выстрелы в молоко

— Я тебе точно говорю: он запал на нас, — авторитетно заявляет Вадим, сходя с дорожки. Олег, сделав последние шаги, тоже сходит с полотна. Весь блестит от пота, но не торопится вытирать полотенцем лицо и шею. Дает полюбоваться им. Вадим и смотрит. Смотрит только на него — взмокшего, растрепанного, на зеленой футболке темнеют круги под мышками и на груди. Когда дальше просто стоять и таращиться друг на друга в почти опустевшей качалке становится неприлично, Олег улыбается и, проведя полотенцем по лбу, спрашивает: — Ну что, начали? — Ага… Вадим не то чтобы серьезно глядит по сторонам — не до того во время тренировок, — но все равно замечает рыжего парня, который ходит по тем же дням и примерно в то же время, что и они. Тоже для начала бегает — и выносливости у него хоть отбавляй; а потом идет к небольшим весам, качает руки, подтягивается, а когда становится на гиперэкстензию, то можно как следует рассмотреть его ягодицы под короткими красными шортами. Вадим не пялился бы на него, если бы не замечал ответные взгляды. Именно взгляды рыжего и привлекли, и заставили кровь вскипеть. На них с Олегом и так порой украдкой посматривают — в основном не слишком натренированные люди, откровенно дрищеватые или, наоборот, толстяки. Но они смотрят на технику, повторяют за ними упражнения. А рыжий смотрел именно на тела. Вадим его быстро раскусил: своих издалека видит, почти никогда не ошибается. Рассказал о нем Олегу, Олег только отмахнулся — не выдумывай, озабоченный тут ты только, ну и я немного… Но все же тоже стал присматриваться. А потом и обсуждать после тренировки, достаточно ли рыжему запомнилось, чтобы подрочить на них ночью. Разговоры потекли и дальше, переместились в постель: а ты никогда не думал о групповухе? Да ладно, не стесняйся, не мальчик ведь. Я вот регулярно думаю. Олег пытался затыкать поцелуями, прикосновениями, целовал жадно и хватал за волосы — но пальцы его соскальзывали, короткие ведь, а не прикрывающие уши рыжие пряди. Наконец сознался: заводит. Когда представляю, что он нас хочет, — заводит. Поймав случайно взгляд рыжего, Вадим нагло подмигивает, а тот едва заметно дергает уголком губы — словно хочет улыбнуться, но в последний миг запрещает себе это делать. Тренировка идет своим ходом. Олег жмет от груди новый вес, по очереди делают подходы на скамью для пресса, забывают ненадолго о рыжем — тот тоже допоздна остается в зале, все уже разошлись по домам навернуть куриной грудки и лечь спать, а они, полуночники, специально искали круглосуточную качалку на районе, чтобы приходить к ночи в пустой зал. Не учли только рыжий фактор, который, наверное, еще позже них ложится. Пока Олег, шумно выдыхая, отрабатывает косые мышцы живота, Вадим вполголоса говорит: — Давай сегодня его зажмем. — Ты… — Выдох. — Всерьез? — Выдох. Олег все делает технично, лицо его раскраснелось. Не только от упражнений, наверное. — Мы же обсуждали, — напоминает Вадим. Олег то ли фыркает, то ли дыхание у него все-таки сбивается. Закончив, он уступает место на скамье Вадиму, отдыхает. Ну да, обсуждали почти серьезно. Точнее, Вадим подговаривал: прощупаем рыжего, попробуем подкатить, а потом, если согласится, в раздевалке прямо и полапаем, все равно к ночи там никого уже не бывает. Он же сам хочет, стопроцентно хочет, иначе бы не пялился и жопой в красных шортах не светил перед ними. Он чувствовал, как Олега распаляет одна мысль, чтобы уложить между ними третьего, рыжий им обоим в душу запал — бледная кожа в редких веснушках мгновенно розовеет от физической нагрузки, яркие волосы липнут ко лбу, весь подтянутый, крепкий, но не раскаченный, диковинка, сразу выделяется. Тем более, напоминал Вадим Олегу, у тебя втроем не было, и ты многое теряешь. Олег, конечно, сразу глаза закатывал: то есть тебе меня мало? Тебя всегда мало, отвечал Вадим. Просто отказывать себе в шалости незачем. Ага, замышляю шалость и только шалость, отзывался Олег… Оставив Олега пыхтеть над задней мышцей бедра, Вадим обводит взглядом зал. Рыжий, поставив блины на штангу, приготовился жать от груди. Вадим направляется к нему. Приятно щекочет в груди — рискует маленько, такое всегда бодрит. Он останавливается за головой рыжего, готового уже поднять штангу, и опускает на него глаза. — Подстраховать? — негромко спрашивает. Рыжий хлопает глазами. Стоять над ним приятно. Еще шажок — и можно будет на лицо ему сесть. Только он не отвечает. Отпустив гриф, тянется к уху, и лишь тогда Вадим замечает в его ушах белые капельки. Вытащив наушник, рыжий вопросительно поднимает брови. — Хочешь, подстрахую? — повторяет Вадим. — Я и сам справляюсь, — отвечает рыжий и легонько улыбается. Странно глядеть на него так — на перевернутое лицо, на безмятежную кроткую улыбку. Так и хочется протянуть руку и провести пальцем по губам. Протолкнуться большим ему в рот, почувствовать прикосновение языка… Олег подходит совсем неслышно — просто оказывается рядом с плечом и бодро спрашивает: — Уже познакомился? — Сережа, — спокойно говорит рыжий, словно ничего странного не происходит. Олег с Вадимом называют свои имена, и рыжий возвращает наушник в ухо и кладет ладони на гриф. С весом он действительно справляется сам, но потом смотрит на Вадима с Олегом чаще обычного, а когда отправляется в раздевалку, то оглядывается через плечо и подмигивает — будто наконец решил ответить на дерзость Вадима. — Пошли за ним, — выдыхает Вадим. — Не похоже, что он разделяет твои фантазии, — замечает Олег. — Просто долго решал, правильно ли меня понял. — И что ты ему сказал? — Предложил подстраховать, — пожимает плечами Вадим. — Прозрачный намек, — хмыкает Олег. Они возвращают все веса на место, Олег напоследок тянется — такими темпами скоро на шпагат сядет, растяжка у него что надо, ему это всегда проще, чем Вадиму, давалось. Договариваются: если рыжий — Сережа — все еще ждет их в раздевалке, то у Вадима карт-бланш на любые действия. Олегу останется только подыграть. Кончики пальцев зудят, словно они не переодеваться идут, а на свидание. Вадим украдкой смотрит на Олега. Тот будто бы спокоен, но кусает губы. Ага, зацепило? Парнишка ведь красивый. Точно не прочь развлечься с ними. А как славно будут капли спермы смотреться поверх веснушек на его щеках… У Вадима привстает от одной мысли об этом. Если рыжий не ждет их, думает он, то Олега сегодня затрахаю до смерти, всю ночь буду его любить, слишком сильно кроет. Он заходит в раздевалку первым, делает несколько шагов и — видит. Видит рыжего. Тот сидит в одном из проходов у самой стены, из одежды — лишь растянутая футболка и трусы, натягивает белый носочек на ногу будто нарочито медленно. Поворачивается на шум, скользит по Вадиму словно бы совсем не заинтересованным взглядом. Их шкафчики с Олегом в другом проходе, но Вадим идет к рыжему, бросает полотенце на скамейку напротив, чтобы не мешалось. Тот, отвернувшись, надевает носок, тянется в сумку за вторым, не останавливается, даже когда Вадим замирает прямо перед ним. Лишь после этого поднимает голову и, не глядя натягивая второй носок, смотрит прямо в глаза. Зрачки у него огромные, хотя в раздевалке и светло. — Вад… — предупреждающе зовет Олег. — Я заметил, как ты смотришь на нас, рыжик, — говорит Вадим, не обращая внимания на молчаливое возражение Олега, и в голос прорывается непрошенная хрипотца — возбуждение окатывает с головы до ног, связки уже ему не слишком-то подчиняются. — Сережа, — тихо поправляет рыжий. — Ага. Сережа. Так что? Он все сидит на низкой скамейке, смотрит на Вадима снизу вверх, на миг взгляд его срывается в сторону — на Олега, который напряженно застыл рядом. — Программу тренировок хотел позаимствовать, — еще тише произносит рыжий. И прикусывает нижнюю губу. Вадим понимает мгновенно. Он, в отличие от Олега, на раз считывает все сигналы, чует подоплеку взглядов и откровения движений тела; не задумываясь, кладет ладонь на затылок рыжему — волосы немного влажные у корней, мягкие — и тянет его к своему паху. Руки рыжего оказываются у него на бедрах, словно бы хочет оттолкнуть — но лишь намечает это желание, дает возможность отыграть все назад. А лицом вжимается в ткань треников, вдыхает, вздрагивают под футболкой его лопатки. — Этого хотел? — шепчет Вадим и толкается к нему членом, сильнее притискивает его голову к себе, и рыжий трется о его член щекой, зажмурившись. — Пялился и мечтал отсосать. Рыжий не отвечает, краснеет лишь за одну секунду, и член реагирует на его близость, становится тверже. Вадим ухмыляется. Бросает Олегу: — Говорил же. Он запал на нас. И Олег, выдохнув, оттаивает. Рыжий все трется о член через мягкую ткань, бедра стискивает все крепче, а Олега к нему словно магнитом влечет — он делает несколько шагов сомнамбулой, опускает ладонь на щеку рыжего, поглаживает большим пальцем, и тот наконец открывает глаза, замирает. Смотрит на Олега, приоткрыв рот. Вадим, спустив ладонь ему на загривок, ощущает едва заметную дрожь. Шепчет: — Не боись, не обидим… если будешь себя хорошо вести. Рыжий вдруг поднимает голову и улыбается тонко: — А если вы будете плохо себя вести — откушу кое-что важное. И он смыкает зубы на выделяющемся под одеждой Вадима члене. Легонько, играючи, но Вадима словно током прошивает — встает камнем, как у подростка, и от бесят в васильковых глазах подпрыгивает к горлу сердце, он переглядывается с Олегом, безмолвно спрашивая: можно, можно, можно я ему, пожалуйста? И Олег кивает, без слов понимая, присаживается на скамейку рядом с рыжим, обнимает одной рукой и кладет ладони ему на бедра; кожа его смуглая и грубая по сравнению с молочной нежностью рыжего. Тот подцепляет зубами уже не член, а пояс спортивок, и от каймы острых зубов Вадиму завыть хочется. Не знает, куда смотреть: то ли на рот рыжего, коснувшегося его живота, на его пальцы, потянувшие спортивки вниз, то ли на руки Олега, жадно ощупывающие белые бедра, тискающие член под белыми боксерами. Рыжий выдыхает совсем порнушно — с легким стоном, высоко и чувственно, приподнимается немного — и Олег тут же затягивает его к себе на колени, усаживает удобнее, носом проводит по загривку, ладони его ныряют под футболку и теряются под ней, а рыжий, ерзая задницей, через ткань нижнего белья берет в рот головку Вадима, трет ее языком, и непонятно уже, от чего больше намокло — от собственной смазки или его слюны. … Сережа ягодицами чувствует член темноволосого — Олег, едва вспоминает он, его зовут Олег. Ошалел, когда они представились. Ходили в зал постоянно вдвоем, светили своими мышцами, и он слюной едва не капал, то и дело палился, что смотрит на них. Подозревал, что они не просто приятели, слишком уж сильно между ними звенело напряжение, словно из шуток про качков, и он, возвращаясь домой, в душе ласкал себя, представляя, как они после тренировки трахаются. Ограничивался гляделками — ясно же, что они вместе, а были бы по отдельности, обязательно пофлиртовал бы с кем-нибудь из них, к обоим бы по очереди подошел с милой улыбкой и просьбой о персональной тренировке, и можно пожестче, не жалей, ага… Обалдел, когда они сами подошли, даже не нашелся, что спошлить, только в висках застучала кровь. А теперь — сидит на коленях Олега, член упирается между ягодиц, и Олег едва заметно толкается к нему, так легко представить, как он осторожно вошел бы, он ведь точно осторожный, не то что этот Вадим, наглый Вадик, у которого бедра подрагивают даже от прикосновения через ткань. Сережа сжимает губами его головку через боксеры, трет языком, горький запах пота мешается с мускусом, а на затылке лежит тяжелая рука, и он гадает, когда же у Вадима кончится терпение. Олег ласкает его под футболкой, ведет от живота вверх, накрывает подушечками пальцев соски, и прошивает током до корней волос — как же хорошо от этих загрубевших подушечек… Ладони спускаются вниз, на бедра, ныряют к внутренней стороне, под нижнее белье, и кончиками пальцев он касается промежности. Застонав, Сережа все-таки первым теряет терпение: вытаскивает член Вадима и берет в рот уже безо всяких преград, головка скользит по языку — пряно, гладко… — Любишь сосать, да? — хрипло говорит Вадим. Не выпуская его члена изо рта, Сережа поднимает взгляд. Вадим смотрит на него во все глаза, дышит через рот. И вместо ответа Сережа плавно берет глубоко, до горла — не только люблю, но и умею, здоровяк, а твой Олег так делает? Вадим распахивает глаза так широко, что становится ясно: не-а, ни разу Олег не мастер горлового… Глотка с непривычки стискивается, подкатывает рвотный, и Сережа выдыхает носом, выпускает снова до головки, хочет совсем выпустить, но на затылок давит ладонь. Он уворачивается, берет за щеку, чтобы дать себе передышку. А еще — отвлекает. Олег отвлекает. Он прикусывает загривок, мажет губами по плечу — футболка съехала, обнажила кожу. Он будто бы не трахнуть наскоро хочет, а ласкать. Ладони его все еще путешествуют от бедер к груди, накрывают член через нижнее белье, он изучает, касается снова и снова в самых чувствительных местах. Надо же, какой внимательный, сразу все запомнил… Сережа то и дело вздрагивает, случайно задевает зубами толстый ствол Вадима, и тот сквозь стиснутые губы рычит, резко толкается бедрами. Ага, понравилось… Член утыкается в щеку, натягивает уголок губ. — Олег, хорош возиться, — отрывисто говорит Вадим. — Он умирает как на член хочет… Сережа вздрагивает. На член он действительно хочет. Особенно на этот, который давит меж ягодиц… Только с собой у него ничего нет. И у этих наверняка тоже. А прерваться, чтобы возбужденными поехать к кому-то домой, нет сил. Невозможно уже отстраниться, выпустить изо рта, встать с этих коленей. Олег вдруг обнимает его, тесно прижимается к спине, шепчет в самое ухо: — Не слушай его. Он поболтать любит… Он касается губами щеки — там, где ее натягивает изнутри член Вадима. Вадим словно невзначай проводит по волосам Олега, но в этом жесте столько нежности, что Сережу она прошивает насквозь, его задевает ею по касательной, и он задыхается, его сжимает между ними, сплющивает. Зажмурившись, он снова пускает Вадима глубже, давится, даже не понимает как соскальзывает коленями на пол — наверное, Олег его подтолкнул. Вадим отступает назад, и Сережа тянется за ним, член его выскальзывает изо рта, повисает ниточка слюны — от его головки к губам Сережи. Он ошалело смотрит вверх, а Вадим одобрительно проводит по его голове ладонью. Говорит: — Какой у тебя ротик сладкий. — А у тебя — грязный, — сипло отвечает Сережа. Чувствует, как Олег опускается на колени позади него, как приспускает одежду. Оглядывается было — но Вадим за волосы подтягивает его к своему члену. Держит его за щеку, второй — себя за ствол, и головка его мажет по лицу, оставляя след смазки пополам со слюной. Трусы ползут вниз, меж ягодиц ложится обжигающий член Олега. Он задирает футболку Сережи к подмышкам, прижимается сзади, снова касается губами шеи, кончиком носа — уха, словно пытается надышаться им, ощутить всем телом, бедра его вздрагивают, намечая движение, и он проезжается членом между ягодиц, сухо, на грани с неприятным, и только на ложбинке сверху, на копчике, остается капля смазки. Сережа подается к нему ближе, вжимается в него задом, а Вадим все водит по его лицу. Открыв рот, Сережа высовывает язык. — Шлюшка, — усмехается Вадим. — Так и просит… — Хватит издеваться над ним, — стонет Олег. Он коротко толкается между ягодиц, кладет на них ладони, сводя теснее. Самому себе натирает, наверное, насухую, но дышит в ухо шумно, прикусывает мочку. Порывисто целует шею, а в следующий миг, будто опомнившись, кусает, и Сережа ахает. — Ему нравится так, — заявляет Вадим. Берет крепко за челюсть и спрашивает: — Нравится же? Когда тебя во все дырки имеют? — Да, — выдыхает Сережа. Лицо вспыхивает. Головка члена Олега соскальзывает между ягодиц, оставляя влажный след, проникает между бедер. Он обнимает за талию, наваливаясь сзади, и член его так сладко ходит под яйцами, задевает Сережин — крепко вставший еще когда Вадим просто подошел к нему и встал напротив. — Умница, — почти ласково говорит Вадим. — Хорошо нас обслужишь — бонус заработаешь. — Какой? — успевает спросить Сережа, и Вадим давит ему на челюсть, заставляя открыть рот, толкается внутрь. Рвется сразу глубоко, и Сережа лишь краем сознания улавливает его насмешливый ответ: — Бонус на лицо, вот какой. Сережа вцепляется ему в бедра, чтобы удержать равновесие, изгибается в пояснице. Смазывается все: отрывистые движения Олега, его крепкая хватка, член, долбящийся в глотку, ладони на лице. Он дрожит уже всем телом, пытается стонать — но рот заткнут, горло сокращается в попытке выдавить звук, Вадим рычит. Спортивки его уже съехали к лодыжкам, боксеры — к коленям. Он входит так, что губами Сережа касается его аккуратно подстриженного лобка, и замирает. Сережа сглатывает, и Вадим стонет: — Охуенный. Олег, скажи же… — Да, — выдыхает Олег, быстрее вбиваясь между бедер Сережи. Уже не только лицо горит — все тело. Сережа едва дышит с членом Вадима во рту, тот коротко толкается еще пару раз — и резко вытаскивает. Сережа закашливается, приникает лицом к его бедру — весь подбородок в слюне, по щекам слезы проложили дорожки — выступили рефлекторно, а он в кураже и не заметил. — Не плачь, крошка, — хрипло говорит Вадим, и от голоса его все волосы на теле встают дыбом. Он берет Сережу ладонью под подбородком, велит: — Ротик открой. И Сережа выполняет, послушно открывает рот, Вадим давит головкой на язык и отдрачивает себе так яростно, что вены на предплечьях вздуваются. Головка елозит по языку, кулак Вадима мелькает перед глазами, попадает то и дело по губам, и Сережа в последний миг прикрывает веки — на лицо падают горячие капли, заливают щеки и губы. Между бедер жарко, Олег стискивает их до боли, прикусывает плечо — и тоже замирает. Кончает на бедра, сперма попадает и на ягодицы. Роняет голову лбом между лопаток, тяжело дышит. Сережа едва различает его шепот: — Хочешь, пальцами?.. — Да, — выдыхает Сережа и облизывает губы — чувствует вкус спермы Вадима. Он так и стоит на коленях, цепляясь за его бедра, а Вадим осторожно, с неожиданной мягкостью проводит пальцем по веку, стирая попавшую каплю. А на бедрах — пальцы Олега, тоже по сперме, а потом — между ягодиц, гладит дырочку, на миг отрывается — облизывает, наверное, — и одним надавливает, проникает с усилием внутрь. Сережа слабо выдыхает. Глаза не открывает. Вадим за плечи плавно отстраняет его от себя, футболка скользит от взмокших подмышек вниз. Спиной Сережа приваливается к груди Олега. Он тут же обнимает его одной рукой. Внутри движется аккуратно, неглубоко, наконец касается так, как нужно, и даже раньше, чем Сережа тихонько всхлипывает, шепчет: — Я понял. И давит на простату с каждым мягким толчком. Мышцы едва заметно жжет — все-таки мало слюны и спермы… Но Сереже хорошо. Слышит, как Вадим присаживается перед ним, и его ладонь ложится на член. Он ласкает неторопливо, другой рукой ведет по груди. Дыхание Олега касается шеи. Они вдвоем действуют так слаженно, словно понимают друг друга без слов, и Сережа между ними размякает, коротко выдыхает ртом, пытаясь не застонать, палец Олега внутри идеально дотрагивается, Вадим правильно скользит кулаком по члену, и Сереже хватает самой малости, чтобы все внутри сжалось — и рвануло со всей силы, оглушило, размазало. Его все еще потряхивает от оргазма, когда Олег усаживает его на скамейку. Вадим подбирает со скамьи напротив свое полотенце, стирает сперму с лица Сережи, с бедер, с живота. Приоткрыв глаза, Сережа смотрит на них, едва дыша. Оба стоят перед ним — высокие, красивые, у него аж в груди жмет. Он подрагивающей рукой касается колена — назавтра расцветут синяки. — Прости, малыш, — тихо говорит Вадим и, присев на корточки, касается губами сначала одной коленки, потом — второй. — В кровати было бы приятнее, — бормочет Олег и, протянув руку, заправляет прядь волос Сереже за ухо. Вадим оглядывается на него. Они снова словно переговариваются без слов, и Вадим, посмотрев на Сережу, произносит: — Запиши мой номерок. Может, повторить захочешь. Сережа кое-как вбивает в телефон цифры. Не заморачивается именем — записывает просто “они”. Оба улыбаются ему на прощание и уходят к своим шкафчикам. Ему все же хватает сил дойти до раковин и умыть лицо. Смотрит в зеркало на себя — если какой полуночник заглянет в раздевалки, то сразу все поймет по его виду. Слишком растрепанный, раскрасневшийся, затраханный. Может, захочешь повторить, проносятся в голове слова. Он уже хочет.