже не такой злой и придирчивый, однако неизменно доставучий. — Куда-то торопишься? Сычен прошёл в светлую просторную кухню, повернулся к Цянь Куну, что сидел за обеденным столом и мирно пил чай. Рядом с ним ощущалась непередаваемая аура — идиллия, ничем непоколебимая безмятежность, что постепенно начинала напрягать. Сычен привык к тому, что всё хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться, потому, чтобы не испытывать судьбу, помотал головой. — Нет, — он присел напротив Куна, поёжившись и затем сильнее закутавшись в пушистый халат. — У меня были важные планы на сегодня. — А Джемин о них знает? Сычен усмехнулся. Похоже, теперь все в его окружении будут говорить об этом кретине, словно от него действительно что-то зависит. Постоянные, совершенно ненужные напоминания уже были сравнимы с унижением. Сычен в их представлении в самом деле всего-навсего глупый пятилетний ребёнок, которому все упорно твердят, что взрослых надо слушаться. Чем больше, тем хуже. Тем весомее ненависть. Самая настоящая, от которой невозможно избавиться. — Знает, — без каких-либо сомнений ответил Сычен, отворачиваясь. Нет, ничего он не знает. А если и узнает, то не сразу, уж Сычен об этом позаботится. Чтобы никакие Чон Юно не помешали, прикрываясь уже проевшей весь мозг своей слепой верностью. Он явно не тот человек, с которым Сычен говорил бы ночами напролёт. Однако, нужно лишь задать нужные вопросы. Юно стал кем-то, кому хотелось верить — запутывать и водить за нос не позволила бы совесть. Так действует только Джемин, ведь ему это так нравится. Тайны, покрытые мраком, интриги и недосказанность — всё останется в его доме. Жутким, со множеством потаённых комнат — под стать своему хозяину, многие двери закрыты, да и за ними ничего такого всё равно не оказалось. В Сычене практически не теплится надежды. Она грозится исчезнуть насовсем. — Что ж, — Кун вырвал парня из раздумий, склонил голову набок. — Я позвоню Юно, пусть заберёт тебя. Сычен ничего не ответил, только кивнул, с благодарностью заглянул в чарующе чёрные глаза и поторопился уйти. Тело становилось ватным с каждым часом, Сычен ждал. Скоро должен был приехать Юно, но он явно не спешил. Интересно, в каком он настроении, стоит ли надеяться на что-то. Ведь в лучшем случае Сычену не пришлось бы опять играть паиньку, чтобы не попасть под горячую руку и не нарваться на пару ласковых. Юно надоел. На Джемин и его пассивная агрессия надоели. Сычен задыхался, хотя старался подавить нарастающую панику и убедить себя в том, что всё происходящее — обыкновенная закономерность. Он при всём желании не смог бы ни на что повлиять, потому оставалось только одно — побег. Ненадолго, ведь Сычен более, чем уверен — все подручные верхушки мафии такие же дотошные, как Юно. Он почему-то улыбался. Странно, но его улыбка всегда вызывала больше подозрения, чем облегчение. Юно так делал каждый раз, когда хотел сказать что-нибудь раздражающее. — Всё в порядке? — его голос твёрдый. Этот вопрос должен был задавать Сычен, потому что за эту ночь совершенно точно что-то произошло. — Да. А что? — Выглядишь очень уставшим, — Юно пожал плечами. Сычен же только помотал головой. Юно, всё же заметив неустойчивую походку молодого человека, вздохнул и взял его под локоть. Сычен дёрнулся, хотел было высвободить руку, но Юно посмотрел на него сурово, с прищуром. — Плохо спал, да? — Всё нормально, пусти, — тонкая прядь падает ему на лоб, это выглядит мило. Юно заметно смягчается, но не слушается. Сычен тоже принимает свою судьбу, проводит чуть подрагивающими пальцами по волосам. Должно быть, ему хотелось что-то сказать, спросить, как там Джемин, но он вовремя выгнал из подсознания надоевший образ. Чудилось, будто именно из-за него к горлу подкатывала тошнота. Они ехали почему-то медленно, это слегка напрягало. Улица утопала в весеннем ливне, который, по прогнозу, будет лить до вечера. Тяжёлые, будто свинцовые капли тарабанили по крыше, беспокойными ручейками бежали по стёклам. Сычен со скучающим видом наблюдал за людьми, что порой бежали второпях по залитому лужами тротуару в первый попавшийся магазин или кафе. Лишь бы спрятаться и дождаться, пока ненастье хоть чуть-чуть поутихнет. Юно следил за дорогой, а когда они в очередной раз вставали на светофоре, он мельком глядел в зеркало заднего вида, на Сычена — сонного, какого-то поникшего и задумчивого. — С тобой точно всё в порядке? — аккуратно уточнил Юно, и тогда Сычен вдруг оживился. Вздохнул и сложил руки на груди — замёрз, наверное. — Я хочу переехать. — Куда? — чуть не врезавшись во впереди ехавшую машину, проскрипел Юно. Как неожиданно и некстати. — Подальше от Каннама, в район потише. Поможешь мне? — А что скажешь Джемину? Сычен задумался. Ну, или просто сделал вид, но потом, забавно поморщившись, пробубнил что-то под нос. — Ничего, я хочу сбежать от него, — Юно не нашёл, что сказать. За мыслями Сычена было сложно угнаться, хоть он и очень сильно старался. — Ну так что? Поможешь? — Хочешь окончательно похоронить ваши отношения? — Их нет. Сколько отвращения. Неосознанно Юно нажал педаль газа, обогнав тащившееся впереди такси. Его водитель обиженно засигналил. — Тогда и сбегать незачем, — подметил он. Его пальцы отбивали причудливый ритм по рулю. Сычен, кажется, начинал выходить из себя. — Он думает иначе. Он будет искать меня, я точно знаю, но это не важно. Я больше не могу оставаться в Каннам-гу. Сказанное диким, неуправляемым табуном проносилось в сознании, Юно еле-еле улавливал логику в словах Сычена. Ясно было только одно — он хочет переехать, ведь квартиру и район выбирал лично Джемин. А он для Сычена был по многим очевидным причинам злом в чистом виде. — Доверь это Доёну, — сдался Юно. — Он поможет тебе. — Точно? — прозвучало с заднего сидения так радостно, что Юно снова взглянул в зеркало — да, ничего не поменялось. Там всё так же сидел Сычен, но такая внезапная смена настроения довольно сильно напугала. Юно заглушил двигатель, вытащил ключ зажигания. — Точно. Наступила тишина. Волна радости, нахлынувшая на Сычена, быстро исчезла, он вновь стал молчаливым. Они приехали, остановившись перед жилым комплексом Каннама. В смоге неутихающего ливня он был похож на устрашающего, громадного монстра. *** Доён, утончённый молодой человек с плавными чертами лица, стоял незваным гостем в коридоре. В руках он сжимал папку с бумагами и потёртый кожаный портфель. Он быстро, подобно человеку, знающему своё дело, оглядел квартиру Сычена, который зло усмехнулся — нечего было приходить в такую рань ни с того ни с сего. — Почему делаешь вид, будто впервые здесь? — Сычен накинул растянутый свитер на голые плечи и сел на кровать. — Потому что я действительно впервые прихожу сюда, — голос у Доёна на удивление мелодичный и громкий. Он снял очки в тонкой оправе и положил папку с какими-то бумагами на журнальный столик, сам залез на барный стул и внимательно посмотрел на хозяина квартиры. — Ты должен помочь мне. Только о том, что я попрошу, должно остаться строго между нами. — Я работаю на господина На и потому обязан докладывать ему обо всех делах, связанных с бизнесом. — Но я — другое дело, — Сычен блаженно разлёгся на кровати. — Потому что никак не связан с бизнесом. Я просто… Человек, которого он пригласил в гости. — И от которого зависит судьба госпожи Лу и её заведения. — Что ты сказал… — Вы услышали, — резко оборвал его Доён. — Я не позволю поступать так, как вам вздумается. Сычен обиженно надул губы. Не хватало ещё, чтобы какой-то там подручный помешал его планам. — Послушай, — неожиданно вежливо заговорил Сычен и скинул с плеч свитер — было прохладно, но юноша решительно был настроен сохранить в своей внешности простую, но соблазнительную привлекательность. — Почему ты упрямишься? Я просто хочу переехать, вот и всё. Если не поможешь, я всё равно поступлю по-своему и сам всё сделаю. — Он не позволит, — Доён подпёр подбородок рукой. Сычен и его жалкие попытки убедить смешили. — Чон Юно позволил, этого достаточно. А в разрешении На Джемина я не нуждаюсь. Доён вздохнул, размял затёкшую шею и слез со стула. Подошёл к молодому человеку, нагнулся ближе к нему. С минуту изучал худое подтянутое тело, руки, на которых выступали тонкие вены, вгляделся в кукольное лицо, большие тёмные глаза (сколько же в них было наглости…). Такой типаж был Джемину по вкусу, Доён это хорошо запомнил. — Он раздавит тебя и твою непомерную гордость, — проговорил он и затем выпрямился, осторожно надел очки и забрал вещи со столика. Уже на выходе он сунул руку в карман брюк, выудил оттуда телефон. Включив экран, цокнул языком и тоном серьёзного, занятого человека сказал: — Ещё увидимся, Квон Бинсу. — Не смей меня так называть! — повысил голос Сычен, когда дверь уже захлопнулась. Он абсолютно точно осознавал, что нужно делать. Всё прошло не так гладко, как обещал Юно, зато Сычен выяснил, что Доён невероятный зануда, и ждать от него помощи бесполезно. Тем же вечером Сычен старательно умылся ледяной водой, оделся поудобнее и забрал с собой оба телефона — так, на всякий случай. На улице было пасмурно, но свежо, так что по освещённым дорожкам парка гуляло немало людей. Сычен прошёл на парковку, воровато огляделся. Как только увидел машину Юно, подъезжающую ближе, тут же немного расслабился — внешний мир, совсем не враждебный, и его люди по-прежнему немного нервировали, и объяснить причину Сычен не мог. Ему так не хватало ночей, проводимых в клубе. Этого замкнутого пространства, в котором не рассмотреть лиц тех, с кем собираешься провести время. — Куда мы поедем? — с любопытством спросил Сычен, пристёгиваясь. На этот раз энергии в его глубоком голосе куда больше. — Чонно-гу, — Юно недолго наблюдал за ним, потому с недовольным видом отвернулся. Выспался, значит. Наверняка теперь придётся с ним везде таскаться… — Что за район? — Это мой любимый район. — Ты ведёшь себя подозрительно. — Ничего подобного. Я вообще-то обещал, что подберу новую квартиру. Сычена потерял дар речи. Он мгновенно выпрямился, весь вытянулся, как струна, и повернулся к Юно. Тот как будто специально проигнорировал это, но всё равно уловил внезапную смену настроения своего спутника. Однако показывать это не торопился, всё ещё не забывая поддерживаться образ вечно ворчащего телохранителя. Пусть Сычен не расслабляется. — Почему ты этим занимаешься? — почти шептал Сычен, затем вновь обмякая. Казалось, его мысли были осязаемы — они невыносимо ярким потоком носились вокруг молодого человека. Он тщетно старался отыскать хоть одну разумную, но пришлось сдаться. Юно молчал, пока они не приехали на место, и он не познакомил Сычена с человеком, который продавал квартиру. В мужчине лет сорока пяти не было ничего подозрительного, он выглядел простодушным добряком, но почему они решили встретиться вечером, в ресторане… Сычен самому себе клялся, что устроит истерику, если ему ничего не объяснят. Он ненавидел, когда его оставляли в неведении. Панику пришлось отменить. Истерика сошла на «Нет», потому что мужчина всё-таки всё рассказал. Он продавал квартиру, потому что его повысили на работе и перевели в отдел, что находился практически на другом конце города. У него появилась возможность перебраться в тот район, чтобы не тратить время на дорогу, и, к счастью, покупатель для его скромной квартирки нашёлся сразу. Еда невкусная. Сычен выпил только стакан воды. Он проспал весь день, в желудке было пусто, но аппетит при виде шкварчащего на огне мяса не появлялся. — Приготовить тебе чего-нибудь? Ты ведь так и не поел… Они обо всём договорились и славно провели время с тем человеком. Юно, по крайней мере, выглядел довольным. Он пинал камушки под ногами, а когда услышал неразборчивое мычание Сычена, фыркнул и остановился. — Я обо всём позабочусь, ладно? Сычену не хватило бы никаких слов, чтобы выразить ему благодарность. — Хорошо. Спасибо. Они упустили момент, когда всё изменилось. Неприязнь теперь смешивалась с эмпатией, и Сычен, должно быть, видя это, начинал понемногу смягчаться. Он слышал не только себя, но и просил советов. Юно подозревал, что иначе не могло произойти — На Джемин всегда требовал к себе особого внимания. Если оступиться, то шансов что-то исправить уже не будет. Сычен планировал просто затаиться, чтобы хорошенько всё обдумать и собраться с силами — постоянно стоявший перед ним образ высасывал все силы, но молодой человек приказал себе не психовать и просто подождать неделю. Юно чуть ли каждый день приходил к нему, говорил о чём-то совершенно отдалённом, не касающимся бесконечной, уже надоевшей рутины, это отвлекало. Спустя неделю после встречи в ресторане он пришёл снова, рано утром. Сычен ещё спал. Юно убедился, что все немногочисленные вещи собраны, и забрал их, затем тихо выйдя за порог. Сычен, проснувшись, сперва запаниковал, но потом всё же пришёл в себя и догадался позвонить Юно. Новая связка ключей и магнитная карта непримечательным пятном лежали на прикроватной тумбочке. Сычен, ещё раз оглядев небольшую чёрно-белую квартирку, кивнул самому себе и запер дверь. Его новое скромное жилище так похоже на то, что Сычен снимал в Китае. Правда, подоконники были не такими широкими и света мало, но не беда. Мысль о том, что теперь это место станет его крепостью, перекрывала все весомые недостатки. Юно стоял чужаком на пороге, наблюдал за притихшим молодым человеком, что ходил из комнаты в комнату, затем чему-то улыбнулся и ушёл. Сычен наверняка и мысли не допустит о том, чтобы пойти за ним, и обидится на внезапно проявленное равнодушие, но, если так подумать, Юно и так уже много сделал. Откровенно говоря, он теперь был против Джемина, своего начальника, а также против Доёна. Оставалось надеяться, что Сычену и правда удастся отдохнуть от навязчивых людей в строгих костюмах и масках невозмутимости на лице. По крайней мере, от одного точно — Доён не посмеет ничего рассказать, он слишком труслив, а потому у Сычена полностью развязаны руки. — Ты… Первый раз здесь? Он решил разведать обстановку и посетить бар неподалёку. Ему не надо было сильно стараться, чтобы это услышать. Теперь, без сомнений, ему не дадут проходу местные, ухоженные и невероятные красивые, словно серены, молодые люди. Недавно подходила девушка с вычурной татуировкой бабочки под ключицей, вроде как ненароком касалось его бедра своим, убаюкивала приторными речами, но Сычен отлично знал, для чего это делается. Он и сам это умел и часто этим пользовался, потому столь неловкие попытки заставили непринуждённо посмеяться и свести всё в шутку. Сычен покачал головой, ожидая уже очевидных вопросов, но парень молчал. Он только ухмыльнулся и сказал, что будет здесь. — Ради тебя, — шёпот на ухо. От него исходила цветочная сладость вперемешку с солоноватым потом. Сычен обернулся, но загадочный незнакомец уже куда-то исчез, оставив в абсолютном недоумении. Рядом оказалась только та девушка, что всё же рискнула, взяла его за руку и потянула за собой, сквозь толпу, сквозь буйство запахов и приятный, кружащий голову полумрак. Затем они встречались ещё несколько раз. Проводили ночь вместе, потому что ей с ним было хорошо. Она любила говорить, что Сычен в её вкусе, и они не расстанутся так просто, и со временем это начинало утомлять всё больше. Поэтому в очередную такую встречу Сычен пересилил себя. За окном уже светало, он, ёжившись от утреннего холода, торопливо натягивал толстовку и молчал, хотя она ждала. Хоть чего-нибудь, что могло бы дать надежду. — Всё кончено? — стало гадко. Её всегда милый голос прозвучал слишком грустно, но Сычен не поддался. Он уже столько раз через это проходил, исключений не должно быть. — Да, всё кончено. С того дня её больше не было видно, и то Сычен заметил это по чистой случайности. Помимо неё ведь появилось ещё как минимум трое человек. С ними было довольно весело — один чуть не подбил на криминал с кражей, второй накачал наркотиками. Сычен не думал, что попадётся так просто на столь бесстыдную уловку, однако, когда он узнал, было уже поздно. Мозг отключился, только где-то глубоко внутри таился крошечный комочек страха — что, если эта доза была первой и последней? Дружок ведь явно не просто так решил угостить незнамо кого, у него есть цель. А вдруг это серийный маньяк и насильник? Сычену не хотелось бы умереть такой глупой смертью. Всё оказалось куда проще и прозаичнее. Он изнасиловал Сычена со своим дружком на пару, не поскупившись на синяки и пару ссадин, но зато оставил в кармане его брюк несколько сотен тысяч вон в качестве небольшого утешительного приза (ну, или извинений). Всё это безумие произошло буквально за несколько жалких дней. Юно пропал, не звонил и не отвечал. Сычен не знал, где его искать — дорогу к особняку, мрачному и словно забытому целым миром он торопился предать забвению и надеялся, что его посетители тоже наконец успокоили свою манию всё контролировать и великодушно разрешили передохнуть. Сычен дал себе два дня. Он был дома, долго отсыпался и собирался вновь посетить тот прекрасный бар, где с ним приключилось столько всего хорошего, найти очередного невменяемого приятеля — настолько ему хотелось уже взвыть от скуки. Не то, чтобы у себя на родине его жизнь была особо насыщенной, но резко возникавшие в памяти воспоминания о Джемине порождали столько злости и азарта, что становилось дурно. Однако однажды внутри всё неожиданно поледенело. То ли от смутно знакомого голоса того наркоши, то ли от туго завязанных за спиной рук. Было темно, вдали громыхала неразборчивыми битами музыка — наверное, они где-то в подсобке или в комнате для персонала. Над Сыченом склонялось три высокие фигуры. — Глянь, это он? — один подошла ближе, схватила Сычена за подбородок. — В смысле «он»? — возмутился Сычен, дёрнув головой — незнакомец послушно убрал руку и затем исчез за его спиной. — Простите, а мы знакомы? — Конечно, дорогуша. Не волнуйся так, сегодня мы будем помягче. Глаза завязали жёсткой, плотной тканью. Сычен вздрогнул всем телом и завертелся по сторонам, словно слепой котёнок. Дыхание. Он пытался его контролировать, чтобы не показать страха, однако всё же резко вскрикнул, когда на нём разорвали рубашку. Кожу обдало прохладой, одна из оторванных пуговиц с тихим звоном покатилась по бетонному полу. Острое лезвие касалось шеи, скользило вниз, к животу, оставляя тонкую кровавую полосу. Сычен жадно хватал ртом воздух, порывался вновь съязвить, но терпел, мучительно ожидая, что будет дальше. — О-ох, — вдруг зычно простонал один. — У меня уже встал, хватит. — Держи в курсе, — огрызнулся второй, всё же убирая лезвие. — Приступай. Кровь только не трогай, а то заразишь его чем-нибудь. Господи, какой же он идиот. Надо было сразу сказать, что нечист, и тогда не пришлось бы терпеть на себе отвратительные руки и слышать едкое улюлюканье. Его колени разводят самым наглым образом, рычат с нетерпением, пока другие продолжают с упоением исследовать тело несчастной жертвы. А затем чьи-то губы касаются его, целуя требовательно и неприятно мокро. На них застыл терпкий привкус дешёвого табака. Его заставляют подчиниться, ломают, делая послушной игрушкой. И как только Сычен посмел отвыкнуть от этого… Всё повторяется. Только тогда к нему относились, как к нежному, непорочному мальчику. Здесь же он раб. И когда хозяин ускоряет темп, больно вбиваясь в него, Сычен теряет связь с реальностью. Он уже сам готов на всё, лишь это больше никогда не повторилось. Звуки с каждой секундой теряли свою громкость и становились неразборчивым, невыносимым шумом, отдающимся болью в висках. Ощущения притупились. Такое ведь не впервые, и это явно неправильно, но Сычен рад. Значит, всему есть предел, и организм просто стремится защититься… В какой-то из моментов наступила мёртвая тишина. Сычен сбивчиво дышал, притягивал тощие коленки к груди и думал, что очень хочет под горячий душ — смыть с себя всю гадость, обработать неприятно саднящий порез и улечься спать. Забыться сном минимум на десять часов, проснуться ближе к вечеру и приготовить чего-нибудь поесть. Кто-то небрежно кинул на него пиджак, быстро освободил связанные запястья, заставив вздрогнуть и вновь прийти в сознание, обхватил спину руками и на силу поднял на ноги. — Нет, — просипел Сычен, ощущая по рту тошнотворный привкус крови. — Я не могу… Человек недовольно что-то ответил и взял его на руки. Поднял так легко, словно Сычен стал призраком, и понёс прочь из тёмного, неприятного места. Через громкие звуки, редкие проблески света и напуганные голоса. Тот, кто аккуратно нёс его, прижимая к себе, не останавливался, пока наконец не вышел на свежий воздух. Сычен облизнул губы, попытался сделать глубокий, жадный вдох, но немедленно закашлялся. — Тихо, малыш, — ласково, чуть различимо. — Не торопись так. — Мне очень хреново, — Сычен скривился, как будто готов был тут же залиться горючими слезами. — Я хочу умереть. Можете добить? — Не могу. Давай-ка, напрягись немного… Он посадил молодого человека в салон и сразу накинул тёплым покрывалом. Сычен, с трудом сняв повязку, зажмурился, весь напружинился. Незнакомец уже таковым не был — Чон Юно выглядел уставшим, на вороте белой рубашки застывали хаотичные тёмно-алые пятна. Сычен укутался в покрывало и вжал голову в почему-то болевшие плечи. Говорить не хотелось, хотя вопросов с каждой прошедшей секундой возникало всё больше и больше. Его везли куда-то, долго и неторопливо, будто он превратился в хрупкую статую. Это не походило на правду — Сычен бы просто с удовольствием побыл наедине с собой. Компания неизвестно откуда взявшегося Юно подходила с натяжкой, но судьба явно не на его стороне — сейчас его опять начнут допекать глупыми наставлениями и, что хуже, с большой вероятностью привезут к На Джемину. — Слушай, хён… — вдруг ожил Сычен. Он громко кашлянул и застонал. — Хён? — удивлённо переспросил Юно и усмехнулся. — В чём дело? — Ты ведь к Джемину меня везёшь, да? Ну… Мне просто нельзя туда, к нему. Понимаешь? — Да. Но ты тоже должен понять. Он собирался поговорить с тобой. — Как жаль, что мне плевать. — Хватит, прошу, — неожиданно смягчился Юно. — Вы не виделись две недели. Неужели не хочешь хотя бы ради интереса с ним встретиться? — Не хочу, — съязвил Сычен. — А придётся. Сычен взвыл, с головой укрываясь одеялом и валясь набок. В ту минуту он ничем не отличался от ребёнка, обиженного чем-то слишком незначимым для чёрствого взрослого и забитого бесконечной жестокостью и несправедливостью жизни. Не то, чтобы Юно было его жаль — наверное, всё-таки наоборот, но отрицать он бы ни за что не стал — притворно всхлипывающий комок клетчатого покрывала, растянувшийся на заднем сидении, был вполне себе жалостливым зрелищем. — Эй, вставай. Мы почти приехали. Пусть Джемин этот перформанс вообще не оценит. Собственно, как и Сычен не оценит то, что сделал Джемин. Подрезавший их на подъезде к мирному, будто бы вымершему частному сектору «Бугатти» с рёвом унёсся вдаль, по подбитой с двух сторон густым лесом узкой дороге. Юно тоже смело нажал на педаль газа. Теперь можно. Особняк встретил гостя скромно, как и всегда. Только прислуга, завидев проходящего по слабо освещённому залу Сычена, сдержанно поклонилась. Они не знакомы, но хозяин сказал чётко — если прибудет странный молодой господин, то о нём необходимо будет позаботиться, как подобает. Такое неожиданное гостеприимство Сычена смутило. Он вымученно натянул уголки губ и полностью доверился хлопотавшей вокруг него женщине. Юно же в это время отгонял «Бугатти» на стоянку. Джемин спешил, а потому мог натворить глупостей, но он бы рискнул и на секунду представил, что тот всё сделал правильно. По-человечески, а не как обычно. — Он в порядке? На идеально белом пиджаке багровели пятна крови, бровь была рассечена. Джемин торопливо, как-то нервно снимал чёрные кожаные перчатки. Юно слишком уж долго молчал, это начинало бесить. — Язык проглотил? Отвечай. — Что ты сделал? — Не твоего ума дело, — процедил Джемин, кидая перчатки на кресло и с нажимом повторяя. — Я задал вопрос, Чон Юно. — Простите, господин, — Юно отвернулся, тут же взяв себя в руки. — Ему… Ему нужно немного отдохнуть. — Славно. Иди. Ему не терпелось показать свои творения. Ночью он и не пытался спать, всё было бесполезно — Квон Бинсу, его прекрасный и такой грубый ВинВин наконец-то здесь, совсем рядом. Пройди по коридору, открой дверь, и взору представится чудесное создание. Джемин убьёт любого, кто хоть пальцем его коснётся. Для него в этом нет ничего из ряда вон выходящего, он лишь стремится уберечь от падали, что не знает меры. Он и от этого отвык. От чёртовых сигарет. Горло царапало горечью, Сычен кашлял, сгибаясь пополам — что с ним творится? Его больной, перестающий воспринимать всё организм, казалось, сходил с ума, будто помирал от неизвестной болезни. Юно вломился в скромную гостевую спальню без стука. Тут же уткнулся взглядом в сидящего на полу Сычена и выругался. Он неизменно оставался в костюме, и Сычен по какой-то причине подумал, что это очень смешно. Но потом… — Перестань дурачиться. Вставай. — Почему ты такой злюка? Надо же, с утра пораньше… Молодой человек был сонным и таинственно молчал. Ему хотелось влепить пощёчину или вообще избить, но Юно вовремя остановился и в итоге просто взял Сычена под локоть. И вновь длинный, вселяющий трепет коридор, сплошь отделанный тёмным деревом. Запертые двери и та самая, за которой всё же кто-то жил и явно страдал от неволи. Она была приоткрыта. Сычен извернулся, насколько это вообще было возможно, и всё-таки увидел — их было двое. Один — в длинном белом халате. Второй же был неподвижен и потому больше походил на статую. Зрелище крайне любопытное, хотел бы Сычен знать, что ещё На Джемин скрывает… — Привет, птенчик. Видеть его таким домашним непривычно. Сычен завис — перед ним, в мрачном кабинете, стоял не На Джемин, а его копия, взбалмошный подросток. С растрёпанными волосами (угольно-чёрные пряди небрежно падали на лицо, скрывая испытывающий взгляд) и в растянутой футболке с идиотским принтом, он приблизился к нему и осторожно притянул к себе. Юно, в очередной раз стушевавшись, исчез с поля зрения без лишних напоминаний. — Ты… — начал было Сычен, но в горле запершило. — Что? — Ты скучал по мне? — Да. Хочешь убедиться? Тебе понравится. Джемин отдалился, прошёл к столу и сел в кресло. Сычен слегка замешкался, к тот достаёт какой-то конверт из ящика, открывает его и высыпает на гладкую деревянную поверхность полароиды. — Что это? — Сычен нахмурился. — Иди сюда, не стесняйся. Сычен послушался. С опаской взял первый попавшийся полароид, а потом… Тут же бросил его к остальным. Все семь фотокарточек были подписаны. Та, что побывала в руках Сычена, изображала переломанное по частям тело Чон Чебома, того симпатичного мальчика из клуба. Он был первым — Сычену запомнился его цветочный запах… Под ним оказалась фотография не такая чёткая, но достаточно детальная, чтобы можно было рассмотреть все кровавые изощрения. Сычен бегал глазами по запечатлённым обезображенным телам и надеялся, что это не те люди, с которыми он буквально несколько дней назад проводил время, пил, смеялся и делился мелкими секретами. И она… Ли Соджон с уродливой красной полосой поперёк шеи. Её голова закинута, будто в экстазе, а руки сложены на груди. Безобразное, приводящее в оцепенение зрелище. Сычен покачнулся, чуть было не упал, но Джемин вовремя оказался рядом. Схватив побледневшего молодого человека за руку, он плавно опустил его на пол, на всякий случай открыл окно — задорный, почти летний ветер бархатом скользнул по лицу. Сычен молчал долго, всё не мог осознать и признать, что их больше нет. Обыкновенных людей, которые не желали зла и просто пытались скрасить свою наверняка непростую жизнь. — Это ведь, — его голос осип, — Неправда? — Правда. Это сделал я. Сперва я думал их припугнуть, но… — Зачем ты вообще всё это устроил?! — неожиданно резко, разочарованно. По щеке Сычена бежала слеза, что в солнечных лучах превращалась в маленький кусочек хрусталя. Да и сам он казался в ярком свете крайне хрупким и ранимым. Однако Джемин себя чудовищем не считал — стоило, может, сразу рассказать причину и постепенно подготовить. Только в этом он ошибся. А жизни тех людей… Для него они прежде всего — это те, кто был с Сыченом. Его драгоценным сокровищем. С Цянь Куном он встретился на следующий же день после того, как Сычен уехал, посоветовал мягким, дружеским тоном больше не трогать Сычена и уже тем более не вестись на его провокации. Он лучше всех умеет это делать, и кто бы мог подумать, что это обернётся такой серьёзной проблемой. Сычен пулей вылетел из злосчастного кабинета. Он задыхался, неведомо от чего, но остановиться боялся и бежал. Бесконечно долго, подальше от Джемина… За ним не шли. В кабинете из тени вскоре появился Юно — он всё видел, сжимал кулаки, чтобы сдержаться и не увезти Сычена прочь, домой. На этот раз он точно не справится — его истерика, его крики были просто невыносимыми. Джемин не пытался успокоить — только наблюдал, убирая фотографии обратно в конверт. Они, жизни этих людей, теперь для него как память, трофеи, и Юно точно знал, что этот конверт далеко не единственный. — На Гоын согласилась? — Джемин прожигал мрачным взором только что закрывшуюся за Сыченом дверь, в лице же читалась не свойственная ему тоска. — Да. Она ждёт вас. Джемин коротко кивнул и тоже вышел из кабинета. Дорога в их имение, дворец отца, в тот день казалась особо долгой. Она также пролегала за городом, потому была тихой, потому редко проезжавшие мимо машины не беспокоили его чуткий слух — уже который день нестерпимо болела голова. По той же причине он так торопился избавиться от них. Не было никакой проблемы доверить это дело профессионалу, что не оставил бы следов, но, как назло, его доктор запретил беспокоить беднягу как минимум несколько дней. Перед всё той же «Бугатти» открылись величественные резные ворота, это было странно — обычно отец требует предупреждать заранее о своём приезде, но в этот раз словно кто-то другой отдал приказ. На крыльце его встретила молодая девушка лет двадцати трёх. Она была в чёрном ханбоке и сохраняла маску суровости до тех пор, пока Джемин не вышел к ней и не подошёл достаточно близко, чтобы поклониться в приветствии. — Зайдёшь? — она мгновенно оттаяла. — Если позволишь. Он смел слушаться только На Гоын, родную сестру. Девушка отличалась особой скромностью и, в отличие от младшего брата, росла в тени своей семьи, только иногда беря на себя ответственность принимать важные решения. — Что-то произошло в доме отца? — он сел ближе к ней, взял нефритовую подвеску, подвязанную под пояс. Гоын коротко посмеялась. — Ты же знаешь, — она сложила руки на коленях. — У нас траур каждый раз, когда ты убиваешь ни в чём не повинного человека. — Ох уж эти твои шуточки, — Джемин сморщился. — Разве ты приехал не поэтому? — Да, но… Он знал, что она сумеет помочь. Мудрым словом, советом, ведь как бы он ни пытался разобраться в ситуации сам, ничего не выходило. — Один важный мне человек пострадал из-за меня, — Джемин стыдливо отвернулся, затих. Гоын осеклась. Сперва хотела опять пошутить, подколоть, как это обычно бывало, но брат говорил искренне и действительно переживал. Непривычно было его таким видеть — потерянным, ищущим поддержки, с потухшим взглядом и роем мыслей в голове, существование которых было вполне очевидно. — В чём же ты провинился? — Во многом. Думаю, больше в том, что… Он доверит это хотя бы ей. Гоын заслуживает видеть его настоящим. — Я сперва подумал, что он с лёгкостью сможет принадлежать мне. Беспрекословно, ведь так было много раз. Но совладать с ним оказалось труднее. — Он отдалился. — Да, так и случилось… — Он тебе нравится? — Что? — Джемин вспыхнул, отодвинулся от сестры, но та взяла его за руку и перебила: — Я всё вижу, — она ткнула тонким пальцем в его ладонь, придвинулась ближе. — С тех пор, как мы виделись в последний раз, ты довольно сильно поменялся. Как будто мягче стал, что ли… Но я думаю, что тебе стоит относиться к нему так же. До него наверняка дошло, что ты одержимый местью маньяк, — в этот момент Джемин обиженно надулся и опустил голову, — Однако ему нужна не такая защита. — На Гоын, — начал было наигранно злым тоном он, но сестра взяла его за подбородок. Она никогда не поддавалась. Всегда была смелой, а потому особенной для него. — На Джемин, — прервала она сурово, но тут же подобрела и притянула к себе. — Я люблю тебя. Пожалуйста, впредь принимай верные решения, ладно? Джемин, уткнувшись ей в плечо, позволил себя обнять. На душе вдруг сделалось необыкновенно спокойно. Скоро это призрачное умиротворение исчезнет, всё вернётся на круги своя, а тепло На Гоын, любимой младшей сестры, окажется лишь мимолётной иллюзией. Однако, столкнуться с реальностью почему-то было уже не так страшно.