Небезопасно было в тебя влюбляться

Домой Шото возвращался заметно позже обычного. Его мысли были поглощены произошедшим, Тодороки с легким трепетом представлял, что ожидает его после стольких необдуманных решений впереди. Изуку был веселым. Альфа не видел его таким радостным прежде. Он много смеялся и рассказывал про себя, активно жестикулируя руками. Шото слушал его внимательно и только растерянно улыбался, кивая: он не знал, как должен себя вести. В кафе ему понравилось. Там было тепло и пахло вкусно, а Мидория был необыкновенно счастлив своим лимонным пирожным. Тодороки смотрел на него и задавался вопросом, как прежде он мог устоять перед этим омегой. Только изменился тон их отношений, Шото вдруг осознал, что не хочет жить как-то по-другому. Ему нравится Изуку, его веснушчатые щеки и внимательные хитрые глаза, нравится, как он улыбается. Страх не ушел, но теперь альфа был убежден, что по-другому он просто не сможет. Лежа перед сном на кровати, Тодороки думал о том, что же будет, если об их странных отношениях кто-нибудь узнает. Его успокоила мысль, что в любой момент можно уволиться и найти новую школу, где бы он смог работать, где никто не будет знать о его любовных похождениях. Главное, чтобы родители не подняли шум. Следующим днем у Мидории оказалось больше уроков, чем у Шото, он с волнением попросил его подождать, кажется, сильно сомневаясь в том, что Тодороки исполнит его просьбу. Но альфа ждал. Он нарочно неспешно закрывал раздевалки, решал обыкновенные вопросы, сходил настучать уборщику по голове. Тот жутко ворчал, приговаривая, что дети просто свиноты, а свою некомпетентность признавать не хотел. Шото кивнул охраннику, спускаясь на первый этаж, глянул на часы. До звонка осталась лишь пара минут, он легко мог подождать. Изуку вскоре появился в толпе учеников. Тодороки заметил его кудрявую макушку и непроизвольно улыбнулся. Мидорию смела толпа, альфа потерял его взглядом, но вскоре омега обнаружился, когда проходил через турникет. Его глаза просияли, когда он увидел Шото. Показывать окружающим свои особые отношения они не собирались, Изуку поспешил выйти на улицу, а Тодороки осторожно двинулся за ним следом. Только когда они вышли за ворота школы, альфа нагнал его. Омега казался счастливым. Вся его неуверенность и волнение куда-то улетучились, он улыбался. Шото наблюдал за этим и чувствовал, как внутри него разгорается радость. Они гуляли довольно долго: на улице было тепло, а Мидория горячо упрашивал Тодороки сходить куда-нибудь вместе. Они были в парке и смотрели на цветы, прогуливались по скверу, всё время Изуку радостно, пусть и взволнованно, немного робко, что-то лепетал. Шото слушал его очень внимательно и кивал. Иногда омега замолкал и смотрел на него выжидающе, ожидая, что Тодороки что-нибудь скажет, но тот только рассеянно улыбался. Он никогда не был мастером поддерживать разговор. Расстались они ещё позже вчерашнего, Шото проводил Изуку до дома и направился к себе. Он чувствовал себя обязанным убедиться, что Мидория нигде не заплутает, хотя свой собственный район он должен был знать очень хорошо. Следующим днем ситуация повторилась. Только на сей раз уроков больше было у Тодороки, омега обещал его подождать, сказал, что будет делать уроки. Шото спешил к нему на всех парах, хотя и пытался постоянно себя одернуть, недовольный тем, как сильно эти прогулки увлекают его. Изуку ждал его. Когда альфа увидел его, сидящим на скамье с учебниками в руках, его сердце замерло. Почему-то он полагал, что Мидория куда-нибудь уйдет. Они обменялись телефонами. Инициатором этого был Изуку, но и Тодороки ничуть не возражал. Омега сказал ему, что очень хочет чаще писать и общаться, Шото удивился, но эта мысль показалась ему неплохой. Выходные наступили совершенно неожиданно. Тодороки проснулся по привычке рано утром и с грустью вдруг осознал, что сегодня он не сможет встретиться с Мидорией в школе. Не сможет увидеть его улыбку и услышать тихий застенчивый смех. Его это огорчило. Альфа принялся за домашнюю рутину, думая, что свободный день, должно быть, не так уж и плохо. Ему нужно наконец-то заняться уборкой, отнести туфли в ремонт и зашить домашние штаны. Дальше с дырой на причинном месте ходить нельзя, вдруг кто в гости зайдет… Утро проходило совершенно обычно, пока на телефон Шото не пришло сообщение. Он достал мобильный и с удивлением обнаружил, что пишет ему Изуку. Он интересовался делами и планами, Тодороки долго думал над ответом. Их переписка состояла лишь из нескольких фраз, но закончилась в итоге тем, что Мидория заставил альфу пойти с ним гулять. Шото чувствовал себя странно, спеша к дому Изуку. Они договорились встретиться около детской площадки, что находилась неподалеку, но Тодороки решил, что лучше пойдет омеге на встречу. Его терзали странные ощущения. Проводить время с Мидорией было весело. Шото нравилась та легкость, которой Изуку его наполнял. И нравилось видеть, как омега расцветает во время этих прогулок. Он тешил себя мыслью, что такие перемены связаны с ним, Тодороки. Но их прогулки нельзя было назвать «отношениями». Они гуляли, скорее по-дружески, Мидория радостно рассказывал о произошедшем в школе, много расспрашивал о Шото, и альфа никак не мог понять, устраивает ли его их «дружба». Тодороки неожиданно понял, что Изуку ему нравится. Понял в тот момент, когда они прогуливались в очередной раз, Мидория, погруженный в свой радужный рассказ, выскочил на дорогу, из-за угла выехала машина. Шото резко дернул его обратно за плечо и поддержал за руку, чтобы омега не упал. Это движение было таким рефлекторным, что альфа вдруг подумал, что Изуку уже глубоко в его сердце. Он не умел разбираться в чувствах. Особенно в своих. Но осознание сильнейшего притяжения поразило его, как гром среди ясного неба. И Тодороки был рад, что может с ним гулять. Перед сном Шото часто задумывался над тем, как бы всё обернулось, если бы Мидория не заинтересовался им. Или бы альфа накричал на него и во второй раз, а омега бы не предпринял больше попыток. Если бы они не гуляли… Эти мысли откликались в Тодороки очень неприятными ощущениями внизу живота и где-то в груди. Он представлял, как бы бегал к классу Изуку, чтобы понаблюдать за ним хоть пару минут, и понимал, какой пыткой это могло стать. Повезло, что Мидория заставил его встречаться до того момента, как Шото окончательно в себе разобрался. В субботу они гуляли допоздна. Никто из них двоих будто бы и не замечал вовсе, сколько прошло времени. Только вечером Тодороки опомнился и спросил, когда Изуку надо быть дома. Тот сильно смутился, замялся и тихо ответил, что его родителей мало волнуют такие вещи. Он всегда становился ужасно печальным и робким, когда разговор заходил о семье и родителях. Шото же про себя решил, что так или иначе Мидории надо быть дома не позже девяти. Иначе родители определенно будут что-то подозревать, может, и не волноваться, но интересоваться, где и с кем омега пропадает. Раскрывать тайну их прогулок Тодороки казалось опасным. Он был искренне убежден, что пока они просто гуляют, в их секрете нет ничего плохого, что нормально держать всех окружающих в счастливом неведении. В воскресенье Изуку снова писал, но на сей раз на встрече не настаивал. Шото в первый момент обрадовался, поскольку мог разобраться со всеми своими делами, но его это сильно озадачило, поэтому он спросил, в чем дело. Мидория невинно ответил, что у него много уроков, домашних дел и есть некоторые планы. Тодороки ничуть не огорчился, решив, что порой нужно отдыхать друг от друга. Однако, все его естество изнывало от желания увидеть Изуку, требовало и ныло, намекая, что альфа совершает полную глупость, оставаясь дома. Только тогда Шото вдруг понял, что успел подсесть на их встречи. Как какой-нибудь алкоголик, что не понимает своей зависимости, пока у него не отберут бутылку. Новые ощущения напугали Тодороки, но он забыл обо всех своих страхах, когда следующим утром вновь встретил Мидорию. На этот раз они пошли подальше от школы и их домов, боясь, что кто-то может их увидеть. На этом настоял Изуку, чему Шото сильно удивился, но не возражал. Сегодня Мидория вел себя немного странно, совсем не так, как обычно. Он говорил меньше, был тих и чем-то сильно взволнован, изредка внимательно поглядывал на Тодороки, а когда тот смотрел в ответ, начинал стремительно краснеть. – Вам нравится гулять со мной? – спросил он тогда робко. Шото посмотрел на него удивленно. – Да, – ответил он просто, не решаясь гадать, к чему Изуку заговаривает об этом. – Это не очевидно? Мне нравится. Мидория улыбнулся. Он нервно вздохнул, а Тодороки подумал, что он чем-то сильно взволнован, о чем наверняка сейчас скажет. – М… мне тоже нравится, – протянул омега негромко. Шото чуть нахмурился. – Но… мне порой кажется, что… – Изуку посмотрел на альфу и сделал в его сторону шаг, осторожно попытавшись взять за руку. Тодороки не возражал: Мидория часто брал его за руку с выражением на лице очень робким и странным. Альфе казалось это забавным, но в глубине души он знал, что ему тоже нравится держать Изуку за руку, согревать его холодную ладонь своей. – Что? – Шото прищурился. – М… ну… что наши прогулки слишком… – Мидория перемялся, – носят слишком дружеский характер, – выдохнул он. – Нет-нет, – взволнованно посмотрел на Тодороки, – я очень рад и мне нравится проводить так время, но… Альфа на секунду растерялся. Все его планы вдруг резко пошли крахом. Он полагал, что «просто гулять» они будут очень долго, несколько месяцев, до конца года точно. Ему нравилось, его всё устраивало. Порой Шото ловил себя на странных мыслях, когда смотрел на Изуку, разглядывал осторожно его лицо и тело, но он отгонял их и усердно выбрасывал из головы. А чего же получается… Всё так стремительно меняется?! И чего Мидория хочет? Что будет? А если кто-то узнает, добром это вряд ли кончится. В прогулках ведь не могло быть ничего аморального, а вот… – А что, собственно, ты хочешь предложить? – удивился Тодороки и миролюбиво улыбнулся, пытаясь скрыть своё странное волнение. – Мы так славно гуляем. – Славно, – согласился Изуку и осторожно к нему подступил. – Но… раз… мы же… – его щеки быстро начали багроветь, Шото непроизвольно улыбнулся, наблюдая за этим. – Что? Я никак не пойму. – Если я нравлюсь вам, – тихо протянул Мидория, явно сильно смущаясь, – и мы… решили встречаться… – осторожно сказал он. Тодороки от этих двух фраз стало не по себе. Он почувствовал себя каким-то сеньором из прошлого, которому кто-то объясняется в любви или, напротив, намекает на расставание. – Ты можешь обращаться ко мне на «ты», – неуверенно сказал Шото и улыбнулся, когда Изуку поднял на него свои глаза. – А… – Мидория растерянно моргнул: альфа сбил его с толку. – А… хорошо… – он улыбнулся, – если я… нравлюсь тебе, – повторил он, – м… то… почему бы ва… тебе… – омега тихо хихикнул, – не поцеловать меня? – взволнованно спросил он. Тодороки дрогнул. Видимо, недоумение отразилось на его лице, раз Изуку начал краснеть ещё гуще и отводить смущенно глаза. Шото нервно вздохнул. В чем-то Мидория был прав. Если их отношения являлись романтическими, а не просто дружескими, то поцелуи должны были стать неотъемлемой их частью. Но Тодороки не задумывался об этом прежде. Ему казалось, что они оба будут удовлетворены прогулками и непринужденными разговорами, Изуку казался таким счастливым, что альфа и не думал, что ему нужно что-то большее. На свой собственный организм и его потребности он вовсе не обращал никакого внимания, убежденный, что это просто желания всяких половозрелых людей, которые не имеют к Мидории никакого отношения. – А… – Шото криво улыбнулся, – ты это хочешь? – удивленно спросил он. Омега глянул на него, краснея ещё гуще, и только слегка кивнул головой. Тодороки сглотнул. Он чувствовал, что где-то внутри ему безумно хочется этого, естество так и жаждет прильнуть к этим тонким бескровным губам, начать целовать их с жадностью, с обожанием. Шото хотелось увидеть, как загорятся глаза Изуку, как он смутится ещё сильнее. Но альфа одергивал себя, убежденный, что не имеет на это права. Они же просто гуляют! Мидория всё ещё его ученик, пусть и нравится ему так сильно, ему всё ещё только шестнадцать лет! С такими вещами можно повременить. – Понимаешь… – Тодороки тяжело вздохнул, – это… слишком… – Что? – Изуку дернул его за руку. – Ты скажешь, что я не нравлюсь тебе, да? – заволновался он искренне. – И ты просто согласился со мной гулять, не больше того? – на его веснушчатом лице проступили беспокойство и огорчение. Шото дернул головой. – Нет, ты нравишься мне! – с горячностью подтвердил он, тут же оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что нигде нет их знакомых. Но Мидория не зря увел их далеко от школы: кругом не было ни единой знакомой души. – Но… я не думаю, что это обязательно, – осторожно проговорил Тодороки. – Почему же? – Изуку нахмурился. – Если я тебе не нравлюсь, то так и скажи, – взволнованно потребовал он. – Нравишься, – альфа с бессилием на него посмотрел. – Просто я… не хочу спешить, – проговорил он, надеясь, что эти слова произведут на Мидорию должный эффект. Но омега только грустно опустил глаза, явно огорчившись. На некоторое время повисло молчание, а у Шото болезненно кольнуло под сердцем. – Мм… это звучит слишком неправдоподобно, – вздохнул Изуку. – Но… э… Мидория-кун, всё же ты учишься в школе, в которой я работаю. Это… боюсь, вызовет неправильную реакцию у окруж… – Опять ты об этом! – перебил его омега и поднял начавшие краснеть глаза. Тодороки удивился, подумав, как легко довести его до слез. – Да им нет никакого дела! Никому нет никакого дела… до меня… и того, что со мной может произойти. Да и откуда они узнают? Я тебе не нравлюсь, да? – А… – альфа нахмурился. – Не говори так. – Почему? – Изуку шмыгнул носом. – Это правда… это… это действительно так… мне кажется… м… – он резко погрустнел, подступая робко ближе. Шото нерешительно сжал его ладонь крепче, не зная, как ещё он может оказать свою поддержку. – Ну зачем ты так… Мне есть до тебя дело, – хрипло сказал Тодороки. – И я… ты мне правда нравишься, – он серьезно посмотрел на Мидорию. Тот робко посмотрел в ответ, легкая улыбка озарила его лицо. – Тогда… если я тебе нравлюсь, – он сделал к альфе шаг и привстал на носки, – поцелуешь меня? А у Шото перехватило дыхание. Он был старше, но эти отношения были так же новы для него, как и для Изуку. Он с таким же удивлением открывал в себе новые чувства, получал такой необычный, трепетный опыт. И в этой ситуации альфа не знал, что делать. Его взгляд встретился со взглядом Мидории. Таким волнующимся, будто бы дрожащим. Тодороки хотел сказать что-то о том, что это ничего не значит, что им не обязательно целоваться, что школа, что родители… Но изо рта не выходило ни звука. Он посмотрел на губы Изуку, его сердце екнуло, и Шото припал к нему, вдруг почувствовав, как сдается. Всякий здравый смысл отходит на второй план, он не может ни о чем думать, просто целует и тянет омегу к себе. Его желание быть ближе, целоваться было не меньше, а, может быть, и куда больше, чем у Мидории. Ладони Изуку коснулись его собственных, по позвоночнику пробежала энергетическая волна, будто ток. Альфа резко отстранился и посмотрел на омегу в таком шоке, будто это тот поцеловал его силой, как это было в первый раз. Они несколько секунд смотрели друг на друга, пока Мидория не начал стремительно покрываться вновь краской. – А… э… может, сходим куда-нибудь? – выпалил Тодороки, пытаясь сгладить бестолковое молчание. – Куда? – тут же оживился Изуку и перехватил его руку крепче, улыбаясь. Он был явно доволен. Шото еле сдержался от глупого смешка по этому поводу, хотя он и понимал, что его это радует не меньше. От поцелуя в груди начал разгораться пожар, внизу живота появилось странное, будоражащее ощущение. Тодороки вдруг почувствовал, что ему хочется большего. Около минуты висело молчание. А затем Мидория заговорил, как ни в чем не бывало, весело и непринужденно. Шото чувствовал его легкость и не мог ею не заряжаться. В какой-то момент ему стало так хорошо, что альфа даже подумал, что до школы и администрации ему нет никакого дела. Мысли об этом надоумили его задать вопрос: – Мидория-кун, а что… если каким-то образом кто-нибудь узнает о наших… – на секунду Тодороки замялся, – отношениях. У него язык не поворачивался говорить так про их, казалось бы, совсем невинную дружбу. – А… – Изуку удивленно на него посмотрел, – мне всё равно, – он улыбнулся, – мои одноклассники и без того меня не любят, – пробурчал омега недовольно, – пусть говорят, что хотят. – Что ж… – Шото нахмурился: ему не понравились такие рассуждения. Но он не мог с ними не согласиться. – А как бы отреагировали твои родители? – уточнил он. – Родители? – Мидория удивленно на него посмотрел и неуверенно пожал плечами. – Ну… я не знаю… честно говоря, мне сложно угадать их реакцию. Но… им, наверное, будет всё равно. – Думаешь? – Тодороки прищурился. – Ага… – Изуку вздохнул. – Ну… или… они будут ругаться на меня. – За что? – Шото посмотрел на него искоса. – Ну… скажут, что это вредно для учебы. Но мне так не кажется, – Мидория пожал плечами и улыбнулся ему, – напротив, теперь школа не кажется мне таким адом, которым была прежде. Альфе стало его жаль. – Ну… что ж, я рад за тебя. А разве не напряжет их наша разница в возрасте? – уточнил он, пытаясь скрыть легкое волнение. Изуку посмотрел на него чуть удивленно и помотал головой. – Вовсе нет, – улыбнулся он. – Мама старше папы на семь лет, в моей семье к этому нормально относятся. – Вот как, – Тодороки вздохнул и задумчиво кивнул. – А ты что, волнуешься? – уточнил Мидория вдруг весело. – Что? – Ты не думай, они не будут ругаться. Тем более, на тебя. И вряд ли что-то плохое подумают, – Изуку улыбнулся. Шото подумалось, что омега думает о своих родителях очень плохо. Наверняка они переживают о нем больше, чем он думает. И наверняка будут недовольны таким новым увлечением сына. Ещё пойдут жаловаться в школу… – Что ж, – Тодороки улыбнулся уголками губ. – Мне нравится твоя оптимистичность, но, боюсь, администрация школы не будет так добра ко мне, – суховато сказал он. Мидория удивленно на него посмотрел. – Что ты имеешь в виду? – Сочтут это аморальным поступком, разве могут быть допустимы отношения между преподавателями и учащимися? – Шото невесело посмотрел на Изуку. – Ну-у… – тот недовольно вытянул губы в трубочку. – Тут осталось-то всего ничего, каких-то жалких два года. Думаю, всё будет хорошо. – Хотелось бы, – Тодороки усмехнулся уголками губ. Около полуминуты висело молчание, пока Мидория вдруг не дернул его за руку и не спросил с возмущением: – Ты поэтому не хочешь целоваться со мной, да? Из-за какой-то там администрации в школе? – А… – Шото лишь бестолково открыл рот. – Ну-у… э… ну… в какой-то степени… просто… э… я не уверен, что это правильно. – Мм… – Изуку огорчился. – Ты боишься, что тебя уволят? – тихо спросил он. – Куда больше я боюсь, что твои родители… или чьи-нибудь ещё, – Тодороки пожал плечами, – будут судиться со мной по статье за совращение несовершеннолетних, – негромко пробубнил он и отвернулся. Мидория глупо похлопал глазами. – А… а… – он растерялся и быстро нахмурился. – Я вообще-то не ребенок, – недовольно заметил Изуку. – Да, вот только родителям это ты не объяснишь. – А ты что… – омега посмотрел на него с непониманием, – хочешь со мной спать? – в его голосе отразилось такое неподдельное удивление. – Э… – Шото нахмурился, не понимая, как должен ответить на этот вопрос. – Да… да ну тебя, – выпалил Мидория и отступил. – Я… мне… наверное, пора домой, – пробурчал он и резко развернулся, торопясь уйти. Его щеки жутко побагровели. Тодороки не пойми почему почувствовал разочарование.