Пирожок с картошкой и один эспрессо

Третий раз — это уже закономерность. Потому что, если человек не устоит перед первой дозой наркотика, ему остается один шаг до второй. Полшага до третьей. И остановить его уже будет почти невозможно. Разве что пулей в висок. Техноблейд от такого варианта не отказался бы. Вот только если с жизнью и кончать, то пусть на курок нажмут конкретные красивые теплые пальцы. Случайность. Совпадение. Закономерность. Ломка. Доза. Приход. Вчера смелости не хватило. Вчера Техно глотнул солнца немного — и сбежал, надеясь, что хотя бы до следующего дня ему этого хватит. Не хватило. Ломать начало почти сразу. И вот он снова на пороге чертовой пекарни, приехал на час раньше и стоит с застывшими над дверной ручкой пальцами, ощущает, как сердце треморит паникой, с которой Техно пока не научился справляться. Причиной которой стал, мать его, какой-то растрепанный продавец выпечки, и сейчас он там, за одной хлипкой дверью, которую вынести можно было бы одним ударом. Сильнее всего Техно хочет оказаться по ту сторону. Сильнее всего Техно боится оказаться по ту сраную сторону. Он никогда не отличался терпением, не умел ждать, ничего не боялся. Научился за свою жизнь только брать то, чего он хочет. Не спрашивая разрешения. Не спрашивая о чужих желаниях. Сильные вопросов не задают. Сильные не ждут. Сильные не боятся. С Филзой все привычные постулаты рушились. Все усвоенные с детства уроки жизни обращались прахом. Потому что, когда Техно напирал на Филзу, на самом деле всегда было страшно, что вот-вот, в этот раз и вправду прогонят. Потому что хочется, чтобы Филза видел не только дерьмовое в нем. Хочется, блять, понравиться. Техно скрипит зубами от этой совершенно сумасшедшей, ебанутой мысли и открывает дверь. Людей мало, у кассы стоят всего лишь двое. Сердце радостно ухает в груди. Напевая что-то под нос, Блейд огибает столики в направлении цели, тучная дама в пестром пальто как раз отходит в сторону. — Доброе... утро, — предвкушающую улыбку в момент сменяет нервный оскал. На месте Филзы стоит какой-то пацан. Короткие пшеничные кудри, светлые, широко распахнутые глаза, сосредоточенно нахмуренные брови, россыпь веснушек на щеках, красная мешковатая толстовка. — Ух ебать! — звонко выдает это целованное солнцем недоразумение, изгибая брови и восторженно оглядывая необычного посетителя. — Доброе. Нихуя ты грозно выглядишь, мужик. Встретил бы тебя ночью в переулке или в каком баре — обосрался бы. Техно немного прихуевает. Но непроницаемую маску держит без проблем. — Вместо того, чтобы рассказывать, как ты наложил бы от страха неположенных предметов из неположенных мест, скажи лучше, где Фил? — произносит он холодно, жестко, будто со стороны слышит, как слова чеканятся и рвутся из него камнями. — На кухне, — просто отвечает мальчишка, будто Техно очевиднейшую хрень спросил, а потом его несет дальше: — Как ты за волосами ухаживаешь? Ты ж ходячая реклам-модель шампуня. Таким волосищам любая девушка обзавидуется! Взгляд алых глаз тем временем опускается на чужую грудь и застывает на бейдже с именем. Томми, значит? Техно игнорирует вопрос и спешит задать свой: — И почему он... на кухне? А не за кассой? Томми машет рукой, посмеиваясь: — Ну ты чудила. Фил и пекарь, и кондитер, конечно же он немало времени проводит на кухне. Все эти вкусности не из воздуха берутся. А мы с Уилом, — кивает на еще одного парнишку, сидящего на табурете в углу рядом с кофемашиной и втупляющего в экран смартфона, тоже кудрявого, но темноволосого, в круглых очках, на вид постарше парой лет — Техно его даже не заметил сперва, — его подменяем на кассе зачастую, подрабатываем, так сказать. А ты кем Филу будешь? И практически перегибается через прилавок, глазищами своими любопытными хлопает. Интересно, он вообще знает, что такое ебучее личное пространство? Или профессиональная этика? Может, ему словарь подарить? Чтобы потом этим словарем при случае пришибить? Одно дело — сам Техно. Другое — странный наглый ребенок. Да, логика тут точно есть, вы присмотритесь получше главное, ни капли самодовольства. — Да я так, его хороший друг, — Техно однако не отстраняется, в его глазах алое марево сгущается предгрозовыми тучами, взгляд заостряется, принимаясь препарировать пацана щерящимися зубьями. Томми ежится и, видимо недовольный испытываемым дискомфортом, забавно, совершенно по-ребячески супится. Это у него получается классно. На этом он прямо-таки собаку съел. — Я знаю всех его друзей, — бурчит. — Пиздишь, чел. В воздухе проскальзывает искра напряжения. Техноблейду требуется несколько секунд, чтобы загнать острую смесь недовольства (Филза ведь и вправду вряд ли бы назвал его своим другом. Да что там, совершенно точно бы не назвал) и раздражения (а как хотелось бы) под кадык, сглотнуть их и упрямо настоять: — Нет, я серьезно. Спроси у него потом про Техноблейда. — Пфф! — Томми подавляет смешок. Техно ловит себя на мысли о том, что пацан выглядит так, будто поиск неприятностей на свою задницу — еще одна вещь, на которой он собаку съел. На смешок он реагирует лишь приподнятой бровью и хмыканьем. Томми поясняет, чуть ли не выкрикивая: — Крутая кликуха! — Имя. Но рад слышать, у многих оно вызывает лишь негативные эмоции. Пальцы теребят сережку с золотой короной, Томми цепляется за нее взглядом. И вдруг замирает. — А не ты ли этот тот мудозвон из мафии, что разнес тут все неделей ранее? — интересуется он голосом почти спокойным. Почти, потому что его с каждой секундой все больше накрывает. Прогревает этим гневом, переводя в боевой режим. Переводя в то состояние, когда тело уже само по себе двигается, инстинктивно сметая со своего пути то, что сознание принимает за врага. Уилбур отрывает взгляд от смартфона. В воздухе виснет напряжение. Почти яростное. До которого, кажется, дотронуться можно. Дотронуться и тут же руку одернуть, от боли шипя — током ведь шибанет неслабо. Техно чуть улыбается, глядя сверху вниз, и во взгляде так и читается это «возможно». У Томми осознанием срывает чеку. — АХ ТЫ СУКА! Да ты хоть блять знаешь, сколько ебаных сил Фил вложил в это ебучее место! Как он нахуй переживал после вашей блядской выходки! — рычит он на всю пекарню и бесстрашно лезет на прилавок под шокированные взгляды нескольких посетителей. Но Уилбур хватает его за ухо на полпути и тащит обратно, заставляя слезть на пол. Томми айкает и матерится так, что всем сапожникам бы обзавидоваться наличию столь богатого словарного запаса. — Ты совсем дурной? — спрашивает он шепотом. — Во-первых, ты куда на покупателя полез? Во-вторых, подумал бы о Филе, ему тут твой труп не сдался. А в том, что труп был бы, какая-то часть Уила была уверена. Та, которая поймала тот взгляд Техноблейда. Так смотрят, когда на драку настраиваются и оценивают варианты. Оценивают противника, осматривая его с ног до головы. Оценивают за сколько его головой о стол приложить можно, схватив за загривок, и сколько секунд потребуется на то, чтобы к его шее клинок приставить. Но вторая часть все же рассудительно утихомиривала первую: мафиозник этот и вправду что-то с Филзой имеет, а значит Томми вряд ли тронет. — Простите, он плохо умеет пользоваться мозгами,— обращается Уилбур к Техно и отпускает ухо переставшего по-дебильному брыкаться Томми. — ПОШЕЛ НАХЕР, УИЛБУР, — тыкнув средним пальцем приятелю в лицо, пацан оборачивается. Язык у него явно чешется, но он все же держит себя в руках. Пока вроде успешно. А Техно-то слова его прямо в сердце прилетели. Дело в том, что он эгоист и это не новость. Ну, не для него самого точно. Он привык в первую очередь всегда думать о себе, потому что кроме него о нем больше никто не подумает. Аксиома жизни — всем на всех посрать, и это нормально. Техноблейд ничего от мира не ждет, но при этом и мир не имеет никакого гребаного права ждать чего-то от Техноблейда. Поэтому, веселясь в тот день, Техно думал только о том, чего хочет сам. Он совсем не думал о том, что для солнца собственный огонь, которым он упивался, был разрушительным внутренним бедствием. Что пока ему было весело, в чьей-то груди рушились вселенные. Это его вина. Целиком и полностью. Техно, может быть, и мудак, но это он осознает. Теперь очень хорошо осознает. Томми тем временем сдается под осуждающим взглядом Уилбура: — Чего желаете, мистер крушитель чужих непосильных трудов? Техно натягивает на лицо насмешливо-ядовитый оскал, прикрывает им свои сомнения и боль: — Будьте добры, пирожок с картошкой и один эспрессо, о наглый дурной молодой человек. Томми смотрит так, точно вот-вот снова кинется на него с кулаками. Волком смотрит. Хотя нет, волчонком, у которого зубы уже есть, но пользоваться ими он не умеет. Но смотрит с таким отвращением, точно никого хуже он в своей жизни не встречал. Техно видит, как он челюсть вперед чуть выставляет, прощупывает языком клык. Снова закипать начинает — видно. — Может, я? — предлагает Уилбур. Томми упрямо его игнорирует, и Уил приступает к приготовлению заказа, вздыхая. Лишь бы кое-кто не натворил еще больше глупостей. — Вам с сахаром? Техно недовольно дергает уголком губ — пришло осознание, что Фил-то с первого раза запомнил тогда. От этого маленькой фанаткой захихикать радостно хочется. От этого еще досаднее, что Филзы нет. — Да, две ложки, пожалуйста, о хамоватый гремлинский отпрыск. Томми агрессивно вдавливает кнопки на терминале оплаты: — Слышь ты, как там тебя, Технобля-... — Гхм, — Уилбур кашляет в кулак в углу и поправляет очки. Томми сильнее челюсть вперед двигает и проглатывает остаток фразы. — Ах, да, не забудьте мою карту постоянного покупателя, о бестактный юный грубиян, — продолжает Техноблейд. Томми аж передергивает от этого тона бессовестно повелительного, взгляда дохуя самоуверенного. Проследив за пируэтами карты в воздухе перед своим носом, он-таки хватает ее и пробивает. Техно оплачивает заказ, терминал жужжит чеком. — Ожидайте. Не удостоив его своим «спасибо», Блейд отходит в сторону. У Томми от его последнего взгляда вновь по хребту хуярят дрянные мурашки, а в жилах кровь ощутимо густеет, как херов студень из свиной кожи. Пошевелиться почти невозможно. Зато поскрипеть зубами — еще как. Уилбур довольно быстро и умело управляется с оборудованием, и вскоре кофе оказывается готов. Томми забирает его, чтобы добавить сахар, но застывает над стаканом на подозрительно долгое время. — Это что? — Уилбур заглядывает ему через плечо. Тот, закусив губу, что-то старательно выводит маркером на стакане. — Грибочек. — Больше похоже на член. — А ты очки свои протри. — Это точно член, Томми. — А ты дохуя в членах понимаешь, я смотрю. Займись вон усовершенствованием своих познаний, сходи на член какой-нибудь, не мешай. Подумав, Томми добавляет фонтанчик маленьких грибочков и, удовлетворенный своей работой, готовится объявить о готовности заказа, как тут дверь подсобки открывается и оттуда показывается растрепанная золотая макушка. — Так, друзья-приятели, мне нужна ваша помощь, а точнее твоя, Уил, — Филза впархивает в зал и вручает брюнету блокнот. — Иди позвони поставщику, они снова привезли масло меньшей жирности. Я устал, точно сорвусь в этот раз на этих идиотов. И закажи еще кокосовой стружки. Боюсь, наших запасов может не хватить до следующего привоза, — озабоченно продолжает бурчать владелец маленькой пекарни, не замечая, как на него с благоговением смотрят два алых глаза. У Техно руки даже легким тремором заходятся. Ком в горле никак не сглатывается, а сердце продолжает захлебываться тахикардией — и это приступ, это обострение, это ебаное помешательство. Невольно вспоминается вчерашний взгляд Фила. Все еще закрытый, но уже не настолько арктически равнодушный, подтаявший. Вспоминаются пальцы, коих он мимолетно коснулся — такие неправильно ледяные, закостеневшие в своем холоде, что обхватить бы их ладонями и поднести к губам, согреть, и... Фил уже готовится скрыться за дверью. Техно тут же выпаливает: — Доброе утро, Фил, — ему приходится прокашляться, когда голос начинает звучать слишком низко, с ломающей его на октавы хрипотцой. На секунду Филза замирает, как замирают и Томми с Уилбуром. Тишина повисает в воздухе, и Блейд вязнет в ней, как в киселе, отчаянно пытаясь отдышаться. Фил едва заметно напрягается. Его лопатки острее проступают под белой рубашкой, и Техно вдруг хочется подойти и задрать ее вверх, чтобы проверить, не остались ли на этих лопатках шрамы от когда-то росших из них крыльев. Определенно должны были. А потом Филза наконец оборачивается. — Доброе, Техноблейд, — едва заметно улыбается. — Не думал, что ты заявишься раньше восьми, — проводит ладонью по своим охеренным волосам и нервно хихикает, пока Техно переживает свой короткий, явно запоздавший на несколько дней приступ гейской паники, и зависает основательно. Мысленно возвращается назад, пытаясь собрать остатки здравого смысла во что-то относительно функционирующее, сглатывает и выдыхает бессвязное, но с привычным сарказмом: — Да. Я. У тебя чудесные помощники, очень вежливые. До Филзы доходит сразу, и он жалеет, что физически не способен закатить глаза еще сильнее. — Вы, два обалдуя, ждите разговора, — он смеряет парней строгим взглядом. — Так он! Так это! Да сука! — Томми возмущенно хлопает глазами. — Никаких сук. Это мое дело, ваше — обслуживать посетителей. Всех, — Филза берет в руки стакан, хмыкает на красующийся на нем «грибочек». — На высшем уровне. — Ладно, ладно! Не начинай. Прости, Фил, окей? — Томми скрещивает руки на груди и злобно косится на самодовольную мафиозную физиономию. — Этот мудак тебе и вправду другом приходится? Больше слов Томми, однако, не находит, потому что Техно голову медленно набок склоняет. А когда это происходит — его взгляд только одно говорит: «А ну-ка повтори». И обычно смелых на повторение не находится. Вот и пацан голову в плечи-таки втягивает, молчит. Уилбур смотрит на Фила выжидающе, тоже, видимо, заинтересованный ответом. И Техно смотрит. Филза на миг с ним взглядами встречается и с алеющими кончиками ушей отворачивается: — Типо того. Конфликт тот мы решили. Техно в его словах немного теряется. Виснет в них на добрые несколько секунд. Внутри что-то невесомо натягивается, обдает приятной волной за ребрами. «Типо того». Он ума не приложит, как это воспринимать. Явно, как что-то хорошее, верно же? Явно, как то, что Филза от него, черт возьми, не отстраняется, стен более не возводит. Ну или перед мальчишками видимость создает. И если это видимость — то Филза великолепный, сука, актер. Так непринужденно об этом говорить. С такой уверенностью и мягкостью, что пальцы покалывает от удовольствия. И пальцами этими хочется тут же зарыться ему в волосы, почувствовать на подушечках бархатный солнечный огонь. И пластыри эти чертовы с его шеи, которые никуда так и не исчезли, сорвать хочется еще больше. Они глаза мозолят. Дернуть бы и р-р-раз — узнать что там под ними. Вариантов ведь много. Вариантов, от которых мутить тут же начинает. От которых чешутся уже не пальцы, а кулаки. От которых дыхание становится частым и прерывистым. От которых хочется ему прямо в лицо прорычать: «Кто? Кто, блять, такой смелый, что на тебе свои следы оставляет? Кого ты так близко подпустил, что позволяешь это с собой делать?» Но Техно молчит, держится. А Фил хлопает по плечу обоих своих помощников, вновь берет в руки стакан эспрессо, пирожок с ним же и направляется к нему, пока Томми отвлекается на нового посетителя, а Уилбур спешит сделать звонок по поручению. — Не держи зла на Томми, я ему отца заменил, дал работу, он очень любит меня, — мягкая улыбка трогает его губы. — Но вести себя нормально не умеет, когда злится. — Колючий, дерзкий голубоглазый блондин. Вы точно не кровные отец и сын? — Техно аккуратно забирает из чужих рук кофе и пирожок с картошкой. — Иди на хуй, — Фил улыбается, щуря глаза с игривыми искрами в них, и тут же добавляет. — Даже не смей. — Ну, если попросишь... — Ну уж нет, эту функцию вы еще не разблокировали, мистер, — несколько секунд Филза смотрит на него с ничего не выражающим выражением на лице, но потом линия его губ вздрагивает, глаза загораются пляшущими, разбивающими лед в них бесами, и он коротко прыскает. А спустя секунду уже смеется тихим и хриплым, абсолютно совершенным смехом. Техноблейд замирает. Что-то неопознанное, не имеющее для него названия разрастается внутри так, что на ребра давит — больно. Восхитительно. Идеально. Когда смех затихает, Фил улыбается Блейду коротко, но до того ярко, что глаза слепит и дыхание стопорит. А потом машет рукой и разворачивается, намереваясь, видимо, вернуться к работе. — Подожди, — хрипит Техно, перехватывая его за запястье. Фил останавливается. Он ничего не говорит. Не оборачивается. Но все-таки не уходит, и Техно делает осторожный шаг вперед. Упирается лбом ему в золотые — действительно до одури мягкие — волосы, с ужасом ожидая, что тот отшатнется, оттолкнет. Но Филза продолжает стоять, абсолютно недвижный, и только линия его плеч напрягается едва уловимо сильнее. Техно тихо выдыхает и больше никак его не касается. Лишь цепляется за запястье крепко и сжимает веки до пульсации под ними. Ему нужно объяснить. Нужно найти правильные слова. Но правильные слова нихрена не находятся. Поэтому он стискивает челюсть крепче — и отпускает на волю то, что глубоко внутри. То, что Филзе принадлежит. Не рациональное и тщательное обдуманное — инстинктивное, на Филзу каждой стрелкой компаса, всей дурной звериной чуйкой настроенное. — Прости, — в этот раз произносит это совершенно искренне. И Техно не знает, за что именно просит прощение. Может, за тот погром, что случился по его вине. А может, за все сразу, за все эти дни, за всю ебанину, которую он принес в жизнь Фила, ворвавшись в нее без предупреждения и разрешения. И вместо того, чтобы говорить что-нибудь еще, он склоняет голову чуть ниже и трется виском о золотой висок, как верный пес, который провинился и теперь пытается вымолить у хозяина прощение. — Нахрен ты извиняешься, мудак, — беззлобно хмыкает Фил. — Будто тебя теперь будут заботить чужие судьбы. Будь на моем месте кто иной, ты бы в ус не дул, — прикусывает губу, продолжает тише. — Но тебе повезло, я тоже тот еще эгоист, мне плевать так-то на всех, кто мне не дорог. Я ценю твои слова. Пиздуй. Техно усмехается, стоит так еще пару мгновений, наслаждаясь близостью, наслаждаясь тем, что Филза едва ощутимо, но ответно назад подается, прижимаясь. А потом отстраняется все же, дарит на прощание еще одну улыбку и убегает за прилавок. У Техноблейда по венам течет концентрированная зависимость и дело не столько в том, что ее нельзя вытравить — вытравливать ее не хочется.

***

За спиной невысокой девушки в черном костюме смыкаются двери с виду ничем не примечательного офиса. — Нужно ли приготовиться к тому, что скоро нас попросят помочь спрятать чей-то труп? — Ники изящно поправляет волосы, убирая особо нахальные пряди за ухо, и возводит взгляд в небо. Ранбу оборачивается, шурша оберточной бумагой, в которую завернут хот дог, удивленно смотрит на нее из-за темных очков: — Что? Почему? Девушка скрещивает руки на груди. — Босс. — И? — Ранбу продолжает уплетать свой скромный обед. — Техноблейд. — Все еще недостаточно информации, дорогая коллега. Ники вздыхает, выдыхает воздух порционно и забавно губы дует в задумчивой манере: — Ты не мог не заметить. Он с утра улыбается. — О, так ты тоже это видишь, — Ранбу отвлекается от хот дога, брови его стремительно взмывают вверх. — Он обсуждал что-то с Коннором, потом тот показал ему осведомителя, — Ники пытливо смотрит на соблазнительный хот дог. — Бедный парень так резво убежал после того диалога, ты бы видел. — Вечно я пропускаю все самое интересное. — У тебя сомнительное понимание того, что можно считать интересным. Ранбу доедает сосиску и комкает оберточную бумагу в руках, пачкает пальцы в горчице, тут же достает из кармана платок. — Ладно, босс улыбается уже который день. Это странно. Предположим, даже пугающе. Определенно пугающе. Но при чем здесь труп? — Я могу отыскать только такое объяснение тому, что он ходит такой счастливый, — девушка заговорчески косится на телохранителя, который уже вернул маску на место, прикрыв рот. — Он наконец сорвался и лично прикончил кого-то очень ненавистного. Даже когда мы откусили у Дрима половину квартала, он не был так рад. Ранбу кивает: — Звучит до ужаса реалистично и правдоподобно. Но нет. Он себе нашел... типо, друга. — Босс? — Ники неверяще округляет глаза. — Да. — Друга? — Да. — Мы точно говорим об одном человеке? — она смотрит в темные стекла очков, точно если будет достаточно терпелива, то увидит чужой взгляд. — Розововолосый, хладнокровный, саркастично-ироничный ублюдок с непроницаемым лицом, который по желанию может заткнуть одним взглядом и, вероятно, если перестанет себя контролировать, то этим же взглядом сможет и убить? — Удивительно точная характеристика, — Ранбу не сдерживает смешка. — Да, я о нем. Ники медленно отводит взгляд и смотрит в никуда. — Пойду искать лопаты и прикажу присмотреть пустырь. — Зачем? — Даже если босс никого не убил, не могу представить себе адекватного человека, который не наложит на себя руки вскоре после того, как был по воле глубин ада награжден статусом его друга. Они переглядываются. — Ладно, возможно, чисто гипотетически чей-то труп все же прятать придется...