***
На часах уже девять, но занятия до сих пор не спешат начаться: вся школа будто с ног на голову перевернулась, у всех преподавателей волосы стояли дыбом, а всё из-за того класса, стены которого теперь были запачканы чей-то кровью. Разумеется, эта новость не подверглась публичной огласке, а потому все ученики, явившиеся позже, недоумевали, почему полицейские проверяют их рюкзаки, а около одного из кабинетов всё обмотано жёлтой лентой. И только Лайт и его одноклассница, которую, как позже выяснилось, звали Макото Ямасита, знали правду. — Ума не приложу, кто мог это сделать... — повторял на протяжении всего часа Ягами, стоя в коридоре, переполненном учениками. — И почему везде именно моё имя... — Боюсь, что этот "кто-то" учится в нашей школе, — осмелилась вступить в диалог Макото, — не с проста же это произошло именно в твоём классе... — Я уже догадался, — досадно вздохнув, ответил Лайт, — но я не знаю ни одного человека из моего окружения, который был бы способен на такое. — Может, это всего лишь розыгрыш?.. — наивно предположила Ямасита. — Может, это всё-таки не кровь, а краска... А пахло чем-то другим? — Это не похоже на розыгрыш, — серьёзно сказал парень, — вряд ли кто-то бы стал так уродовать школьные стены, даже хулиганы. Да и к тому же... Это выглядит как последствие очень жестокого убийства. Я не знаю, как доказать это, но моя интуиция подсказывает мне, что это именно так. Макото тяжело вздыхает и кивает в знак согласия. Она понимает, во что влип Ягами, а потому искренне сочувствует ему, но, увы, никак не может помочь. В коридоре становится очень шумно. Подростки оживлённо обсуждают последние события, рассуждая на тему того, что могло случиться в их школе сегодня. — Ну, хотя бы не придётся контрольные сдавать, — послышалось из толпы, — я, если честно, совсем не готовился. — Ты что, шутишь? Наша школа любой способ найдёт, чтобы заставить нас их писать. Так что готовься, пока не пришли учителя и не сказали: «Контрольные будут, идите в такую-то аудиторию!» — Будем надеяться, что не придут. А то я всю ночь играл в игры, спать уже хочется... Ягами протирает лоб тыльной стороной ладони: вот бы поскорее найти какой-нибудь тихий и укромный уголок, дабы не слышать всю эту нескончаемую болтовню и хорошенько подумать над произошедшим. Но в один миг его отвлекают от мрачных и ворчливых мыслей: буквально перед его носом появляется ранее знакомая девушка, внимательно разглядывая его. То была подруга детства, которая в последнее время постоянно донимала Лайта, пытаясь завязать с ним диалог, вспоминая различные забавные и не очень случаи, что парень, конечно же, благополучно игнорировал. — Я что-то пропустила? — спрашивает Рикки, широко улыбаясь. Лайт сразу замечает тёмные круги под её глазами, растрёпанные волосы, небрежно заплетённые в хвост, что совсем ей не свойственно: обычно эта девушка готова провести хоть целый день, прихорашиваясь перед зеркалом. Но, не придав этому значения, Ягами решает не концентрировать внимание на внешнем виде знакомой. — Да, при чём пропустила очень многое, — наконец отвечает парень, что было довольно редким явлением, — вся школа теперь на ногах, ведь сегодня утром стены в моём классе были исписаны фразой «Ягами Лайт, я люблю тебя». И теперь я просто обязан знать, какому дураку пришла в голову такая нелепая мысль. Джонсон лишь тихо смеётся, прикрывая рот рукой. И что же в этом смешного? — Похоже, тот, кто сделал это, действительно очень сильно тебя любит, — подметила Рикки, не скрывая своей улыбки. — Я не упомянул, что это было написано чей-то кровью? — задаёт риторический вопрос Лайт, не понимая, как вообще можно продолжать отшучиваться и смеяться в такой ужасной ситуации. — Весь класс, чёрт его возьми, был разгромлен, и, скорее всего, в нём произошло жестокое убийство, а ты изволила смеяться над этим. Что с тобой не так? Вмиг улыбка исчезла с лица юной девушки: кажется, она о чём-то задумалась, переминаясь с ноги на ногу и прикусив нижнюю губу, на которой можно было заметить маленькие кровавые ранки. — Просто я ищу плюсы в каждом событии, — беспечно ответила Рикки, снова натянув на себя ненастоящую улыбку, — и тебе советую. Иначе ты так и будешь ходить и ворчать обо всём на свете. Подумай сам: контрольные, на которые ты жаловался днями ранее, теперь отменены. Ты должен радоваться этому! — Отменены, но ценой чужой жизни. — возмущённо скрестил руки на груди Ягами, нахмурившись. Похоже, спорить с этой бестолковой девушкой бесполезно: ей лишь бы не учиться, целыми днями смотреть дурацкие сериалы и выпрашивать у него пачку чипсов. — Полагаю, ты не ещё осознаешь, что чья-либо смерть – не та вещь, которой можно порадоваться. — Может и так, — на удивление согласилась Джонсон, всё это время безотрывно смотря на своего собеседника, будто ища на нём таинственные символы. — Ладно, раз уж уроков пока нет, я схожу покурить. Предупредите меня, если вдруг появятся учителя и позовут на занятия? Я буду на крыше. — С какой это стати, — тихо проворчал Лайт, — то, что ты ищешь повод отлучиться, а потом набираешь себе проблем — твоя забота. Мы не будем ничего тебе говорить. — Пф, ну и ладно, — фыркнула Рикки, хотев уже было развернуться и уйти, как её внезапно схватила за руку Макото. — Погоди, — тихо произнесла девушка, — с тобой точно всё в порядке?.. У тебя тёмные круги под глазами... — А, это, — без особого участия в разговоре отвечает Джонсон, — я сегодня всю ночь готовилась к контрольным, со мной всё хорошо. И, высвободив свою руку из ладони Ямаситы, она уходит в сторону ближайшей лестницы, исчезая в толпе учеников. — П-послушай, Ягами-кун, она не кажется тебе подозрительной? — шепчет на ухо парню Макото, с опаской смотря вслед Рикки. — Она очень странно себя ведёт... — Она всегда такая, — досадно вздохнув, ответил Лайт, — что ей не скажешь – найдёт повод подшутить над тобой и посмеяться. Порой мне даже кажется, что с ней совершенно невозможно разговаривать, ведь она никогда не воспринимает сказанное всерьёз. Да и увлечения у неё необычные от слова совсем. В общем, тот ещё фрик. Ямасита понимающе кивнула, анализируя полученную информацию. — Это немного успокаивает меня. — тщательно всё обдумав, умозаключила девушка. — Но в любом случае, пожалуйста, будь с ней осторожнее. У меня плохое предчувствие... Ягами лишь пожимает плечами, недоумевая: как такую глупую, ветреную и застрявшую в детстве особу, как Рикки, можно опасаться? В её голове нет абсолютно ничего, кроме бестолковых и незначительных мыслей, быстро сменяющих друг друга, она не стремится получить хорошее образование и найти работу, приносящую отличный доход, она не стремится к тому будущему, которое хотят все нормальные люди. Она — просто глуповатая девчонка, не знающая, чего хочет, она — просто редкостный фрик, каким-то образом поступивший в престижную школу. И Лайт искренне презирает эту безответственность, это наплевательство по отношению к учёбе. Но кто-то, видимо, закрывает глаза на эти крайне отрицательные, как думал Ягами, черты характера Рикки, и влюбляется в неё, считая её самой красивой девушкой в школе. Разумеется, таких — единицы, но сам факт их существования выбивает Лайта из колеи. «Насколько ненормальным человеком нужно быть, чтобы полюбить её?» — не то недоумевая, не то возмущаясь, думает парень. — «Чтобы терпеть её бесконечный чёрный юмор и считать это нормальным? Должно быть, таким же больным на голову, как и она сама». Возможно, она нравится кому-то, потому что наконец-то повзрослела внешне и перестала походить на ребёнка-переростка? Потому что стала немного выше, и её лицо теперь выглядело милым и симпатичным? Кто знает. Но она определённо желанна и нужна для кого-то в этом мире.***
Сильный холодный ветер дует прямо в лицо, когда Рикки достаёт из рюкзака пачку сигарет и зажигалку, пытаясь сделать это так, чтобы не привлекать ненужного внимания сверстниц. Если бы не бархатная резинка тёмно-коричневого цвета, её блондинистые растрепавшиеся локоны сейчас полезли бы в разные стороны, в том числе и на лицо. «Хоть мне и не нравится заплетать волосы в хвост, это довольно удобно», — мысленно подметила Джонсон, поджигая сигарету, — «наверное, стоит делать это почаще». Рикки всегда хотелось выделяться из толпы: она часто ходила в цветных кружевных платьях, долго подбирала наряды и приводила волосы в порядок, завивая их в роскошные локоны. Она слепо надеялась, что таким образом сможет кому-то понравиться, быть может, обратит на себя чьё-то внимание, но всё всегда получалось наоборот. Её везде считали изгоем. Зато, когда девушка откровенно наплевала на свой внешний вид и перестала следить за собой, со всех сторон вдруг посыпались лестные комплименты. «О-о-о, Рикки, у тебя такая красивая причёска», «Рикки, ты сегодня очень красивая» — слышалось ото всюду. Но Джонсон не хотела слышать эти слова от тех, кто говорил их, ей хотелось услышать это от Ягами Лайта — единственного человека, который дружил с ней с самого начала и по сей день иногда общается с ней, пусть это и происходит довольно не часто. Ради него Рикки готова убить ещё хоть сотню школьниц и измазать их кровью стены всей школой фразой «Ягами Лайт, я люблю тебя». Потому что она действительно любит. Любит, но не может признаться, ведь такие, как она, явно не в его вкусе. Джонсон в последний раз делает глубокую затяжку и выдыхает клубы серого дыма, слыша, как раздаётся первый звонок, значащий, что так просто из школы никто сегодня не уйдёт. С негодованием выпускает из своих рук сигарету и наблюдает за тем, как она стремительно летит вниз, на школьный газон, надеясь на то, что участок вспыхнет пламенем. Но, увы, этого не случилось, а потому девушка была вынуждена сдвинуться с места и направиться в сторону лестницы. Спустившись по ступенькам, Рикки быстро добралась до того коридора, в котором она в последний раз видела Лайта. Он всё ещё был там вместе с Макото, небрежно пишущей что-то в тетради. «Списывай быстрее, сейчас учителя придут», — подгонял ту парень, стоя возле подоконника и постоянно сверяя время на своих наручных часах. Джонсон, не раздумывая, направилась к ним, намереваясь ещё хотя бы чуть-чуть побыть рядом с Ягами. — Что вы делаете? — натянув на себя улыбку, спрашивает девушка, дабы завязать разговор. — Ямасита-сан забыла сделать домашнее задание по алгебре, — отвечает Лайт, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться в том, что никто из учителей ещё не пришёл, — поэтому я дал ей списать. Хотя ещё не известно, будут ли уроки. — Вот как, — протянула Рикки, похоже, даже не слыша то, что говорил Ягами. Она лишь смотрела в его тёмно-карие глаза, в которых, казалось, можно было запросто утонуть, смотрела и не собиралась прекращать. Где-то в своих мыслях девушка подмечает, что сейчас ей как никогда хочется поцеловать Лайта, хочется, чтобы этот поцелуй длился вечность и не прекращался. Ягами смотрит на Джонсон в ответ, вопросительно подняв бровь, как бы спрашивая: «что ты на меня уставилась?», однако ответа на этот вопрос так и не следует. Вместо этого девушка делает нерешительный шаг вперёд, чувствуя, как сердце со страшной силой колотится в груди, а руки перестают слушаться, и ей становится тяжело контролировать себя. Прямо как тогда, в тёмном классе, наедине со своей жертвой, кровь которой теперь красовалась на стенах. И лишь в последний момент Рикки себя останавливает, понимая, что наделает проблем. Она хотела нежно прикоснуться к щеке парня, но вместо этого, одумавшись, влепила ему звонкую и сильную пощёчину, отчего все, кто присутствовал в этом коридоре, вмиг обратили на них внимание. «Прости, у тебя на щеке был паук», — неловко отшучивается Джонсон, ощущая, как ей неимоверно стыдно за свой глупый поступок. Девушка пытается посмеяться, дабы превратить эту ситуацию лишь в неудачную шутку, что получается довольно жалко и никчёмно, её голос дрожит, а к глазам подступают слёзы. — Бить других людей – это не смешно, Рикки, — строго проговорил Лайт, тотчас схватившись за покрасневшую щёку. Джонсон прокусывает свою нижнюю губу до крови и прячет глаза, не в силах выдавить из себя ни слова, в то время как Ягами продолжает испепелять её своим негодующим взглядом. Посчитав, что попытки оправдать себя в этой ситуации бессмысленны, девушка пятится назад, после чего срывается на бег и исчезает в соседнем коридоре, расталкивая учеников, мешающихся на пути. Лайт никогда не захочет с ней общаться. Никогда. Рикки забегает в первую попавшуюся уборную и, захлопнув дверь, обхватывает себя обеими руками, чувствуя, как по щекам, не останавливаясь, бегут обжигающие слёзы. Занятий так и не было. Вместо этого в школе устроили повторный обыск учеников и классов, а после, когда это завершилось и уставшие школьники разбрелись по домам, Рикки посвятила целый день лежаниям на кровати и ругани над собой.