Пирожок с картошкой и один эспрессо

Дым облаком вырывается изо рта и путается в сжатом воздухе, медленно растворяясь. Кажется, еще немного — и хлынет дождь. Хорошо ощущается предгрозовой запах. Легкий, приятный, почти свежий. Поток холодного ветра неприятно ерошит длинные розовые волосы, собранные в тугой хвост на затылке. Где-то вдалеке слышится взрыв коллективного смеха и гневный водительский клаксон. Справа и слева чернеют костюмы его людей с золотыми запонками-коронами на манжетах: так подчиненные выражают свою преданность главе группировки и готовность беспрекословно выполнять указания. У босса серьга в виде золотой короны в ухе — он голова, а они — всего лишь исполнители, точно как руки. Техноблейд скользит взглядом по улицам, по машинам, с плеском разрезающим лужи на части и на тысячи капель, по снующим мимо прохожим, что зябко кутаются в куртки и выборочно то с любопытством, то с опаской оглядываются, однако не встревают. В городе, где процветает коррупция и преступность, все давно привыкли быть свидетелями стычек группировок и их последствий. Кругом — оживленный проспект, но люди снуют вокруг до того одинаковые и безликие, что взгляду не за что зацепиться. А вот человек перед Техно прям-таки полыхает восхитительным солнечным пламенем, разгоняя окружающую серость. Того и гляди — тучи над головой разойдутся, уступив столь яркому свету. И за него взгляд не просто цепляется — Техно плотно примагничивается к нему глазами почти сразу же. И дело даже не в золоте волос, так солнце напоминающем. Техноблейд выдыхает еще одно сизое облако и невольно ловит каждое движение взглядом. Залипает на кончике языка, мелькнувшем, когда мужчина перед ним облизнул гневно сжатые губы. Залипает на нитях вен, тянущихся по тыльной стороне ладони, которой он яростно одергивает фартук. Залипает на сверкающих лазурью глазах, в которых тонуть бы и тонуть. — Что же будем делать? — вопрошает наконец златоволосый, раздраженно и даже яростно. И вот эта ярость и светит ярче солнца. Техно с трудом отрывается от лазурных глаз — невозможно в них смотреть, невозможно не смотреть, — поворачивается к одному из своих подчиненных и по совместительству телохранителю (скорее формально, чем практично). Высокий парень в темных очках, нижнюю часть лица которого скрывает сплитованная черным и белым тканевая маска, тут же спешит доложить, нервно теребя запонки: — Филза Уотсон Майнкрафт, 33 года. Разведен, детей нет. Владелец этой пекарни, босс. — Благодарю, Ранбу. Техноблейд все же отлипает взглядом от разъяренного владельца пекарни и устремляет внимание ему за плечи. Ну, ущерб не так уж и велик: сломанная дверь, разбитые стекла, покореженная мебель внутри и тяжело пострадавшая выпечка, нашедшая свое место в самых разных углах. Следует скорее замять происшествие, пока не прибыли стражи порядка. Лишняя морока ни к чему. — Мы выплатим вам компенсацию с надбавкой в кротчайшие сроки, чтобы вы могли восстановить... свой маленький бизнес. Взамен вы не будете поднимать шумиху, — не предложение, утверждение. Филза на это хмурится, подходит почти вплотную — Ранбу и еще один высокий парень тут же напрягаются, готовые чуть что скрутить наглеца. Техно жестом приказывает никому не вмешиваться. — Так ты у них главный? — у Фила ноздри раздуваются от негодования, когда он ими тянет воздух. — Охренел со своими компенсациями? — Вы понимаете, что говорите с главой преступной группировки? С самим Богом Крови? — Ранбу смотрит через очки с мольбой сбавить обороты. — Вам жизнь не дорога? — Прекрасно понимаю! Плевать мне, кто этот ублюдок, хоть сам Дон Корлеоне, — он тычет пальцем Техно в грудь и обращается опять лично к нему. — Думаешь, просто можешь уничтожить все мои труды, сунуть мне пачку денег под нос и свалить безнаказанно в закат? — Именно так я поступить и планировал, — Техно в лице не меняется, но голос его насмешкой так и фонит. Филза совсем сатанеет, и невооруженным глазом видно, что кулаки у него так и чешутся, но в ход он их все же не пускает. Отворачивается и хмурится свинцовому небу, которое с каждой минутой заволакивает все сильнее, а потом выдает: — Мудак. — Как жестоко, — Техноблейд затягивается. — Неужели нельзя как-нибудь помягче? Или хотя бы повежливее? — Мудаченька? — Фил вскидывает брови. Техно еле сдерживается от желания откровенно заржать. Интересный все же тип ему попался: совершенно не боится и лишь зубы скалит ответно. Без лицемерия, которым Техно был всю жизнь окружен, все эмоции — вот они, как на ладони. Глупо. Безрассудно. А ведь златовласик на идиота не похож. Неужели настолько уверен, что ничего ему не будет за хамство? — Хотя бы так. — Мы отошли от темы, — Филза перестает сверлить небо взглядом. Теперь сверлит им Техно, снова. А тот лишь хмыкает на его потуги сдержать ярость: такие люди и в повседневной жизни обычно взрывные. Должно быть, секс от этого с ним — просто сумасшедший. Техно замирает от этих мыслей с поднесенной к губам сигаретой и моргает растерянно пару раз. А вот это уже прямая дорога в психушку — о таком думать. Было бы еще нормально, если бы на месте этого кадра симпатичная девушка оказалась. Но мужчина? Первый встречный, еще и на какую-то дворовую ворону похожий? Серьезно, Техноблейд? Он бросает окурок под ноги, на асфальт, и безжалостно растирает подошвой. — Ладно, ладно. Я лично проконтролирую, чтобы помещение было восстановлено в кратчайшие сроки и в лучшем виде, иного предложить не могу. И разойдемся с миром, — нависает над Филом и шепчет на самое ухо. — Простишь нас? Филза цепенеет. Не то от того, что мафиозник извинился, не то от обращения на "ты", не то от неожиданности. Между его бровями вновь просматривается хмурая складка, а после он все же выдает, с холодом вместо полыхающего гнева и заметно тише: — Я подумаю, но ничего не обещаю, приятель. Техно снова едва сдерживает смех. Всего лишь одно извинение изменило столь многое, не деньги и не авторитет. Ну не забавно ли? — А я ведь вернусь, чтобы узнать. Филза показательно хмурится. Техно подбрасывает поленьев в его кострище, надеясь вновь увидеть ту чумовую ярость: — Не веришь, что вернусь? — Я верю только в то, что знаю, а знаю я, что мне нужно идти, — предельно спокойным тоном отвечает Фил, и арктические льды ломают каждое слово. — Ты всегда такой философ? Техно следит за тем, как он разворачивается и, отряхнув фартук, завязывает волнистое золото волос в маленький хвостик. — Только в компании приятного собеседника или по средам, — отзывается после. — Значит, считаешь меня приятным собеседником? — Техно снова, кажется, залип на чужих волосах. Филза поднимает дверь, вешает ее на одну из петель: — Сегодня среда, — и хлопает ею показательно, скрываясь внутри помещения. Техноблейд разочарованно вздыхает, не стесняясь внимания своих подчиненных. Самое забавное, наглецу и вправду удалось уйти безнаказанным за свое поведение. И Техно понятия не имел, почему позволил такое. Пекарня остается за спиной, и он прилагает все усилия, чтобы не обернуться и не смотреть, смотреть, смотреть. На что там смотреть? Выцветший кирпич, битые стекла. Внутри — рухлядь, в которой — трупы трагически почивших булочек и ватрушек. Ничего там важного не осталось. Ничего, кроме восхитительно-яростного солнца.

***

Через несколько дней Техноблейд обнаруживает себя без сопровождения перед дверью отремонтированной пекарни, из-за витрин которой льется теплый свет и тянется аромат свежей выпечки. Он готов поклясться, что понятия не имеет, как оказался здесь, он никак не планировал и вправду возвращаться сюда. Это чистая случайность. Не менее чистая ложь.