Небезопасно было в тебя влюбляться

Прозвенел звонок на третий урок, школьники кучей ввалились в физкультурный зал, выстраиваясь в шеренгу. Тодороки поднял на них глаза и встал с лавки, приветливо оглядывая учащихся. Те без энтузиазма посмотрели в ответ, глупо переминаясь на месте. Кто-то безучастно смотрел по сторонам, кто-то зевал и одергивал свою одежду, кто-то шептался, пихая друг друга локтями. В зале было свежо – Шото не закрывал окна, чтобы не прекращалась активная циркуляция воздуха, – но не прохладно. – Доброе утро, класс, – крикнул Тодороки и встал напротив шеренги, оглядывая всех. – Та-ак, вы у меня старшеклассники, верно? – весело спросил он, доставая журнал. – 2А, хорошо, – прочитал альфа и поморщился. Это был самый обыкновенный класс, коих в школе большое множество. Учащиеся были обыкновенными, часто несносными, непослушными, забывали форму и часто не соблюдали технику безопасности. Шото, работающий в школе уже третий год, успел привыкнуть к особенностям своей работы. Но был в этом классе один ученик, к которому Тодороки за полтора месяца с начала нового учебного года так и не смог найти подход. – Давайте проведем перекличку, – вздохнул альфа и начал перечислять фамилии по очереди. Когда очередь дошла до «Мидории», Шото не поленился и поднял глаза, чтобы посмотреть ученику в глаза. – Здесь, – отозвался школьник с легкой задержкой, не поднимая головы. Он с застенчивым видом стоял в конце шеренги, одергивая край своей футболки. Тодороки почему-то всегда становилось его жаль. – В форме? – негромко уточнил альфа. Омега глупо кивнул головой. На памяти Шото Изуку никогда не забывал форму и уж тем более никогда не оставлял ее дома специально, чтобы не заниматься. Нет, он всегда как самый примерный ученик приносил и майку, и штаны, и кроссовки, был всегда в чистом и выглаженном. Но это не мешало ему не заниматься. В первый день Мидория несмело подошел к нему и сказал, что у него болит нога, попросил не заниматься, Тодороки не возражал. Но и в следующий раз ситуация повторилась. Шото скептически к этому отнёсся, но всё ещё не стал возражать. Однако и на третий раз Изуку не спешил тренироваться, сказал, что у него болит голова. Тодороки же в свою очередь ответил, что это не дело, отлынивать от занятий, на что омега никак не отреагировал, только растерянно пожал плечами. Подобное повторялось ещё несколько раз. Мидория постоянно молчал и отворачивался, робко пожимая плечами, Шото не знал, как заставить его тренироваться. Его отмазки практически не повторялись, каждый раз Изуку придумывал что-нибудь новенькое, новую причину, почему он не может тренироваться. То у него что-нибудь болит, то течка, а он на таблетках, из-за чего упадок сил, то освобождение после болезни. Тодороки это раздражало: с начала обучения у Мидории не было ни одной оценки. – Для начала парочка кружков в легком беге, – бросил Шото и махнул рукой. Школьники послушно побежали по кругу, Тодороки безынтересно за ними проследил. Изуку, что был в самом конце, неопределенно сделал пару шагов и незаметно, будто серая мышка, присел на лавочку, вжавшись в стенку. Он иногда делал прямо так, без спроса, прежде Шото даже не сразу замечал, что кто-то не занимается, настолько Мидория был тих и незаметен. Тодороки, пусть и увидел в этот раз, как омега улизнул, не стал окликивать его и заставлять вставать в общий строй. Он вообще редко позволял себе строгость по отношению к ученикам – хорошо помнил, какого это было учиться в школе под гнетом полоумных учителей, которые то и дело били кого-нибудь указкой по голове, и одноклассников, которые не упускали возможности обидно пошутить. Шото медленно прошел к лавке, где сидел Изуку, присел в полутора метре от него и стал внимательно наблюдать за бегущими. Те явно не были удивлены тем, что Мидория опять ничего не делает, наверное, привыкли, а, возможно, Изуку просто был каким-нибудь изгоем в классе или просто тихонькой маленькой тенью, о существовании которой знает только староста, подающий журнал учителям и называющий отсутствующих. Подростки бегали около трех минут, после Тодороки сказал перейти на шаг. У многих образовалась одышка, но это совершенно не мешало обучающимся весело трепаться и сбивать строй. Трижды Шото одергивал их, призывая держать дистанцию, но должного эффекта это всё равно не принесло. – Делаем упражнения по кругу, – крикнул Тодороки, и учащиеся послушно принялись разминаться, не прекращая движения. Альфа обернулся к Мидории, что все ещё без единого движения сидел на прежнем месте, вжавшись спиной в стену. Он выглядел бледным, а его лицо – каким-то зеленоватым. – Мидория-кун, почему ты не тренируешься вместе со всеми? – уточнил Шото и подсел ближе к нему, беззлобно заглядывая в глаза. Подросток на его вопрос съежился, будто бы ему было больно, и стал казаться ещё меньше прежнего. Он нелепо слегка пожал плечами и вжал голову в плечи, стараясь спрятаться от окружающих. Тодороки вздохнул. Поэтому он и не любит вести у этого класса, не может просто закрыть глаза на такое поведение, но и решить проблему никак не получается. Возможно, у Изуку какие-то проблемы с общением. Шото уже сталкивался с таким прежде, но обычно классные руководители предупреждали его, да и сами ученики старались идти на контакт. А этот молчит, как рыба, только глаза отводит! – Если у тебя какие-то проблемы со здоровьем, то принеси мне справку и я больше не буду тебя донимать, – осторожно предложил альфа. Школьник растерянно на него посмотрел, его большие глаза взволнованно округлились, он слегка покачал головой. Наверное, никаких проблем со здоровьем у него не было. – М-можно я просто немножко посижу, – тихо проговорил он, пальцами сжимая край своей футболки. Тодороки с сочувствием на него посмотрел, вновь вздыхая. Он был бы рад оставить его в покое, но в силу отсутствия оценок, Мидорию просто не получиться аттестовать. А это не лучший подарок к концу года в старшей школе. – Тебе тяжело? – предположил Шото. – Не обязательно выполнять все упражнения, но можно ведь немного побегать вместе со всеми, верно? – Ну… – Изуку неуверенно пожал плечами, – я… – и он плотно сжал губы, так больше ничего и не сказав. Альфа осмотрел его в недоумении. Мидория был симпатичным, хотя прежде Тодороки этого не замечал. Он видел в учениках лишь учеников, не позволяя себе задумываться о таких вещах. Но Изуку правда был достаточно симпатичным, пусть и немного необычным на вид, но симпатичным, кажется, даже милым, вряд ли одноклассники могли задирать его за внешний вид. Разве что его руки казались ужасно тонкими, а кожа какой-то бледно-синеватой, но этим отличались многие подростки-омеги. Лишнего веса у Мидории тоже не было, как и других причин для стеснения и неуверенности. Шото просто не нашел ни одной, в силу которой Изуку мог бы решить вовсе никогда не заниматься. – На месте стой, раз-два, – крикнул Тодороки и повернулся обратно к Мидории. – С начала учебного года у тебя нет ни одной оценки. Как я должен тебя аттестовать? – он вопросительно приподнял брови. Изуку весь скуксился. – В три шеренги становись! – крикнул альфа классу. – Так что? – Может… – омега неуверенно потер свои ладони, покусывая обветренные губы, – я мог бы сделать доклад? – предложил он робко. – Что-нибудь о спорте. – Не легче ли пять минут побегать со всеми? – Шото прищурился. – Или… или презентацию, – Мидория растерянно посмотрел на него и тут же опустил глаза. Тодороки вздохнул. – Давай-ка ты проведешь разминку? И всё. Потом будешь снова сидеть. – А… – Изуку дернулся, оглядев большими глазами класс, – н-нет, – он замотал головой, – можно, не надо… – выдохнул тихонько. – Давай-давай, я поставлю тебе оценку, – Шото вновь качнул головой, призывая его подняться. – Можно не я? – еле слышно уточнил омега. У Тодороки от его выражения лица даже стало как-то не по себе. – Только у тебя одного так катастрофически мало оценок, – вздохнул он. – Проведи разминку, это недолго и несложно, – повторил он. Изуку нервно вздохнул и медленно поднялся, одергивая край своей футболки. Он медленно и неспокойно, будто готов был свалиться на каждом шагу, вышел вперед класса, весь скуксившись. На нем соединилось два десятка глаз, что омеге явно пришлось не по душе: он сжался и болезненно отвернулся, глянув в сторону преподавателя в надежде, что тот передумал. Но Шото смотрел на него лишь выжидательно. Он был лишь учителем физкультуры, поэтому не мог объективно решать, полезно ли для подростков подобное преодоление своих страхов, но зато хорошо знал, что просто так отметки рисовать не будет. Доклады дети делают в начальной школе, когда долго болеют и не могут добрать оценок. – Ноги на ширине плеч, руки на поясе, – очень тихо проговорил Мидория, не поднимая от пола глаз. Тодороки с трудом услышал, что он сказал, и мог спорить, что вообще был единственным услышавшим. – Н-наклоны головы… вправо-влево… – пролепетал Изуку, медленно показывая упражнение. Другие дети, будто болванчики, начали повторять за ним, вовсе не заморачиваясь о том, что делают все это, не слыша ни счёта, ничего более. Мидория выглядел неловко, даже со стороны явственно чувствовалось, как ему некомфортно. Он был будто не в своей тарелке, не со своим классом и не понимал, что надо делать. Его движения казались страшно неуклюжими, неумелыми, хотя Изуку вряд ли страдал нарушением координации даже в самой легкой форме. Шото наблюдал за этим с искренним сожалением и отвращением в глазах. Слишком жалкое зрелище. – Закончит разминку Бакугоу, – крикнул он наконец. Мидория вздрогнул всем телом и радостно побежал обратно к лавке, как к своему спасительному кругу. У него было такое измученное выражение лица, что Тодороки почувствовал себя каким-то извергом. Кацуки всегда был шумным учеником, он заполнял собой всё пространство. В отличие от Изуку альфа заговорил громко и четко, так, что все могли все прекрасно услышать. Шото бы мог поставить ему «А+» за проведение разминки, но Бакугоу в этом не нуждался. – Что ж, – Тодороки развернулся обратно к Мидории, постукивая кончиком ручки о классный журнал, – давай я поставлю тебе «В+», договорились? – уточнил он осторожно. Изуку поднял на него глаза, такие большие и болезненные, что Шото сразу же почувствовал себя ужасно виноватым. Омега смотрел на него будто бы с настоящей обидой, он словно не мог понять, как после всего того ужаса и кошмара, который ему пришлось пережить, Тодороки ставит ему лишь «В». – Д-договорились, – но Мидория вдруг согласился. Альфа обратил внимание, что омега быстрее обычного начал одергивать край своей футболки и перебирать пальцами, жутко волнуясь. Его лицо побледнело, дыхание сбилось, пусть все ещё оставалось по-прежнему очень тихим. Тодороки поджал губы, чуть нахмурившись. – Я могу поставить тебе «А–», – предложил он осторожно. Изуку слегка пожал плечами, не поднимая от пола глаз. То ли ему было всё равно, то ли он боялся подать голоса, Шото так и не понял. До конца урока он решил Мидорию не трогать, пусть сидит, учитывая, что Тодороки уже пообещал. Да и страшно было как-то его одергивать: омега забился боязливо в свой угол и головы не поднимал, не прекращая быстро-быстро теребить белыми пальцами край футболки. Шото даже подумалось, что он расплачется. Прозвенел звонок, принесший много облегчение в жизнь обучающихся. Альфе показалось, что он услышал, как облегченно Изуку вздохнул. Все выстроились в шеренгу, а после быстро покинули физкультурный зал. Мидория чуть ли не первым выскочил в коридор, боясь этого места, как огня, и скрылся в раздевалке. Тодороки стало интересно, и он решил немного понаблюдать за тем, как скоро и с кем Изуку выйдет из раздевалки. Через пять минут оттуда начали выходить самые расторопные ученики, за ними другие, все постепенно ушли. Шото прощался с каждым, не прекращая чуть хмуриться. Мидория так и не вышел, и, судя по наблюдению Тодороки, кроме него в раздевалке никого не осталось. В раздевалку, весело смеясь, вошли другие омеги, 3В класс, кажется. До звонка оставалось ещё около четырех минут, у Изуку было время. Но он не вышел и через минуту, и через две. Шото даже захотелось заглянуть и удостовериться, что он не упал там в обморок, но альфа вовремя себя одернул, вспомнив, что за такое администрация школы его по головке не похвалит, повезёт, если просто без шума уволит. Прозвенел звонок, но Мидория так и не появился. Гурьбой в коридор повалили третьеклассники в форме. Тодороки запустил всех в зал, одернув лишь одного: – Кто-нибудь остался в раздевалке? – негромко уточнил он. – Да, – ученик пожал плечами, – сидит там омега какой-то в школьной форме и плачет, – бросил он. Шото удивленно приподнял брови, что-то неприятное кольнуло под рёбрами. – Позови его, пожалуйста, – решил он в итоге. Тодороки сразу же почувствовал, что это не лучшее решение, но на какое-либо другое его мозг был просто не способен. Липкое чувство вины сковала всё тело. – Хорошо, – ученик кивнул и поспешил в раздевалку. Но стоило ему коснуться ручки, как дверь уже открылась, а в коридор выбежал Мидория, устремившийся к лестнице. Наверное, он спешил на следующий урок. – А… ну, собственно, – ученик обернулся к Шото и только плечами пожал. Тот в свою очередь махнул рукой, чуть прищурившись. У Тодороки появилось странное ощущение, будто бы просто так вся эта история не закончится, да и не должна закончиться. Его взяли на работу в хорошую школу чистым авансом, в надежде на то, что он хорошо себя проявит. И до этого времени Шото справлялся: не было ни единой травмы на его уроке, ученики показывали хорошие результаты, ездили на олимпиады, имели хорошие оценки, никто не прогуливал занятия. Ученики, как и их родители, были им довольны, он не повышал голоса и не пытался издеваться над школьниками. А тут вот такая напасть… Следующий урок прошел для Тодороки будто в тумане. После, заглянув свой журнал, он в шоке обнаружил, что так никого и не отметил, ни присутствующих, ни отсутствующих. Он попытался вспомнить, но в голове была пустота. Потом ещё два урока, которые ускользают из-под пальцев Шото будто песок. В голове только встает вид до жути растерянного Изуку, что смотрит на него с мольбой. Тодороки трясет головой и думает, что ему не стоило заставлять его проводить разминку… Когда рабочий день подошел к концу, вопреки обыкновению, альфа не поспешил скорее домой. Ему предстояло убрать множество разбросанных по всему залу мячей. Почему-то он совсем забыл попросить об этом последний класс, который, собственно, весь этот бардак и учинил. Задержался Шото минут на шесть, многие школьники уже пулями вылетели из здания. Он взял свою ветровку, переобулся и двинулся на выход. Было непривычно не распихивать всех локтями, пробираясь к выходу, а идти спокойно, медленно по пустынным коридорам. Он вышел на крыльцо, вздохнул свежий воздух. Школьников видно практически не было, но оно и не удивительно: все вылетают из ненавистного места, как пули. Тодороки сделал пару шагов и вдруг остановился, как вкопанный, заметив кудрявую макушку неподалеку. Шото не мог спутать его ни с кем, это был Изуку, сомнений не осталось. Он нервно вздохнул и медленно двинулся следом, внимательно наблюдая за омегой. Тот шел неспешно, смешно переваливаясь с ноги на ногу, его рюкзак был несоразмерно большим, Тодороки показалось это очень забавным. Он бы мог без труда обогнать Мидорию, буквально в несколько больших шагов, но ему почему-то не хотелось этого делать. Изуку свернул на тропинку, что была по пути к дому Шото, тот непроизвольно улыбнулся, подумав, что порой они смогут вместе ходить по этой дороге. Он встряхнул головой, отгоняя странные мысли. Мидория явно никуда не торопился, глядя себе под ноги и двигаясь крайне медленно. Но это не сильно ему помогало: он трижды чуть не упал. Тодороки подумал, что у Изуку явно какие-то проблемы с ориентацией, на ногах не держится. Собственно, оно и не удивительно. В какой-то момент до Шото вдруг дошло, что он уже как четверть часа чуть ли не целенаправленно идет за Мидорией, не обгоняя его, а еле-еле перебирая ногами. С чего бы вдруг? Странно, очень странно. Но отделаться от этого альфа не смог и проводил омегу чуть ли не до самого дома. Благо, тот его не заметил. На следующее утро Тодороки проснулся с очень странной мыслью в голове. Ему захотелось пораньше прибежать к дому этого ученика, дождаться его, а после проводить, хотя бы взглядом, проследить, чтобы он не споткнулся. Но Шото просто решил, что он сильно переутомился вчера. Сегодня урока с 2А классом у него не было, чему Тодороки обрадовался. Хоть сегодня не придется ломать голову над тем, что же делать с Мидорией. Но выкинуть случившееся и этого странного омегу из головы ему не удалось. У Шото всегда было не очень хорошо с именами, он с трудом запоминал учащихся, но этого ученика запомнил хорошо и почему-то мыслей о нем оставить не мог. Тодороки не отпускали назойливые мысли об Изуку, о случившемся, он старался не придавать этому значения, но не получалось. Шото старался сосредоточиться на занятиях, но волнение его было заметно сильнее. Альфе было до безумия любопытно, с чем связано такое странное поведение омеги. Он ведь совершенно нормальный на вид, чего так боится? Догадок у Тодороки было очень много, но ни одна из них не имела особого смысла. Мидория не выглядел как какой-нибудь изгой, но Шото не удивился бы, если бы узнал, что в классе его недолюбливают. На большой перемене альфа изыскал время, чтобы сходить к классному руководителю 2А, желая как можно больше узнать об Изуку. – Он исправно носит форму, но не занимается, – подытожил Тодороки. Айзава-сан посмотрел на него удивленно, качнул головой и негромко ответил: – Это очень странно, Мидория-кун – очень прилежный ученик. Он делает все задания, хорошо учится. – Вот как-то, – Тодороки удивленно приподнял брови. – Что ж… – он вздохнул, – я попросил его провести разминку… вы бы видели это представление, – покачал альфа головой. Айзава вопросительно на него посмотрел. – В каком смысле? – Он выглядел так, будто идет на расстрел, – вздохнул Шото. – У него всё в порядке дома? – уточнил, понизив голос. Айзава удивленно на него посмотрел и пожал плечами. – Я ещё не встречался с его родителями, – бросил он. – Впрочем, какая разница. Просто нарисуйте ему хороших оценок, зачем портить тихому ребенку красивый аттестат. Из моего класса меня куда сильнее волнуют несколько других учеников. – Нет, – Тодороки покачал отрицательно головой, – рисовать оценки это не по мне. Но… я что-нибудь придумаю, – он вздохнул, – спасибо, до свидания, – кивнул и вышел из кабинета, направляясь обратно в зал. В коридоре он заметил кудрявую зеленоволосую макушку и задержался на несколько секунд, удивленно засмотревшись на омегу. Тот стоял совсем один с большим рюкзаком, что, видимо, был очень тяжелым, поскольку Мидория поставил его на пол. В школьной форме он казался ещё меньше, чем в свободной спортивной одежде. Никто не подходил к нему, никто не говорил с ним, Шото стало ужасно его жаль. Ему даже захотелось подойти и заговорить с ним, но он одернул себя, подумав, как глупо и странно это будет выглядеть. Он не удивится, если узнает, что Изуку успел возненавидеть его всей душой за то, что Тодороки так некрасиво вызвал его проводить эту чертову разминку. Небось, омега проклинает его за это. У него то ли неизвестно откуда имеющиеся комплексы, то ли страх окружающих, но с ним определенно что-то не так. А Шото не может себя узнать. Он, человек безэмоциональный и отчужденный, вдруг неравнодушен к другому, к его проблемам и чувствам. Альфа пытается с этим совладать, но не может, уже который день за собой замечает, что его интересует этот омега. Странно, Тодороки пугается этих ощущений. Его тянет, его интересует, это ново и непонятно. Помнится, когда Шото увидел Мидорию в первый раз, он подумал что-то о нем, что-то хорошее. А после оказалось, что Изуку такой проблемный ученик…