Господи, я согрешил

Широкие, угнетающие своими размерами оконные рамы пропускали сквозь разноцветную мазаику, отчетливо выражавшую одну из библейских картин, тускловатый дневной свет. Другие окна, не имевшие в себе красноречивых элементов, освещали помещение церкви чуть ярче, тем не меннее, в помещении оставалась умиротворенно-интимная обстановка. Служение закончилось пару часов назад, на скамьях не было ни души по этому значимому поводу, как и не наблюдалось ни одного служителя небольшой церквушки, кроме одного единственного юного дарования этого, вы простите, Богом забытого места. Церковь Южного парка не пользовалась большим спросом, людей здесь почти не было, кроме тех немногих, кто продолжал терзать себя верой и регулярно посещал здание на окраине города, стоявшее там, еще, наверное, до того, как сам Крейг родился. Если честно, он бы никогда и ни за что не подумал, возвращаясь обратно, что станет священиком. Он никогда не был близок к вере, не думал никогда, что свяжет свою жизнь со служением Господу, но именно сейчас он находился стоящим перед статуей распятия в самом конце зала и со скучающим видом оглядывал владения. Это родители настояли на том, чтобы он начал службу. Мать почему-то загорелась этой идеей, когда он перешел в пятый класс, и после этого все как-то само привело его сюда – он не был против, все равно не имея планов на будущее и не увлекаясь особо ничем, а сейчас... Сейчас, вероятно, он привык к той реале, которую имел. Родным стало созерцать одни и те же высокие рамы, каждое утро приходить в пустующий зал и заботиться о весевших на стенах иконах, проводить службу для едва ли десятка людей, а после оставаться здесь до поздна. Ему было 23, он был взрослым и зрелым, красивым парнем с угольными волосами и проницательным взглядом, смотрящим сквозь людей прямо в душу, как говорили многие. У него было худощавое, но в противовес тому сильное тело, хотя занимался он исключительно пробежками, а его лицо никогда не выражало эмоций. Его тон в разговоре был холодным и беспристрастным, тем не менее, окружающим Крейг Такер казался очень приятным молодым человеком. Еще раз проведя рукой по своим немного взлохмоченным коротким волосам, убирая копну вороньих прядей со лба, он издал усталый вздох. Его жизнь была определенно скучной и состоявшей из череды неизменно повторяющихся действий – иногда это даже выводило из себя. Но во всем этом была одна прекрасная, сладкая отдушина, лучик яркого света в полу-темной и унылой церкви. Двери в зал чутка приоткрылись, пропуская внутрь щуплого блондина с крайне неряшливыми волосами, что, неловко помявшись, с тихим щелчком прикрыл их за собой, поднимая робкий, невинный взгляд на священнослужителя Такера. ー Ты все-таки пришел! – впервые за последний час черноволосый издал звук, эхом пронесшийся по всему помещению прямо к так и застывшему у дверей парню, что, будучи невероятно робким, только теребил свою зеленую, совершенно нелепо застегнутую рубашку пальцами. ー П-пришел, - согласно кивнул блондин, тело которого едва заметно содрагалось в нервных судорогах, а один глаз беспокойно дергался, ー мы ведь д-договорились, Крейг, - добавил он, поднимая взгляд красных, неспокойных радужек на священника. В церкви не было ни единой души, кроме них, но Крейг все равно быстро оглядел зал прежде, чем рвануть на встречу к существу, которого ждал с самого утра. Потому что ни служба, ни посетители, никто не был важен так же сильно, как тот, кто сейчас робко сминал и без того неопрятную рубашку, пряча свои глаза в пол. Они были знакомы год. Год назад они познакомились в этой же цервки по совершенно неслучайному поводу, и все казалось безумством, все это. Но Такер не был верующим – он проповедовал, знал каждую строчку Библии наизусть, но это не могло запретить юному богослужителю не забыть о Боге, отринувшись от света и обращаясь к самой тьме. И ему не было стыдно, потому что тьма была очень даже привлекательной авантюрой. ー К-Крейг, я могу ... ? – неловко и ломано спросил невзрачный парень. Стоило священнику приблизиться, как его руки прижали худощавого, чуть более низкого юношу к себе, пока блондин еще немного колебался, боясь быть раскрытым. ー Все уже давно ушли, - эти слова черноволосый прошептал – так ласково и так нежно, лишаясь той стали, что правила его гласом все остальное время – на ухо молодого парня, - конечно можешь, Твик. Они познакомились совершенно неслучайно. Зло, коварное и беспощадное, однажды отправили совратить душу юного священника, нелепо бросив его к ногам служителя в этой же церкви. Зло было дерганным и напуганным, и у Зла были очаровательные красноватые крылья, рожки и закорючка-хвост. Когда Крейг Такер первый раз столкнулся с ним, Зло было совершенно безобидно и напугано даже больше, чем человек, впервые в жизни увидевший маленького белобрысого чертенка. И это Зло, тем не менее, совратило Такера. А может, это он однажды нелепо совратил прямо на глазах Господа Зло, но его это не ебало, потому он и Зло ощущали себя счастливыми, совершая все самое грешное, что способны бы были совершить под старыми куполами церкви Южного парка. Блондин в руках черноволосого чуть скукожился, сгибая колени, и совершенно естественно из под его рубашки расправился аккуратный хвост с острым сердечком на конце, а ткань измученной рубашки прорвали небольшие крылья, в светлой копне сумбурных волос выскочили рожки. ー О, Твик, - любовно прошептал ему священник, поднимая свое персональное Зло на руках, едва отрывая его от пола и заваливая на самую первую в зале скамью, наклоняясь над потряхиваемым волнением телом с той любовью и лаской, которую мог испытывать к дорожайшему из всего, что имел, проводя мягкими губами по шее чертенка и забираясь руками под порванное тряпье, оглаживая впалый живот. Это сводило с ума. От Зла пахло кондиционером для волос и кофе, от него пахло мылом и еще немного мазью на мелких ранках, оставленных самим же дрожащим под ним чертенком. Зло не было против – оно счастливо плавилось под руками Крейга, прикрыв веки и выгибаясь навстречу рукам, к которым брело навстречу через заснеженный город, чтобы согреться в этой неисчерпаемой страсти. Они встречались так каждую неделю. Твик поселился в Южном парке совершенно случайно – его коварные козни, на свершение которых тот был отправлен самим Верховным Злом, канули в лету под жаркими и трепетными прикосновениями священника, которого даже не пришлось совращать - он и сам прекрасно совратил и себя, и Твика заодно. Его миссия была выполнена, но служитель Зла неожиданно не вернулся в Ад, потому что в этой маленькой потрепаной церкви, кажется, даже Зло нашло свой небольшой Рай, поселившись неожиданно в маленьком кафе через квартал отсюда. ー К-как прошла служба? – от ласкающих замерзшее по пути сюда теле рук хотелось выть и лезть на стенку, пока горячие, немного грубоватые ладони гуляли по коже, скидывая на пол то, что осталось от разодранной рубашки, и глаза Твика то и дело самовольно запрокидывались куда-то к исписанным картинами потолкам, пока теплые руки священника уцепились за брюки рогатого беса, спеша растегивая их. Горячее дыхание опаляло тонкую, бледную шею и прыснуло теплом, издавая смешок. ー Тебе и правда интересно, сладкий? – он звал его так ласково-нежно только тогда, когда они были здесь. В конечном итоге, преодалевая барьер штанов и нижнего белья, руки служителя Господа забрались в трусы нервного блондина, обхватывая его вставший член и грубо, с нетерпением проводя вдоль по нему сцепленной рукой. Твик издал блаженный стон, и, пока его руки пытались нащупать, а потом и справиться с ремнем Такера, тот приподнялся на одной руке, привлекая черноволосого в сладко-томительный поцелуй, царапая его нижнюю губу клычками и шумно выдыхая влажный воздух, с каким-то искрящим азартом заглядывая в глаза парня и томно улыбаясь. В прохладной церкви стало жарко, как в адском котле, но Такер никогда не волновался о том, как сильно он опошляет святое место тем, что делал тут с Твиком. С чертом и служителем Сатаны. С его невинным и беспокойным чертенком... Раздался шумный выдох, когда дрожащие тонкие пальцы блондина все же смогли добраться до перевозбужденного члена Крейга. Теперь они, одни, в церкви, дрочили друг другу в задних рядах – щуплый чертенок вздрагивал и стонал, священник над ним не разгибался, одаряя каждый малейший участок бледной кожи влажными поцелуями. Иногда его томный голос хрипел, сообщая Твик Твику, насколько же он замечателен, и еще много ласкового бреда, и их руки, ритмично надрачивающие друг другу, двигались все рванее и быстрее, пока каждый из них не излился себе на грудь, пачкаясь в белых каплях, и оба бессильно не выдохнули, обмякая на скамьях, как были. ー Твик, все хорошо? – приподнимаясь на руках, спросил черноволосый юноша, тревожно вглядываясь в лицо чертенка под ним, что, наконец, перестал дрожать, утомленный оргазмом. ー Все отлично, - улыбнулся усталой улыбкой Твик, обнимая его за шею и мягко целуя в щеку, обвив ногу своего возлюбленного красным хвостом.

Господи, я, Крейг Такер, и я самый большой грешник и совсем не стыжусь!