выстрелы в молоко

Раскладывают на столе, как праздничный торт, хоть Сережа и пытается сопротивляться, но Олег, посмеиваясь, держит его за плечи, а Вадим — за бедра, и приходится ему лежать на обеденном столе с полусогнутыми коленями — разгоряченному, рассчитывавшему поваляться на простынях в постели, пока его будут ласкать и туда-сюда крутить. Олег, склонившись, целует в губы, Вадим касается поцелуями поочередно коленей. Говорит: — Лучшее угощение. Самое сладкое. — Каннибализм, — ерепенится Сережа, но Олег закрывает ладонью ему рот, выпрямившись за его спиной, и весело произносит: — Как раз сезон клубники. Сережа мычит. Олег за его головой отворачивается, открывает холодильник. Сережа вертится, чтобы рассмотреть, но Вадим, вклинившись между колен, берет его очаровательную рыжую головку в свои большие ладони и тихо говорит бархатным баритоном: — Солнышко, не порти себе сюрприз. Проводит по его губам языком, приникает к шее — и Сережа стонет от поцелуя, забывает даже сопротивляться, ноги скрещивает на талии Вадима — весь разгоряченный, жадный до ласк. Вадим кусает поверх застарелых пожелтевших синяков, пока Олег не возвращается обратно — такой же заведенный до предела, как они все. Вадим плавно выпрямляется. Стоя друг напротив друга, они с Олегом переглядываются. Тот кладет на нежно-розовые сосочки Сережи по половинке свежей клубники. Сережа чаще дышит. Вадим скользит по нему взглядом — как красиво на белой коже две яркие алые ягоды лежат... Хочет одну съесть прямо сейчас, но Олег, взяв Сережу под мышки, подтягивает его к краю стола, и голова у него свешивается как раз напротив крепко стоящего члена. — Проверим на готовность термощупом, — хрипло говорит Олег и касается губ Сережи головкой, поддерживая его под затылок. Сережа стонет: — Кошмарная пошлость. — Еще не готово, — резюмирует Вадим и звонко шлепает по бедру. — Слишком разговорчивое... — Это решается быстро, — заверяет Олег и толкается Сереже в рот. Тот принимает член до самого горла. У Олега сбивается дыхание. Закрыв глаза, он хватает воздух ртом, словно сам взял член, а не скрыл свой в чужой глотке. Не двигается. Так и держит голову Сережи под затылком, чтобы сберечь от усталости шею, и плавится в жаре и гладкости его рта. — Позаботься, чтобы до кондиции дошел, — негромко говорит Вадим, завороженно глядя на очертания члена в вытянутой шее. — Только сам до готовности не доходи, нам его еще жарить... Олег, приоткрыв глаза, смотрит на него с поволокой и чуть отклоняется назад, вытаскивая. Бедрами двигает мерно и медленно, танец его завораживает, и Вадим, разведя колени Сережи, даже не сразу спускается вниз. Глядит, как улетает Олег, как вбивается в глотку небольшими движениями, какой маленькой кажется голова Сережи между его мускулистыми бедрами. Как бы самому не пережариться... Он все же находит в себе силы оторваться от этого зрелища. Склоняется, проводит языком по одному бедру, второму... Кусает, и в ответ ему вместо стона — сладкая дрожь. Прикусывает мраморную кожу в золотистом пушке волос все ближе к паху, подбирается к самой нежнятинке, самой интимной части их блюда. Касается губами члена, чуть пососав, словно чупа-чупс, такую же розовую, как соски, головку, скользит вниз. Закидывает ноги Сережи себе на плечи, держит за бедра, кончиком языка — обводит дырочку. Тогда тот пытается стонать с членом в горле, и Олег ахает — вибрация от так и не сорвавшегося звука прошивает его будто насквозь. Вадим дразнит, лижет рядом и вокруг, мокрым языком то плашмя проводит, то тычет напряженным кончиком, и когда бедра Сережи содрогаются совсем несдержанно, когда он сжимает их на шее, словно желая придушить, — тогда Вадим врывается внутрь. Шире разводит ягодицы, ввинчивается нетерпеливо, берет точно так же, как будет брать членом. Слюна течет по подбородку, Сережа выгибается и пытается насадиться, шею так душит бедрами, что стоит чуть распрямиться — и задница его повисает над столом. Вадим тянется за смазкой, едва не упавшей с края стола. Вытаскивает язык, сменяет его пальцами. Наклоняется вперед, к груди Сережи, и подхватывает губами одну половинку клубничинки, проглатывает, почти не почувствовав вкуса, и слизывает сладчайший сок с соска. Олег вытаскивает член, помогает Сереже приподняться, чтобы тот, прислонившись к нему, все видел. Губы у него почти такие же красные, как клубника, щеки горят румянцем, глаза блестят, и Вадим едва с ума не сходит, какой он сейчас красивый. Олег, погладив Сережу по щеке, скользит пальцами ему в рот, оставляет два внутри, и на них смыкаются ровные зубки. — Как я люблю его заткнутым с обеих сторон, — выдыхает Вадим, глядя Сереже в гневно сверкнувшие глаза. — Так еще сочнее выходит... — Не отвлекайся, — велит Олег. — С обеих сторон надо подготовить... Сережа сильнее стискивает зубы на пальцах Олега, но тот, посмеиваясь, гладит по волосам и наклоняется, целуя в макушку. Вадим растягивает его, глядя то в глаза и горящее лицо, то вниз, где края дырочки плотно обхватывают пальцы, а бедра цветут синяками и розовеют. Сережа, шумно дыша, не роняет ни слова — все еще стискивает пальцы Олега, заткнутый, словно рождественский гусь — яблоком, и у Вадима мелькает мысль — нужен кляп, такой банальный красный шарик на черных ремнях, чтобы потом от них красные полосы на щеках остались... Олег убирает пальцы, поворачивает голову Сережи в сторону, снова дает в рот, а сам подхватывает оставшуюся клубничинку с соска и зажимает ее между зубов. Отняв член под разочарованный стон, наклоняется и делит ягодку с Сережей пополам. Целует жадно, кусает натруженные губы. Вадим вставляет почти всю ладонь в податливое тело. Только тогда осознает, как же сильно, до боли стоит, и сменяет ладонь на член — входит резко и до упора, долго выдыхает. Ноги Сережи — себе на плечи, тот вытягивает их, длинные, ровные, вдоль груди Вадима, и ставит стопы сверху. Оперевшись ладонями о стол, Вадим размашисто двигает бедрами, трахает, как в первый и последний раз, все тело горит от жара. Сосочки у Сережи от клубники еще розовее обычного, так бы и сожрал... и дырочку его сладкую заткнуть бы пробкой-клубничкой... чтобы в любой момент вытащить и взять его... Олег опять погружает член в рот Сережи, уже не так глубоко, но трахает быстро, задыхаясь от желания, гладит по щеке, где головка натягивает ее изнутри. И, глядя на это, Вадим с рыком загоняет по самые яйца и замирает, кончая, наполняет их пирожок кремом по самое не могу... Олег, бешено глянув на него, вытаскивает. Меняются местами четко и быстро, как на плацу, Олег вставляет по сперме Вадима, а Вадим держит голову Сережи, чтобы не моталась на краю стола. Опускает на него взгляд. Тот, содрогаясь от движений Олега, скользит ладонью по своей груди вниз, касается члена. Сипло после горлового просит: — Поцелуй. И Вадим наклоняется, вцепляется в его губы, знает: Олег, трахая Сережу, смотрит на их поцелуй. Сережа быстрее отдрачивает себе, стонет в губы — кончил, и задница его сейчас сладко сжимается, затягивает в себя — глубже, сильнее, ну же, и Олег, вбившись в пульсирующее обжигающее нутро, заполняет Сережу под завязку. Они переносят его потом в постель, кладут на живот. Целуют синячки на позвонках от жесткого стола, дуют на свезенную на лопатке кожу. Ласкают пальцами — по сперме и смазке, упиваются, какой он открытый после них, и Сережа стонет, разводя дрожащие ноги шире.