Chinese host

Когда он всё-таки соизволил связаться со своим телохранителем, тот успел остыть и вернуться домой. Неизвестно вообще, сколько бы он ещё сидел в машине у дома Сычена просто без дела и с жутким ощущением дискомфорта внутри, ведь предпринимать что-то всё равно было бы глупо — кто знает, может, по прихоти господина они с Сыченом вообще уже на другом конце света. — Ну и зачем так делать? — выпалил Юно, игнорируя любопытствующий и немного испуганный взгляд психиатра, сидевшего рядом. — Спроси у Сычена, он расскажет побольше моего, — пробурчал в трубку Джемин. Кажется, он тоже был не в духе. — Где он сейчас? С тобой? — Нет… — он в задумчивости замолчал. Юно захотелось его придушить. — Он… Где-то в клубе, наверное. Ну, или дома. — На Джемин… Тэиль готов поклясться, Чон Юно никогда не был таким взбешённым — прямо сейчас Джемин словно сказал ему что-то по-настоящему ужасное и неприятное, словно бесцеремонно объявил, что Сычена убили неизвестные, или что он просто куда-то без вести пропал. Или вообще, Сычен сбежал, а Джемин за ним погнался в надежде найти, но всё было тщетно… — Что мне делать? — уже с меньшей угрозой покорно спросил он. — Я понимаю, почему ты так зол. Но обещаю, я сберегу его. А ты должен остаться и присмотреть за Ёнхо и быть на связи с Гоын. — А вы? Джемин опять замолчал. Он и сам не знал, что теперь делать. Сычен не ушёл, наверное, и был в клубе, проводя время за разговорами с Лю Яняном и тем барменом… Вспомнить бы, как его зовут, но разве это так важно? Большее значение Джемин тогда придавал случившемуся, остальное показалось чем-то совершенно пустым и даже бредовым. Переговоры… Разве Джемин на это подписывался? Едва ли. — Что за вопросы? Неужели настолько волнуешься? — неожиданно весело проговорил он. Юно закатил глаза, повернулся к Тэилю и покачал головой. Тот прямо-таки светился пониманием. — До встречи, не задерживайтесь, — мрачно отозвался телохранитель и отключил телефон. — Ему обязательно это знать? — аккуратно спросил доктор Мун. — Ёнхо? Не думаю, но нужно провести сегодня с ним побольше времени, чтобы он успокоился. — Что вы имеете в виду? — Он снова рассказывал про голоса в голове, — Юно встал и протянул руку доктору. — Вы нужны ему. Позаботьтесь о Со Ёнхо, хорошо? Тэиль после недолгих раздумий с сомнением пожал его холодную ладонь. Чон Юно оставил его в абсолютном замешательстве и практически полном одиночестве в ненавистном ему доме. Даже с Дун Сыченом было бы легче. Его мечтами и идеализмом, бесконечной болтовнёй о том, что Ёнхо требуется реальная помощь и очень много заботы, нормальная обстановка, а не крохотная комната с мягкими стенами и решётками на окнах. Он так яро спорил с Юно насчёт Ёнхо, что, казалось, переживает за наёмника больше всех на этом свете, а когда случайно узнал о том, что мать Ёнхо до сих пор не в курсе, во что ввязан родной сын, громко выругался. Тэиль застал их, когда выходил из библиотеки, и притаился, побоявшись помешать. — Чего ты хочешь от меня? — Юно встряхнул его, взяв за грудки. — Они должны увидеться! Это же очевидно! — возмутился Сычен, в упор смотря в чёрные глаза Юно. Тот тоже смотрел. И оторваться было невозможно. — Нет. Он не позволит. Столько лет не позволял, думаешь, ты что-то изменишь? Юно отпустил его, легонько оттолкнув от себя, но ладонь на груди оставил. — Так помоги мне, — наконец тихо сказал Сычен. — Почему ты постоянно куда-то лезешь? — А что? — Сычен шагнул на него, обхватив ладонь на своей груди. — Даже здесь я просто хост? Не отводи взгляд, эй! Мне надоело это. Вокруг все страдают из-за этого человека, я тоже должен? Ответь. Это ведь всего одна встреча… Тэиль выдохнул. Глупо на что-то надеяться, никто не пойдёт против На Джемина, тем более его хороший друг. Юно молчал, явно растерявшись, а потом, с трудом проигнорировав пленительное тепло пальцев хоста, нехотя высвободил руку. — Я поговорю с ним, — сдался он и, преодолев невероятное желание обнять, закрыть от всего мира человека перед собой, развернулся и поторопился уйти. Произнесённые слова глубоко шокировали Тэиля, это с трудом ощущалось, как нечто реальное. Он словно оказался в другом мире, где люди наконец-то научились слушать и понимать друг друга. Он словно осознал опасность Сычена, признал его стойкость и серьёзность стремлений — по-детски наивных, глупых и не стоящих внимания. Сычен никогда не был таким потерянным и злым. Хотя, возможно, если бы доводилось больше времени проводить с ним, Юно всё увидел бы и раскрыл все тайны. Он знал бы, что Сычен не спит по ночам из-за кошмаров — новые случайные знакомые, жестоко и изощрённо убитые, постоянно приходили во снах и стояли перед молодым человеком, испытывая укоризненным молчанием. Это было самым настоящим издевательством, и отвлечься так, как он обычно отвлекался, не представлялось возможным. Его преследовала мысль о том, что все его знакомства приведут к большим смертям. На Джемин был неисправим, и это ужасало, вселяло неподдельное чувство тревоги. *** Наступившая ночь принесла с собой в клуб неожиданные вести. На порог зашёл неизвестный юноша лет двадцати, он был красив и привлекателен, но мрачен и ужасно обеспокоен чем-то. Его походка была шаткой и неуверенной, он свалился на барный стул и опасливо осмотрелся, изучил обстановку. Юкхей, завидев нового посетителя, поторопился обратиться к нему, но осёкся, как только увидел нечто пугающее. Ладони юноши были в крови, пляшущий на его лице неоновый свет едва ли скрывал раны на лице. Он закурил и заговорил сам. — Ли Тэён, — мягко, сладко и очень тихо. Юкхей замер. — Мне нужен Ли Тэён. Он здесь, верно? — Кто ты? — поинтересовался Юкхей. Незнакомец усмехнулся. — Для него спрашиваешь? Или для себя? — Чжон Чэнлэ! Тэён подошёл к нему стремительно, развернул к себе, вцепившись в плечо. Юкхею стало совсем неуютно. — Эй, не устраивай тут сцену. Идите в зал. — Что произошло? Где ты был? — не унимался Тэён. Чэнлэ молчал, отвернувшись, но лишь до тех пор, пока не прозвучал новый вопрос. — Где Цянь Кун? Только сейчас, хорошенько рассмотрев мальчишку, Юкхей заметил пятно запёкшейся крови на виске. Благодаря его вниманию Тэён немного остыл и оставил бармена и его клиента наедине, чтобы Юкхей обработал раны и постарался успокоить неизвестно откуда взявшегося в таком виде юношу. Они сидели в комнате для персонала друг перед другом. Юкхей, вечно хмурый и как будто ни разу в жизни не испытавший хотя бы жалкое подобие радости, выглядел так, словно его мир разрушился окончательно, и пострадал его самый близкий человек. — Спасибо, — коротко кинул ему Чэнлэ, как только бармен закончил обрабатывать последний порез. — Не за что, — Юкхей улыбнулся, встал и поставил аптечку на место. — Прекрати глазеть на меня. Бесит. — Цянь Куна больше нет. — Что? — Передай ему. Отец едет сюда, мне надо уходить как можно скорее. — Да о чём ты вообще? — бармен развёл руками. Чэнлэ, не выдержав, резко поднялся с дивана и подошёл к нему вплотную — он весь дрожал. — Мой отец, господин Яо, едет говорить с хозяйкой вашего клуба. Всю свою жизнь он пытался убежать от своего тираничного, жестокого и не знающего меры отца и по совместительству главного человека в китайской мафии. Сейчас он так же надеялся уйти не замеченным, а Тэён, буквально повёрнутый на своём боссе, только помешал бы совершить задуманное. Отец пустил пулю в лоб двоюродного старшего брата прямо в его присутствии, хотя ничего не предвещало такого поворота событий. Цянь Кун просто отчаянно хотел достучаться и вразумить, но все его действия были предательством, его бы ни за что не послушали. Чэнлэ до последнего надеялся уговорить его остановиться и сбежать, но Цянь Кун, всегда забывавший о собственном благополучии, только ласково улыбнулся ему и потрепал по макушке, взъерошив волосы. Всё было похоже на знамение. На что-то, чего никак не избежать. Чэнлэ досталось тоже — за его рвение быть похожим на предателя, за его бесхребетность и излишнюю мягкость. Господин Яо не переносил тех, кто не подчинялся или хоть как отличался от него самого. Тэён, стоявший перед дверью, всё слышал, и мешать Чэнлэ уйти не стал бы. Пусть хотя бы он уйдёт. Хотя бы он… Не стоит выпытывать ответы, он сам всё разузнает. Да и это вовсе не обязательно, чтобы отомстить тому чудовищу, в противном случае он спросит лично с Яо Линя. Наёмник сморгнул слёзы и поспешил уйти, чтобы Чэнлэ ничего не заподозрил. Позже он даст указания Юкхею держаться рядом с юношей — тем более, что они так хорошо поладили. — Почему я должен возиться с ним? — недовольно пробурчал бармен, разливая настойку. — У меня своих дел полно. — Он ведь понравился тебе, разве нет? — Это из-за того, что я его за ручку обрабатывать царапины потащил? — Допустим, — настоящая причина такого поведения Тэёну была не важна, но, вопреки этому, Юкхей озвучил её: — Я насмотрелся на Лю Яняна, близнецов и остальных, ясно? — он швырнул полотенце на стойку, взял бутылку с ярко-розовым прозрачным коктейлем. — Весь этот ад начался из-за придурочности госпожи и того мудака. В твоих интересах самолично его прикончить. — Удивительно, но ты прав, — коротко ответил Тэён, отвернувшись к Чэнлэ — тот сидел в приватной зоне и с отрешённым видом озирался по сторонам. — Клуб закроется через пару часов. Всем работникам будет приказано уйти. — Это распоряжение Лу-Лу? Тэён кивнул. Юкхей фыркнул, пододвигая к нему заказ. — Я всё ещё работаю. Если так хочешь, то позаботься о пацанёнке сам и отнеси это. Не знаю, что ему пришлось пережить за этот день, но ему следует взбодриться. — Другое дело, — Тэён слегка улыбнулся. — А потом? — Свали уже. В высоком стакане не алкоголь, а нечто кофейное и пахнущее миндалём. Это Тэёна малость озадачило, он подсел к мальчишке и поставил перед ним на столик комплимент от бармена. — Там отрава? — невозмутимо спросил Чэнлэ. Тэён укоризненно вздохнул. — Почему ты пришёл сюда? — Хотел рассказать о Цянь Куне и напомнить о части сделки, — он отпил немного, облизал губы. — Ты должен защитить меня, если его не получилось, так? — От кого защитить? Тебя он не сможет прикончить так же. Во взгляде Чэнлэ была неприязнь. Тэён неправ. С детства мальчик слышал, как мама наставляла отца беречь и лелеять своего родного сына — он был единственным приемником, кровным родственником. С малых лет слабым, болезненным, но горячо любимым всеми за очарование и ум. Если меня не станет, ты обязан будешь хорошенько присматривать за ним. Я буду наблюдать, Яо Линь, и прокляну тебя, если посмеешь ослушаться… — Он нанимает киллеров, — чуть погодя, заговорил Чэнлэ. — И два месяца назад меня действительно чуть не убили. Пришлось скрываться. — Значит, мне проще тоже убить его? Тогда тебе не понадобится защита. Может, разве что укрытие на какое-то время… По чистой случайности они оба посмотрели на Вон Юкхея, спокойно протиравшего бокалы. Чэнлэ прищурился. Вряд ли такой дубина смог бы взять на себя ответственность. Но оба они удивились бы, если на самом деле увидели, о чём размышлял Юкхей в тот момент. Ему не хватало смелости подступиться и сказать вслух обо всём, потому он отчаянно ждал, пока Тэён или даже сам Чэнлэ выскажут своё предложение. Юкхей жил в непримечательном и тихом районе, от его дома до дома Яняна нужно было идти всего ничего. Никто бы по своей воле в те места не сунулся, там слишком мало чего-то по-настоящему интересного или же ценного, но ни наёмник, ни мальчишка, очевидно, этого не знали. Если бы были в курсе, то Тэён без лишних сомнений и разговоров спихнул бы мальчишку на бармена. Он только мешал. Раздражал, потому что так сильно напоминал простачка Куна, который безо всякой причины добровольно пошёл на расстрел… Они были вместе так мало, и от этого осознания внутри всё сжималось. Настоящее, наполненное жестокостью и некоторым безумием, отобрало у него последнюю причину быть другим, что-то чувствовать и сопереживать. Даже Чэнлэ, думал он, надо не помочь, а просто спихнуть на кого-нибудь и поскорее покончить с этим, затем оказаться в тени и лишь иногда выходить на связь с Доёном. Сегодняшняя ночь идеально для этого подходила. И пусть что-то пойдёт не так, Тэён не растеряется и сделает всё должным образом, как профессиональный наёмник. — Он согласится, — вдруг сказал Тэён. Чэнлэ ухмыльнулся. — Но всё равно, поуговаривай его хотя бы ради приличия. — Идёт, — Юноша встал, забрав стакан. — И, да: ты ведь… Расскажешь обо всём господину На? — Попробую, — Тэён не сводил глаз с Юкхея. — Но я не удивлюсь, если господин На знает. В том числе о том, что ты здесь. И действительно. На Джемин, быстро умывшись и проигнорировав боль во всём теле, сразу пошёл искать виновника своего нестабильного состояния. Уже на улице он столкнулся с Чжон Чэнле, но предпочёл проигнорировать. Мальчишка был вестником хаоса, и Джемин точно был уверен, что больше он его видит. Как только Чэнлэ и Тэён закончили о чём-то болтать, юноша вернулся к бару, а Джемин пришёл к наёмнику — этот вечер становился всё занимательнее. — Ты-то что тут забыл? — Тэён при виде него скривился. — Давно не виделись, — радостно ответил Джемин и, заметив в кармане его брюк пачку сигарет, проворно стащил её. — Пришёл и здесь людям настроение портить? Господин На обиженно надулся и закурил. — Почему говоришь со мной на китайском? Похвастаться хочешь? — Это привычка, — Тэён прикрыл глаза. Они оба помолчали, но тишина, сбиваемая музыкой и голосами редких посетителей, продлилась недолго. — Кун был неплохим учителем, — в воздухе была горечь. — И? Каков твой план? — Спрошу кое о чём того, кто это сделал, а потом расстреляю. Если кто-то помешает — убью на месте. — Замечательно, — пропел Джемин. — Всех убьёшь? — Это наверняка произошло на их глазах, — в тоне Тэёна чувствовалась сталь и обгладывающее его до костей желание отомстить. Джемин взглянул на него, сделав новую затяжку — в красной неоновой полутьме, в облаках сигаретного дыма он был настоящим дьяволом. Ему такое подходило. — Я… Я заставлю их трупы наблюдать. После этих слов На Джемин почти сказал о том, что тоже с удовольствием побыл бы свидетелем. Ещё лучше — показал бы всё Сычену или выполнил работу за наёмника, но, увы. Тот уже извёлся и достаточно настрадался «в проклятой стране, где ему нет места». Но не в стране было дело, а в том, что за человек её олицетворил для Тэёна, и с кем он пробыл почти два месяца. Всё из-за него, из-за призрачной надежды, что все его жертвы не напрасны, а в итоге… Дракон поглотил и его. Он стал для наёмника храмом нежной и мучительной смерти, могилой, ведь свои прямые обязанности ему не удалось выполнить. Он погребён под грузом вины, пусть даже госпожа Лу всегда велела не думать об этом. В конце концов, что может случиться: многие работники предупреждены о возможных нападениях, хозяйка словно превратила их в себе подобных. Доверие к клиентам и друг к другу трещало по швам, особенно попадало новеньким, да и Тэёну тоже. Он перезаряжал пистолет в комнате для персонала, когда впервые за долгое время лежащий на столе телефон завибрировал от нескольких пришедших сообщений и затем входящего звонка. Это был Ким Доён. Он сам ни за что бы не позвонил, значит, что-то стряслось. Тэён сглотнул, поставил громкую связь. — Скажи ему возвращаться, — срывающимся голосом выпалил Доён. Тэён окаменел. — Пусть бросает проклятого хоста и возвращается, чёрт возьми! *** В светлой комнате, на большой двуспальной кровати лежала На Гоын. Её сон был непоколебим и спокоен, она наконец в безопасности, и её жизни ничего не угрожало. События прошлой ночи она теперь долго не сможет выкинуть из памяти, они клеймом будут выжжены на её и так израненном сердце, и крики и звуки выстрелов наверняка померещатся всюду, куда бы она ни пошла. Прошлой ночью На Гоын потеряла отца. Она грозится потерять и брата, потому что его как всегда не оказалось рядом, а где он, и что с ним — это тайна, покрытая для всех мраком. Тот вечер они проводили во Дворце Геры у одного влиятельного человека, который организовал благотворительный ужин со спонсорами. Затем явились двое неизвестных. Они не скрывали своих лиц, это было незачем. Сперва многие подумали, что это охрана — строгие костюмы, ни единой эмоции на лицах, твёрдая поступь и скользящий по гостям взор. Убийцы как будто искали кого-то очень опасного, а когда нашли, начали кровавое представление. Они на какое-то время пропали из вида, а когда вернулись с автоматами, то стремительно направились к господину На. Любого вставшего на своём пути они расстреливали в упор. Поднялся крик, оглушающий и вселяющий панику, отвратительное ощущение, что весь мир вот-вот увидит ещё одну трагедию. Гоын, говорящая в тот момент с одним из спонсоров, милой пожилой женщиной в смешной шляпке, немедленно оглянулась, схватила было собеседницу за локоть в попытках спасти, но метнувшийся к ней сопровождающий сказал срочно уходить. Однако сам не успел и шагу ступить — его тут же прошили четырьмя выстрелами. Последним разом, когда она видела отца, была секунда, когда он упал на колени. Молодая госпожа спаслась только чудом — незаслуженным, горьким. Всё в один миг стало идти не так, как следует. — Чон Юно, — по её щекам катились слёзы, голос дрожал. Она сжала телефон в руке. — Пожалуйста, забери меня. Они всех убили. Они убили папу. Мне очень страшно, умоляю… Что, если их не двое? Скольких ещё они прикончили? Что вообще происходит? Девушка отключила телефон и выдохнула, только затем почувствовав острую боль в плече. Она тоже была ранена. Только почему-то не заметила этого сразу. Вдалеке по-прежнему звучали редкие автоматные очереди и возгласы. На Гоын спряталась в одной из комнат гостевого зала. Дворец Геры она знала неплохо, потому нашла самое безопасное место из всех возможных и просто ждала. Юно найдёт её, сколько раз уже приходилось… В детстве она никогда не могла спрятаться от него так, чтобы он в растерянности сдался, и игра в прятки с ней и Джемином прекратилась. Шестнадцатилетний Юно, робкий, замкнутый и вечно боящийся того, что девочка пострадает от чего-нибудь, считал своим долгом следить за каждым её движением, слышать малейший шорох. Этим он так отличался от родного брата Гоын, которому дай только волю, и он начнёт творить бесчинства и анархию. Господин На Кюхён любил Чон Юно больше положенного. Возможно, тринадцатилетний Джемин очень хорошо это осознавал. Он не давал себе привязаться слишком сильно и сам не позволял сделать то же — в конце концов, его отец был опасным человеком и желанной целью. Но о таких жутких вещах он предпочитал молчать. Ни мама, ни тем более так обожаемая отцом маленькая Гоын не должны были услышать подобное. А Юно он всё рассказал. Быть может, потому что увидел в нём надёжного товарища и того, кто сумеет понять, или потому что Юно порой выглядел чужим, одиноким и брошенным, потому хотелось показать, что он не один. Чон Юно больше не брошенный на произвол судьбы сирота. Он, конечно, не поддержал мысли маленького садиста, но тактично промолчал. Его мнение было прямо противоположным — господин На заменил ему отца, подарил крышу над головой и дал возможность обрести новую семью. Из-за этого он мчался на всех скоростях к Гоын и готов был убить любого, кто навредил бы ей. Её убийство заставило бы всё бросить, впасть в агонию, он бы тогда прикончил На Джемина, ведь тот никогда не берёг то, что должно быть дорого. Они все — одна семья, так считал Юно, но почему-то вспомнился Дун Сычен, его улыбка и смущённый смех, что всё-таки хотелось бы слышать почаще. Он для Юно — тоже семья? Нет же, телохранитель желал большего, хоть и боялся это признать. — Где же ты… — молвил он, обыскивая огромные пространства бесконечных этажей Дворца. Невольно вспомнилось, когда Сычена пришлось забирать от Цянь Куна. Холл, на котором обычно проводились крупные мероприятия, был двухэтажным и находился чуть ли не на самом верху небоскрёба. Юно сгорал от нетерпения и тяжёлого чувства смятения в груди, пока ехал в лифте, но, когда дверцы неспешно открылись, не поторопился на выход — слишком опасно, они могли быть всё ещё в зале. Перезарядив пистолет, Юно прокрался по длинному широкому коридору, утопающему в неприятной полутьме, в сторону гостевых комнат. Что-то подсказывало, что На Гоын именно там. Она пряталась в самой большой из них. Девушка сидела на полу без сознания, привалившись к краю кровати, и потому вновь напомнила о Сычене. Юно нахмурился, постарался отогнать ненужные мысли — сейчас явно не время, так почему? — Гоын… — он быстро подошёл к ней, окинул её беглым взглядом и, заметив пропитанную кровью ткань платья на левом плече, выругался и как можно мягче взял девушку за локоть. Она очнулась, тут же заплакала, прижимаясь к его груди. — Те люди, кто они? — быстро спросил Юно. — Я не знаю, — Гоын отлипла от него, мотая головой. Она вытерла слёзы. — Я не видела их раньше… Думаешь, они ищут меня? — Что? — Они ненадолго прекратили стрелять, как только… — в памяти мгновенно возникла картинка из прошлого. Гоын уставилась в пустоту. Она шевелила губами, но ничего выговорить не могла. — Гоын? — Юно напрягся. Девушка его не слышала. — На Гоын, нам надо уходить! — Да, — глухо отозвалась она, как будто по-прежнему находясь в трансе, в плену накрывших её воспоминаний. Из их людей никто не выжил. Юно удалось вывести Гоын и уйти раньше, чем полиция приехала на вызов, а журналисты и зеваки с улицы проявили интерес к событию, которое, как это всегда бывало, забудется уже через месяц. Не одной Гоын повезло быть не тронутой — ещё шестеро смогли спастись, сбежать или просто где-нибудь укрыться. Убийцы же, поняв, что главная их цель выполнена, отбросили автоматы, взяли пистолеты и застрелились, став такими же жертвами. Гоын была уверена, что настоящий виновник скрывается за пешками, она слишком много думала, в результате полностью убедив себя в этом. Она села в кровати, когда раздался стук в дверь спальни. Это был Чон Юно. Гоын невольно затаила дыхание. — Мы так давно не виделись, — она зорко следила за каждым его действием — телохранитель сел на кресло подле кровати, снял перчатки. — И… Всё же кое в чём ты совсем не поменялся. — В чём? — Тебя можно увидеть только в строгом костюме, — Гоын слабо улыбнулась. — Потому что я на работе, — спокойно объяснил он. — Знаю. Мой брат наверняка сильно загружает тебя. — Гоын… — Я очень надеюсь, что он в порядке и скоро вернётся, — молодая госпожа сдавленно заплакала, но быстро заставила себя перестать. Он подошёл к кровати и встал на колени, взял Гоын за крошечную ладошку и склонил голову над ней. Девушка не могла это вынести и отвернулась. — Это моя вина, — она вздрогнула от сказанного. Он будто готов был убить себя. — Я должен был остаться с вами в тот день. — Оберегать На Джемина было наказом отца, разве не помнишь? — она дотронулась до его волос мягким движением. — Он велел не возвращаться. Никогда… — И всё же… — Чон Юно, — строгость в голосе госпожи заставила телохранителя взглянуть на неё. На Гоын стала серьёзной, хоть усталость и проникала в каждую клеточку её тела. — Мой брат скоро вернётся ко мне. Обещай, что разберёшься с остальным. Внутри Юно всё похолодело. Он отпустил её руку, поднялся на ноги. Забрав пиджак и перчатки, он прошёл к выходу и, на прощание поклонившись девушке, мрачно проговорил: — Да, госпожа На. *** Всё в его жизни менялось чересчур стремительно. Всегда. Вот, он чуть не убивает старшую сестру в приступе гнева, вот, родители смотрят на него, как на преступника, и увозят невесть куда, пряча в глазах искреннюю радость — наконец-то весь этот кошмар для них закончится… Дун Сычен помнил время, проведённое с семьёй, очень смутно, и потому, быть может, ему чаще бывало больно, когда в памяти всплывали случайные отрывки из прошлого. У него сначала сохранялось желание отыскать хотя бы сестру, но размышления сводились всё к тому же — его не ищут, от него избавились. Без него по сей день счастливы. Разве что-то изменится? Даи Лу, высокая женщина с длинными волосами и хитрым лисьим полуприщуром, сперва показалась чересчур доброй. Для Сычена не существовало таких людей, потому пришлось поругать себя за проявленное доверие, но тяжесть предательства, одиночество и бесконечная травля в месте, откуда он пришёл, настолько истерзала юношу, что он буквально упал в руки новой знакомой. С тех пор много воды утекло. С тех пор Сычен разучился доверять и ей — она в конечном счёте тоже заставила испытать боль. Должен ли он отомстить, вернуть долг? Как только в ушах перестало звучать надрывистое и сбитое дыхание На Джемина, и Сычен ушёл из клуба, думая возвращаться домой, ему вспомнились свои же слова, жестокие и несправедливые. Докурив сигарету, он направился в ставшее пару часов назад для него проклятым место. Снова спустился по широкой лестнице, коснулся к деревянным дверям, вырезанному на их поверхности дракону, и потянул обе створки на себя, выпуская из полутьмы обители всё тот же вязкий запах ветивера. Сычен поморщился — у него заболевала голова. — Вернулся? — госпожа Лу курила длинный мундштук на диване. Сычен сглотнул и, закрыв двери на замок, прошёл и сел напротив неё. Её напускная вальяжность раздражала, он чуть не скривился. — Вы зашли так далеко, — тихо и как будто ласково начал говорить Сычен, игнорируя насмешливый взгляд исподлобья. — Я не знаю, что вы ещё от меня скрываете, но зато точно уверен, что вам стоит остановиться. — Мой милый Дун Сычен, — в холодном влажном воздухе хозяйка Лу звучала кротко и соблазнительно. Она затянулась. — Уже слишком поздно. Я пошла на многое, чтобы вы все были счастливы. Разве я не заслуживаю благодарности? — Благодарности? У вас было столько шансов поступить иначе, хотя бы сделать вид и пойти на уступки. Юкхей рассказал мне всё, и я вдруг понял, что вы обязаны остановиться… Бросить всё, закрыть клуб и навсегда забыть о людях, которые каждый день неосознанно подвергают себя опасности ради вашего одобрения. Сычен задыхался. В груди закипала ярость, она становилась холодной сталью в голосе и отвратительными словами. Они мучили его и как будто перечеркнули всё, чем госпожа Лу стала для Сычена когда-то. Возможно, он был жалок в своём отчаянном порыве. Сычен не сводил с неё глаз — уголки губ опустились, лицо побледнело. Хозяйка была похожа на восковую статую, и только дым от мундштука создавал видимость того, что время не застыло — оно уходит, секунда за секундой. Оно не остановилось — это Сычен больше не мог ничего сказать. А женщина в роскошном красном палантине думала. — Я должна всё уничтожить, а затем умереть? — уточнила она. Молчание значило для неё согласие. Её любимое творение выглядело крайне разочарованным, и она готова была поверить в серьёзность его слов. — Когда вы выходили в зал в последний раз, госпожа? Когда говорили хоть с кем-то, кроме Лю Яняна и новых официанток? Или вам хватает скудных докладов того наёмника? Хозяйка выглядела раненной в самое сердце, как будто Сычен видел её насквозь и потому готов был в любой момент уличить в наглой лжи. Она допустила роковую ошибку, когда решила впустить этого глупого, не способного перечить её желаниям мальчишку в мир, который требовал уворотливости, умения размышлять и задавать вопросы. Она подпустила его к На Джемину, позволив тому испортить. — Дун Сычен, — госпожа Лу встала, неторопливо прошла к нему и села рядом. Он коснулась его подбородка, скользнула пальцами по щеке. В глазах госпожи Лу читалась скорбь. — Когда ты стал таким жестоким? Кто тебя этому научил? — Я всегда был таким, госпожа Даи Лу, — Сычен поник. Несколько секунд они молчали, потом он убрал её ладонь с лица и встал. Ему всегда было не по себе от того, что она вынуждала показывать эмоции, потому сделал всё, чтобы это больше не повторилось. — Однажды Ли Тэён расскажет то, что навсегда испортит вам жизнь. Прощайте. Противный ком встал в горле, в носу защипало, но он всё же сдержался. Нужно было хотя бы выйти из кабинета, тогда всё закончится. В комнаты Сычен не посмел бы пойти, только не туда, да и вообще — в клубе ему больше нечего было делать. Душа была окутана мерзким едким дымом, противный запах ветивера въелся в лёгкие. Упрямо вытирая ручейки слёз с щёк, он поспешил на улицу — его лицо обдало свежим озорным ветром. Где-то переливисто зазвенел колокольчик. Сычен шёл по улице, не задумываясь, куда дорога по итогу приведёт его. Точно не домой, у него теперь считай нет дома. Ни дома, ни родных, даже самого себя он потерял в какой-то миг. Не в один из тех ли, когда позволил На Джемину стать своей тенью и уничтожить всё, что когда-то имело если не смысл, то хотя бы его подобие? В кармане брюк завибрировал телефон. Сычен купил воды в ближайшем круглосуточном магазине и жадно прикончил две трети бутылки за раз, затем закурив. Проклятый ветивер. Проклятая непреклонность госпожи Лу. Проклятое желание оказаться где-нибудь, где Сычен нужен. «Джемин должен будет вернуться. Ты остаёшься?» Он стряхнул пепел, ещё раз перечитал сообщение, написанное на корейском. Чон Юно, его сдержанность и умение вовремя появиться были необходимы. «Остаюсь» — ответил он так же по-корейски и выключил телефон. Вернувшись домой, он включил лампы для растений на подоконнике вместо основного света, словно по привычке глянул на время — половина второго. Юкхей говорил, что во столько же закроется клуб… Для чего? Почему так рано? Сычен принял душ, выпил ещё воды, полил растения, а из головы всё не выходили вопросы. Он рухнул на кровать, выключив весь свет, но долго не мог заснуть. Просто смотрел в потолок, подавляя немой страх перед завтрашним днём. Он, казалось, не наступит вовсе. Сычен ни разу не чувствовал себя настолько паршиво — даже самые капризные и требовательные клиенты не могли до такого довести. Даже На Джемин… Как бы поступил любой другой человек? Стал бы он вообще что-то делать? Неожиданно громкий звук дверного звонка заставил вздрогнуть. Сычен поёжился от пробежавшего по спине холодка и сполз с кровати. Не включая в коридоре свет, он пропустил нежданного гостя внутрь. — Ты забыл здесь что-то? — произнёс Сычен. Хрупкая фигура Лю Яняна заглотила тело хозяина квартиры в крепкие объятия, того охватил странный трепет. — Эй… — Почему так долго, братец Чен? — это было похоже на проснувшуюся совесть. Сычен обхватил его руками. — Прости. Наверное, мне чаще стоило звонить тебе… — Не в этом дело. Скажи мне честно — тот человек, На Джемин, что-то делал с тобой? Он как-то навредил тебе? Сычену едва удалось подавить издевательскую усмешку. Он мягко отстранился от Яняна и провёл его в комнату, включил напольную лампу. Впереди их ждал, возможно, самый искренний и вместе с тем тяжёлый разговор — во время работы они не позволяли себе подобного, волновало другое, но сейчас всё было кончено. Если бы Сычен действительно заботился о своём младшем и тем, кто готов идти за ним, то не испытывал бы неловкости. Они, вообще-то, не настолько близки, и рассказывали друг другу лишь сущие пустяки. Янян знал только любимый цвет Сычена и то, что он всегда был ужасно счастлив, когда удавалось выспаться. А Сычен помнил, что Янян любил мотоциклы. Что-то было сокровенное в каждом слове, произнесённом в будничном тоне, но этого было как будто недостаточно. — Что происходит с Лу-Лу? — Янян устроился в кресле с кружкой чая. Внезапно ему вспомнилось, как маленький Леон ложился на его колени. Теперь он подрос и сильно привязался к Сяо Джуну — тот очень часто заходил ночевать, а потом и вовсе решил забрать пушистого. — О чём вы говорили? — Мы говорили о Джемине, — Сычен хозяйничал на кухне. — Только и всего. — Ты можешь рассказать мне. Всё в порядке, я… Со вчерашнего дня я обыкновенный посетитель. — Из-за него? — Угу. Мы сильно сблизились за эти два месяца. — Сколько же я пропустил… — после затяжного молчания сказал Сычен. — Не пропустил, — Янян покачал головой, — У тебя ведь тоже что-то происходило? Сычен застыл. Он снова и снова прокручивал в памяти момент, с которого всё для него началось. Чон Юно, особняк с его мрачной тайной, и его пугающий до чёртиков хозяин… Как бы рассказать всё, не упустив ни единой детали? Они важны. Сычен не представлял, как бы протекали его дни, не случись сделки. — Это было сделкой, — ответил он. В горле встал ком. — Она наверняка рассказывала. Я действительно жил, как обычный человек, только На Джемин напоминал о том, что всё это сказки, а его обещание не выполнимо. Охрана есть, наёмник появился, но разве жестокости можно противостоять вот так? — Поэтому ты вернулся? С ним? — Он сопровождающий, не более, — Сычен сел на кровать, спрятав лицо в ладонях. Его клонило в сон. Он резко поднял голову, когда Янян оказался рядом и обхватил его руки своими. — Ты дома, — аккуратно проговорил он. — Скоро всё закончится, я точно в этом уверен. Он убеждал не только Сычена, но и себя. Юкхей явно знал больше, но, как назло, был неразговорчивее и упрямее, чем когда-либо, а потому выпытывать что-то было бесполезной затеей. Тэён очень размыто намекнул, что госпожу посетят какие-то особые гости, и остаться должен будет только он. У Тэёна не было точного плана, но уже давно появилась цель. Он считал её достаточной и слишком весомой. Юкхей перед тем, как уехать с Ченлэ, посмотрел на него с лёгким, не свойственным ему беспокойством. В опустевшем, как будто застывшем во времени клубе царила странная атмосфера. Давно он не видел его таким тёмным, слишком тихим для ночи. Приглушённый красный свет был выключен, музыка не играла, весь персонал словно испарился, и только Ли Тэён стоял посреди зала. Спускаться в проклятый кабинет желания он не находил. Когда Юкхей с мальчишкой наконец-то уехали, наёмник прошёл за барную стойку и выбрал первую попавшуюся бутылку, достал стопку, мысленно извинившись перед барменом за ложь — Тэён всё же позволял себе иногда выпить. Двери бесцеремонно распахнулись, внутри по обеим сторонам от входа торопливо встали люди в костюмах. Тэён замер с бутылкой в руках. Вряд ли его заметили, ещё не поздно скрыться. Он немедленно нагнулся, спрятавшись за баром — главным условием встречи было то, что в клубе не должно быть ни единой души, кроме хозяйки. Получается, условие разрушено. Однако же, всё-таки нет. Тэён пробрался в комнату для персонала, забрал пистолет и глушитель из глубины самой нижней полки стеллажа, проверил обойму. Шестёрок было чересчур много, минимум двадцать человек. Ради безопасности господина они обязаны были проверить каждый уголок, от любого постороннего избавиться, но они почему-то бездействовали. Когда он вошёл в главный зал, ничего не поменялось. Семь человек впереди него и четыре сзади, все постепенно занимали позиции. Первый встал у входа в коридор, значит, с ним останутся двое, не более. Пусть госпожа Лу не рассчитывает на приватный разговор — Яо Линь слишком труслив. На улице у входа — тоже двое. Тэён медленно выдохнул. Оставалось только ждать. Госпожа Лу будет в опасности, но она просила не влезать, лишь вскользь сказав о каком-то сигнале. Неужели ещё будут гости? — Простите, что не встретила вас. Хозяйка поклонилась мужчине — высокому, излучающему угрозу и как будто готовому пристрелить, дай только повод. Он сдержанно кивнул ей, медленно опустился на диван и закинул ногу на ногу. Двое встали у дверей. — Меня очень впечатляет твоя несгибаемость, Даи Лу, — не глядя на севшую напротив женщину, заговорил он. — И, конечно, огорчает. Но не так сильно, как ваша с южными псами связь. Зачем они тебе? — О какой связи вы говорите? — Не притворяйся дурой, — с неожиданной свирепостью перебил он её. Лу и бровью не повела — слишком часто приходилось встречать людей, не знающих, на чью территорию они зашли. — Не шумите, господин, — мягко ответила она, взяв с подноса на столе чайник. Налив в пиалу чая, женщина отпила из неё немного. — Ваша несгибаемость тоже впечатляет. Настолько, что я не выдерживаю. Желание существовать не в симбиозе с животными и преступниками вроде вас сильнее страха. Вы меня понимаете? — Мерзавка… — На самом деле, мальчишка из Кореи только делал вид, что чем-то полезен. Иметь дело с ним было сплошным разочарованием… — Это ты убила моих людей? — процедил он. Хозяйка вздохнула. — Думали, ваши расправы и казни останутся не замеченными? Не злитесь на меня, господин, это несправедливо. — Ты считаешь, что имеешь право быть наравне со мной? — Яо Линь одарил её издевательским, презирающим прищуром. — Или же ты считаешь, что выше меня, поэтому можешь быть настолько наглой? Где твои манеры, где твоя учтивость? — Я уже ответила на ваши вопросы, — она отпила ещё чая и поставила пиалу на поднос. Двое у входа напряглись, когда она прошла за ширму, к полкам с благовониями. Слабым переливом зазвенел колокольчик над её головой, она засмотрелась на лучинку в своей руке. Я должна уничтожить всё, затем умереть? Даи Лу не спрашивала, и очень порадовалась, когда Сычен ушёл, ни о чём не подозревая. Только так она искупит свою вину перед всеми — перед умершими в пытках, теми, кто шёл за ней, движимый слепой верой. Она больше не могла себе позволить калечить и подвергать опасности, делать больно. Яо Линь сбежит, но Тэён не позволит далеко уйти. Дело за малым. Она успела подготовиться. Это действительно конец. — Свою учтивость я берегу для более ценных гостей, — мрачно проговорила она, незаметно беря кинжал с полки. — Разве я бы не справилась без вас? Без вашего надзора, наркотиков, людей? Вы правда так считаете? Мой маленький храм, мои дети… — женщина остановилась возле охранников. — Все мы страдали только из-за вас. Резким движением она приблизилась к одному из телохранителей и вонзила в него кинжал. Лезвие вошло по рукоять, второй успел среагировать и выстрелил. Госпожа Лу упала, но ещё дышала. Волнами в её сознании раскатился глухой смех Яо Линя — он подошёл и склонился над ней, затем погладив по голове. — Какая жалость. Ты не справилась, госпожа Даи Лу. Она захлёбывалась в собственной крови, мир вокруг погружался в невыносимую полутьму, и тело разрывалось от боли. Впервые за несколько лет её глаза наполнились слезами. Яо Линь не успел уйти — он запаниковал, как только за дверями кабинета прозвучали крики и еле разборчивые выстрелы. Мужчина, выхватив у оставшегося охранника пистолет, пустил ему пулю в лоб и тихонько выглянул в коридор. Никого не было, так ему сперва показалось, но потом он уловил чьи-то шаги. Они звучали всё отчётливее. К его ужасу, к нему никто не успел обратиться — за пределами кабинета всё было усеяно трупами, а те, кто ещё был жив, изнывали в муках. Словно что-то невидимое убило их, и только когда Яо Линь прошёл дальше, то чётко ощутил, как за ним наблюдают. Стремительно подлетевший к нему молодой человек повалил его на пол. Мальчишка был худым и выглядел слабым, потому невероятная сила только сбила с толку, но мужчине удалось ударить его в челюсть и высвободиться из хватки. Но встать на ноги он не успел. Бедро пронзила острая боль, он вскрикнул и вновь рухнул на пол. Ли Тэён выбил пистолет из его ослабших рук и направил дуло с глушителем в голову. Он ждал этой секунды так долго. Вот он, поверженный зверь, способный управлять своими марионетками только издалека, и теряющийся, когда приходится выступать с врагом один на один — Яо Линь. Трус, совершенно никчёмный человек. — Готов поспорить, твой племянник стоял перед тобой так же, — наёмник прострелил ему вторую ногу. — Я сделаю это быстро, если скажешь мне. За что ты убил его? Тишина. Опасная, колючая. Тэён, вздохнув полной грудью, отбросил пистолет в сторону и подошёл к Яо Линю — тот не сводил с него глаз. Взяв его за грудки, наёмник сжал кулак и ударил по лицу. Мужчина после нескольких ударов не выдержал, всё меньше у него получалось контролировать своё потяжелевшее тело, и тогда Тэён опустился на дрожащие колени, сев на него, и продолжил бить изо всех сил. Цянь Кун осудил бы за это. Сказал бы, что жажда мести — это самое коварное чувство, и наказал не забывать о человечности. Но о том, чтобы с ним обойтись по-человечески, никто не удосужился подумать. Тэён готов был умереть сам, лишь бы найти на том свете своего никчёмного босса и доказать обратное. Смотри, что бывает. Ты вновь оказался неправ и подставился. Тело самого влиятельного человека китайской мафии валялось под Тэёном. Яо Линь был на волоске от смерти, он был готов умалять добить, но и слова не мог произнести. Наёмник встал, покачиваясь, и поплёлся в кабинет. Из него не донеслось и звука, хозяйка не вышла, чтобы посмотреть на его творение, хотя с радостью бы так поступила. Кровавые представления ей явно по душе, Тэён это усвоил. По привычке хотелось постучаться, но Тэён сдержался — излишняя вежливость уже ни к чему. Она и ещё двое шестёрок лежали на полу. Каким-то чудом у неё хватило сил подползти к стене, ведь на полу остался кровавый след от сквозной раны. Смертельной. Долго хозяйка не протянет. Наёмник подошёл к ней. — Это ты, да? — прохрипела госпожа Лу. Её губы дрожали. — Да, — сдержанно ответил Тэён. Женщина закашляла. — У вас будут ещё какие-то указания? — Дун Сычен хотел, чтобы этого места больше не существовало. — Что мне сделать? Она медленными рывками повернула голову к полкам. Госпожа пыталась сказать что-то ещё, но больше не могла — всё в ней окаменело, замёрзло, глаза помутнели, и мир в них больше не отражался. Тэён присел перед ней, вгляделся в худое лицо и опустил её веки. Он взял лучинку с полки, поднёс её к бумажным и шёлковым фонарикам, к искусственно состаренным свиткам на письменном столе и книжных полках. С каждой минутой становилось всё жарче, в нос ударил запах жжёной бумаги и ткани. Тэён помог огню стать агрессивнее, открыв дверь в каждую из приватных комнат и разорив бар и все запасы. Наверное, Юкхей убил бы его за это. Узкий коридор наполнялся едким дымом и запахом гари. Только когда он начал проникать в главный зал, наёмник опомнился и перестал творить бесчинства — он докурил, облизнул запёкшуюся на губах кровь и бросил не потушенный окурок в Яо Линя — тот давно был мёртв. В ушах звенело нечто, очень отдалённо похожее на крики не добитых шестёрок. Что-то взрывалось на складе, словно маленькие бомбы, и Тэён, сдёрнув с талии красный широкий пояс — неотъемлемую часть формы официанта — бросил его во всепоглощающее пламя, что практически подобралось к ногам. Слух резанули сирены приближающихся пожарных машин, и последовал мощный взрыв, от которого содрогнулась земля. Встревоженные прохожие в оцепенении останавливались, пока единственный выживший и главный виновник торопился скрыться в тени спальных районов. *** — Что я наделал?.. Выгоревшие стены, выбитое взрывом матовое чёрное стекло дверей, крупными осколками валявшееся на земле. Подойти ближе ему не позволили — участок перетянули жёлтой лентой, туда-сюда иногда сновали полицейские, но их было существенно меньше. Прошло семь часов. Пожар успели потушить до того, как он перекинулся на соседнее здание, и народу было не так много. Он молился всем богам, чтобы её имени не оказалось в списке погибших, но подсознательно пришлось смириться — госпожа Лу в ту ночь точно оставалась в клубе, значит… Значит, он убийца. — Сычен! — от внезапного оклика Яняна он вздрогнул и обернулся. Сычен не мог и слова выдавить. Лю остановился рядом. Они молчали, будто боясь произнести одну и ту же мысль, что уродливым истеричным существом кричала в голове. Сычен не выдержал. Из него выдернули что-то, благодаря чему он ещё как-то держался, но горькая правда окончательно сбила с ног. Ему не хватило духу что-то рассказать Яняну. Они близки, они знают друг друга несколько лет, но Сычен струсил. Так будет лучше для всех, думал он. Слишком страшно. Никто ничего не поймёт. Его, Яняна и ещё несколько человек допрашивали как свидетелей. Другие были менее напуганы, кто-то вообще не придал трагедии значения. Всем своим видом они выказывали равнодушие и только отмахивались — мол, хозяйка сама виновата, потому что на протяжении восьми лет наживала себе врагов, ни с кем не считалась и имела слишком высокие запросы к клиентам, а попасть в чёрный список заведения было самым лёгким делом. Янян готов был наброситься на кого-нибудь, но сдерживало только то, что за Сыченом надо было присматривать. Тот отнекивался, списывая свою мертвенную бледность на небольшую усталость после допроса, и отвязаться удалось только тогда, когда Сычен не выдержал и раздражённо выдернул руку из хватки друга. — Я же сказал, что всё в порядке, — он повысил голос, но быстро осёкся и уже спокойнее продолжил: — Правда, не волнуйся. Мы проторчали в участке с этими идиотами почти три часа. Я устал, да и ты тоже. Езжай к Сяо. Я полью растения и сразу лягу спать, обещаю. Он потрепал Яняна по волосам, уголки его губ чуть приподнялись. Лю остался недоволен, но всё-таки не стал настаивать. — Звони, если что, — мягко сказал он и ушёл. Сычен, немного проводив его взглядом, тоже поспешил уйти подальше от полицейского участка. Он не сказал ей ещё многого. Например, что она навсегда останется для него самым близким человеком, и он готов перешагнуть через покалеченную гордость и простить. И еда, которой она накормила его в их первую встречу, была особенно вкусной. Нет, она была просто божественной. Он бы с таким же удовольствием пообедал в том ресторанчике, но всё в прошлом. На том месте теперь открыли какое-то кафе. Сычен как-то проходил мимо и еле удержался от насмешки — молодые люди, работавшие там, улыбались таявшим от их обаяния посетительницам так же, как в клубе потенциальному клиенту. И после этого работу хоста кто-то считает грязной и отвратительной? Лишь посетители могут указать на это, унизив, но на это вообще никто не имеет права. Денег на кредитной карте оставалось мало. Сычен истратил практически всё на алкоголь, потому что не пил уже довольно давно, как он считал, а сейчас как раз появился повод. Плевать, если праздное созерцание пространства перед собой и бесцельное брожение по квартире не совсем подходят по общей атмосфере этого самого повода, отупляющее желание хотя бы на минуту выгнать из воображения высокую женскую фигуру ощутимее. Пока Сычен шёл до ближайшего магазина, он выкурил три сигареты, по пути ещё остановился в каком-то небольшом сквере с фонтаном. Он засмотрелся на переливающуюся в нежных закатных лучах воду, тогда же закурил четвёртый раз. Вернувшись домой и включив лампы для растений, он скинул с плеч толстовку, расстегнул рубашку и рухнул на диван. Плакать сил не оставалось, но по его щекам вновь покатились слёзы, закричать он не мог — в горле пересохло, и на языке осел душащий вкус табака. Кажется, в этом мире не было никого, кто бы помог ему прийти в себя. Он зашёл в тупик. Он был на грани. Телефон завибрировал, уведомляя о новых сообщениях. Сычен выпил практически залпом бутылку рисового вина и покосился в тускло подсвеченный дисплей. «Буду через несколько часов.» — Плевать, Чон Юно, — заплетающимся языком ответил пустоте Сычен. Он открыл новую бутылку. — Если собрался стоять над душой и читать морали, то ничего не выйдет. Если появишься на пороге, я убью тебя. Только затем до него дошло. Он отослал это сообщение ещё ночью, как Сычен мог пропустить его? Чон Юно скоро будет рядом и снова окутает вниманием. Снова скажет что-нибудь гадкое и отнесётся с пренебрежением, как было всегда… Было почти два часа ночи. Сычен сидел на полу, подтянув к себе колени, голову он уронил на диван. Из включенного телевизора доносился смех зрителей — это было какое-то не очень популярное комедийное шоу, и Сычену казалось, что смеются над ним. Над его глупостью и слабостью, незнанием. Он заслуживает, разве нет? Вокруг него понемногу скапливались пустые бутылки. В какой-то момент молодой человек шмыгнул носом, открыл глаза — он задремал и забыл полить растения. Нельзя забывать о них, это единственное, что хотя бы иногда способно было успокоить и привести больное восприятие и разум в порядок. Потому Сычен сделал усилие и нетвёрдой походкой направился на кухню, по ходу ненадолго зависнув у телевизора. Вода обожгла холодом, Сычен умылся, провёл ладонью по волосам. Стало лучше, но совсем чуть-чуть. Он прошёл к подоконнику, когда услышал стук в дверь. — Иди к чёрту, — под нос сказал Сычен. — Никого нет дома. Стук не прекращался, но Сычен продолжил игнорировать его нарастающую громкость, залез на диван с ногами и отвернулся от всего мира. От того, кто, скорее всего, не сдастся, и из-за кого соседи вызовут полицию. Но всё быстро кончилось — незваный гость вводил код, и тогда Сычену пришлось напрячься. Он направился в коридор, когда дверь открылась, и включился свет, который заставил хозяина квартиры зажмуриться. Он измученно застонал и тут же пошёл прочь. Лишь бы не видеть. — Проклятье, откуда ты знаешь код? — злился он. Ему резко стало плохо, тело перестало слушаться, и он, взяв с журнального столика ещё не тронутую бутылку, упал в кресло. — Чон Юно, эй… Не подходи ко мне. Телохранитель смотрел на него с нескрываемым замешательством. Внутри него зарождалось переживание — он что, плакал? Юно стоял в паре метров от Сычена, затем сделал ещё шаг. — Клянусь, я убью тебя, — процедил Сычен. — Тебе нечего здесь делать. Правда. — Лю Янян сказал мне код, — безразлично ответил Юно. — Славно, — раздражённо кинул Сычен. — Вломился сюда, чтобы что? Проведать? Я жив-здоров, в твоей поддержке не нуждаюсь. Доволен? Теперь убирайся. — Хватит валять дурака. Чем ты тут занимаешься? — А что, хочешь присоединиться? Сычен ухмыльнулся. Юно вздохнул — никакого плана у него не было, и зря. Но, с другой стороны, разве можно было предвидеть такое… Он собрал пустые бутылки со стола и выбросил их, с трудом заставив себя пройти мимо и не накричать. Теперь его тоже всё ужасно бесило. Сычен больше всего. Но ощущалось это так, как раньше — нервировал не Сычен, а то, что он был в таком состоянии. — Чон Юно… — он всхлипнул. — Чон Юно, я, должно быть, самый омерзительный человек на свете. Почему ты не ругаешься на меня? Ты ведь терпеть меня не можешь… — Замолчи. Сычен хотел было подняться, но быстро подошедший к нему телохранитель не позволил ему — он отобрал вино и ухватился за плечо ослабшего хоста. Тот бросил попытки сопротивляться. Он поддался истерике, что испугало, заплакал и перехватил руку Юно, лежавшую на его плече. — Я убил Даи Лу, — леденящим душу тоном произнёс Сычен. — Я сказал чудовищные вещи, а потом просто ушёл. — Не ты убил её. Её убили люди Яо Линя. Идём, пора ложиться спать. Он бредил. Не слышал ничего, только витал в собственных фантазиях, жил в мире, где все от него отвернулись, и он безоговорочно это принял, превратившись в отшельника. Юно, сдавшись, вздохнул, отставил бутылку и осторожно взял Сычена на руки. Тот стукнул его кулаком по груди, но этом его и без того слабые сопротивления прекратились. — Живые должны жить дальше, — шептал Юно, укладывая Сычена на кровать. — Мёртвые достойны только того, чтобы о них иногда вспоминали. Не трать силы. — Ты всегда так делаешь? — Что делаю? Юно застыл над ним. На бледной коже он рассмотрел кровавые синяки от засосов и шрам, тянувшийся от левой ключицы до живота. Пришлось воскресить в памяти тех уродов, что его оставили, и то, с каким хладнокровием Юно тогда прикончил каждого. На Джемина он бы убил точно так же, ведь то, как он обращался с Сыченом, было ничем иным, как заглушённой жаждой расправы. — Нет, — он мотнул головой, снимая пиджак и присаживаясь у кровати. Сычен сжал его пальцы. — Но я думаю о тех, ради кого это всё. О своём долге. — У тебя ведь нет выбора, — Сычен нахмурился. — А у меня он был. Я мог не говорить ей то, что сказал. — Возможно. Но твои чувства оказались важнее. Они всегда важны. А госпожа Лу сама всё решила. — По-твоему, всё так просто? — Сычен медленно проваливался в сон, но его хватка по-прежнему была сильной. — Ты слишком много думаешь. Сычен закрыл глаза, больше не ответив. Юно накрыл его одеялом, но руку не высвободил. Он устроился поудобнее, проверил время. Десять минут. Столько ему хватит, чтобы запечатлеть такого Сычена в памяти — крайне уязвимого, напуганного до чёртиков и потерянного в иллюзиях. Он запомнит, чтобы больше никогда не допускать того, что произошло сегодня. Хорошо, что с ним не На Джемин и не кто-либо другой. Тогда бы было ещё хуже — Сычену пришлось бы всё скрыть, возможно. Так уж вышло, что только Юно довелось провести с Сыченом дней столько, что у того уже пропали силы притворяться. И напускная вредность ушла, и способность адаптироваться куда-то делась — к чему быть другим, если ничего не поменялось. Те же люди, то же отношение, только лицемерия было меньше. По крайней мере, Юно не пытался быть с Сыченом кем-то иным. — А ещё… — невесомо прозвучало в темноте. Юно наклонился к нему, замер на мгновение, изучая его лицо. — Ты слишком доверчивый, Дун Сычен. Телохранитель коснулся губами его скулы. Лишь когда Сычен глубоко вздохнул, он отпрянул и всё-таки высвободил руку. Так нельзя было. Во сне Сычен порой вздрагивал, от чего-то мучился. Наступило утро, и Юно так и не смог уснуть — он был занят тем, что порой выходил на балкон покурить, мыл руки и опять садился у кровати. Только к девяти утра он не выдержал и решил сварить кофе, в очередной раз закурив. Именно от этого Сычен проснулся. Он ворочался до тех пор, пока не свалился на пол. Юно от приглушённого грохота повернулся к нему. — Рано ты, — он сделал пару глотков кофе. Сычен невозмутимо поднялся и жестом показал подождать, затем ушёл в ванную. Вода шумела около получаса. Показавшийся из ванной молодой человек был мрачнее тучи. — Ты ел что-нибудь вчера? — А ты? — наконец заговорил Сычен, поднимая на него пустой взгляд. — Спал сегодня? — Это не имеет значения. — Отлично, — он достал воду из холодильника, — Значит я тоже не имею значения. Где На Джемин сейчас? — Он вернулся. Они с сестрой должны улететь в Сингапур на какое-то время… — В Сингапур? Для чего? — Совершить сделку с прямым наследником Яо Линя. Сычен кивнул и встал рядом с Юно. — Почему ты не с ними? — На Джемин настоял, чтобы я остался. — Ради меня? Юно выдохнул. Не хватало, чтобы он и тут распознал ложь. — Да. Это ради тебя. Его взгляд застыл на сигарете в пальцах Юно. Сычен весь сжался, когда их плечи случайно соприкоснулись, и отвернулся к подоконнику с растениями. — Я, наверное, вернусь. — Юно стряхнул пепел и отпил кофе. — Только я не знаю, что будет после этого. Юно тихо засмеялся, что Сычена смутило. Это утро, возможно, станет поворотным моментом, изменит что-то. Только бы выгнать из головы поганые сомнения и все воспоминания. Стереть их в пыль, а ту развеять по ветру, чтобы освободиться окончательно. Навсегда. — А растения? — неожиданно заинтересованно спросил Юно. — У тебя дома им будет сложно, но есть другое место на примете. — Тогда… Я заберу их. Не многому место в его памяти. Всё ценное он будет хранить при себе — людей, ощущения, моменты, даже если сотни раз придётся начинать сначала. Сычен чуть расслабился. Юно не переставал смотреть на него, мучительно о чём-то размышляя.