Созвездия

В понедельник Андрес проснулся на час раньше из-за телефонного звонка. Когда телефон звонил первый раз, он понадеялся, что это всего лишь реклама и он сможет уснуть снова, но когда раздался уже второй настойчивый звонок, Фонойоса всё же потянулся за телефоном и интуитивно нажал на зелёный кружок, даже не посмотрев кто звонит. Какая разница, в любом случае он уже ненавидел этого человека. — Да? — недовольно пробормотал он, даже не думая открывать глаза. — Андрес, мне нужно чтобы вы с Мартином пришли пораньше, — слегка неловко протараторил голос из трубки, который Фонойоса, конечно, сразу узнал. — Будь уверен, я убью тебя, Серхио. Ты видел сколько времени? — процедил он, хотя и сам не знал сколько. — Я думал, что в шесть часов вы уже не спите… — неуверенно объяснил Маркина. — В следующий раз думай лучше, — ухмыльнулся Андрес. — Во сколько нужно прийти? — В семь, — просто ответил Серхио, но вовремя одумался, вспомнив, что только что разбудил брата. — Можно и в семь тридцать. — Иди к чёрту, — вздохнул Фонойоса и повесил трубку, кидая телефон на тумбочку. Он был уверен, что Серхио понял, что Андрес очень недоволен, но всё же приедет. А вот что по этому поводу думает Мартин, ему только предстояло узнать. — Чё ему надо? — куда-то в подушку пробормотал Берроте. Андрес мягко улыбнулся, взглянув на Мартина. Он ещё спал по большей части, поэтому выглядел слишком мило. — Серхио просит нас приехать пораньше. В семь тридцать, — он тихо рассмеялся, когда заметил, что лицо аргентинца приобретает глубоко разочарованное выражение. — Ты что, не выспался? — театрально удивился Фонойоса, вспоминая, что примерно до двух часов ночи они смотрели какую-то совершенно идиотскую комедию. — Да пошёл ты, — негромко ответил Мартин, тоже посмеиваясь. — Вот и пойду, — подхватил Андрес. — В душ. Один. — Ну так не честно, — грустно произнёс Берроте, когда испанец уже поднялся с кровати. — Но если ты сейчас проснёшься, то думаю… — усмехнулся Андрес. — Секунду, — уверенно перебил его аргентинец, быстро открывая глаза и поднимаясь с кровати. Андрес на это громко рассмеялся, аккуратно беря Мартина за руку и таща за собой. *** Ничто так не поднимает настроение, как утренний оргазм, именно поэтому оба мужчины приехали в школу в приподнятом настроении, что было очень на руку Серхио, ведь он знал, что его брат ненавидит ранние пробуждения, да и Мартин скорее всего тоже. Они неспеша поднялись по ступенькам в школу и уже на входе увидели директора. — Привет, — с улыбкой произнёс Маркина, сначала обнимая Андреса, а затем пожимая руку Мартину. — И зачем мы так рано приехали? — поинтересовался Берроте. — Андрес, помнишь, ты всегда говорил, что мне нужна личная помощница? — с улыбкой начал Серхио. Фонойоса коротко кивнул. — Ко мне на собеседование сейчас придёт одна кандидатка… в общем, я позвал вас, чтобы вы помогли мне понять, подходит она или нет, — слегка нервно рассказал Маркина, глядя то на одного, то на другого мужчину. — Я понимаю зачем тебе он, — Мартин большим пальцем указал на рядом стоящего Андреса. — Но я то чем могу помочь? — Я подумал, что ему одному будет скучно, — просто объяснил Серхио на пути к кабинету. — Серьёзно?! — слегка разочарованно спросил Берроте, тем самым заставляя рассмеяться обоих братьев. — Андрес, по-моему твой парень не слишком заботлив, — сквозь смех выговорил Маркина. — Эй! — громко воскликнул Мартин. — Ну что ты, Серхио, он прекрасен, — улыбнулся Андрес, притягивая мужчину к себе и нежно целуя в висок. Войдя в кабинет они уселись за стол. Мартин и Андрес заставили Серхио сесть на кресло с краю, чтобы они вдвоём могли сидеть вместе. Вдруг из кармана Берроте послышался звук уведомления и он тут же потянулся за телефоном. Когда на его лице появилась лёгкая улыбка, у испанца назрел вполне логичный вопрос: — Кто пишет? — как бы между делом спросил он. — Мирко, — просто ответил он и только потом понял, что, наверное, стоило соврать… Андрес почувствовал с огромной силой накатывающее раздражение, но смог подавить его. Вчера Мирко писал ему практически целый день, что очень сильно бесило Андреса. — И что же тебе пишет Мирко в восемь утра? Мартин приподнял одну бровь, вопросительно глядя на партнёра. — Доброе утро пишет, — вздохнул он. — С чего это… — начал было испанец, но его перебил внезапный стук в дверь. — Минута в минуту, — слегка удивлённо констатировал Берроте. — Видишь ли, дорогой, некоторым людям свойственна пунктуальность. Ты к ним, кстати, не относишься, — язвительно произнёс Фонойоса, вспоминая, как Мартин опоздал на то собеседование. Аргентинец в ответ только недовольно цыкнул. — Войдите! — наконец крикнул Маркина Сразу после этой фразы дверь резко открылась, а в кабинет уверенной походкой вошла девушка, на вид лет тридцати. Она была одета в довольно короткое обтягивающее чёрное платье, на губах ярко-красная помада, аккуратно уложенные каштановые волосы, с немного завивающимися концами. Все трое отметили, что выглядит девушка вполне привлекательно. — Здравствуйте, — весело сказала она, падая на кресло напротив троих мужчин. — Меня зовут Хулия Мартинес, — она обаятельно улыбнулась, оглядывая каждого человека по очереди и как-то слишком долго задерживая взгляд на Андресе, что сразу не понравилось Мартину. — А это вы директор? — удивлённо спросила она, задавая вопрос Андресу, сидящему в центре стола. Фонойоса хотел было как-то возразить, но решил, что, может, и не стоит… — Всё верно. Вы удивлены? — ухмыльнулся он. — Андрес… — начал Серхио, но, получив удар по коленке под столом решил замолчать. — Нет, нет, что вы, просто мой брат говорил, что директор внешне не очень, а вы прямо-таки красавчик, — она хитро улыбнулась, продолжая изучающе осматривать Андреса. — Спасибо, вы тоже прекрасно выглядите, — с мягкой улыбкой сказал Фонойоса. Мартин от такой наглости даже потерял дар речи, в силах только вопросительно посмотреть на мужчину рядом, который только как-то издевательски улыбнулся ему. — Так кто ваш брат? — перевёл тему Берроте. — Даниэль Рамос. Брови Мартина в удивлении взлетели вверх. У Андреса и Серхио эта фраза, кажется, не вызвала такой реакции. — В-вы тот самый Хуанито? — неуверенно произнёс он. Оба брата тут же бросили на него недоумевающие взгляды, а Хулия громко рассмеялась. — Вы мужчина? — негромко спросил Маркина. — Нет, я просто трансгендер, — улыбнулась девушка. — С этим будут какие-то проблемы? Вспоминая о том, что в школе уже есть два гея, один бисексуал и ещё неизвестно у кого какие секреты, все трое уверенно произнесли: — Нет конечно. — Значит вы возьмёте меня себя в помощницы? — ухмыльнулась она. Андрес взглянул на Серхио, не очень уверенно кивнувшего, а затем на Мартина, кивнувшего ещё более неуверенно. — Да, думаю, вы нам подходите, — улыбнулся Фонойоса. — Тогда я пока что заполню кое-какие бумаги, а ты проведи Хулии экскурсию. Андрес, только не как обычно, умоляю… — попросил Маркина. — Для такой милой дамы грех провести плохую экскурсию, — усмехнулся мужчина. — Мартин, а ты… — начал Серхио. — Не помогу, у меня скоро урок, — перебил Берроте, довольно быстро вставая из-за стола и покидая кабинет. Несколько секунд они просидели в тишине. Хулия думала, что настроение этого чувака как-то быстро поменялось, Серхио о том, что его брат идиот, а у Андреса в голове вертелось только одно: Твою мать, Андрес, ну что ты делаешь… — Ты переборщил, — наклонившись в плотную к Фонойосе прошептал директор. — А я бы так и не догадался, — прошипел испанец. И нет, он нисколько не злился на Серхио. Только на самого себя. — Пойдём, Хулия, — вздохнул Андрес, поднимаясь из-за стола и проходя к двери. Девушка проследовала за ним. Некоторое время они шли молча, мужчина не замечал ничего вокруг себя, а Хулия наоборот продолжала внимательно рассматривать его, а не школу. — Ты ведь не директор? — усмехнулась она через некоторое время. — Не директор, — просто ответил Фонойоса. — Как ты поняла? — Директора подписывают всякие бумажки. К тому же Дэнни рассказывал мне, что директора зовут Серхио. Ну, ты Андрес, — с улыбкой сказала она. — Тот который в очках… он твой друг? — не угоманивалась она. — Нет, это мой брат, — ухмыльнулся испанец. — И вообще, смотри по сторонам. Вон там столовая… — Да я вижу, меня больше интересуют те, с кем мне предстоит работать, — перебила она, мягко улыбаясь. — Так, значит тот очкарик и есть директор? — задумчиво произнесла девушка. Фонойоса издал тихий смешок. — Получается, что так. Они поднялись по лестнице молча, но когда вошли на второй этаж, у Хулии начался новый поток вопросов. — Что сегодня вечером делаешь? — как бы ненавязчиво спросила она, отчего Андрес даже закашлялся, подавившись воздухом. Действительно переборщил, видимо… — Сплю, — нервно усмехнулся он. — Какие же безынициативные мужики пошли, — цыкнула девушка. — Может сходим куда-нибудь? Фонойоса уже действительно начал бояться. Так прямо на свидание при первой встрече ему ещё никто не намекал… — Я старше тебя лет на двадцать. — Хочешь сказать, что я тебе не понравилась? — продолжила она. — Так зачем же ты делал мне комплименты? И правда, Андрес, зачем? Решил заставить Мартина ревновать? Круто получилось, а? — Слушай, так у тебя что, девушка есть? — через несколько секунд молчания спросила Хулия. — Нет у меня девушки, — слегка раздражённо ответил он. — А что… — Стой, — он остановился, поворачиваясь на Хулию. — Между нами ничего не будет, потому что я люблю другого человека, а он любит меня. Вроде любит, Андрес, он не будет долго терпеть твои выходки, он не будет… — Так у тебя парень… — наконец понимающе выдала она. — Да, у меня парень, — снова сдвигаясь с места ответил мужчина. Она замолчала, видимо, что-то тщательно обдумывая. — Слушай, — снова начала она. — Твой парень… это случайно не тот красавчик? — осторожно сказала Хулия, но, заметив некоторое непонимание на лице Андреса, добавила: — Ну, тот, который убежал. — Бинго, — ухмыльнулся Фонойоса. Теперь она смотрела на него ещё более удивлённо. — Ты флиртовал со мной при нём? — с еле заметным осуждением произнесла она. — Я так со всеми общаюсь, что в этом… — Слушай, я, конечно, не эксперт, но по-моему ему это не очень понравилось, — аккуратно предположила Хулия. — Я заметил, спасибо, — грубо ответил Андрес. — У меня сейчас урок, встретимся позже, ладно? Девушка понимающе кивнула и уже смотрела в спину быстро удаляющемуся в сторону лестницы мужчине. Интересный экземпляр, подумала она. Тем временем Андрес уже практически добрался до третьего этажа, собираясь зайти либо к Агате, либо к Мартину, но его планы поменялись сразу, как только он открыл дверь. Перед его глазами предстала прекрасная картина: Мартин и Мирко мило беседуют о чём-то, не менее мило улыбаясь друг другу. Фонойоса даже не подумал подходить. Именно в тот момент в его голове родилась идея. На первый взгляд ничего такого, но первый взгляд частенько бывает ошибочным, верно? Андрес быстро сбежал по лестнице вниз, снова входя на второй этаж. Голос в его голове (да, это был его здравый смысл) твердил: Нет, Андрес, ты не можешь этого сделать. Ты понимаешь, что он любит тебя больше жизни, и никакой Мирко ему не нужен, Андрес, то что ты собираешься сделать ужасно, Мартин же слишком впечатли… Он заткнул назойливый голос, замечая в коридоре Хулию, и ринулся к ней. — Хулия! — воскликнул он, подбегая к ней. — Не думала, что наша следующая встреча наступит так скоро, — ухмыльнулась она. — Мне нужна твоя помощь, — она кивнула, как бы ожидая продолжения. — Можешь всё время ходить со мной? Девушка удивлённо взглянула на него, нервно усмехаясь. — Ты хочешь заставить своего парня ревновать? — Да, Хулия, мне нужно заставить его ревновать. Ты поможешь? — практически взмолился он. Она некоторое время смотрела на него, будто ожидая, что вот сейчас он скажет, что это шутка. Но мужчина был серьёзен. — Я то помогу… — неуверенно ответила Хулия. — Только если он бросит тебя, даже не думай потом мне что-то предъявлять. — Не бросит, — уверенно произнёс Андрес. Ага, не бросит. Откуда столько уверенности, дорогой? Знаешь, он скорее всего понимает, что Мирко, например, не стал бы просить какую-то практически незнакомую девушку помочь потрепать нервы своему партнёру… — Заткнись, — прошипел Фонойоса, и сам не понял, что сказал это вслух. — Что? Испанец растерянно взглянул на недоумевающее лицо девушки и отрицательно покачал головой. — У меня сейчас урок. Подойди на следующей перемене к этому кабинету, — взволнованно объяснил он. Девушка кивнула, а Андрес зашёл в свой класс. Правильно ли то, что он делает? Нет. Это он знал и даже практически принимал. Бога ради, одумайся, шептал голос. Но Фонойоса не собирался сдаваться. Он был свято уверен, что Мартин общается с Мирко из тех же побуждений, что он с Хулией, просто чтобы заставить его, Андреса, ревновать. Он должен заставить его почувствовать тоже, что чувствует сам Андрес. *** На следующей перемене, когда Андрес вышел из класса, на выходе его уже ждала Хулия. — Чё делать надо? — ухмыльнулась она. Испанец задумался. А действительно, что? Он продумал многое, но не это. — Пойдём-ка прогуляемся до третьего этажа, — хитро улыбнулся Фонойоса. — А что там? Кабинет твоего парня? — с интересом спросила девушка на пути к лестнице. Андрес несколько раз кивнул. — Говори всё что угодно, главное мило улыбайся, — практически скомандовал он, открывая дверь на третий этаж. В коридоре было довольно много ребят, но Хулия и Андрес нашли свободное место рядом с выходом на лестницу. Оттуда как раз было очень хорошо видно кабинет физики. — Как ты нашла нашу школу? — просто спросил Фонойоса, внимательно вглядываясь в нужную дверь и ожидая, когда она, наконец, откроется. — Это мой брат посоветовал мне устроится к вам. Я как раз искала работу. — Ты работала в школах до этого? — вот дверь открылась. Выходят ученики, он точно выйдет последним. — Да, работала, — улыбнулась Хулия, оборачиваясь и замечая, что Мартин не спеша выходит из кабинета, параллельно перебрасываясь какими-то фразами чуть-ли не с каждым встречным учеником. — Но вот только там таких красавчиков не было, — снова развернувшись к Андресу начала она. — Знаешь, я как только вошла поняла, что именно ты мне очень нравишься. У тебя такие красивые глаза… А дальше Фонойоса слушал уже будто сквозь туман, ведь чувствовал, как его лицо неумолимо краснеет с каждой секундой всё сильнее. А Мартин всё ближе и ближе… — И черты лица у тебя такие интересные. В общем таких красивых, как ты, я ещё, пожалуй, не встречала. По закону подлости именно последние несколько предложений и услышал Берроте, мирно проходящий мимо. Он застыл на месте, глядя сначала на Андреса, потом на Хулию. Девушка смотрела на него в ответ уверенно, без тени сомнения, а мужчина со страхом. Его красное лицо, широко раскрытые глаза и затаившееся дыхание говорили о многом. И Мартину тоже. Он, кажется, был настолько шокирован происходящим, что около десяти, а то и больше, секунд просто ошарашенно смотрел на них, но уже спустя это время к нему снова вернулся дар речи и движения. Мужчина ничего не сказал, он просто толкнул дверь рядом с собой и быстрым шагом вышел на лестницу. Андрес удивлённо и испуганно взглянул на Хулию, которая в ответ только пожала плечами. — Ты хотел заставить его ревновать? Ну вот, поверь, теперь он точно ревнует, — просто проговорила она. — Вот чёрт, — наконец дар речи вернулся и к Андресу. Он закрыл лицо руками, пытаясь хоть как-то привести себя в чувства. — Я должен сказать ему, что это неправда, ну то есть… ты поняла, да? — с надеждой спросил мужчина. — Нет, Андрес, этого мало, — серьёзно ответила Хулия. — Нельзя так быстро сдаваться, ты только начал… Минуту Фонойоса провёл в глубокой задумчивости. Одна его часть буквально кричала: Андрес, он живой человек, не железный, даже если он потом и простит тебя, он очень сильно перенервничает. Но другая, более тёмная и жаждущая некоторой «мести» сторона твердила: Так просто сдашься? Он не думал о тебе, когда общался с Мирко! Но Мирко просто его друг! Нет, Андрес, друзья так не общаются… — Хорошо, мы продолжим. Только у меня сейчас урок, встретимся на следующей перемене, — протараторил он, быстро удаляясь. Его не покидало ощущение того, что пора остановиться. Чего ты вообще добиваешься, а? Для чего весь этот спектакль? И правда, для чего? Чтобы Мартин почувствовал, что чувствует Андрес, когда он общается с Мирко? Наверное да. *** — Начинаем урок, — объявил Мартин, быстрым шагом входя в свой класс. На время урока он решил, что нужно постараться забыть об Андресе. Хотя бы на это время. Весь день он сегодня провёл с Хулией, что, конечно, очень сильно выбивало Берроте из колеи. Он не понимал, что происходит и чего добивается Андрес, но точно знал, что ему это очень не нравится. От того, что весь день он провёл на нервах, постоянно накручивая себя, у него очень сильно болела голова и даже, кажется, немного поднялась температура. Так же его накрыл небольшой тремор рук, но по сравнению с просто адской головной болью это казалось сущим пустяком. Мужчина немного полистал учебник и несколько раз предпринял попытки начать что-то рассказывать, но в итоге понял, что сегодня или как минимум сейчас он немного не в состоянии работать. — Прочитайте семнадцатый параграф, ладно? — вздохнул он, кидая учебник на стол и падая на кресло. Ему повезло, что сейчас был последний урок, да ещё и с его классом, ведь если бы был какой-то другой, он вряд ли позволил бы себе такую слабость. Ребята смотрели на него слегка удивлённо несколько секунд, после чего Мэтью спросил: — Чё это с вами? — Всё нормально, — не очень убедительно ответил мужчина, прикрывая глаза и круговыми движениями массируя виски, ведь головная боль только увеличивалась. — Вы расстались? — с ужасом в голосе спросила Лу. Берроте от удивления даже распахнул глаза, несколько раз быстро моргая. — С кем я расстался? — недоумевающе спросил он. — С Андресом, с кем ещё? — нетерпеливо произнёс Пол, получая в свою сторону слегка осуждающие взгляды одноклассников. — О, боже, — прошептал аргентинец. — Даже спрашивать не буду, с чего вы взяли, что мы встречались. — Это было слишком очевидно, — ухмыльнулась София. — Вы чё реально расстались? — очень удивлённо спросил Эстанислао. Мартин даже не знал, что ответить, ведь и сам не знал, вместе они всё ещё или к Андресу резко вернулась тяга к женщинам. — Может быть, — задумчиво ответил он. — И вообще, это не ваше дело, — грустно ухмыльнулся он, вызывая разочарованные вздохи и реакции у класса. Ребята открыли учебники и начали читать, периодически озабоченно поглядывая на преподавателя и о чём-то перешёптываясь. Сам же Берроте в свою очередь обвёл взглядом класс, решая вернуться хоть к каким-то своим обязанностям и отметить отсутствующих. — А где у нас Альваро, Мария и Самуэль? — продолжая вглядываться в класс спросил он. — Альваро болеет, — крикнул Мигель. — А Мария у стоматолога сегодня была, — подхватил Базилио. Мартин несколько раз кивнул. — А Саму? — на самом деле за него мужчина беспокоился больше всего. Когда он решал просто прогулять, он писал Мартину, а тот в свою очередь прикрывал его перед другими учителями. — Я заходил за ним утром, а мне даже дверь не открыли, — слегка обиженно рассказал Мэтью. — И на сообщения он не отвечает, — добавила София. Берроте тяжело вздохнул, понимая, что тут что-то точно не так. Он не открывает своему лучшему другу и не отвечает на сообщения девочке, которая ему определённо нравится. Мартин точно знал, что ему нужно узнать причину его отсутствия, но некоторое время не мог придумать как, пока в его гениальную голову не стукнула не менее гениальная идея. — Сидите тихо, я скоро приду, — объявил он, быстро поднимаясь с места и покидая класс. Мужчина подбежал к доске с расписанием, взглядом выискивая, у кого сейчас класс сестры Самуэля. — Вот чёрт, — он нервно вздохнул, замечая, что у восьмого «А» сейчас урок литературы. — Ты должен пойти, — еле слышно прошептал аргентинец, активно пытаясь убедить себя в том, что сейчас их с Андресом отношения не должны играть никакой роли. И он смог убедить себя. Уже подходя к нужному кабинету Берроте почувствовал, что его голова теперь раскалывается ещё сильнее, чем раньше. Даже несмотря на это мужчина всё же добрался до двери и, даже не думая стучать, открыл её. Он сразу заметил Хулию, о чём-то мило беседующую с Андресом, который даже не сразу обратил внимание на вошедшего, а когда всё же заметил, широко улыбнулся. — Ты что-то… — начал испанец. — Урок вести не думал? — довольно грубо перебил его Мартин. — Я возьму Карлу на пару минут, — скорее утвердительно проговорил он. — Да, конечно, — тяжело вздохнул Фонойоса, жестом указывая Карле на выход. Девочка бросила на Берроте обеспокоенный взгляд, но быстро поднялась с места и они спешно удалились в коридор. Мартин плотно закрыл за собой дверь, но всё же на всякий случай они отошли дальше от кабинета. Мужчина не любил разговаривать стоя, поэтому сразу присел на подоконник. — С Саму что-то случилось? — обеспокоенно проговорила Карла, усаживаясь на подоконник рядом с преподавателем. — Вообще-то это я хотел у тебя спросить. Его нет в школе, — аргентинец выжидающе смотрел на девочку, ожидая объяснений, но по её взгляду, с каждой секундой становящемуся всё более взволнованным, он понял, что, кажется, объяснения тут требуются не только ему. — В к-каком смысле его нет в школе? — практически прошептала она. — В самом прямом. Когда ты уходила, он был ещё дома или уже ушёл? Карла опустила взгляд, медленно качая головой: — Я не знаю, — растерянно прошептала она. Теперь Мартин смотрел на неё с недоумением, но почему-то с каждой фразой ему становилось всё страшнее. Чёрт, что за хрень происходит у них в семье… — В субботу, когда мы вернулись домой, никого не было. Мы спокойно легли спать, а когда проснулись на следующий день позвонила мама и сказала, что когда они с отчимом приедут, нам крышка, потому что они видели по камерам в квартире, что мы вернулись домой в десять вечера, — тихо рассказала Карла. — Но мы приехали раньше, — непонимающе вставил Берроте. — Да, но мы хотели что-то поесть, поэтому пошли в магазин и купили еды. — Они хотели наказать вас за то, что вы захотели есть? — искренне не понимая спросил Мартин. Девочка коротко кивнула в ответ. — И… и что было, когда они приехали? — Я не знаю, — она подняла на него глаза, полные страха. Вдруг её нижняя губа задрожала, а глаза заблестели, и Карла снова опустила взгляд. У Мартина от такого зрелища сердце в пятки ушло. Он даже не хотел представлять, почему она плачет, но приходилось. — Эй, тише, тише, — негромко произнёс аргентинец, приобнимая девочку за плечи одной рукой и прижимая к себе. — Почему ты не знаешь? Карла закрыла лицо руками, практически вжимаясь в Мартина, будто он был единственным спасением на земле. Хотя, в их случае, пожалуй, был. — Я… я сбежала примерно в четыре часа. Это было до их приезда, — заикаясь проговорила она. — Почему Самуэль не сбежал с тобой? — Он сказал, что должен остаться, — теперь слёзы по её лицу текли с ещё большей силой, а вместе с этим и сердце Берроте разрывалось всё сильнее, а он сам всё больше пропитывался ненавистью к людям, которые называют себя их родителями. — Потому что… потому что если дома никого не будет, то они… они пойдут искать… а если он останется, то… — То тебя они искать не будут, — кивнул Мартин. Мужчина прижал Карлу к себе, поглаживая по волосам и пытаясь всячески успокоить, и уже через некоторое время у него, кажется, начало получаться. — Куда ты сбежала? — наконец спросил Берроте. — К бабушке, — девочка шмыгунла носом. — Она не общается с мамой и отчимом? — Да, они не общаются. Бабушка перестала общаться с мамой, когда она вышла замуж за отчима. Они выселили её из квартиры, поэтому она их не любит. А нас с Самуэлем очень, — она улыбнулась, вызывая ту же реакцию у Мартина. — Почему она не забирает вас к себе? — негромко спросил аргентинец. — Они не отдают. И она их тоже боится. Особенно отчима. Берроте пару раз кивнул, уже просто одержимый желанием увидеть этих людей в живую. — Твоя мама заглянет ко мне сегодня? — Да, мы передавали ей. Только аккуратнее, Мартин, пожалуйста, — практически взмолилась Карла. Мартин мягко улыбнулся ей и дал обещание, что будет крайне аккуратен. Он действительно будет, ведь уже и правда непонятно, чего от них можно ожидать. — А ты иди сегодня снова к бабушке, пожалуйста, — убедительно проговорил Берроте, а девочка кивнула, даже не собираясь спорить. Когда Карла, тщательно умывшись, вернулась в класс, Мартин сразу сбросил маску спокойствия. Он вытащил из карманов руки, которые до этого надёжно спрятал там, так как знал, что они просто неистово трясутся. Голова уже трещала настолько сильно, что в ушах он стал слышать какой-то отдалённый звон. От смеси всех этих факторов он уже даже не удивился, когда почувствовал, что к горлу подступает очень неприятный ком, а на глаза выступают слёзы. Несколько секунд Берроте просто стоял посреди коридора, стараясь хоть как-то выровнять своё эмоциональное состояние, но вскоре понял, что ему понадобится для этого некоторое время, поэтому, рвано вздохнув, открыл дверь, находящуюся совсем рядом с ним (ведущую в мужской туалет), и вошёл туда, тут же на ватных ногах подходя к раковине и дрожащей рукой открывая кран. От холодной воды, которую он активно растирал по лицу, Мартину действительно стало легче, пусть и совсем незначительно. Но легче ему стало ровно до того момента, пока он не почувствовал, как по его щекам начинает течь горячая, по сравнению с ледяной водой, солёная жидкость. Мужчина оперся о раковину обеими руками, тяжело дыша и периодически издавая тихие всхлипы. Он не очень понимал, почему именно плачет, просто всё навалилось на него как-то одновременно и сразу, а он совершенно не был к такому готов. Дышать становилось тяжелее, горло и грудную клетку будто чем-то сдавливало, а слёзы ни на секунду не отступали. Как бы Мартин не пытался успокоить себя, дышать равномерно, не выходило ровным счётом ничего. Он не знал, сколько времени провёл в таком положении, в любом случае, его состояние практически никак не менялось, но в один момент Берроте услышал тихий скрип двери и просто взмолился, чтобы это не был какой-нибудь ученик. Ему легче было бы сейчас объяснить своё состояние кому угодно из педагогов, чем какому-нибудь Мэтью или Поло. Шаги были тихими и медленными, таким образом Мартин смог догадаться, что это не ученики и не Даниэль с Анибалем. Мужчина почувствовал на своей спине чей-то пристальный взгляд, но даже не собирался оборачиваться. Он ждал момента, когда этот человек либо уйдёт, либо подаст хоть какие-то признаки жизни. — Ты что… плачешь? — наконец послышался неуверенный голос за спиной аргентинца. Да, он сразу понял кто это. — Плачу, и что? — слегка истерично ответил Берроте. Нежданный гость замолчал, кажется, слегка смутившись. — Прости, я не думала, что это так повлияет на тебя… — тихо извинилась Хулия. — Будь добра, отвали от меня и иди куда шла, — грубо ответил Мартин, но его голос был таким болезненным и грустным, что девушка даже не обиделась. Хулия подошла ближе к мужчине и аккуратно положила руку ему на плечо, сразу чувствуя, как сильно его трясёт. — Тебе надо успокоиться, — озабоченно констатировала она. — Правда? — дрожащим голосом спросил Мартин. — Я сам и не догадывался. — Я понимаю, что ты меня ненавидишь, но я хочу помочь, — мягко ответила она. — Пойдём, нужно уйти в другое место, через пять минут звонок. Берроте хотел посопротивляться, но быстро понял, что не имеет на это сил. Поэтому просто поддался Хулии, разрешая ей взять себя за руку и повести куда-то в неизвестном направлении. Ему было абсолютно плевать, куда ведёт его Хулия, но примерно на середине пути он понял, что его ведут в учительскую. Абсолютно плевать, пронеслось в его голове, пусть думают, что хотят. Когда они вошли в помещении никого не было. Оба понимали, что это временное явление, но хотя бы так. — Так, теперь слушай меня, — убедительно начала девушка, усадив Мартина на диван и сев перед ним на корточки. — Между мной и твоим парнем ничего нет, он просто хотел, чтобы ты начал его ревновать. — Ты меня идиотом считаешь или что? — шмыгнув носом спросил Мартин. — Насколько я поняла, его бесит, что ты общаешься с каким-то чуваком, не помню как его зовут, поэтому он хотел, чтобы ты почувствовал тоже самое, что он, — слегка сумбурно пояснила она. Несколько секунд Берроте просто пялился на неё, как на сумасшедшую, а потом Хулия заметила, что его губы начали дрожать ещё сильнее, чем раньше, а из глаз с новой силой начали течь слёзы. Мужчина закрыл лицо руками, периодически тихо всхлипывая, а девушка теперь села рядом с ним на диван, нежно поглаживая по спине и шепча какие-то успокаивающие слова. Вдруг в коридоре послышались громкие и быстрые шаги, и Хулия почувствовала, как спина Мартина под её рукой заметно напряглась, а трясти его стало ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда больше? — Тихо, тихо, — прошептала она. — Всё хорошо. Щелчок, и дверь открылась, а внутрь, громко смеясь, вошли Даниэль с Анибалем. Смех стих практически моментально, им хватило одного взгляда на Мартина. — Чё с ним? — испуганно спросил Даниэль. Девушка только собиралась поведать брату суть проблемы, когда в проёме вдруг показалась Агата, но прошла она немного, тут же замирая на пороге. — Ч-что с ним? — наконец спросила Хименес, чуть отойдя от шока. Пока Хулия начала рассказывать троим новоприбывшим о причине не самого лучшего состояния Мартина, ребята медленно вошли в комнату. Агата присела на диван рядом с Берроте, Даниэль опустился на корточки напротив него, а Анибаль занял свой любимый подоконник. Некоторое время после окончания рассказа все четверо печально смотрели на Мартина, который, казалось бы, за это время должен был успокоиться хоть немного, но что-то определённо шло не по плану. Он не переставал плакать, его тело трясло с неимоверной силой, а голова раскалывалась напополам. — Оо, дорогой, — с некоторой жалостью протянула Хименес, приобнимая мужчину за плечи. — И как тебя угораздило влюбиться в этого придурка? — И правда, Мартин, — вдруг аргентинец услышал голос, от которого ему стало одновременно и лучше, и захотелось побыстрее умереть. — Как ты так… — Андрес резко оборвал свою речь, до этого произносимую в довольно приподнятом настроении. Мужчина застыл, с ужасом глядя на Берроте. — Мартин? — практически прошептал он. — Пойдём-ка выйдем, — сквозь зубы проговорила Агата, быстро поднимаясь с дивана, хватая мужчину за локоть и вытаскивая за собой в коридор, плотно захлопывая дверь. — Отпусти меня, я нужен ему! — воскликнул Фонойоса, вырывая локоть из руки подруги и уже хватаясь за ручку двери, как вдруг услышал голос за спиной: — Оставь его в покое, ему и так хреново. Из-за тебя между прочим, — не очень доброжелательно сказала девушка. Андрес медленно обернулся, слегка недоумевающе глядя на Хименес. — С чего это из-за меня? — А из-за кого? Я что-ли решила заставить его ревновать? — испанец видел, что девушка очень злится и уже еле сдерживает себя, чтобы не втащить ему. — Хочешь сказать, что с ним происходит такое просто из-за того, что я при нём решил пофлиртовать с Хулией? Серьёзно? — нервно усмехнулся Фонойоса. Несколько секунд девушка осуждающе смотрела на него, а после медленно заговорила: — Слушай, я не знаю, что значат ваши отношения для тебя, но точно знаю, что он любит тебя слишком сильно. Намного сильнее, чем ты достоин с таким отношением к нему, Андрес, — разочарованно проговорила Агата. И в этот момент испанец почувствовал, что его будто облили ведром ледяной воды. И до этого он понимал, что с не нужно даже пытаться заставить Мартина ревновать, что он может просто не выдержать, что у него очень большие проблемы с нервами (о чём Мартин неоднократно напоминал Андресу). Да, он точно знал с самого начала к чему всё приведёт, но всё равно сделал это. И мужчина понимал, что его вина просто колоссальная, но Андрес не был бы Андресом, если бы не попробовал как-то оправдать свой поступок. — Брось, я же не знал, что он… — начал было оправдываться испанец. — Придурок, да у него на лице написано, как он боится тебя потерять, а ты устраиваешь какие-то идиотские проверки, — со слезами на глазах перебила девушка. Андрес медленно опустил взгляд. До него по второму кругу начал доходить весь ужас произошедшего. Он довёл Мартина до такого состояния. Он, и никто больше в этом не виноват. — Что мне делать? — наконец спросил испанец, поднимая взгляд на Агату. Девушка сжала губы в тонкую линию, медленно качая головой. — Я не знаю. Лично я не простила бы такое, ведь это не очень нормально, но он не я, — тяжело вздохнула Хименес. — Мартин любит тебя, несмотря на всё, что ты делаешь. Только учти, что у него не железная нервная система. Он не может успокоиться уже минут десять, это ненормально, Андрес. Так что учти, ещё раз узнаю, что ты выкинул что-то подобное, тебе крышка, — совершенно серьёзно, даже угрожающе сказала она. — Думаю, что, к сожалению, успокоить его можешь только ты. Поэтому действуй, — она указала в сторону двери за спиной мужчины, а он слегка растерянно кивнул и, нервно сглатывая, дёрнул за ручку. Судя по всему Агата жестом приказала всем выйти из комнаты, и, когда за последним человеком захлопнулась дверь, Андрес неуверенно подошёл к дивану, на котором сидел Мартин, и присел рядом. Его действительно трясло, да так сильно, что Фонойоса пару раз подумал, что у него действительно может быть какой-то приступ. Он старался отогнать от себя мысли о том, что до такого состояния довёл его сам, но они не отступали, наоборот настойчиво напоминая о себе каждый раз, когда мужчина слышал очередной всхлип. Через несколько секунд он всё-таки решил начать действовать, аккуратно кладя руку на согнутую спину мужчины. — Мартин, ну ты чего? — растерянно спросил он. — Ничего, отвали от меня, — хриплым и подрагивающим голосом ответил Берроте. Около тридцати секунд испанец просто поглаживал его по спине, на удивление замечая, что Мартин дрожит уже чуть меньше. — Знаешь, у меня иногда ощущение, что ты тупо издеваешься надо мной, — сухо и безжизненно рассмеялся аргентинец. — Я похож на подопытного хомяка на котором можно проводить грёбаные эксперименты?! — расстроенно воскликнул он, наконец разгибаясь и отрывая руки от лица. Теперь Андрес мог полностью узреть, насколько больно Мартину. Он ещё никогда не видел, чтобы у человека был настолько болезненный и разбитый взгляд. Лицо у него было красное и слегка опухшее, а волосы растрёпаны ещё больше, чем обычно. Фонойоса смотрел на него с жалостью несколько секунд, стараясь сформулировать хотя бы немного вразумительный ответ. — Нет, конечно нет, — в итоге ответил он, но, поняв, что этого мало и нужно как-то продолжать разговор, негромко продолжил. — Как ты себя чувствуешь? — Охрененно, — с сарказмом произнёс Мартин, откидываясь на спинку дивана и закрывая глаза. — Мартин, — настойчиво произнёс Андрес. Аргентинец цыкнул, но всё же ответил: — Всё нормально, голова только немного болит, — соврал он, понимая, что если скажет правду, его любыми способами заставят ехать домой. На самом деле он чувствовал, что может отключиться в любую секунду. Его трясло меньше, чем прежде, но головная боль никуда не ушла, а только нарастала, и Мартин знал, что ему нужно поехать домой, и он бы так и сделал, если бы не встреча с матерью Самуэля и Карлы. Он бы перенёс её на другой день, если бы был уверен в том, что с Самуэлем всё хорошо. Но он не был уверен. Даже больше, он практически точно знал, что с ним что-то не так. — Да? По тебе и не скажешь, — Фонойоса не смеялся, он просто констатировал сам факт. — Ага, спасибо, — резко ответил мужчина. Испанец тяжело вздохнул, понимая, что, в принципе, Мартин имеет полное право так с ним общаться. Берроте вытащил из кармана телефон, глядя на время. Пятнадцать сорок. — О, боже, — прошептал он, проводя ладонью по лицу. — Ты не отменишь встречу? — догадался Андрес. — Не отменю. — Уверен, что с тобой всё хорошо? — вздохнул Фонойоса, уже зная ответ, да и в целом понимая, что переубеждать тут бесполезно. Да и незачем, раз он вроде бы нормально себя чувствует. — Да, — ответил Мартин, будучи даже не очень уверенным, что сможет нормально стоять на ногах. *** В итоге Мартин смог нормально встать и оценил, что у него есть как минимум час, до того момента, когда ему станет совсем хреново. Андресу мужчина сказал, что он может идти домой. На самом деле, это было стратегической ошибкой, ведь самому ему будет очень сложно доехать до дома. Но об этом он подумает позже. Сейчас Берроте сидит в своём кабинете, активно заставляя себя не выключиться, и видит, что на часах уже ровно шестнадцать ноль-ноль. Вдруг он услышал два уверенных стука, нет, два крепких удара, по двери. Мужчина аж вздрогнул от такого громкого звука, но явный плюс был в том, что полусонное состояние покинуло его. Сердце у аргентинца вдруг начало бешено колотиться, а пульсирующая боль в висках как-то слишком резко решила напомнить о себе. Спокойно, Мартин, чего ты боишься? Не убьёт же она тебя прямо в школе, верно? Вдруг дверь отворилась, и внутрь вошла женщина. На вид лет тридцать-тридцать пять, кожа такая жа слегка смугловатая, как у Самуэля, глаза светло-серые, как у Карлы. Длинные чёрные волосы, худая, на ней чёрное обтягивающее платье, а на шее подвеска из аметиста. Если бы Берроте не знал, чем промышляет эта женщина, она бы определённо имела все шансы понравиться ему. — Здравствуйте, можно? — вполне интеллигентно спросила она. — Да-да, именно вас я и жду, — постарался улыбнуться аргентинец, жестом приглашая женщину пройти. — Как мне к вам обращаться? — нет, у него самого, конечно, была куча вариантов, но он решил, что ей они вряд ли понравятся. — Луиза, — она улыбнулась, правда слегка холодновато, но это уже не имело значения, когда Мартин заметил, что её губа разбита. И достаточно сильно. — Вы ведь Мартин, верно? — спросила она, присаживаясь за парту прямо напротив преподавателя. — Верно, — кивнул Берроте. — Как у вас дела? Чем сегодня занимались? Мартин, ты можешь отключиться в любой момент, может, сейчас не время для светских бесед? Послышался откуда-то из глубин разума здравый смысл. Женщина удивилась, но попыталась быстро вернуться в прежнее состояние. — У меня? Да всё… хорошо. А почему вы спрашиваете? — непонимающе спросила она. — Да так, просто интересно, чем вы были так заняты, что не отвечали на мои звонки несколько дней подряд? — он всё ещё старался говорить мягко и без наезда, но получалось уже со скрипом. Он сегодня не в лучшем расположении духа, поэтому церемониться не собирается. — О, простите, я, вероятно, не видела, — нервно засмеялась она. Ну конечно, не видела десять звонков в разное время. — В следующий раз старайтесь перезванивать, — настоятельно порекомендовал Мартин. — Почему Самуэля не было в школе сегодня? — чуть наклонив голову вбок спросил он. — Не знаю, наверно решил прогулять, — резко отводя взгляд ответила она. — Луиза, не нужно меня обманывать, — фальшиво улыбнулся Берроте. — С чего вы взяли, что я вас обманываю? — искренне недоумевая спросила женщина. — Я повторю вопрос ещё раз. Почему Самуэля не было в школе? — совершенно спокойно повторил Мартин. Теперь Луиза смотрела на него и удивлённо, и с возмущением, и с агрессией одновременно. — Вы такой допрос устраиваете для всех, чьи дети… — Нет, только для избранных, — перебил аргентинец. — Ответьте на вопрос, пожалуйста. Женщина тяжело вздохнула, опуская взгляд в пол. — Он в больнице, — тихо призналась она. — Диагноз? — твёрдо спросил Берроте. — Что? — Какой диагноз у вашего сына, — делая акцент на каждом слове повторил Мартин. И тут её план накрылся медным тазом. Диагноз она, видимо, придумать не успела. — А-апендицит, — выдавила женщина. — Номер? — Что номер? — Номер больницы. Какой? — Я… не помню. — Не помните какой номер у больницы в которой лежит ваш сын? — ухмыльнулся Мартин. — Да… Понимаете, я в таком стрессе весь день… — негромко проговорила она. — Ещё вначале вы не выглядели сильно разочарованной. К тому же, когда я спросил, как у вас дела, вы сказали, что всё хорошо, — не спеша объяснил Берроте, наслаждаясь каждой секундой, что на её лице находились растерянность и смятение. — Вернёмся к этой теме позже, — решил он. Луиза подняла на него взгляд, снова стараясь придать лицу прежнюю уверенность. Зря, дорогая, очень зря, ты ещё не знаешь, что я собираюсь спросить. — На улице холодновато, верно? — возвращаясь к прежнему беззаботному тону начал он. Лицо женщины напротив заметно расслабилось, а она сама даже слегка улыбнулась. — Да, и правда, прохладно, — кивнула она с лёгкой улыбкой. — А ещё недели две назад было так жарко, правда? — улыбнулся Берроте. Она снова кивнула. — Раз вы заметили перемены в погоде, объясните мне, пожалуйста, почему их не замечают ваши дети? Они всё время в кофтах с длинным рукавом, как так получается? — наивно спросил он, внимательно считывая каждую эмоцию на лице Луизы. Сначала улыбка из обычной превратилась в нервную. Далее на её лице отражался какой-то, видимо, тяжёлый мыслительный процесс, она даже снова опустила взгляд вниз. — Они просто любят толстовки, — наконец ответила она. — Да что вы? В помещении плюс двадцать пять, а они любят толстовки? Знаете, у меня иногда ощущение, что ваш сын готов снять эту кофту и сидеть голым, потому что ему слишком жарко. — Да что вы? — наигранно удивилась она. — Да, представляете, — так же театрально искренне подтвердил Мартин. — Я бы ему даже разрешил это сделать. Вот только знаете, я чувствую, что ему что-то мешает снять её. Закатать рукава. Не знаете, что именно? Она приподняла брови, снова опуская взгляд. И опять этот мыслительный процесс на её лице. Женщина начала было покусывать губу, но только коснувшись её передним зубом зашипела от боли. Мартин сделал вид, что не заметил. Пока что. — Нет, не знаю, честно говоря, — так и не поднимая взгляда тихо ответила она. — Знаете, ваш сын такой умный парень, — только в этот момент Берроте улыбнулся совершенно искренне. — Да-да, он очень старается, — закивала женщина. — Представляете, пару дней назад я спросил у ребят, что такое импульс, и знаете что? — с интересом начал рассказывать он. — Что? — улыбнулась Луиза. — Самуэль поднял руку, — тихо рассмеялся он. — Правда? Надо же, даже я не знаю ответа. Какой он… — Не радуйтесь раньше времени, — вдруг оборвал её Мартин. Голос мужчины стал заметно жёстче, а лицо строже. — Рукав его толстовки поднялся, оголяя часть руки, на которой был практически чёрный синяк, — медленно проговорил он, замечая, что женщина затаила дыхание. Боится. Отлично. — Сможете объяснить? — На что вы намекаете? — огрызнулась она. — Я не намекаю, Луиза, я спрашиваю прямо. Откуда у ваших детей синяки? — настойчиво спросил он, глядя точно в глаза женщины напротив, которые вдруг начали бегать туда-сюда. — Мм… вы ведь просто их учитель? Вам не кажется, что… — Не кажется. Я спросил прямо и жду ответа на свой вопрос, — твёрдо проговорил аргентинец. — Самуэль ходит на хоккей, а Карла на баскетбол. Там и… И вдруг Мартин рассмеялся. Но в этом смехе не было ни веселья, ни радости. Он был сухой, грустный, болезненный. Снова открыв глаза мужчина взглянул на Луизу, которая уже смотрела на него с неким вопросом во взгляде. — И почему все в этой школе считают меня идиотом, — усмехнувшись, с явной обидой прошептал он. — Что? — не расслышала Луиза. — Ничего, — просто пожал плечами Берроте. — Хотел сказать, что Самуэль ненавидит хоккей, а Карла занимается танцами, вам не кажется, что то, что я знаю ваших детей лучше, чем вы, не делает вам чести, как матери? Хотя в вашем случае о какой чести мы можем разговаривать, верно? — грустно ухмыльнулся он. — О чём вы говорите? — обеспокоенно, но при этом довольно агрессивно спросила женщина. — Я знаю откуда у них синяки, можете перестать нести это бред про спорт. Меня интересует вот что. Какого чёрта вы позволяете своему мужу бить их? — Мартин наконец задал тот вопрос, который волновал его больше всех остальных. Женщина взглянула на него со страхом. — Он бьёт несильно. И это в целях воспитания… — сумбурно пояснила она. Теперь Мартин по настоящему начал бояться человека перед собой. — Бить ребёнка до потери сознания? Это вы называете несильно и в целях воспитания? — стиснув зубы проговорил он. — Никто не бьёт их до потери сознания, не несите… — Мне плевать на всё, что вы собираетесь сказать дальше, я уже понял практически всё, что было нужно. Теперь возвращаемся к первому вопросу. Что с Самуэлем? — сухо проговорил Берроте, и где-то в глубине души и сам удивился своему голосу. — Я уже говорила, что он в больнице с аппендицитом… — негромко повторила она. — Если вы не перестанете, я сегодня же свяжусь с органами опеки, — спокойно ответил мужчина. И теперь в глазах Луизы появился настоящий страх. — Нет, только не в органы… — Я жду ответа на свой вопрос, — грубо перебил Мартин. Женщина замялась, теребя в руках ткань своего чёрного платья. Она снова устремила взгляд в пол, не решаясь рассказать правду. — Он… сломал руку, — наконец выдала она. Луиза говорила очень тихо, но Берроте хватило и этого, чтобы настоящий ужас овладел им. Это как нужно было бить, чтобы сломать руку… — Как это случилось? — также негромко спросил мужчина. — Он упал с горки… вчера вечером, — неуверенно рассказала она. И тут Мартина захлестнула волна ярости. Он, крепко стиснув зубы, сделал несколько глубоких вдохов, дабы хоть немного успокоиться. Мужчина уже старался не обращать внимания на жуткую головную боль, а просто продолжил: — Вы тоже упали с горки? — Что? — изумилась женщина и даже вновь посмотрела на собеседника. — Ваша губа. Пока шли упали с горки? — настойчиво спросил аргентинец. Теперь она смотрела на него одновременно смущённо и испугано. — Я… эм… ударилась о дверь в магазине… — растерянно объяснила она. Мартину снова хотелось рассмеяться, но силы покинули его. Для чего нужен весь этот цирк? — Правда? А может ваш муж не очень хотел, чтобы вы пошли со мной поговорить? — уже чуть ли не крикнул мужчина, но вдруг заметил, что Луиза временами дрожит. Неужели плачет… Он недоумевающе и растерянно глядел на неё, даже не зная, что сказать дальше. Когда эта женщина казалась ему тиранкой, разговаривать было намного проще. Вдруг она подняла на него слегка покрасневшие от слёз глаза, а после приподняла трясущуюся руку и одним указательным пальцем показала куда-то на себя. Мартин проследил направление её руки и понял, что указывает она на ту самую подвеску с аметистом. Он пригляделся чуть тщательнее. Серебряная цепочка обвивает шею, на конце висит сиреневый, почти прозрачный камень, в середине у которого… Что это? Похоже на небольшую дыру, но в ней виднеется что-то маленькое и металлическое. Берроте снова взглянул на женщину, приподнимая одну бровь, тем самым давая понять, что он не понимает. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, а потом женщина чуть отвела взгляд и заметила несколько листков бумаги, аккуратно сложенных в стопочку. Она схватила один из них дрожащей рукой, так же прихватывая одну из ручек лежащих рядом и что-то написала, протягивая листок аргентинцу. Он всё ещё смотрел на Луизу недоумевающе, но листок взял, быстро читая криво написанный текст: Прослушка Некоторое время Мартин тупо пялился на эту надпись и всё никак не мог понять в чём дело, и что за прослушка, а когда до него наконец дошло, подумал, что лучше бы не понимал и дальше. Берроте резко перевёл взгляд на подвеску и сразу понял, что за металлическая хреновина находится внутри. Грёбаный микрофон… Аргентинец подтянул листочек и ручку к себе, быстро написав: Ваш муж её установил, чтобы слышать наш разговор? Бросив взгляд на бумагу она коротко кивнула. Теперь Мартин смотрел на неё действительно озадаченно. Получается она просто не может сбежать от мужа тирана? То есть она сама не виновата в побоях детей… То есть у Мартина плюс одна проблема, а конкретно её муж, который прекрасно слышал их разговор. Он может легко подкараулить его в подворотне и убить. Отлично, Мартин, помог так помог, теперь ты тоже у… Берроте пару раз тряхнул головой, дабы избавиться от этих мыслей. Никто не умрёт, он этого не допустит. Ну или постарается… Мартин показал женщине указательный палец, что в его понимании означало: «Бога ради помолчи, я постараюсь что-то придумать, просто дай мне хотя бы минуту». Она снова кивнула. Берроте думал около минуты, но в голове у него вертелась только одна здравая мысль, хотя нет, она была похожа на мысль самоубийцы, но, тем не менее, из всего, что он смог придумать, она единственная точно сработала бы. — Я хочу поговорить с вашим мужем, это возможно? — мужчина старался сохранять прежний холод и уверенность, но уже был слишком далёк от прежнего состояния. Именно поэтому его голос на слове «возможно» заметно дрогнул. И Луиза посмотрела на него так, словно увидела человека сбежавшего из психбольницы. И у этого человека были явные отклонения, а главное какие-то проблемы с инстинктом самосохранения. Да, Мартин уже практически переставал соображать, но был точно уверен, что ему нужно поговорить с этим человеком. Она одними трясущимися губами произнесла: «Вы уверены?», продолжая смотреть на него с сомнением. И только теперь Мартин подумал о том, что может быть он и не должен заниматься этим. Одна сторона его разума (ага, похоже снова та самая, что отвечала за здравый смысл) буквально кричала: «Тебе больше других надо? Мартин, ты ведь не думаешь, что был единственным, кто пытался всё это остановить? Не-ет, конечно нет, смеялся голос в его голове, ты не идиот, далеко не идиот, пойми, что есть какая-то причина, почему он до сих пор не сидит… Пойми, Мартин, пойми и остано…» И он заглушил этот голос, аккуратно кивая. Он должен что-то сделать, а иначе будет винить себя до конца дней. — Как зовут вашего мужа? И передайте ему, чтобы зашёл ко мне… завтра. Какое завтра, Мартин? Не будь так уверен, что вообще сможешь завтра подняться с кровати…  — Послезавтра, — поправился он. — В восемнадцать ноль-ноль, ладно? — Да-да, я передам, — осторожно ответила Луиза. — Его зовут Сезар Гандия. Берроте чуть было не забыл, что на шее женщины висит волшебный амулет, и практически озвучил свой вопрос вслух, но вовремя опомнился, снова подтягивая к себе листок бумаги. Что сейчас с Самуэлем? И говорите что угодно, а иначе он поймёт, что что-то не так. Луиза прочла написанное и начала писать ответ, полностью позабыв о просьбе Мартина. Мужчина тяжело вздохнул и решил взять инициативу в свои руки. — Знаете, Самуэль говорил мне, что любит космос. Вы занимались с ним в детстве? — с интересом спросил аргентинец, параллельно читая протянутую записку. Всё хорошо, он приходит в себя. Мне кажется, у него сотрясение мозга. Мартин озадаченно посмотрел на неё, а его взгляд выражал всего один вопрос: «В смысле всё хорошо?» — Да, это его биологический отец занимался с ним. Он пусть и сварщик, но умом не обделён, — слегка взволнованно ответила она, но Берроте заметил, что про этого человека ей определённо нравится вспоминать. — У меня есть один друг сварщик, тоже очень умный парень, — усмехнулся он, продолжая что-то писать на уже здорово исписанном листе. — Только вот мы давно не общались, он на Север уехал. Глаза женщины тут же округлились, а лицо, и без того худощавое, вытянулось в удивлении. Мартин, наконец, дописал послание и отдал Луизе, сразу обращая внимание на её лицо. — Что? — усмехнулся он. — Да нет, ничего, просто мой бывший муж сварщик тоже уехал на Север, — неловко ухмыльнулась она, читая надпись на аккуратно пододвинутом листочке: У него действительно сломана рука или вы к слову сказали? И если да почему не едете к врачу? Так как подчерк у Мартина был таким, что, возможно, лучше бы ему было идти на врача, а в его прежнем состоянии, когда руки совершенно ненормально дрожали, подчерк вообще оставлял желать лучшего, поэтому Луизе потребовалось некоторое время, чтобы разобрать написанное и начать писать ответ. — Ну, ради интереса можем сверить данные, — мягко улыбнулся Берроте. — Моего друга Сантьяго Лопес зовут. Женщина снова подняла на него изумлённый взгляд, такой же, как и у Мартина. Они смотрели друг на друга несколько секунд, когда их лица вдруг озарило понимание. — Чёрт, как я сразу не догадался, — удивлённо проговорил он. — Вы — Луиза, а фамилия у вас по-моему на «Ф». Точно! Луиза Фернандес, верно? — А вы Мартин Берроте, он много рассказывал о вас, — будто зачарованно произнесла она, всё же протягивая листок. Да, рука действительно сломана. В больницу не едем, потому что могут начать задавать вопросы про синяки. — Ладно, Луиза, был очень рад знакомству. Очень жду встречи с вашим мужем, — с улыбкой сказал Берроте. Женщина благодарно кивнула направилась в сторону выхода. — Да, совсем забыл, — окликнул он Луизу уже в дверях. — Впредь берите трубки, пожалуйста, иначе мне придётся что-то с этим сделать. Она несколько раз кивнула и покинула класс, оставляя Мартина теперь наедине со своими мыслями. Аргентинец откинулся на спинку кресла, обращая внимание на свои руки. Они снова начали трястись слишком сильно. Голова болела просто неистово, особенно в области лба и висков. Скорее всего это температура. Ему определённо нужно быстрее добраться до дома, чтобы он мог спокойно уснуть (ага, с такой головной болью, размечтался, максимум упасть в обморок). Мужчина нашёл в себе силы, чтобы подняться с кресла и медленно, потому что ноги уже начинали подкашиваться, выйти из кабинета. Аргентинец с трудом вставил ключ в замок и повернул его несколько раз, после так же не спеша проходя к лестнице. — Главное не грохнуться с этой лестницы, — пробормотал Берроте, буквально вцепляясь в перила и спускаясь вниз. Где-то в районе второго этажа он чуть было не упал, потому что в глазах резко потемнело, но, благодаря мёртвой хватке за перила, он смог удержаться. Когда помутнение прошло, он уже спокойно спустился на первый этаж, параллельно думая о том, что в таком состоянии садиться за руль — самоубийство. Так как в глазах снова начинало заметно мутнеть, он не сразу понял, откуда слышит голос. — Мартин, Мартин, — слышалось откуда-то издалека. — Мартин! — только когда голос стал намного громче, Берроте распахнул глаза, замечая перед собой очень напуганного Андреса. Чуть позже он заметил, что мужчина крепко держит его за плечи, наверное поэтому ему не очень сложно стоять. Возможно Андрес говорил что-то ещё, но Мартин уже не слышал. Он понимал, что происходит, понимал, но не слышал. Его мозг будто бы абстрагировался от внешнего мира. Берроте не помнил, как они добрались до квартиры, и совсем не помнил, как отключился. Зато Фонойоса запомнил всё намного чётче, чем ему бы хотелось. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько ужасно и беспомощно. Андрес не знал точно, что с Мартином, но точно знал, кто довёл его до такого состояния. Именно поэтому одновременно со страхом и паникой его ещё и пожирало чувство вины. Единственным, что позволяло ему не начать ненавидеть себя, было то, что когда Мартин сказал ехать ему домой, он всё же остался в школе, решив дождаться Мартина, но и то тоже не его заслуга. Он остался только потому, что забыл взять у Мартина ключи от машины, а пешком идти домой под дождём ему очень уж не хотелось. Именно поэтому он сидел в коридоре на первом этаже и ждал его. Пока они ехали в машине, Андрес думал о том, как ещё тогда в учительской не заметил, что у него очень высокая температура. Он вспомнил, как в коридоре, схватив Мартина за плечи, интуитивно приложил ладонь к его лбу, и так испугался, что на несколько секунд потерял дар речи. Температура была слишком высокой и он начал всерьёз задумываться о вызове скорой. Но что-то остановило его. Поэтому он просто отвёз Мартина домой, параллельно обдумывая, что вообще можно сделать. Когда они доехали, Берроте еле стоял на ногах и уже был практически полностью без сознания, поэтому испанец буквально дотащил его на себе до квартиры и, когда они вошли в квартиру, аккуратно уложил на кровать. Убедившись в том, что Мартин полностью отключился и теперь спит, Андрес осторожно снял с него рубашку и накрыл одеялом, а после схватил со стола телефон и, плотно закрыв за собой дверь, выбежал из комнаты, активно решая, кому из четверых умных людей в его окружении сейчас лучше позвонить. Мартин в отключке, вероятно, этот вариант не подходит… Серхио и Ракель вроде бы не знают о состоянии Мартина, ну и хорошо, потому что Серхио чуть не убил его за тот случай с телефоном, а что он мог сделать с ним теперь, даже представить было страшно. Немного подумав, Фонойоса принял решение звонить Агате. Она в курсе ситуации, поэтому он меньше времени потратит на объяснения, да и она точно подскажет, что делать. — Агата! — воскликнул он, когда девушка подняла трубку. — Что с Мартином? — сразу догадалась она. Фонойоса несколько секунд помолчал, в голове формулируя мысль. — У него очень высокая температура и он отключился, что мне делать? — слегка подрагивающим голосом произнёс он. — Насколько высокая? — серьёзно спросила девушка — Понятия не имею, минимум тридцать девять, но, думаю, что скорее сорок… — Вот чёрт, — Андрес не мог не заметить, что её голос приобрёл очень взволнованный оттенок. — Я сейчас приеду, а ты пока что сам постарайся успокоиться. И смотри за ним, если начнутся судороги, вызывай скорую. — Д-да, хорошо, — закивал он, бросая трубку. Агата не стала говорить Андресу, дабы не усугублять его и без того тяжёлое положение, но то что Мартин отключился было очень тревожным звоночком. Если человек отключается при температуре сорок градусов и выше, с ним может произойти всё что угодно, вплоть до вхождения в кому. Но если температура ниже хотя бы немного, то всё, скорее всего обойдётся. В общем, чтобы понять серьёзность ситуации, она должна была приехать и посмотреть сама. — Что там? — спросил Даниэль, сидящий на столе в учительской напротив девушки. — Мартину плохо, у него высокая температура и он отключился, — встревоженно произнесла девушка. — Я еду к ним. Даниэль, Анибаль, Хулия и Мирко одновременно переглянулись и так же в один момент выдали: — Мы с тобой. Агата отрицательно покачала головой. — Нет-нет, друзья, всем нельзя ехать, ему нужен покой, — серьёзно сказала она, но, заметив беспокойство и разочарование на лице каждого, мягко добавила: — Я позвоню вам и скажу что с ним, как только узнаю сама.