***
Когда оба рассказа закончились, Ло Бинхэ вставил и свои несколько шу: — История этого Ло уже известна этому мастеру. Этот бывший ученик может добавить, что недостойный учитель Шэнь также лелеял свои извращенные планы на младшую ученицу Нин. — Которые та, разумеется, подтвердит? — В чужом голосе проскользнула злая нотка. Несомненно, кто-то такой добрый как Ву Лин был очень зол на его первого учителя. — Этот Ло сам слышал, что тот пригласил ту составить ему единоличную компанию после заката, — и от мысли, что он оставил свою сестру по ордену и совершенствованию в этих лапах, Бинхэ испытывал лишь чуть меньший гнев, чем от своего пребывания в Бездне. — И не постесняется ли юная леди испортить свою репутацию перед всем заклинательским миром? — Демон Ву как всегда не стал акцентировать свое внимание на моральных проблемах, сосредоточившись на полностью практических вопросах. Полудемон гневно сжал кулаки от столь грубой формулировки, и он не был единственным: — Не вина девушки, что той навязано нежелаемое ей общество, — это восклицание принадлежало Лю Минъянь. И неожиданно получило отпор от более старшей девушки в этой комнате: — Нет, опасение мастера Ву имеет смысл. Признание подобного действительно наложит тень на любую деву. — Этот Ло готов скрыть любой «позор» под своим плащом, — главный ученик ордена Хуаньхуа был тверд. Нин Инъин была единственным светлым воспоминанием его юности. — Тогда не забудь сообщить ей об этом. Бинхэ оглянулся на своего возлюбленного, но тот, казалось, был абсолютно равнодушен к идее расширения его гарема. Это злило, но он подавил свои эмоции. Полудемон отказался все испортить. — Теперь о картине в целом: вы все верите, что этого хватит? — Ву Лин спросил с искренним любопытством. — А не должно? — Ло Бинхэ высказался осторожно. Его первый учитель совершал всевозможные проступки. — Ну, например, Лю Цинге умер довольно публично. Не в смысле, что это происходило при большем скоплении народа, а, скорее, в том, что об этом «знает» много народу. И, кажется, они считают это несчастным случаем. — Это все из-за доброты главы Юэ. Если вспомнить вражду второго и седьмого глав пиков, то все становится очевидно, — воскликнула сестра умершего заклинателя. — Предположим, — в чужом тоне явно подразумевалось, что сам он в это не верит. — Только, боюсь, вражда была взаимной. Насколько трудно было представить это как вероломное нападение, но уже Лю Цинге, и слишком успешной самообороны? — Мой брат бы так не поступил! Не говоря уже о том, что тогда эта подлая змея не постеснялась бы сказать это с самого начала. — Я не говорю, что в это верю, а в то, что так подумают другие, — чужой голос приобрел вкрадчивые, мягкие нотки. — Особенно, если Шэнь Цинцю добавит, что и после смерти пытался сохранить доброе имя своего оступившегося собрата. Ло Бинхэ снова подавил вспыхнувший гнев. Ву Лин играл в, как тот сам говорил? Ах да, «адвоката дьявола». — В этом случае стоит подчеркнуть, что даже в случае самообороны, тот явно превысил ее рамки, — только подтверждая его мысли, демон использовал непривычную точку зрения: серьезно, Бинхэ в первый раз в жизни слышал о «превышение самообороны». А вот Лю Минъянь задумалась. Цю Хайтан решила влезть в образовавшуюся паузу: — С обвинением этой Цю мастер Ву тоже видит проблемы? — В первую очередь, с доказательством, что Шэнь Цзю и Шэнь Цинцю один и тот же человек, — его возлюбленный как ни в чем не бывало кивнул. — У него те же глаза. И такое же лицо, — заклинательница Цю пробормотала. — Эта сначала тоже не поверила, но хозяин дворца Хуаньхуа показал этой Цю его портрет. Это точно тот же человек. Мой бывший раб. И жених. Рот его возлюбленного на секунду скривился так, будто он съел что-то кислое или горькое, а потом вернулся к нейтральному: — Я бы не подчеркивал рабское прошлое Шэнь Цинцю. Это вызывает сочувствие, — Ву Лин посмотрел на всех присутствующих в комнате в поиске чего-то. Ло Бинхэ посмотрел в ответ с подразумеваемым вопросом и демон первым отвел взгляд: — Леди Цю также упоминала У Яньцзы. Взрослый темный заклинатель, взявший в свои ученики подростка… Старшая аристократка счастливо кивнула: — Поняла. Значит, нужно подчеркнуть его злую с самого детства натуру! —… Да. Именно это. Шэнь Цзю злой. Это в его природе — как пользователя темной энергией, — демон кивнул с видимым только Ло Бинхэ сарказмом. Он с трудом удержался от ухмылки — у них были общие секреты и понятные только им шутки. А еще показывало (хотя он итак это знал), что Ву Лин, когда надо, прекрасно умел играть на чужих ожиданиях. — И, Бинхэ, ты мог бы рассказать, что за вас главный судья. Я бы чуть меньше волновался — вы в любом случае выиграете это дело, — Ву Лин счастливо улыбался. Может даже немного слишком счастливо. Впрочем, как и сам Ло Бинхэ, тот наверняка был рад, что шансы, того, что Шэнь Цинцю выскользнет из их рук были так малы. — Надеюсь, мои советы по «красивому оформлению» обвинения помогли. И его возлюбленный резко поднялся со своего места. — Мне проводить мастера Ву? — Ло Бинхэ еще хотел, возможно, улучшить и свою позицию, но у него не было причин настаивать. Его спутник снова был прав. — Можно. — Ему кивнули.***
— Зачем была эта встреча? — Это Ву Лин спросил уже в своей комнате. — Этот Бинхэ хотел посвятить, — «своего возлюбленного». — мастера Ву в свои дела. Как в старые добрые времена, — и Ло Бинхэ улыбнулся. — О. — Демон резко замолчал. — Что-то не так? — Полудемон невольно заволновался. Возможно, ему стоило подождать а не сразу тащить его спутника после его возвращения с «миссии». Но ему так хотелось поделиться своими успехами… Его возлюбленный прервал его сомнения крайне серьезным тоном, по крайней мере, насколько тот мог быть серьезным у этого смешливого демона: — Лао Гунджу. Я понимаю, ты его ученик, но он проявил немалый энтузиазм. Ло Бинхэ на это только фыркнул: — Думаю, этот старик очень сильно желает, чтобы этот главный ученик остался в его ордене. — Я немного про другое. Было бы достаточно несколько подкупленных случайных девушек, слезно заявляющих о сексуальном насилии… Уровень доказательной базы у них все равно одинаковый. Полудемону очень не хотелось верить в чужую правоту, но посмотрев серьезные карие глаза, был вынужден признать, что его собеседник прав. И тем не менее, демон одновременно с этим сильно ошибался: — Позвольте перебить, но, возможно из-за вашего времени в мире людей, мастер Ву недооценивает, насколько классово наше общество. Нам очень повезло, что леди из семей Лю и Цю были готовы высказаться в нашу пользу. Особенно, учитывая тот факт, что они обе заклинательницы. Ву Лин бросил разочарованный взгляд в стену и пробормотал: — Да, именно из-за малого времени в мире людей. Кстати, ты уверен, что Шэнь Цинцю не раскроет твою природу? Ты всегда можешь объявить, что тебе неудобно докладывать на своего учителя… Тогда его «наветы» будут выглядеть еще более неуместными, а значит, неправдоподобными. Ло Бинхэ покачал головой, подавив неприятие. Все должны были увидеть, что с ним поступили несправедливо. И хотя он был готов поделиться кредитом с другими, но отдать? Нет. Синь Мо одобрительно взревел. — Уверен. Иначе служба этого Ло новому учителю будет запятнана прошлым. — Главному ученику Хуаньхуа было наплевать на Лао Гунджу, а вот на наставника отказавшегося так называться… — Тогда оставлю все это в твоих надежных руках. — Ву Лин слабо улыбнулся. — Сделаешь мне одолжение: когда Шэнь Цинцю признают виновным, я хочу c ним поговорить. Полудемон подавил инстинктивное желание сказать нет. И Цю Хайтан, и Сяо Гунджу хотели того же, и он был не против. Так в чем же разница? Тем более, он буквально не мог отказать этому лицу… так что он мог только выдавить свое согласие. Как главный ученик он имел право на очень многое в отношении своего будущего ордена. Включая доступ к тюрьме. — И да, я бы предпочел не учавствовать в самом суде. Все равно всем, чем мог, я помог, — на последнем слове чужой голос чуть изменился. И снова Бинхэ мог только не сильно счастливо кивнуть. Жаль, что Ву Лин отказывается посмотреть на итоговый результат его трудов, но, если спросить, тот наверняка ответит, что «участие в 'репетициях' испортило ему все удовольствие» или что-то другое в том же духе. В конце концов, он довольно хорошо познакомился со способами «аргументации» своего возлюбленного.