Трагедия в трёх актах

Девушка сидела в углу маленькой комнатки, что была полностью обшита поролоном, сжимая в руке уши плюшевого зайца. Её глаза были закрыты, словно она спит, но в изоляторе редко дают отдохнуть, так что приходилось почти всё время находиться в состоянии полудрёмы. Дверь её тюрьмы открылась и в проходе возник лечащий врач. Ну, «лечащий» — это сильно сказано, он лишь кормил её таблетками и изредка приказывал поставить ей какой-нибудь укол или вроде того. Он не занимался никакой терапией, которой, даже в своеобразной форме, но занималась доктор Киршнер, та самая, которая по цвету домашнего животного определяла, что с тобой не так. Даже это как-никак помогало. Марсел только раз в месяц приглашал в кабинет, спрашивал всегда одно и то же, а позже её уводили обратно в душную комнатку, в которой (Эдна всегда благодарила их — хотя сама не знала кого — за это) додумались поставить стул и стол, что спасало положение, но ненамного. К слову, Эдна бы прошла «тест» Марсела, если бы ответы, которые иногда чудом оказывались правильными, не забывались магическим образом. Правда, магия — последнее, что заставляло её всё забывать. Строгий на вид мужчина прошёл внутрь, вовремя увернувшись от летящей в него ножки стула. «Надо бы наконец поставить сюда другой, без отвинчивающихся ножек», — пронеслось у него в голове и почти сразу забылось, так как заниматься этим он, конечно, не станет. Слишком ему было всё равно на состояние пациентов и на их проделки. — Что случилось? — вынув трубку изо рта произнёс он. — Да так, ничего, — «Неужели я опять кричала? Что случилось если не это?» — подумалось ей, — Дудидудиду… Мужчина усмехнулся и ушёл обратно, туда, откуда пришёл, туда, где были окна и какая-никакая свобода, туда, где шансы Эдны на побег увеличивались, туда, где… Это всё. Список Конрад ограничивался этим. Побег и впрямь полностью затмил остальные мысли, в последнее время она только о нём и думает. Или всегда думала. Эдна не помнит. Ей так часто стирали память, что она совсем позабыла большую часть своей жизни, которую она наверняка провела за стенами психбольницы. А была ли эта «большая часть» вообще? Может, вся жизнь и начиналась, и окончится в этой белоснежной комнате, которую всегда охранял Шизель? Или он тут недавно? А что насчёт Эдны, как долго она тут гниёт? Девушка так сильно запуталась, что иногда забывала даже своё имя, которое ей всегда заботливо напоминал Харви… а это ещё кто? Откуда он? Спустя время всегда удавалось вспомнить некоторые моменты своей жизни, но в них совершенно точно не было кролика. Все воспоминания с ним были из психбольницы, как будто кролик появился в её жизни только здесь. Эдна вспоминала семейные праздники, проводимые только с папой, вспоминала школьные будни, даже надоедливого соседского мальчишку… Альберта или… — Альфред, Альфред Марсель, — кролик перебил её мысли. Он часто так делал. Кролик также часто говорил, что Эдна его подруга ещё с её детства, когда в этом самом детстве не появлялся ни разу. А может Конрад просто забыла? Было бы неуважительно спрашивать. Но всё же, откуда игрушка знает о чём мыслит человек? А если единственный человек тут — это он? Девушка не знала, а вот ушастый знал, причём точно — единственный, кто здесь игрушка — Эдна. Игрушка, которой ты играешь, которой придумываешь различные истории и которую можно в любой момент забросить куда-нибудь в дальний угол и никогда больше не играть. Но последнего он делать не собирался. Только играть со своей игрушкой до того момента, когда даже заплатки не помогут. Может, он и пытался любить Эдну, но это получалось более чем плохо. Так что приходилось играться с нелюбимой игрушкой. Он всё командовал и командовал, а девушка так боялась, что просто-напросто позабыла лучшего друга всей жизни, что никогда его об этом и не спрашивала. Было так стыдно. Она вела себя словно всё замечательно, что они знают друг друга уже вечность, а на деле прошло всего пару дней с их знакомства. Харви был единственным, кого можно было счесть за друга, так что Эдна ухватилась за него руками и ногами (образно говоря), пытаясь при этом не спугнуть своей амнезией. А кролик всё не унимался. «Эдна, сделай то, Эдна, сделай другое», — велел плюшевый незнакомец, так и не объяснив ничего ни о себе, ни о ней, ни зачем вообще делать то, что он говорит. А ведь подлец всё знал. Он же слышал её мысли, верно? Так почему же он отвечал на вопросы вроде «Какого цвета был бы кухонный гарнитур Эдны, если бы она жила не в психбольнице?», а не на действительно важные и волнующие вещи? Сколько раз Конрад безуспешно повторяла у себя в голове «Кто ты?», «Чего ты хочешь?» или «Почему я тебя не помню?», а кролик молчал? Негативные эмоции в сторону Харви накапливались, а Конрад совсем ничего не могла с этим поделать. И это надоедало. Но вдруг ушастый вовсе не приказывает, а просит, может, он знает, как лучше? Она честно хотела верить во всю эту херню, лишь бы не терять единственного друга, ровно до того момента, как не встретила его — мужчину, что, прямо как она, сидел в изоляторе и смотрел в одну точку. Кожа его была зеленоватой, так что не трудно было догадаться — находится он тут давно, а сальные волосы давали знать о том, что душ ему дают принимать не особо часто. Но что-то в нём завораживало Эдну. Может быть, спокойный, размеренный и очень приятный слуху голос или то, как обладатель этого голоса к ней обращался. Он ласково называл её «Принцессой» и казался таким безобидным. Ну что может случиться, если она его отпустит? Не верилось Конрад, что он действительно опасен, как о нём все отзываются, «Наверное, — думала она, — он здесь за что-то вроде депрессии, прямо как Питер». Она так считала, даже понимая, что таких как Питер в изолятор не сажают. Сажают тех, кто больше всех выделился чем-то не очень хорошим. Это был первый раз с момента пробуждения, когда девушка не поступила как хотел Харви, впервые приняла решение сама. Или просто подумала, что приняла решение сама. — …Мы — товарищи по несчастью. Меня зовут Ключник. Забавная кличка, не находишь? — улыбнувшись сказал он. Проделав то же в ответ и немного помявшись, она наконец спросила, — Ты знаешь, как отсюда выбраться? — Эдна сжала в руке уши кролика, надеясь, что он не услышит и не будет мешать разговору. Она как будто боялась, что Харви будет против того, что она предпочла чужой план его плану. На деле у него и в мыслях такого не было. — Да. — Что — да? — девушка ослабила хватку от удивления, «позволяя Харви удивиться тоже», но толку было мало — он по-прежнему читает её мысли. Да и не настоящий он кролик, чтобы ничего не слышать только из-за пережатых ушей. То, с какой силой девушка мгновение назад сжимала уши на самом деле не было ему помехой. И не будет никогда. — Да. Я знаю, как отсюда выбраться. Именно с того момента Конрад решила следовать плану обворожительного парня за стеклом, умеющего уговаривать даже не пытаясь, а не надоедливого ушастого… друга. А Харв, как оказалось, и не был против. Как будто уже давно знал, что Эдна не станет всегда следовать его планам. Или действительно знал?