Созвездия

Сколько времени нужно для того, чтобы привыкнуть к мысли о том, что близкого тебе человека уже нет в живых? — вопрос максимально индивидуальный. Кто-то не может смириться с утратой близкого всю оставшуюся жизнь, а кто-то махнёт рукой и скажет, что на нём свет клином не сошёлся, но чаще всего люди просто не верят. Чаще всего люди до конца своих дней окончательно не осознают, что их близкого и родного человека больше нет. Что больше его нет на этом свете. Они строят иллюзии, называя это не словом «смерть», а «отхождением в лучший мир», продолжают разговаривать с их фотографиями, вещами или просто пустотой. Кого-то это определённо развеселит, кого-то оставит в недоумении, а кто-то просто назовёт их сумасшедшими, но всё это ровно до того момента, пока они сами не столкнутся с подобным. Тогда они осознают, что люди не сходят с ума, а просто цепляются за спасательный круг, в попытке изолироваться от реального события. От самого ужасающего факта. Однажды в споре с Андресом один человек сказал такую простую фразу, на которую сам Фонойоса даже мало обратил внимание: «Ты настолько бездушен, что и слезы не проронишь, когда тебе сообщат о смерти твоего друга, жены, брата, подруги, да кого угодно, Андрес!» И, кажется, что тогда это было очевидным фактом для всех, и поэтому мужчина ответил на это простое: «Да», даже не задумываясь. Ведь что такого в смерти? Люди умирают каждый день, ну умер и умер, жаль конечно, но это правда жизни. Тогда казалось, что нет на свете человека, о смерти которого он будет думать дольше, чем пять минут или, упаси боже, ещё и плакать. Примерно это Андрес и сказал тому человеку, которым, к сожалению, являлся его брат. Тогда он, помнится, тихо расплакался и сразу уехал, они не общались месяц, а Фонойоса и не думал извиняться, потому что не видел ничего обидного в этих словах. Он просто сказал правду, как делал всегда. И только сейчас, сидя в машине и тихо плача как маленький ребёнок, он жалел о каждом слове, сказанном тогда, и осознавал горькую правду, заключающуюся в том, что все эти слова были простым ограждением от внешнего мира. От реальности. На самом деле, не признаваясь в этом даже самому себе, Андрес всегда боялся потерять близкого человека. Из таких у него всегда был только брат, но, к сожалению сейчас, к счастью в любое другое время, появился ещё один, если быть уж совсем честным, ещё более близкий человек, и зовут его Мартином. Хотя, возможно, уже звали. Настолько беззащитным и беспомощным Андрес ещё не чувствовал себя никогда. Сейчас он сидел и не верил в произошедшее. Информация никак не хотела укладываться в голове, а мозг совершенно не желал думать о том, что делать дальше, а вот это, на самом деле, было очень большой ошибкой, потому что, как ни крути, в машине он не один, и сзади сидят двое, фактически, детей, не менее напуганных, чем он сам. Но как бы Фонойоса не понимал необходимость помощи, он не мог ничего сделать. Андрес пошевелиться то не мог, не мог открыть глаза, заставить себя успокоиться, не то что успокаивать кого-то другого. И он бы так ничего и не сделал ещё огромное количество времени, если бы телефон в его кармане вдруг не зазвонил. Вдруг ребята на заднем сидении начали вести себя чуть тише, обеспокоенно и с надеждой глядя на Андреса, который, всё же хоть немного взяв себя в руки и сделав несколько глубоких вдохов, достал из кармана телефон. От имени, высветившегося на экране, его сердце пропустило удар, а он сам затаил дыхание, трясущимся пальцем нажимая на зелёную кнопку принятия вызова. — М-мартин, скажи, что это ты… — практически взмолился Андрес, зажмуриваясь и сжимая губы в тонкую линию. Слёзы потекли с новой силой. — Андрес, быстро уезжай! — нет, это не Мартин. — Андрес, ты слышишь меня?! Быстро уезжайте домой! — в панике прокричал Сантьяго. — Что с Мартином?.. — только и успел спросить Фонойоса, когда трубку уже повесили. Это можно считать концом? — Ч-что там? — робко поинтересовался Самуэль, боясь услышать ответ. — С твоим папой всё хорошо, — практически безэмоционально произнёс Андрес, быстро выходя из машины и пересаживаясь на другую — водительскую сторону. — А… а Мартин? — не понял парень. — Не знаю, звонил твой папа, про Мартина ничего не сказал, — стараясь бороться со слезами и с этим противным комком в горле ответил мужчина. Сейчас его голос звучал максимально беспомощно и жалко, но ему было как никогда всё равно на это. Теперь Самуэль даже не знал радоваться ему или плакать. Вроде папа жив, отлично, значит не всё потеряно, но был выстрел, а это могло значить только одно. Кого-то убили. Папа жив, значит попали в Мартина, и осознание этого было просто уничтожительным для мальчика пятнадцати лет. Для мальчика, которому фактически сказали о том, что человеку, так много сделавшему для него, он больше никогда не сможет сказать спасибо. И что погиб он тоже из-за него. Сложно представить, как он должен жить с этой мыслью дальше. *** Всю дорогу до дома они провели в гробовой тишине. Не было произнесено ни одного слова, безмолвие прерывали только периодические всхлипы. Добравшись до дома компания так же не перекинулась ни словом, они даже не сговариваясь прошли на кухню и сели за стол, за которым ещё пару часов назад сидели все вместе, и абсолютно ничего не предвещало беды. «Нет, нет, нет!» — крутилось по кругу в голове у Андреса. — «Нет же, этого просто не может быть. Ну конечно, это просто шутка, сон, розыгрыш, Господи, что угодно, это не может быть правдой! Этого не могло случиться с Мартином, мы общались меньше, чем полчаса назад, нет! Люди не умирают так просто, не у-ми-ра-ют, это не может случаться так резко, нет!» И этот поток мыслей не прекращался около получаса. Он не верил, не готов был в это поверить, особенно учитывая то, что это не подтверждено. Никто не сказал точной фразы «Всё, Мартина убили». Точно! Ну никто же не сказал… — Это же очевидно, придурок, — прошептал себе под нос Андрес. Да, и правда, Андресу почему-то в этот момент всё показалось очевидным. А дальше началась стадия агрессии. В целом, ко всему, но по большей части, конечно, к самому себе. Дабы не пугать детей Фонойоса встал из-за стола и стремительно удалился в спальню. Первой под удар попала дверь, которая была захлопнута просто с неимоверной силой, потом в тартарары полетел стул, непредусмотрительно вставший на его пути. Далее удар руки о шкаф, но боли, которая должна была бы, судя по звуку, быть просто неимоверной, не было. Мужчина концентрировался не на движениях, а на мыслях, которые так и давили на него. «Это из-за тебя, ты виноват, если бы ты не уговаривал его тогда, он бы сейчас был дома и спокойно спал! А где он сейчас? Аах, не знаешь, правда? Кто же винов…» Этот прекрасный мысленный монолог был прерван внезапным звонком в дверь, который и остановил Андреса от новой атаки на стену, на которой итак уже отпечатались четыре пятнышка крови. Фонойоса только и успел одарить не особо внимательным взглядом свои четыре напрочь разбитые костяшки правой руки и вот уже после этого до него дошло, что звонок в дверь означает, что кто-то пришёл. И что дверь, как характерно, кто-то должен открыть. Буквально сорвавшись с места, мужчина быстро распахнул дверь спальни, не обращая внимания на неприятную боль в правой руке. Он подлетел к входной двери ровно за секунду и быстро открыл её, даже не проверяя, кто там. Боже, а какая уже разница, а? Ну, если Гандия, что ж, пусть убьёт его. Но это был не Гандия. Андресу с порога улыбнулся здоровый мужчина, которого он, конечно, знал, но из-за некоторого количества царапин на лице тот выглядел ещё более потрёпанным жизнью, чем обычно. — Папа! — счастливо закричал Самуэль, бросаясь на встречу отцу. Карла подоспела туда же, и вот они уже вдвоём крепко сжимают в своих объятиях мужчину, медленно отходящего от самого входа. И вот в тот момент Фонойоса был готов поклясться, что от прилива счастья, шока и кучи других эмоций, был готов просто упасть в обморок. На пороге стоял Мартин, целый и практически невредимый. Несколько секунд Андрес не дышал и не моргал, просто смотрел на него с надеждой на то, что это не сон, и что он сейчас в сознании. Что это происходит на самом деле. Но как только за Берроте закрылась входная дверь, издавая характерный щелчок, Фонойоса будто выбрался из тумана. Он на трясущихся ногах подошёл к Мартину, крепко обнимая его. Мужчина носом уткнулся в его шею, снова начиная плакать. — Я же говорил, что всё будет хорошо, — с мягкой улыбкой произнёс Берроте, целуя Андреса в щёку. Из его глаз теперь тоже начинали незаметно вытекать слёзы. — Больше ты один не пойдёшь, — заявил Андрес, голос которого от волнения колебался то туда, то сюда, то вообще переходил на хрип. — Никуда. — Конечно, — тихо ухмыльнулся Мартин. — Куда я без тебя? Заметив, что Берроте не обнимает его в ответ, Фонойоса совсем немного оторвался от него, дабы найти причину, и заметил, что тот держит руки за спиной. Также Андрес обратил внимание на лицо Мартина. Его бровь была рассечена, на лице такие же царапины, как у Сантьяго, нос разбит. Но это ладно, больше его смущали руки. Ему было достаточно взглядом указать Берроте в сторону его рук, как тот сразу всё понял, тяжело вздыхая. — Андрес, я не думаю, что тебе нужно… — признался он. — Мартин, — настойчиво попросил тот, а Берроте, в свою очередь, не без промедления, конечно, расцепил руки за спиной, на согнутых локтях вытягивая их вперёд. Сказать, что увиденное повергло Андреса в шок, пожалуй, значит ничего не сказать. Довольно сильно трясущиеся руки Мартина были забрызганы уже успевшей запечься кровью. Бордово коричневые подтёки, в некоторых местах идущие большими пятнами. Фонойоса, еле сумевший оторваться от этого зрелища, перевёл взгляд на Мартина. По его глазам было понятно, что тот ждёт объяснений и, желательно, побыстрее, иначе у него просто случиться инфаркт. — Что у вас там было? — удивлённо спросил Самуэль, глядя на руки Мартина примерно с тем же выражением лица, что и Андрес. Тот, конечно, снова быстро спрятал их за спину, неловко откашливаясь. — Сейчас расскажем, — бросил Берроте, быстрее удаляясь в ванну, дабы смыть всё это со своих рук. Тем временем все остальные прошли на кухню и сели за стол, а когда, наконец, вернулся Мартин, теперь уже с чистыми руками, хотя в некоторых местах кровь не удалось смыть до конца, они с Сантьяго начали свой рассказ. *** Сорок минут назад. — Что ж, тогда мы с вами поиграем, — рассмеялся Гандия. — Вот, стойте как стоите, отлично. И не двигайся, сладенький, а то первым улетишь. Главное, поближе. В кого попаду, тот и умрёт. Хорошая игра, а? — снова засмеялся он, но как только возвёл курок стал максимально серьёзен. — Пока, придурки, — прошипел Сезар и, вопреки всем ожиданиям, действительно нажал на курок. Сантьяго только и успел закрыть глаза, а Мартин оттолкнуть друга в сторону. Послышался выстрел, и, пока ещё были живы, они закричали. Возможно, все трое, возможно, только Тьяго и Мартин, но это было не столь важно. В данной ситуации важно было то, что ни через секунду, ни через две, даже по истечении трёх секунд никто из мужчин не почувствовал острой боли в любой из частей тел и тем более не умер. Им понадобилось около семи секунд на то, чтобы понять, что Гандия промахнулся. Точнее нет, он бы попал, причём прямиком в грудь Мартину, но на уровне инстинкта тот в последний момент толкнул Сантьяго в сторону, думая, что спасает его, но на самом деле всё сложилось немного по другому. Как итог — они оба живы. Да, и Гандия тоже. И его лицо в тот момент, когда он понял, что не попал, было явным олицетворением ужаса и беспомощности. Почему? А потому что в пистолете у него был всего один патрон. Да, он, как последний придурок, приехал сюда с одним патроном. Пока Сезар пытался осознать всю нелепость происходящего, Мартин и Сантьяго уже приходили в более или менее адекватное состояние. Точнее говоря, они обретали рассудок, который буквально кричал каждому из них: «Этот сукин сын тебя чуть не убил». И если Тьяго стоял и осознавал всю ситуацию, пытаясь переварить случившееся, Мартину в голову вдруг ударил резкий и мощный прилив ярости. Вот с кем с кем, а с ним такое случалось крайне редко, поэтому, оградившись от ужасных мыслей, накатывающих примерно с той же силой, что и ярость, Мартин неожиданно для всех, в том числе и для самого себя, сорвался с места и побежал в сторону Гандии, который, будучи охранником, имел неплохую реакцию, поэтому, сразу как заметил резкое движение со стороны Берроте, рванул куда подальше. И нет, если вы думали, что Мартин сдастся, вы ошибались. Он не бегал так быстро, кажется, никогда, всегда думал, что спорт — ну совсем не его. Видимо, главное иметь какую-то цель. И эта цель, будучи в полной растерянности, сейчас давала Мартину огромную и очень важную фору, а всё потому, что Гандия был в полной растерянности, поэтому и путался в поворотах. Он останавливался на одну-две секунды, а когда слышал, что Берроте уже совсем близко, просто бежал куда глаза глядят, лишь бы не догнал. И вот они бежали по каким-то абсолютно непонятным подворотням уже пару-тройку минут. Произошла уже привычная для всех ситуация — Сезар остановился перед гаражом, оглядываясь по сторонам. Был очень узкий проход вперёд, а также обычные дорожки направо и налево. Недолго думая, потому что долго думать ему не давали, уж простите, он сорвался влево, но в последний момент изменил своё мнение. Что-то подсказывало ему, что налево пойдёшь — смерть свою найдёшь… В общем, уже спустя секунду, он со всех ног бежал направо. Начался какой-то максимально странный лабиринт из гаражей, не оставлявший выбора. Вот тут только налево, дальше бежим прямо, направо, чёрт, этот упёртый придурок сзади догоняет, снова налево, чуть не врезался в гараж, но всё же свернул направо. Он оглянулся, чтобы взглянуть на врага и… удар, полное бессилие и яркая вспышка боли где-то в области носа и лба. Как-то так получилось, что он совершенно не заметил, что при последнем повороте свернул точно в тупик и, конечно, врезался в один из гаражей, в котором, кстати, оставил приличную вмятину. Казалось, что вот сейчас он может легко отключиться, но в чувство его привёл крепкий удар, видимо, кулаком куда-то в область правой щеки. Да, его соперник определённо не знал правила «лежачих не бьют». Ну что, Гандия тоже не промах, нанёс ответный удар, попадая куда-то точно, но вот куда именно неизвестно, ведь действовал он в слепую из-за всё ещё не отступающей головной боли. Удар за ударом, Сезар понял, что больше не может оказывать сопротивление, и что его лицо уже, вероятно, больше походит на кровавое месиво, потому что он слишком сильно недооценил «сладенького», который в прошлом, видимо, точно занимался каким-нибудь боксом, потому что бил чётко и метко, поражая именно нужные места. И это было правдой, Мартин действительно занимался боксом когда-то, но быстро ушёл оттуда, так как это было слишком жестоко для него, да и он считал это бесполезным. Как оказалось, вполне пригодилось. — Всё-всё, успокойся! — практически взмолился Гандия, сплёвывая на землю кровь, накопившуюся во рту. Думаю все понимают, что человек, прибывающий в состоянии безудержной ярости, никогда не остановится от самой банальной фразы жертвы: «Всё-всё успокойся». И Мартин, конечно, не был исключением. Он нанёс ещё один удар, уже даже не замечая куда бьёт, но определённо чувствуя, как при каждом ударе рука касается чего-то мокрого, тёплого и липкого. Сезар из последних сил попытался поднять руку, но тщетно, конечности перестали слушаться. — Ос-становись, — прозвучало скорее как предупреждение, чем просьба. — Мартин! — крикнул кто-то сзади, и только этот голос вывел мужчину из опьяняющего состояния, из состояния власти над жизнью человека, ненавистного, кажется, всеми на этой земле. Берроте немного отдалился от лица жертвы, с ужасом осознавая, что всё, что он сейчас перед собой видит, сделал он сам. По всему лицу кровь, разбита бровь, губы, нос и бог знает что ещё… А глаза… даже в темноте казалось, что они наливались кровью. — Я ж-же не… н-не убил его? — заикаясь прошептал Мартин, не отводя шокированного взгляда от Гандии. — Такие как он так просто не умирают, — с ноткой презрения, к Сезару, конечно, ответил Сантьяго, помогая другу подняться на ноги. — Ты бы лучше за себя волновался, — нервно хмыкнул он, разглядывая лицо Мартина. Гандия нанёс немного ударов, но этого было достаточно, чтобы жёстко рассечь ему бровь, разбить нос, вряд ли сломать, но из него всё ещё подтекала кровь. — Да вроде в-всё норм-мально, — тяжело дыша сказал Берроте, глядя на Сезара и с облегчением осознавая, что он двигается. Да, сейчас он как беспомощное насекомое в банке двигался совсем недалеко, просто перекатывался по земле туда-сюда, но это не имело значения. Главное, жив. — Это у тебя адреналин хреначит пока, поэтому нормально, — обеспокоенно ответил Тьяго. Мужчина обескураженно кивнул, соглашаясь. Пока что ему было всё равно на боль, его волновало только… — Что с ним делать? — с замиранием сердца спросил он, понимая, что его в таком виде даже в полицию за покушение не отвезёшь, потому что тут пострадавшими выглядели ну никак не Мартин и Сантьяго, а как раз бедный Гандия, который обязательно воспользуется своим состоянием. — Ничего не делать, оставить. Домой сам доберётся как-нибудь, — фыркнул мужчина. — Пошли отсюда. — Нет, — вдруг ответил Берроте. — Мы не… оставим его, — всё ещё как будто отстранённо проговорил он. — О, боже, — вздохнул Тьяго. — Не говори, что собираешься… — Да, отвезти его домой, — кивнул Мартин, резко встряхивая головой, дабы окончательно прийти в сознание. — Я всё понимаю, но нужно оставаться людьми… всегда. Сантьяго на это только цыкнул. Будь его воля, он бы, на самом деле, добил этого ушлёпка на месте. А этот его домой вести собрался! Добродетель гребаный… Не без труда они подняли Гандию, закидывая по одной руке себе на плечи и практически потащили его к ближайшему выходу, дорога до которого составила около пяти минут, не больше. — Машна… — пробормотал Сезар. — Чё он болтает? — не понял Сантьяго. — Машина? — переспросил Мартин, потому что других трактовок для себя не находил. Тот только кивнул. — Я так понимаю, марку и номера спрашивать бессмысленно, — хмыкнул Тьяго. — Пальцем укажешь, где твоя, — скомандовал Берроте, на что Гадия снова кивнул, повинуясь. Да, когда он был таким тихим, казалось, что не так уж и плох. И да, когда они добрались до парковки, Сезар указал на свою машину. Чёрную, что неудивительно, а насчёт марки, предположительно это был какой-нибудь Volkswagen Tiguan. Мартин забрал из кармана у хозяина машины ключи и сел за руль, усаживая его на соседнее сиденье. Вроде Гандия уже начинал приходить в себя, поэтому Берроте не собирался интересоваться, как он себя чувствует, ведь то что он не оставил его валяться окровавленным на земле вовсе не значит, что человек стал ему менее противен. Мужчина ничего не забыл и не простил, а Сезар ещё за своё ответит. К тому же, Мартин уже даже знал как. Они довезли Гандию до дома, Мартин даже довёл его до квартиры, конечно, не стал дожидаться пока откроют дверь, просто ушёл, оставляя мужчину там. Конечно, никаких слов благодарности не последовало, но и не то чтобы Берроте чего-то ждал. Он помог ему из чувства гуманности, не более. *** — Охренеть… — прошептал Самуэль, откидываясь на спинку стула и удивлённо глядя на Мартина. — Это ты его… побил? — удивилась Карла. Берроте ничего не ответил, только уткнулся лицом в ладони, ограждаясь от взглядов, прикованных, конечно, к нему. Он совсем не гордился этим поступком, потому что всегда считал, что насилие — это плохо. Даже над самыми ужасными людьми. Для того, чтобы разбираться с ними, есть полиция, как минимум. — Да, побил, — определённо гордый таким успехом друга ответил Сантьяго. Мартину совсем не нравилось, что молчит Андрес. Главное, чтобы он не начал считать его придурком, который не умеет решать что-то без драк, потому что Берроте знал — Андрес очень не любит таких людей. — А что с ним делать дальше? То есть типо… он стрелял в вас! — напомнил Самуэль. — Напишем заявление, — коротко ответил Берроте, надеясь, что этот разговор скоро закончится, и они просто пойдут спать. Его всё не отпускала мысль, что он чуть не убил человека. И плевать что за человек. Он его чуть не убил, если бы не подоспел Сантьяго, неизвестно… — Ага, а докажем как? — фыркнул Тьяго. Мартин тяжело вздохнул и хотел было съязвить, но понял, что не нужно. Он устало провёл ладонями по лицу, наконец, опуская их, и спокойно рассказал: — На одном из гаражей была установлена камера. Найдём владельца и доказательства будут у нас. К тому же пуля никуда не испарилась, она точно должна была во что-то попасть. Дети переглянулись, счастливо улыбаясь, а Сантьяго удивлённо глянул на друга. — И как ты эту камеру заметил… Я кроме Гандии ни на что больше не смотрел, — признался он, пожимая плечами. Мартин кивнул, еле заметно улыбаясь. Он всегда был слишком внимателен к деталям, это не раз выручало его самого и его друзей в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. — Ладно, простите, но я правда устал. Пойду спать, — решил Берроте и, пожелав всем спокойной ночи, направился в спальную, где быстро разделся, замечая на одежде (удивительно, не правда ли?) пятна крови. Он прикинул, что если сейчас пойдёт до ванной, с ним снова решат поговорить, поэтому просто положил окровавленную футболку на стул, накрывая её штанами, только бы не видеть эту проклятую кровь. Мартин рухнул на кровать, отворачиваясь в сторону окна, в надежде, что отвлечётся хотя бы на пейзаж за окном, а именно на звёзды на небе, но сегодня абсолютно всё, видимо, было настроено против него — небо было абсолютно беззвёздным. Ни одной даже самой маленькой звёздочки не виднелось на просторах огромного тёмно-синего, почти чёрного неба. Это угнетало ещё сильнее. Теперь Берроте медленно переставал переживать за Гандию и его состояние, теперь его больше беспокоил Андрес… Что по этому поводу подумает и скажет он? Мартин уже буквально молился, чтобы он хотя бы не осуждал его, не обязательно поддерживать, можно просто промолчать… Хотя молчание от Андреса это тоже максимально стра… В коридоре вдруг щёлкнул свет, и теперь всё погрузилось в полную тьму. Только свет одинокого фонаря немного освещал комнату, конечно, не сильно, так как до пятого этажа обычному фонарю досветить сложно, но всё же. Дверь щёлкнула, и в комнату медленно вошли. Абсолютно логично, что это был Андрес, но от этой мысли Мартину не то что не полегчало, это только напрягло его ещё больше. Фонойоса не спеша разделся и лёг на кровать рядом с Берроте. Далеко не лёг, но и не обнимал. От этой мысли Мартин даже почувствовал, как участилось его сердцебиение. А за всем этим последовало некоторое время тишины. Может одна минута, ну, две максимум, но для Мартина это показалось вечностью. Он не мог определится, хочет он, чтобы Андрес что-то сказал или надеется, что тот просто промолчит… Хотя, Берроте явно ждёт хоть слова от мужчины, потому что ему действительно важно узнать, что он думает… — Мартин? — тихо позвал Фонойоса. — Ты спишь? Мужчина, до этого внимательно слушавший звук биения своего сердца и уже привыкший к его ритму, сразу заметил, что сердце вдруг отчаянно заколотилось, а в голове один за одним появлялись аргументы и контраргументы к ответу на этот, казалось бы, простой вопрос. В итоге, поняв, что молчит уже секунд пятнадцать так точно, Мартин негромко ответил: — Нет, — голос звучал как-то сдавленно и будто даже слегка испуганно. — У тебя всё хорошо? — Андрес будто чувствовал — мужчину что-то беспокоит. Берроте снова поразмыслил над ответом, но, поняв, что Андрес — далеко не тот человек, котрому стоит врать, он медленно перевернулся на другой бок, оказываясь лицом к нему. Они находились на небольшом расстоянии, но хотелось, конечно, поменьше. — Я не хотел бить его так сильно, правда… — раскаялся Мартин, даже прикрывая глаза. — Не знаю, что на меня нашло, я вообще… — Мартин, — произнёс Фонойоса. Берроте несмело открыл глаза, замечая, что мужчина перед ним мягко улыбается. — Я горжусь тобой, — кивнул он. — Я бы не смог побежать за Гандией и уж тем более ударить его. И Сантьяго не смог, — объяснил он. Мартин удивлённо смотрел на мужчину, ведь ожидал любой реакции, но только не этой. — И я знаю о чём ты думаешь, — перебил его мысль Андрес, когда Берроте только хотел выразить своё главное переживание. — Я же сказал, что горжусь тобой. Не осуждаю, ни в коем случае, — снова улыбнулся он. — Гандия это заслужил, ты знаешь… И Мартин мысленно согласился с ним. Гандия действительно заслужил, но всё же насилие порождает насилие… Хотя… какая разница. Он жив, значит всё хорошо. И вообще, главное, что Андрес его поддерживает. — Спасибо, — теперь совершенно искренне улыбнулся Берроте, в то время, как Андрес уже прижимал его к себе. Они пролежали так некоторое время, а когда Фонойоса почувствовал, что дыхание Мартина становится всё равномернее, а он сам начинает засыпать, Андрес вдруг вспомнил, что с этих самых пор обещал намного чаще говорить: — Люблю тебя, — прошептал он, мягко целуя мужчину в макушку. Тот уже, конечно, ничего не ответил, ведь, вероятно, уже спал, но Андрес знал, что он слышал, да и без этого знал. *** На следующий день Мартин озадачился вопросом о нахождении владельца того гаража, на котором была установлена камера. Для этого много времени не понадобилось, ведь когда он только подошёл к нужному месту, там уже стоял какой-то мужчина, копошащийся под капотом своей машины. Мартин решил не разъяснять ему ситуацию полностью, просто сказал, что запись с его камеры ему очень нужна для одного важного дела. Тот оказался человеком понимающим и за небольшую оплату с радостью предоставил ему материал, после чего Берроте, будучи человеком довольно продуманным, всё ещё не пошёл в полицию. Заявление писать ещё рано, ведь важно помнить, что у Гандии есть связи, а это значит, что заявления ничем не помогут, будь то домашнее насилие или убийство. Когда он вернулся домой, там был уже и Андрес. Сантьяго, Самуэль и Карла находились в соседней квартире. — Насколько я помню, ты собирался в полицию, — напомнил Фонойоса, внимательно наблюдая за тем, как Мартин что-то активно пытается найти, копаясь в ящиках. — Нет, туда нельзя, — слегка отстранённо сказал он, занятый сейчас более важным делом. Берроте наводил в ящиках сущий беспорядок и уже догадывался, что рано или поздно Андрес психанёт и убьёт его. Мужчине понадобилось несколько секунд, чтобы понять, почему Мартин не хочет идти в полицию, но когда понял, даже удивился, что не догадался раньше, ведь это было довольно очевидно. — Тебе не помочь? — усмехнулся он, наблюдая за тем, как Берроте открывает уже третий по счёту ящик. — Помочь, — кивнул Мартин, выдыхая. — Не видел мой блокнот? — Ну, у тебя их много. Ты бы мне очень помог, если бы сказал хотя бы цвет, — тихо рассмеялся Андрес. — По-моему чёрный, с красной полоской, — задумчиво произнёс Берроте, внимательно наблюдая за Фонойосой, который подошёл к одному из шкафчиков на стене, сразу извлекая оттуда тот самый нужный блокнот. Мартин так удивился, что несколько секунд даже не мог ничего сказать, на что Андрес только ухмыльнулся. — Ты же ещё вчера положил его туда. Берроте такого, конечно, не помнил, но решил поверить на слово, благодаря мужчину и забирая у того блокнот. Он сел на кровать и начал быстро листать странички. Этот блокнот был абсолютно универсален, так как в нём было просто всё, что только можно записать, поэтому ориентироваться там было максимально сложно. Имена каких-то людей, он уже даже не помнил кто это, какие-то рецепты, планы на определённые уроки, которые иногда всё же требовали подготовки, списки покупок, тут даже был список машин, которые Мартин хотел бы себе приобрести. Господи, и зачем он его составлял? Хотя, это было не столь важно, по сравнению с тем, что он никак не мог найти нужный номер телефона. На самом деле, во всей этой истории вся ставка была сделана только на этот самый номер телефона, поэтому если он его не найдёт, Гандию точно не посадят, а что он будет делать дальше, что будет с ними со всеми, уже непонятно. Но Мартин точно помнил, что этот номер телефона он записал… — О, боже, — облегчённо выдохнул Берроте, наконец, нашедший номер. Он записал его в самый угол страницы, исписанной какой-то другой информацией, будучи абсолютно уверенным, что ему номер этого человека в жизни не пригодится. Как же он тогда ошибался… — Кто это? — поинтересовался Андрес, будучи даже не в силах разобрать имя, приписанное к номеру, ведь, как мы помним, подчерк у Мартина от бога. — Это наше единственное спасение, — вздохнул мужчина, буквально молясь, чтобы этот прекраснейший не сменил номер. А ещё важно, чтобы он вообще помнил Мартина, ведь пересекались они аж полгода назад, если не больше. Андрес не стал спрашивать, что такого может этот человек и кто он вообще, терпеливо ожидая, когда Берроте наберёт номер и сделает звонок. Когда послышались гудки, Мартин снова облегчённо выдохнул. Номер не менял, значит, и слава богу. — Надо же, здравствуйте, сеньор Берроте, — усмехнулся утрированно деловитый голос из телефона. — Бога ради, Луис, перестань, — цыкнул Мартин. — Хорошо, хорошо, — засмеялся мужчина. — Как ты поживаешь? Вернулся из Аргентины? — Да-да, вернулся, — улыбнулся Берроте. — Ты сейчас в городе? Ну, то есть, в Мадриде? — Конечно, у меня же работа, — вздохнул тот. — А ты что-то хотел? — Ага, хотел, — кивнул Мартин. — Слушай, мне очень нужно встретиться с тобой. Неудобно просить, но… — Ты с ума сошёл? Я тебе ещё пол года назад сказал: «Если что-то понадобится, звони». Я всегда рад повидаться. Берроте невольно улыбнулся. — Спасибо. Когда будет удобно? — Хоть сегодня. У меня выходной. — Хорошо. Через час встретимся на старом месте? — ухмыльнулся он. — Легко. До встречи. Они попрощались, и Мартин со спокойной душой повесил трубку. — А вы вроде неплохие друзья, — усмехнулся Фонойоса. — Ага, неплохие друзья, — вздохнул Берроте. — Мы с ним бухали вместе. Он развёлся с женой, а я просто был не в лучшем состоянии. Вот как-то так и познакомились. — Но ты не хотел ему звонить, — догадался Андрес. — А он будто ждал твоего звонка, вроде был даже рад. — Да не то что не хотел, — признался Мартин. — Просто люди имеют свойство меняться. Полгода назад я был другим человеком, он был другим человеком, не думал, что он вообще помнит меня. Мы с ним общались от силы две недели, потом я уехал в Аргентину, — Берроте просто пожал плечами, решая умолчать о том, что фактически спас этого человека, ведь тот собирался совершить суицид после развода с женой. Помнится, Мартин тогда практически силой затащил его к психологу. Судя по тому, что тот ещё жив, помогло. *** Бар «Boom» располагался в сорока минутах езды на машине от дома, поэтому Мартин добрался с небольшим опозданием. Он смутно помнил, как выглядел Луис Тамайо, потому что в то время пил со многими, но как только увидел какого-то мужчину, стоящего у дверей бара, сразу понял, что это он. Всё таки его большая фигура была слишком узнаваема. Тот сейчас с грозным видом разговаривал с кем-то по телефону, поэтому Берроте принял решение не смущать его и подошёл со спины. — Твою мать, Бенито, просто не трогай его. Я сам допрошу завтра, а тебя нахрен уволю! Всё, отвали, у меня выходной, — отмахнулся он, вешая трубку. Луис тяжело вздохнул, убирая телефон в задний карман и, видимо, краем глаза замечая Мартина у себя за спиной. Мужчина обернулся, внимательно осматривая его, после чего мягко улыбнулся. — Выглядишь намного лучше, чем при нашей последней встрече, — ухмыльнулся он, протягивая Берроте руку, которую тот охотно пожал, приобнимая мужчину. Мартин подумал о том, что конечно выглядит хорошо, все синяки и царапины на его лице он старательно замазал тональником. — Ты тоже ничего. Только грозный такой, — ухмыльнулся Мартин, вспоминая, как Луис только что орал на кого-то из своих сотрудников, видимо. Кстати, теперь на его лице не осталось и тени от этого события. — О, да это просто мой подчинённый. Он недалёкий, только недавно начал работать, — с улыбкой объяснил Томайо. Мартин кивнул, понимая, что мужчина, видимо, вернулся к работе в органах. Отлично. Они прошли внутрь и сели не как всегда за барную стойку, а за обычный столик, как цивилизованные люди. — Ты так и не рассказал, как у тебя дела, — напомнил Луис, параллельно делая заказ у официантки, подошедшей к ним. — Да всё отлично, — улыбнулся Берроте, тоже обращаясь к официантке и заказывая латте. — Работаешь? — Конечно, учителем устроился. А ты? — Я вернулся в органы, — улыбнулся Луис. — Думаю, если бы не ты, этого бы не случилось… опять же, спасибо за это. Меня ещё и повысили недавно, я теперь полковник, — гордо произнёс он. — Начальник разведки, ко всему. — Охренеть… — выдавил Мартин. Он знал, что Тамайо довольно большая шишка, но чтобы настолько… — Да-да, я сам в шоке. Но это ещё успеем обсудить. Думаю, ты вызвал меня по какому-то делу? — просто спросил он, а Берроте стало даже немного стыдно. — Ну, вообще да, — неловко ответил он, но, заметив, что мужчину это, кажется, нисколько не смутило, тоже вернулся к приподнятому настроению. — Тогда рассказывай. Я помогу, чем смогу, — кивнул он. Ну, сейчас посмотрим, подумал Мартин. — Есть у нас банк Испании, думаю, знаешь, — издалека начал Берроте. — Ну, конечно. Люблю это место, никто не берётся грабить, а всё потому что это невозможно, — ухмыльнулся Томайо. — Тоже верно. В общем, в этом банке работает один человек. Человек со связями в полиции, как ты понял. Начальник службы безопасности, — он не стал называть имени, полагая, что Луис точно не понимает, о ком он говорит. — Гандия, — вздохнул он, медленно кивая, а Мартин только шокировано посмотрел на него, поднимая обе брови. — Знаешь его? — с сомнением спросил тот. — Да кто ж не знает, — фыркнул Томайо. — Столько заявлений на одного человека. Его сложно не запомнить. — Раз есть заявления, почему не сажают? — поинтересовался Берроте. — Ты сам сказал, у него большие связи, к тому же его все боятся. Он же безбашенный. Узнает, что кто-то собирается его посадить — этот человек станет трупом в лубом случае. — Но за убийство или, скажем, покушение, его посадят? — За это конечно, — серьёзно кивнул Луис. — Тут уже можно забыть о связях, они ему вряд ли помогут. Но это если присутствуют доказательства. Если нет — мимо. А тебе зачем? Мартин тихо ухмыльнулся, начиная свой рассказ. Он, пожалуй, рассказал обо всём, что связывало их с Гандией. И о домашнем насилии, и об угрозах, и об их вчерашней встрече. Как раз на этот моменте Тамайо смотрел на него настолько удивлённо, что Берроте еле сдерживал смех. По окончании истории Мартин смог спокойно выдохнуть, вспоминая, ничего ли не забыл, а Луис продолжал смотреть на него совершенно шокировано. — Т-ты… скажи, что у тебя есть доказательства, — буквально взмолился он. — Всё что угодно. Свидетель, запись с каких-то камер, пистолет… — Да, запись с камеры есть, — кивнул Берроте, доставая из кармана жёлтую флешку и передавая в руки Томайо, смотрящего на эту вещицу совершенно зачарованно. — Ты даже не представляешь, что сделал, — неверяще покачал головой Луис. — Столько лет… боже столько лет… Теперь-то этот придурок сядет! — воодушевлённо заявил он. — Одно дело пробовать посадить его за домашнее насилие, другое — за покушение на убийство и плюс домашнее насилие. Мартин улыбнулся, уже сейчас осознавая, что, кажется, всё получится. Должно получиться. И если получится, он, если честно, будет гордится этим делом всю оставшуюся жизнь. С Луисом они просидели в баре ещё часов так пять, обсуждая абсолютно всё, что только можно было обсуждать. За эти пол года столько всего произошло, что они не могли остановиться. Оказалось, что к Тамайо вернулась жена, кстати, после того как он позанимался с психологом достаточный период времени. Он научился более или менее контролировать свои эмоции, особенно дома, ведь именно отсутствие этого навыка в своё время и стало главной причиной их с женой разрыва. Уже в конце этих посиделок, когда Мартин любезно подвёз Луиса до дома, тот дал ему обещание, что по этому делу сделает всё возможное. И Мартин почему-то сразу поверил ему. Он знал, что Тамайо, на самом деле, не самый лучший человек: берёт взятки, пренебрегает любым полицейским кодексом, у него отсутствует всякое понятие о морали, но кто Берроте такой, чтобы судить его за это? В этом мире каждый крутится как может, главное, что в некоторых ситуациях Луис всё же остаётся человеком. Наверное, ему предложили бы много денег за то, чтобы Гандия остался на свободе, но он прекрасно понимал, что этот человек опасен для общества. По крайней мере он сказал так Мартину, а тот в свою очередь решил, что ему можно верить. *** И на этот раз Мартин не ошибся. На следующий день ему позвонил Луис Тамайо и сообщил о том, что уже сегодня Берроте может написать заявление, что тот, собственно и сделал. В тот же вечер с балкона своего дома он наблюдал прекрасную картину: Гандию повязали и ведут в автозак. Хорошо, иногда полиция Испании работает довольно оперативно, но это только в том случае, если ты имеешь какого-то знакомого в органах. Страшно представить, сколько вот таких «блатных» сотрудников творят что хотят и остаются безнаказанными. Гандия даже не сопротивлялся, на удивление шёл спокойно, но на него всё же надели наручники. Под конец он, кажется, заметил Мартина на балконе и задержал на нём свой взгляд. Берроте представлял, что что-то такое может случиться, но ожидал, что его прожгут испепеляющим взглядом или как минимум угрожающим, но то, что он увидел, немного повергло в шок. Никакой угрозы даже близко, взгляд Сезара был каким-то отстранённым, стеклянным, безразличным. Он определённо не ожидал. До суда Гандию поместили в камеру предварительного заключения, а сам суд назначили на завтрашний день. Всё прошло довольно спокойно, его вина, конечно, была неопровержимо доказана, тот и опровергать что-либо не пытался. Срок, назначенный ему, составлял пятнадцать лет лишения свободы. На суде присутствовали все, в целом, это не запрещено. Детей, конечно, отговаривали по началу, но в итоге Мартин встал на их сторону. Он подумал, что сам бы очень расстроился, если бы ему не разрешили посмотреть на то, как наказывают человека, долгое время отравляющего ему жизнь. Когда его уже выводили из зала суда, Самуэль, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете, даже показал ему фак той самой сломанной им рукой. Ну, а что, пальцы замотаны не были, да и он имел полное право это сделать. Также в зале присутствовала и Луиза. Практически весь суд она тихо плакала, что абсолютно не нравилось Мартину. Женщина, которую терроризировали столько времени, плачет оттого, что насильника, наконец, наказывают по заслугам? Что-то не клеится. Поэтому, когда она выходила из зала суда, Берроте быстренько догнал её. Не только поэтому, конечно, ведь нужно будет обсудить ещё один важный вопрос. — Постойте! — позвал он, уже практически догоняя женщину. — Я тебя ненавижу, — гневно прошептала она, а Мартин не то что удивился, просто это было немного странно. Так и спасай людей… — Надеюсь, когда-нибудь вы поменяете своё мнение, — легко улыбнулся Берроте, становясь напротив неё. — Вообще-то мне нужно с вами кое-что обсудить, — объяснил он. — Ваши дети. Как вы знаете, у Самуэля есть отец, который собирается восстанавливаться в правах, а ещё лучше забрать его себе. Карлу, возможно, тоже. В общем, будет суд, и вы сможете оспорить это… — Не нужно мне объяснять, я знаю, — резко ответила она. — Я рад, — кивнул Мартин. — Но вы должны понимать, что в таком случае… — Я не буду претендовать. — Что простите? — не понял Берроте. — Я не буду претендовать на детей. Пусть забирает, — довольно уверенно для такого резкого, неожиданного решения произнесла та, а мужчина даже впал в замешательство. — Хотите сказать, что променяете своих детей на… этого урода? — уточнил Мартин, надеясь, что просто сошёл с ума, и эта мысль — бред сумасшедшего. — Я буду бороться за то, чтобы его выпустили раньше, — шмыгнув носом произнесла та, вытирая намокшие глаза салфеткой. Да, сказать, что он был в шоке, ничего не сказать. — Тебе не нужно было лезть. Ты не знаешь ситуации! — истерично воскликнула она. — Не тыкайте мне, мы незнакомые люди, и я не имею с вами ничего общего, — отрезал Берроте. — Насчёт ситуации, мне достаточно знать то, что он бил детей и чуть не убил меня, за что его и посадили. К сожалению, в нашей стране закон о домашнем насилии практически ничего не значит, иначе его посадили бы на срок побольше. Это было бы правильнее, — кивнул он. — Всего доброго вам, Луиза. Не советую останавливать свою жизнь на уголовнике, — фыркнул он, разворачиваясь и удаляясь. — Вы ужасный человек! — крикнула она вслед Мартину. — Не думаю, — даже не разворачиваясь ответил он, скрываясь за дверью зала суда. *** И нет, Луиза не изменила своего мнения. В суде она действительно не стала препятствовать тому, чтобы Сантьяго отдали право на усыновление обоих детей. Вскоре усыновление официально зарегистрировали. Этот процесс мог бы занять чуть больше времени, но Луис помог и здесь, за что и Мартин, да и все остальные, были ему безмерно благодарны. Сантьяго ходил на подписание последних бумаг в гордом одиночестве, потому что усыновление усыновлением, а школу никто не отменял, но когда тот вернулся, все были уже дома. — Ну что? — с надеждой спросил Самуэль. — Ну всё, теперь я официально твой отец, а твоей опекун, — улыбнулся он. По его шокированному взгляду было ясно, что мужчина всё ещё не до конца поверил в случившееся. — Охренеть можно, — Мартин отрицательно покачал головой, мягко улыбаясь и походя к другу, чтобы обнять его, пока дети ещё восторженно кричали. — Это только благодаря тебе, — напомнил Тьяго. — Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я обязан тебе до конца жизни. — Бога ради, перестань, — усмехнулся Берроте. — Ты мне ничего не должен, я сам захотел это сделать. — В любом случае. Если тебе что-то понадобится, я всегда помогу. Прости, что не ценил тебя, как друга, — он даже как-то виновато отвёл взгляд, вспоминая о том, как в своё время рассказывал Мартину о том, что он ну очень нехороший человек и что дружить с ним вообще-то сложновато. Конечно, было сказано в пылу, но он помнил об этом сам и не сомневался, что помнит и Берроте. — Товарищ, иди-ка лучше к своим детям, пока не начал вспоминать ещё какие-нибудь события прошлого века, — засмеялся мужчина, хлопая друга по плечу, а тот только благодарно взглянул на него в ответ, действительно уходя к детям. — И я снова горжусь тобой, — улыбнулся Андрес, внезапно подошедший к нему сзади. И это было сказано не просто для красивого словца, как обычно делал Фонойоса. Сейчас он говорил совершенно искренне, ведь уже второй день подряд чувствовал невероятную гордость за Мартина. В душе он понимал, что сам бы никогда не взялся за это дело. Уж слишком опасно и заморочено всё это. Сложно в общем, доставляет дискомфорт. А Мартин не побоялся и не поленился, просто взял и помог. Это дорогого стоит, ведь на самом деле таких людей, готовых потратить свои нервы и время на абсолютно бескорыстную помощь, совсем немного. *** О происшествии узнали и в школе. Дети и учителя теперь зауважали Мартина ещё больше, нежели до этого, хотя, казалось бы, куда больше. Серхио даже премию выписал. И, казалось бы, всё отлично, только вот было одно но… Сантьяго принял решение уехать. То есть уехать куда-то в другую страну или хотя бы в другой город, вместе с детьми, конечно. И вроде ведь здравое решение, так будет безопаснее для всех, только Берроте угнетала мысль о том, что они с другом, вероятно, уже больше не увидятся. Да и с Самуэлем и Карлой. *** День их отъезда подкрался незаметно: прошла всего неделя с момента усыновления, когда вся их дружная компания стояла во дворе рядом с такси. В машину еле уложили все вещи, хотя та была немаленькой, но всё же. — Мартин, ну ты чего? — ухмыльнулся Андрес, замечая, что мужчина уже близок к тому, чтобы расплакаться. — А? — переспросил Берроте. — А… нет, ничего, — он медленно покачал головой, глядя на то, как ребята помогают отцу загружать уже последние сумки. Такие счастливые, под впечатлением от предстоящей поездки. Закончив с загрузкой и еле захлопнув багажник машины, они все подошли к стоящим неподалёку двоим мужчинам. Пока ребята пошли прощаться с Андресом, Сантьяго с Мартином отошли чуть в сторону. Тьяго встал напротив Берроте, глядя тому прямо в глаза. — Хочу ещё раз сказать тебе спасибо, — совершенно серьёзно произнёс мужчина. — Будь я проклят, если когда-нибудь забуду, что ты сделал для нас. И прости за то, что вот так уезжаем. Ты знаешь, что так нужно. Мартин на это только кивнул, сжимая губы в тонкую линию. по лицу тонкими линиями уже стекали слёзы. — Не расстраивайся, — как-то грустновато улыбнулся Тьяго. — Когда-нибудь время снова сведёт нас вместе. Берроте только еле заметно кивнул несколько раз, прекрасно понимая, что это неправда. Скорее всего они больше действительно никогда не увидятся. Да, посозваниваются пару месяцев, но потом звонки станут реже, разговоры короче и бессмысленней, и в один из дней никакого звонка и вовсе не произойдёт, а обе стороны это проигнорируют, подумав: «Ну, что ж, позвоню завтра… или послезавтра». Так бывает со всеми отношениями на расстоянии, ведь это не то, что общение в живую. Совсем. И что бы ты не сделал для этих людей, хорошего или плохого, люди имеют свойство забывать. Чувства притупляются, эмоции отходят на задний план, и ты думаешь: «Ну сделал и сделал, это уже в прошлом. Когда-то я уже отблагодарил его за это». Так будет и в их истории, Мартин точно знал. — Я тебя люблю, — совершенно искренне заявил Самуэль, вешаясь на шею Берроте. Он тоже плакал. Ему хоть и было всего пятнадцать, но на самом деле парень был законченным реалистом и думал о том же, что и Мартин, поэтому не произносил громких слов о том, что никогда не забудет, что будет звонить каждый день и так далее, в отличие от своего отца, и Мартин был ему безмерно благодарен за это. — Спасибо. За всё. И я буду скучать. — Я тоже буду скучать, — сквозь слёзы улыбнулся мужчина. — Надеюсь, ты попрощался со своими друзьями? Самуэль слегка замялся, что уже напрягло Берроте. — Мэтью и Пол, наверно, обиделись, — он тяжело вздохнул. — Я просто сказал им только сегодня ночью… — Так не делают, — с некоторым укором произнёс Мартин, хотя прекрасно понимал парня. Ему просто не хотелось расставаться с друзьями, и он боялся их реакции. К тому же, если бы он сказал раньше, то при каждой их новой встрече до отъезда кто-то обязательно поднимал бы эту болезненную тему, и, конечно, упоминал то, что ему очень жаль, что они больше не свидятся. Это не то что неприятно, просто до самого отъезда ты обычно хочешь насладиться обычной жизнью, как будто так будет и сегодня, и завтра, и через месяц тоже. — Я знаю… — неуверенно начал парень. — Я вообще думал не рассказывать им… может так было бы лучше. — Нет, Саму, так точно не было бы, — довольно убедительно проговорил Мартин. — Иди-ка пока поговори с Андресом, мне звонят, кажется. Когда парень отошёл на уже достаточное расстояние, Берроте быстро набрал нужный номер и совершил звонок, надеясь, что всё получится. Уже повесив трубку, мужчина стал тянуть время как мог, хотя это было не сказать, что сложно, потому что тут каждый, кажется, пытался оттянуть момент отъезда. И Мартин успешно справился со своей задачей, ведь уже спустя семь-восемь минут во дворе послышался громкий топот. Все удивлённо взглянули на широкую дорогу, тянущуюся вдоль ещё нескольких подъездов, и увидели трёх подростков, очень быстро бегущих в их сторону. Берроте, конечно, ожидал, что действовать они будут оперативно, но чтобы настолько… Когда Самуэль понял, кто эти люди, он, для начала, шокировано глянул на Мартина, который просто пожал плечами, делая вид, что не знает, откуда вообще тут взялись его друзья. Парень, конечно, сразу рванул к ним, прихватывая с собой и сестру, так как парни додумались прихватить с собой Софию, одну из лучших подруг Карлы. — Снова ты? — хмыкнул Андрес, подходя ближе к мужчине и приобнимая его за плечи. Теперь они все вместе смотрели на абсолютно счастливых ребят, обменивающихся какими-то подарками, вещами, да бог знает чем ещё. — Получается, что да, — легко улыбнулся Мартин. — Держи, это моя последняя пачка, от сердца отрываю, — Пол протянул Самуэлю ещё запечатанную упаковку сигарет. — Правда, а то вдруг там, куда ты уезжаешь, не найдёшь место, где тебе продадут, — ухмыльнулся Мэтью. — Куда вы уезжаете, кстати? Если бы не Мартин, я бы так и не узнал, что ты вообще уезжаешь сегодня! — слегка обиженно воскликнул Пол. — Значит всё-таки Мартин, — мягко улыбнулся парень. — Ну, кто ж ещё. Ты написал, что уезжаешь, а когда не сказал, придурок, — усмехнулся Мэтью. — Блин, точно, — цыкнул Самуэль. — Я просто растерялся немного… правда, это сложно. — Знаем, — кивнули парни, оборачиваясь на девчонок, и тихо посмеиваясь над их сентиментальностью. Карла и София стояли в крепких объятиях друг друга уже несколько минут, обе плакали так, будто кто-то умирает. Хотя да, в какой-то степени отъезд являлся смертью для их дружбы. Хоть ребята и смеялись, у них глаза тоже были на мокром месте. Всё это очень нелегко, особенно для подростков. И вот уже через несколько минут настало время для настоящего расставания. Сантьяго, Самуэль и Карла не спешили уходить в машину, старались растянуть разговор на ещё некоторое время. Самуэль, Мэтью и Пол даже вспомнили первый день встречи с Мартином. Это, конечно, оттянуло момент расставания ещё минуты на три, но в определённый момент таксист, уже слегка возмущённый тем, что стоит здесь с пол часа, вышел из машины и вежливо попросил их уже поехать в аэропорт. Те, конечно, спорить не стали, ведь ждать новое такси времени нет. Разрыв произошёл как-то слишком быстро, Мартину показалось, что с момента выхода таксиста прошла всего минута, когда Самуэль, Карла и, конечно, Тьяго, уже скрылись в салоне машины. Они стояли и смотрели в след уезжающему авто. Саму и Карла махали им руками из окна вплоть до того момента, как машина исчезла за поворотом. — Они же будут звонить? — обеспокоенно спросил Мэтью, оборачиваясь на Мартина, стоящего рядом с ним. Берроте сначала подумал, что, может, стоит попробовать объяснить парню, что эти звонки, скорее всего, даже если будут, продляться не долго, но решил, что это будет неправильно. Даже по отношению к Самуэлю. Он тяжело вздохнул, поворачиваясь лицом к парню, с надеждой смотрящему на него. — Конечно, — Мартин мягко улыбнулся, приобнимая Мэтью за плечи. Несмотря на то, как будут развиваться их отношения дальше, Берроте знал, что эти ребята сыграли большую роль в его жизни. Как минимум, дали поверить в себя. Ведь ещё месяц назад Мартин даже подумать не мог о том, что спасёт двоих детей, встретится со старыми друзьями, станет отличным учителем и обретёт, пожалуй, самого главного человека в своей жизни.