Chinese host

Ему всегда было странно от того, как в итоге сложилась его жизнь, и как просто человек может погрязнуть в неизвестном, опасном, полном лжи и крови мире. С ним произошло это совершенно незаметно, и до сих пор только и оставалось, что радоваться — он под защитой. В какой-то степени. Мун Тэиль, двадцатисемилетний врач-психиатр, за последние пару лет всё реже появлялся на рабочем месте. Коллеги и люди из управления знали об этом, но потерять такого ценного сотрудника не могли, не имели права. Мать Тэиля — влиятельный человек в здравоохранении, её научные работы ценятся во всём мире, да и сам Тэиль годами выстраивал свою карьеру, вот только… Кое-что подорвало его. Не то страсть покойного отца ввязываться в разборки приступного мира, не то его постепенное становление таким же «бизнесменом», но его сыну надлежало познакомиться с новыми лицами, хорошенько запомнить их предпочтения и взгляды, научиться отличать каждого и чтить, как своего отца. Ему едва исполнилось двадцать один, когда впервые на его глазах произошло убийство — это был На Джемин. Невысокий, худой мальчишка, на лице которого после пущенной им пули отразилось удовольствие. Он не был психопатом, Тэиль уже тогда выяснил это, но разобраться, в чём дело, он был не в силах. Его идеалы рушились один за другим по мере того, как отец приводил в их дом серьёзных дядь в строгих костюмах. Он всегда, с самого детства хотел лечить людей, и мамы, как это обычно бывало, не оказалось рядом, когда отец рассказывал, что ему можно довериться. Она была бы в ужасе, если бы узнала обо всех деталях. О том, откуда у них деньги на проживание в апартаментах Чондама, и почему её супруг вечно где-то пропадает. Она попросила о разводе сразу, как только заподозрила что-то неладное. Без скандалов и выяснений отношений, она забрала Тэиля с собой и поклялась, что исполнит его мечту, сделает всё, чтобы его принципы стали ещё жёстче, проросли в нём и помогли стать лучшей версией себя. Но всё было не так уж и просто. На Джемин, этот мрачный утончённый образ, преследовал Тэиля, ведь теперь в его жизни происходил хаос. Из каждого угла о нём лились слухи, юноша, обычно хладнокровный и жестокий, оказался один на перепутье. — Никто из наших не убивал твоего отца, — Джемин мотал головой, был готов возмутиться, выйти на эмоции, если потребуется, но Тэиль ему и так верил. — Хорошо, — он кивнул. — Это всё, что я хотел выяснить. А теперь уходи. — Я найду господина Муна, и ты останешься со мной. Таков мой план. — Что? Ветер отчаяннее зашелестел высокой травой в поле, и Джемин улыбнулся. — Я просто хочу исполнить твою мечту, — он пожал плечами. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это, но теперь вам с госпожой Мун наверняка понадобится защита. Тэиль всё прекрасно понял. Джемин уже тогда недоговаривал, умалчивал о важном, но в то время это считалось ничего не значащей мелочью. Мечта… Тэиль помнил только о ней, потому, после пары дней раздумий, согласился. Своего первого пациента он встретил в поместье — мрачном, почти заброшенном доме обживался человек с жестоким сердцем и только одним лишь желанием. Доктор Мун следовал за Юно, и стены давили на него бесконечно сильно, беспощадно. Он преодолел жгучий порыв уйти прочь и успокоился окончательно, когда они остановились у одной из дверей в длинном коридоре. Юно постучал, и из той комнаты донёсся голос Джемина. Юноша стоял у письменного стола, скрестив руки на груди, и глядел на человека, что сидел на кровати спиной к двери. Молодые люди замерли на пороге. Он был представлен как убийца Мун Тэхуна. Тэиль отказывался воспринимать это всерьёз, он просто-напросто не мог поверить в то, что Джемин ему говорил в той комнате. Юно послушался его приказа и ушёл, они остались втроём, но и хозяин поместья намеревался удалиться как можно скорее. Он был убеждён, что поступает правильно. — Он опасен, но я ведь обещал, верно? — уже на выходе еле различимо произнёс Джемин. — Я нашёл убийцу твоего отца, и он твой первый пациент. Юно и мои люди потратили много сил, чтобы поймать его, так что не подведи. — Я… — в горле пересохло. — Я не могу. — Месяц, Мун Тэиль. Ты не имеешь права бросать его. Меня не волнуют методы лечения, которые ты будешь применять. Ему… Тяжело и очень плохо. Крепкие мускулистые плечи дрогнули. Тэиля это чуть напугало, насторожило. Молодой человек медленно повернулся и краем глаза посмотрел на опешившего доктора. — Здравствуйте, — сказал он вкрадчиво, и в этот момент за Джемином закрылась дверь. — Меня зовут Со Ёнхо. А вы? Кто вы такой? Сердце охватило агонией. Тэиль кивнул ему. Взял стул и, поставив его перед новым знакомым, сел. На голых предплечьях красовались яркие и воздушные, словно паутина, татуировки, на мелко дрожащих руках вздулись тонкие венки. Казалось, что Со Ёнхо состоял только из такого — из тонких переплетений. И в голове у него был беспорядок, кровавые нити, спутанные крепкими узелками. Лишь это сдерживало от того, чтобы самому вновь не ступить на скользкую дорожку и замарать руки. Он уже тогда привязался. Его добрая душа, жаждущая помочь любому, принципы и слова мамы о том, что единственная важность Тэиля в его чистосердечии, были выше отупляющей несправедливости. — Я доктор Мун, ваш психиатр. — Психиатр? — Ёнхо вытянулся, немного напрягся. — Не переживайте, вы можете мне довериться. — Я не могу не бояться. Там, откуда меня забрали, нельзя было никому довериться, все они… Все они причинили столько боли. Тэиль был озадачен. Всё больше Ёнхо говорил о страшных вещах, о своём жалком существовании, о том, что он запутался. Его длинная речь походила на поток сознания, абстрактные сцены и картины, но никак не на нечто цельное, в чём Тэиль бы без труда смог разобраться сразу и уйти, перед этим заявив Джемину, что этот сеанс был первым и последним. — Теперь вы, — Тэиль нагнулся, внимательно смотря на своего будущего пациента. — Точнее… Теперь ты в безопасности. Тот кошмар закончился, но нам ещё предстоит пройти длинный путь, понимаешь? Ёнхо дёрнулся, затем несмело потянулся к Тэилю. Тот запаниковал, но не смел подать вида и отдалиться. В то утро, снежное и тихое, мир ещё спал. Он был безмолвным, и потому едва уловимый лёд чужих ладоней обжёг Тэиля, и он услышал слабый голос. — Я понимаю. И потому я хочу вас убить. *** В квартире Сяо Джуна всегда стояла гробовая тишина, он никогда не приглашал к себе гостей. Это касалось и друзей, потому что с ними он любил только выпивать и иногда баловаться лёгкими веществами, а надзор мамы был слишком строгим и докучающим. Она искренне верила в праведность своего сына и всеми силами пыталась сохранить её, ведь была убеждена — Сяо Джун, как теперь уже популярная модель, должен иметь превосходную репутацию. Проблем из-за какой-нибудь капризной и мстительной девицы или алкоголя ему явно не нужно. Однако, что достопочтенная госпожа Сяо сказала бы сейчас, увидев любимого сына в одной постели с обнажённым парнем, с нежным, словно цветок сливы, Лю Яняном? Сяо Джун гнал эти мысли из разума так отчаянно, что целиком и полностью посвятил себя и своё тело тому, кто уже, вообще-то, устал скрывать тягучее желание дотронуться, получить больше. Всё казалось таким другим и правильным, не хотелось подскочить посреди ночи, чтобы немедленно избавиться от последствий дикой, по-животному весёлой и безумной ночи, которую порой доводилось устраивать. Сяо Джун впервые за вечность выспался и вертелся в кровати так долго, что Янян в один момент не выдержал и недовольно что-то проговорил. Сяо не расслышал и потому выполз из-под одеяла и, боясь лишний раз побеспокоить драгоценный сон хоста, отправился в душ. Телефон Яняна зазвонил. Он, на самом деле, давно проснулся и пытался тщетно заснуть обратно, но кое-кто мешал. Не то, как обычно это делают — шумят, громко говорят и гремят посудой на кухне; Сяо Джун докучал скорее в приятном смысле. Янян порой разлеплял тяжёлые веки, чтобы лишний раз взглянуть на него и легонько прикоснуться кончиками пальцев к волосам, к до ужаса тонкой шее. На ней — ни единой отметины, потому что Янян с самого начала осознавал, чем чревата неосторожность. Когда Сяо Джун хмурился, будто предостерегая, хост тут же отдёргивал руку и аккуратно отворачивался. Так они играли как раз до тех пор, пока Сяо Джун не ушёл. Как только из ванной послышался шум воды, на столе слева от кровати завибрировал телефон Яняна. Игнорировать не получилось, пришлось закутаться в одеяло и с недовольным, заспанным видом затем встать и посмотреть в экран. Янян проснулся окончательно, увидев знакомый номер. Он был корейским, на него Янян часто звонил в попытках услышать голос на другом конце провода. — Сычен? — резко выдохнул Янян, подняв трубку. — Это ты? — Да, я… Послушай… Спасибо за то, что заботился о растениях всё это время. — Что? — Янян был настолько обескуражен, что не мог и слова выдавить. — Братец, не клади трубку. Ты вернулся?! Просто скажи мне, я приеду. — Через три часа в клубе. Я всё расскажу при встрече. Сычен отключился, ничего не объяснив и не рассказав, что вообще происходит. Янян растерялся и уже полностью пришёл в себя, но оторвать глаз от экрана телефона не мог. Времени было за полдень, солнце светило высоко и вовсю прожигало землю, город давно стал насыщенным звуками. Они были такими непривычными, раздражающими — Сяо Джун жил во многоэтажном комплексе в центре. Хозяин квартиры вышел аккурат в тот момент, когда ещё более растерянный Янян плюхнулся на кровать. — Кто звонил? — Сяо прошёл на кухню, поставил чайник. — Дун Сычен, — немного злобно ответил Янян. Он нуждался в ответах и не мог ждать вечера, потому, как только они с Сяо Джуном закончили с поздним завтраком, тот отвёз взвинченного хоста в клуб, а сам уехал в агентство. В клубе Яняна с самого порога встречала госпожа Лу и Ли Тэён, это слегка напрягло. Хозяйка, как самая настоящая затворница, практически никогда не выходила в зал, не позволяла посетителям себя видеть и предпочитала проводить время в своём излюбленном месте — только немногим удавалось побывать в её мистической, слегка пугающей обители. И те немногие либо навсегда забывали дорогу в клуб, либо больше не могли выбраться оттуда. Женщина встретила молодого человека лёгким недовольством. Очевидно, её Сычен тоже поставил в известность о своём приезде. Вопрос был только в том, один он будет, или с На Джемином — у госпожи Лу было несколько вопросов, на которые Господин На обязан был ответить. Она осталась недовольна работой его человека, хотя, по факту, претензии направлены на Цянь Куна и Тэёна, которые подвергли Яняна опасности. — А где твой друг? — поинтересовалась хозяйка. — Друг? — Янян с некоторой опаской вгляделся в посуровевшее лицо Тэёна. — Тэён вернулся раньше, хотя получил чёткое указание доставить тебя домой. А если бы что-то случилось? — Возможно, мне стоило быть осторожным, — аккуратно, как бы извиняясь заговорил Лю. - Но он не тот, насчёт кого стоит беспокоиться. — Интересно. Это только потому, что он хорошо к тебе относится? — Что? — Госпожа Лу, — попытался встрять Тэён, но та грубо его перебила: — Не лезь. Она словно хотела сказать что-то ещё более грубое и жестокое, но, глядя на несчастного мальчика, которому и так пришлось настрадаться за это время, не могла. Тэён не заслуживал и десятой доли всего, что ему пришлось тут увидеть, это всё её вина. Сохранилось ли в его душе доверие после увиденного вчера ночью, сохранилось ли убеждение с своей нужности и мысли, что госпожа Лу и её священный храм действительно погибнут без надлежащей защиты? — Пожалуйста, — мягче и тише добавила женщина. — Я знаю, что делаю. — Госпожа, — с некоторым отчаянием обратился к ней Янян. — Умоляю, вы должны мне поверить. Ваша паранойя переходит все границы. — Моя паранойя позволяет нам держаться на плаву, Лю Янян. Но тебя, кажется, это пугает, разве нет? Ты устал? — Госпожа… С каждой секундой всё чётче становилось будущее, потому сердце так сильно билось. Он столько лет хотел сказать ей нечто заветное, заявить о своей свободе, о том, что готов начать жить как-то по-другому. Но не решался. Это было так тяжело! Госпожа Лу была не просто хозяйкой заведения, она руководила судьбами, распоряжалась ими, как заблагорассудится, ведь только в контроле видела порядок и благополучие. Лю Янян, пришедший в её цепкие объятия сломленным и разбитым, каждый раз бессознательно подчинялся страшной воле, её доброму, как он постоянно думал, блеску в глазах. — Я должен уйти. Однако, он креп с каждым днём. Он наблюдал за другими, за тем, как дышит и развивается мир вне тёмных стен. Его такая ослепляющая и целительная сила не позволила забыть о собственных желаниях. Госпожа Лу не ответила. Только напоследок дотронулась до его щеки, поцеловала в лоб. Сухость её губ разлилась по телу холодом, покалывающим и неприятным, но быстро превратилась в нечто умиротворяющее. Хозяйка впервые кому-то показывала свою ласку. — Ты должен ждать здесь, — обратилась она к Тэёну. — Сегодня прибудут особые гости, только затем проводи одного из них ко мне. Молодой человек кивнул и, когда они с Яняном остались одни, долго не мог придумать, что стоит сказать. У него не было желания копаться в чужих взаимоотношениях, но один вопрос всё-таки напрашивался сам собой. Они прошли в одну из зон, Лю старательно игнорировал громкие зазывания и смешки — присутствие Тэёна в некотором роде успокаивало. — Это правда? — принёсшая воду молодая официантка ушла сразу, потому телохранитель решил не медлить. — Правда, — Янян поджал губы, стиснул высокий стакан в пальцах. — Я часто думал об этом. Поверь, прошло слишком много времени, и я… — Не можешь больше? Да, он действительно не может. Ровно так же, как и Ли Тэён, что под страхом смерти готов был отказаться от всего, что имел, и обесценить все жертвы. Всё стало таким пустым, когда центр его мира вдруг оказался под угрозой. Янян несмело кивнул, а затем его взгляд метнулся на человека, проходящего мимо. Его голос показался почти родным, но теперь ещё и непривычным. Молодой человек прошёл к барной стойке, что-то спросил у бармена, коротко посмеялся. Толпящиеся в зале люди заслонили его, оставалось только ждать. Янян был убеждён, что к нему наконец-то вернулся Дун Сычен, и именно он был одним из особых гостей. Он был другим. Более смелым и открытым, это Яняна сперва смутило. В его речи, некогда слегка саркастичной, было больше искренности. Сычен не догадывался, что может так соскучиться по кому-то, но, как только они с Джемином появились на пороге его квартирки, прошлись по окрестностям и потом появились в клубе, в груди что-то всполыхнуло. Он словно услышал давно знакомую, но забытую с течением дней мелодию, что вернула в прошлое — слушать её так приятно, вспоминать так волнительно и необычно, и внутри что-то сжимается, в горле встаёт ком. И перестать слушать не получается — настолько прекрасно и горько одновременно. Прошло всего полтора месяца, но он чувствовал невероятнейшую по своей силе тоску. Ему чудилось, что он упустил что-то важное, безвозвратно утерял. На Джемин тоже испытывал нечто подобное. Только того, что до краёв наполняло жизнь Сычена, он не видел. Но человек рядом, грустный и с чего-то задумчивый, тихий, не мог не повлиять на него — Дун Сычен в те мгновения был особенно прекрасен. Он вернулся другим, и это было удивительно. Он не горел желанием тут же оказаться в клубе, хотя Госпожа Лу с нетерпением ожидала Джемина, потому сперва немного привёл квартиру в порядок, хотя Сяо Джун, судя по всему, здесь бывал часто, и полил крупные растения, кое-где убрал пожелтевшие, почти высохшие листочки. На Джемин наблюдал молча, боясь помешать. Он и забыл про все дела, в том числе про Тэёна и Цянь Куна, который, возможно, уже давно был мёртв. Поэтому всё, что он должен был сберечь в тот момент — мир Сычена, теперь навсегда затерянный и ставший чужим. — Надо было спросить раньше, но, — Сычен оторвал пожухлый лист с денежного дерева и повернулся к Джемину, что сидел на диване и не переставал глазеть на него. — Ким Доён сказал тебе адрес? — Да. Предвещая последующие вопросы — нет, Чон Юно ни о чём не знает до сих пор. И нет, он не станет беспокоиться. — Его хозяин куда-то испарился вместе с тем, кого он обязан охранять, — молодой человек фыркнул и выпрямился. — Ему нужно сказать. С чего ты вообще решил лететь без него? — Ты не сможешь поговорить со своей хозяйкой наедине? Я тебя ненавижу. Почему ты такой невыносимый? Сычен вздохнул, сел на подлокотник дивана рядом с Джемином. Несколько секунд он был неподвижен и ничего не говорил, ведь на пустые споры сил всё равно не оставалось. Как он нашёл его? Откуда узнал код, проник преступником и вором покоя в скромную и тёмную квартиру? С чего вообще решил, что смеет тревожить Сычена после всего, что тот узнал? Он проснулся от хлопка двери и затем слабого шороха, света в прихожей. Сперва испугался, но шаги оказались знакомыми, медленными и уверенными, потому Сычен сел на кровати, натянув на себя одеяло, и включил ночник. Джемин выглядел пугающе и словно ещё мрачнее. Он походил на призрака, нежели на человека, и лицо его было бледным, обесцвеченным сотнями переживаний. Он сел в кресло прямо напротив Сычена, сцепил пальцы в замок и замер. На кровати послышалась возня, с плеч Сычена сползло одеяло, он приблизился к Джемину, сел рядом и положил голову на его руки, обхватив ладони своими. Только тогда незваный гость будто ожил, глубоко задышал, затем потянул Сычена к себе. — Нам нужно улететь в Гонконг как можно скорее, — прошептал Джемин, гладя хрупкие плечи. — Нам? — Лю Янян наверняка очень сильно по тебе соскучился, да и тот ворчливый бармен тоже, — в голосе Джемина прорезалась слабая насмешка. — А ты? — Джемин не видел, но чётко представлял, как Сычен хмурит брови. — Тебе для чего туда ехать? — Деловая встреча. Простая формальность, ничего серьёзного. — Ты вломился ко мне посреди ночи, а теперь говоришь, что это формальность? — Сычен вспыхнул, но совсем слабо, и скандал, на удивление, не устроил. Была масса других вещей, которые он должен был обсудить с Джемином. Между ними образовалась огромная пропасть из недосказанностей, которые не давали Сычену покоя. Он носил в себе столько знаний, они душили отвратительными деталями, и порой Сычену действительно думалось — лучше бы он так и оставался в неведении. — Расскажи про человека в той запертой комнатке, — вдруг подал голос Сычен. — Кто он, и почему сидит там совсем один, а единственный, кому можно его видеть — это психиатр. — Это долгая и совершенно неинтересная история, — Джемин и бровью не повёл, отчего стало ещё более жутко. — Не обо всём на свете тебе следует знать, цыплёнок Винвин. Ты просто не представляешь, что это может повлечь за собой. Сычен стиснул зубы, на тонком лице проступили желваки. — Хотелось бы представить, — промолвил он. — Тогда иди сюда, — словно маленького мальчика, он усадил молодого человека на свои колени, сжал его бедро и посмотрел в чуть напуганные глаза. — Сейчас ты должен сидеть очень и очень тихо и слушать меня. Хорошо? Сычен послушно кивнул. Джемин, словно решаясь на что-то крайне важное, достал из кармана пальто пистолет с глушителем и приставил дуло к виску Сычена. Тот резко вобрал в себя воздух, но шевельнуться не посмел — во взгляде киллера не было ни капли враждебности, только самодовольство и любопытство. — Что ты делаешь? — по его спине пробежали мурашки. Холодная сталь касалась кожи, вызывая в сознании сценарии ближайшего будущего, приходилось бороться с появляющимся приступом истерического смеха. — Я убиваю людей, Дун Сычен, — спокойно ответил Джемин, чуть наклонив голову и прищурившись. — Разных, не только плохих. Тот человек тоже, но редко, потому что иногда не может остановиться. «Смерть — это нормально» — вот, что он окончательно понял, когда его гончий пёс и главный сувенир перерезал горло беременной женщине. Сам Ёнхо рассказывал это в подробностях — о том, что она просто очень не вовремя оказалась рядом со своим мужем. Была глубокая ночь, и бедняжка проснулась от странных звуков, от того, что белоснежное постельное бельё вмиг окрасилось кровью её любимого и заодно главной цели. Она закричала, попыталась убежать, позвонить в полицию… Но он нагнал её раньше, чем она смогла что-то вымолвить. — Я ведь, — Ёнхо моргнул и посмотрел на своего господина. — Я ведь поступил правильно? — Да, ты поступил правильно. Иначе тебе бы причинили много боли. Тебе бы пришлось бояться. Ёнхо, стоящий посреди кабинета, весь сжался, опустил голову. Его как будто ударило током, и он дрожащим голосом прошептал себе под нос: — Я не хочу… — Возвращайся к себе. Скоро приедет доктор Мун. Со Ёнхо поклонился и вышел. До комнаты его всегда провожал Юно. В заведённой за спину руке он сжимал лезвие. Осторожность — это тоже нормально. Все хотят жить, и плевать, если Мун Тэиль проклянёт На Джемина, обнаружив в один прекрасный день остывший труп своего горячо любимого пациента. — В чём тайна? — заговорил вдруг Сычен. — В том, что вы торгуете наркотиками, занимаетесь поставками оружия и… — За кого ты нас принимаешь? — как будто пытаясь защититься, перебил Джемин. Он словно был обижен, что совершенно сбило Сычена с толку. — Убери пистолет подальше, — молодой человек перехватил дуло. — Мне плевать, чем вы занимаетесь, и что вы убиваете. Думаешь, вы единственные такие? — Квон Бинсу… — Нет, я не закончил, — Сычен заёрзал, сел поудобнее и обнял его за плечи. Он немного успокоился и вздохнул. — Страшно не то, что вы делаете. Ты упускаешь одну деталь — госпожа Лу, да и я тоже в этом замешаны. Что, не понимаешь? — Я должен был, — выпалил Джемин. — Просто… Должен был. — Почему? — Ради нас. Он сказал это упрямо, словно ребёнок, или лицемер, чьи мотивы были раскрыты. Он в упор не замечал тотальное недоверие, насмешку, потому что был в некоторой степени верен мысли о спасении, особенно после того, как госпожа Лу назвала имя убийцы его отца с безразличным видом и сказала, что он в её заведении постоянный клиент. Имя хоста, попросившего его прикурить, пришло самым первым в голову. Реакция госпожи Лу говорила сама за себя — она готова была пойти на всё. Сычен, помолчав, встал и забрал с прикроватной тумбочки сигареты и зажигалку, затем вновь устроился на бёдрах Джемина. Он был уставшим, его движения были ленивыми. Ему, вообще-то, было невыносимо это слушать, и он резко затянулся и выдохнул дым в лицо киллера. Тот выдержал томный взгляд, то, как невыносимо неудобно стало сидеть на чёртовом кресле. На коленях с ним. Сычен прильнул к его губам, снова выдыхая горьковатое, разъедающее облако, отчаянно, искренне, обвил шею рукой, затем незаметно отобрал пистолет, соблазняя больше, вспоминая волей-неволей всё, чему пришлось научиться, и прижимаясь плотнее к его телу. Джемин такому напору поддался, но руку с пистолетом сжал, прикусив нижнюю губу хоста и затем отстранившись. — Нет, — дыхание Сычена было горячим, возбуждающим. Он сделал затяжку, облизал губы, погладил Джемина по щеке и выпрямился. — Скажи правду. Джемин загипнотизирован. Он не хотел говорить всё прямо здесь и сейчас, в мыслях было совершенно другое. Был Дун Сычен, оставивший от тонкой сигареты только фильтр, сидевший на его бёдрах, его сияющие глаза и до одури красивая полуулыбка. Он запустил пятерню в его волосы, слегка оттянув их, и прикусил кожу на ключице, затем оставляя отметину. Сычен задрожал. — Правда ждёт тебя явно не здесь. Это было единственным разом, когда Сычену пришлось ему поверить. — Идём, — он поднялся с места, забрал пальто с кресла. — Она наверняка ждёт. Кабинет госпожи Лу встретил их всё таким же перезвоном колокольчиков, красным полумраком и въедающимся в лёгкие запахом ветивера. Джемин фыркнул, Сычен с непривычки поморщился, ведь, сколько себя помнил, хозяйка всегда отдавала предпочтение чему-то ненавязчивому. — Вот и вы, наконец, — из глубины кабинета послышался вкрадчивый голос. — Прошло довольно много времени, верно? Женщина вышла к гостям, садясь на диван и жестом указывая располагаться. Сычен внезапно ощутил давно забытое волнение, колени задрожали. Помимо него было что-то ещё. Неуловимое, бесконечно гнетущее и не дающее в полной мере расслабиться. Не то вязкий дым благовоний, не то что-то, скрывающееся за ним. — Простите за вторжение, — Джемин поклонился ей, внешне сохраняя хладнокровие. — Вы не будете против, если Сычен поговорит с вами наедине. Я прилетел по срочным делам, а вам… — Конечно, безусловно, — заверила госпожа Лу. — Жаль, но ничего не поделаешь… До скорой встречи, господин На. Уже после этой фразы Сычену словно отрезали последний спасательный путь к отступлению. Он сглотнул ком в горле, вновь осмотрел кабинет — внешне как будто ничего не изменилось, так же мебели по минимуму, только на полке с сувенирами и прочими безделушками появились новые увлекательные вещицы — две тряпичные куклы. — Должно быть, ты ждёшь извинений, — заискивающий тон заставил повернуться к женщине. — Может быть, хочешь компенсации за работу? — О чём вы? — Сычен нахмурился. — Господин На кажется очень жадным, я не права? Что ж, если нет, то… — Вы хоть раз вспомнили обо мне за всё это время? — Что? — Хоть раз, — выдавил Сычен. — Госпожа Даи Лу, скажите… — Что за глупости ты говоришь, — женщина подсела к нему, сжала его ладонь, нежно обхватив запястье. Она смахнула с его щеки слезинку, вздохнула. — Ты — самое дорогое, что у нас есть. Мы с тобой столько прошли вместе, я искренне боялась потерять тебя, но, понимаешь, господин На, он… Запрещал. Чтобы он? Ни за что. Мерзкую ложь он проглотил, натянул на лицо маску вымученной радости. Он всегда любил прикосновения её рук, они были сродни материнским, но не тогда. Он столько хотел сказать ей, когда был в Корее, далеко, но, увидев её, все намерения и уверенность заледенели, камнем легли на сердце. Он совершенно отчётливо понял, что это конец, и что виной всему опять стал На Джемин. Случайно, но Сычен мог хорошенько разозлиться на него, всё высказать, но в итоге, когда вышел из кабинета, не нашёл сил придумать хоть какое-то эффектное наказание. Он видел Лю Яняна и то, как он топит старшего во внимании, однако просто ушёл в один из узких коридоров с приватными комнатами. Захлопнулась дверь. — Здесь всё и произошло. Помнишь? На Джемин сидел на кровати, закинув ногу на ногу, и смиренно ждал, когда Сычен подойдёт к нему достаточно близко. — Помню твои слова про сувенир, — сухо ответил он, дрогнув. Джемин смеялся. Не надрывисто, а словно от хорошей шутки. Он провёл рукой по волосам. — Прекрасное время. Правда ведь, Дун Сычен? Прямо как сегодня. — Я хочу сжечь всё здесь к чертям. — Что? — Джемин встрепенулся, выпрямился. — Хочу уничтожить тут всё, — прошептал Сычен со злобой. Пара шагов — и господин На так близко, хост навис над ним, обхватил руки и рухнул с ним на кровать. — И меня? — с азартом проговорил Джемин. — В особенности. Стиснутые пальцы оставили бы синяки на запястьях. В ту секунду Сычен был особенно силён, с губ Джемина сорвался слабый вскрик. Он испытал больное, ненормальное удовольствие, прикусил губу почти до крови, когда горячая ладонь скользнула по его шее. Сычен стиснул его подбородок, затем буквально заставляя ответить на дикий, яростный поцелуй. Он делал так, чтобы На Джемин умолял остановиться. Он практически насиловал, продолжая удерживать цепкими пальцами тонкие руки над его головой и вбиваться в измождённое тело. Он не мог успокоиться. Должно быть, думалось ему, он вымещает свою обиду не на том человеке, но господин На тоже идеально подходил. Дун Сычен, грязный хост, обозлённый на весь белый свет, решил столь зверским образом проучить мальчишку, будущего главу огромных предприятий, корпораций. Что, если кто-то узнает? Сычена убьют? Дыхание Джемина было хриплым. Он лежал на спине под тонким одеялом с закрытыми глазами, дрожащее от возбуждения тело блестело от солёного пота, ему жутко хотелось закурить, но просить было не у кого — Сычен ушёл. *** Он сидел в машине, прислонив телефон к уху. Пальцы от напряжения побелели, он посмотрел в зеркало заднего вида, закинув в рот леденец, и потом замер. — Что ты только что сказал? — Чон Юно чуть не прокусил язык, послышался хруст несчастного леденца. Телохранитель выругался, наблюдая, как тяжёлые и плотные капли дождя водопадом заливают лобовое стекло. — Да, всё верно, — ответил осторожно Доён. — Господин На вызвал самолёт несколько часов назад. Он вам так и не позвонил? — Очевидно, что нет. — Что ж, наверное, на это есть особая причина. — Следи за ними. Я свяжусь с Сыченом. — Его телефон выключен, — спокойно и тихо сказал Доён, предвещая ещё один эмоциональный взрыв. — К чёрту, — почти сразу кинул Юно. — Сделай хоть что-нибудь. Джемин ограничил мне доступ. Он отключился, кинув телефон на соседнее сидение, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Со стороны Джемина стоило ожидать что-то такое и быть настороже, предсказывать каждое его дальнейшее действие, но Юно, думая почему-то больше о Сычене и его покое, не заметил, как прямо под его носом строятся какие-то планы. В которые, как выяснилось, вовлечён и Сычен. Он и в последнюю поездку был этим недоволен — без какой-либо договорённости Джемин позвонил Юно посреди ночи, заявляя, что прямо сейчас они должны лететь куда-то, на какую-то встречу. С чего вообще он решил, что это их забота, когда его отец строго-настрого запретил вступать в переговоры самостоятельно, без его ведома? Упрямый баран. — Это просто эксперимент, расслабься, — уже в аэропорту На Джемин положил Юно руку на плечо. Тот с недоверием покосился на заднее сидение — Дун Сычен мирно сопел, уронив голову на изголовье. Он казался необычайно спокойным, и Юно вдруг стало его жаль — тогда он, конечно, больше обратил внимание на преодолевающие разум и тело измождение и раздражение, нежели на зарождающееся тепло в груди. «Эксперимент» был жестоким и с самого начала не означал ничего хорошего. Он и Джемин спорили долго, вплоть до утра того дня, когда Сычен оказался на своём новом месте. Всё случилось так не вовремя, буквально когда между двумя кланами разразилось жаркое пламя. По убеждению самого Чон Юно, из-за Джемина, конечно, и его ужаснейшей манеры не оказывать уважения каждому, кто ему не понравится. Стоит ли рассуждать о том, что убийство Ченлина ничего не решило. — Этот эксперимент тебя погубит, господин На Джемин, — всё же ответил ему тогда Юно, не веря, что это всё происходит на самом деле. — Твою семью, На Гоын… Всех. И этого грёбаного хоста. — Нет, — неуступно, слегка игриво. — Это будет слишком интересно, чтобы я что-то смог заметить.