— все постепенно разрушалось — слухи дошли до точки кипения
Но даже, когда я испытывал невероятную потерю и боль, мою душу грело лишь то, что это взаимно. Настолько взаимно, что я никогда этого не замечал. Столько моментов было, а я ведь просто смотрел на него как на дурака, думая, что он не может любить меня. Но почему он не ответил мне сразу взаимностью? Зачем ждал? Возможно, он думал о том, что это расторгнет наше общение, или хотел повременить, обдумать всё? В любом случае, это было лишним. Лишним — лишь потому, что теперь от нас отвернуться знакомые, друзья, девушки, в конце концов. Мы потеряем работу. Я, вероятно, все преувеличиваю, но ведь я и сам думал о гомосексуалах как ярый гомофоб — а сейчас — пакостный бумеранг… Как я мог не заметить разговор между нашей команды, который был неделю назад. Лёша, единственный, кто поддержал ЛГБТ-комьюнити, но я тогда подумал лишь о том, что он толерантный человек. В целом, я никогда не считал ЛГБТ активистов — ошибкой природы. Скорее, я не хотел отличаться от других своим мнением, ведь на меня бы посмотрели косо. Современные русские парни — это или же те, которые относятся нейтрально, или же те, которые яро ненавидят геев и лесбиянок. Вторых было больше. Я больше скажу, однажды, мне стало интересно посмотреть гейское порно, и я был удивлен, ведь я… Возбудился. И я посмотрел фильм «Назови меня своим именем» с Олей. Она была замечательной и доброй девушкой, которая поддерживала практически все толерантные общины. Одним вечером, она предложила глянуть этот фильм, и я согласился. Моим аргументом стало лишь то, что этот фильм стал популярным, и оценки критиков у него были достаточно высокими. Мне понравилось, но я, словно актёр, раз за разом фукал и отворачивался. В конце фильма я и вовсе крикнул: «На что я потратил своё время? На петушиное дерьмо?» Теперь я познал себя. Я бисексуал, ведь мне нравятся и девушки, и парни. Ещё год назад, я бы, вероятно, рассмеялся от этого, но сейчас это вовсе не смешно. Это правда, которая заставляет меня изменить не только себя, но и окружающий мир. Через тоску, и боль, я понимал, что меня ожидает лишь настоящая любовь, о которой я мечтал все эти месяца. Как же всё может измениться за пару осенних месяцев. Не зря ведь говорят, что осень — пора влюблённости, ну а что, если я влюбился и разлюблю его через пару зимних месяцев?***
— Крепкий капучино? — с улыбкой я посмотрел на рядом сидящего человека, который смотрит вдаль. Осенняя степь окружала нас двоих. Приятный, свежий холодок в спину, словно толчок говорить о том, о чем никогда не решались. Старое чёрное длинное пальто, которое лежит на засохшей жёлтой траве, вероятно, тут собирали совсем недавно пшеницу. На этой верхней одежде — уместились мы, так как не подумали взять плед, чтобы сидеть удобно и комфортно, но сейчас это было вовсе неважно для нас. Комфорт — это когда находишься с любимым тебе человеком где-угодно и когда угодно. Сейчас я ощущал именно это чувство. Вдали курился туман, как лёгкое снежное облако. Солнца не было, было пасмурно и отчасти по-осеннему холодно. Сзади наших спин находился скромный бирюзовый лес, где листва покрылась золотым румянцем. В километре от нас уже наблюдалось шоссе, по которому ездят громкие фургоны и обычные машины. Где-то рядом с проезжей частью — я оставил свой минивэн. Как мы оказались тут? Мы созвонились спустя 2 дня произошедшего между мной и Олей, и решили, что должны выбрать место, где нет никого. Даже мимо проходивших людей. Мест таких, в Новосибирске было много, особенно — за городом. Я забрал Лёшу на одной из остановок города. По пути, мы молчали и изредка оглядывались на друг друга. — Я знал, что ты любишь кофе покрепче, и сварил его для тебя. — он протянул горячий железный термос, в котором был любимый мне напиток. Я улыбнулся, и кивнул головой на крышку, чтобы тот налил кофе. Сегодня он был не Лёшей. Это был другой мне человек. Обычно, я в любое время смотрел на него и видел сумасшедшего учёного, экстремала, гиперактивного персонажа — но сейчас он спокойный, немного грустный, и сконцентрированный на нашем диалоге. От этого поведения я и не знал, что говорить, чтобы казаться теперь не ему придурком, а мне. Он был одет в ту самую горчичную толстовку, и в те самые черные джинсы, в которые был одет в день, когда мы прыгали на батуте. Теперь я знаю, что эта надетая одежда была не случайностью — он знал, что я обращу на это внимание. Я же — впервые надел серое пальто, которое не надевал 2 года, чёрные джинсы, и кожаные осенние туфли. — Мне приятно слышать это. — я тихо засмеялся, и взял «чашу» в свои руки. — Мне жаль, что это случилось, между нами. — тихо промолвил он, резко сменив тему диалога. Я чуть не поперхнулся горячим кофе, и резко посмотрел на него. Он засмеялся. — Почему? — немного возмущенно спросил я, отлично зная ответ. Тишина в ответ. Значит боится ранить меня. Тишина. Значит, точно ранит. Смотрит вдаль. Размышляет над задуманным мягким ответом. Сглатывает слюну. Он хочет разрушить всё? — Наша влюблённость — разрушила наши жизни, словно после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Теперь нам нужно всё отстраивать. — он взял крепче термос, и сделал глоток. — Не забывай, что Япония — одна из самых развитых стран, так что… Мы пройдем это испытание вместе. — спокойным голосом ответил я, на его философское размышление. Я, кстати, любил историю в школе, и вероятно, он специально привёл пример подобным образом. Он переместил термос в другую руку, и протянул мне свою широкую, худую ладонь. Я с некой осторожностью посмотрел на его жест, словно боясь сделать первый шаг. Я как-то и забыл, что, между нами, не дружба вовсе, а взаимная влюблённость. Это непривычно ощущать, и видеть. Я протянул взаимно свою руку, и наши пальцы переплелись. Моя ладонь утонула в его костлявой лапе. Вдруг по среди одинокого, прохладного и мрачного поля, и ощутил теплоту возле моей груди. Я не мог поверить в происходящее… Лёша крепче сжал свои пальцы и опустил голову. Я с удивлением посмотрел на него: — Что-то не так? — удивлённо спросил я, боясь как-то зацепить его. — Я люблю тебя. — тихо промолвил он, и улыбнулся краем губ. Было видно, что он смущенно проговорил это, словно первоклассник, который впервые признается в чувствах человеку. — Знаешь, я сейчас ощущаю то, о чем давно мечтал. Такое спокойствие, отречённость, истина, а больше всего, я ощущаю счастье, которое я никогда не ощущал. — продолжал говорить он, а я просто смотрел на наши руки, и с неким стеснением слушал его речь. Я, как всегда, не мог подобрать слов, ведь не так много говорю. — Ты не поверишь, я ощущаю тоже самое. — оглянулся я на молодого парня. Он замолчал, и вновь смотрел вдаль — на проезжающих мимо машин. Кое-что задумал в своей голове, и с неким робким чувством, отпустил его руку, на что он даже не обратил внимание. Моё сердце стучало словно неугомонное, но душа желала лишь одного. Я привстал на колени, не задевая его сидящее тело, и осмотрел вновь его с ног до головы. Это действие стало неким Антистрессом, убеждением того, что я действительно люблю его, но сказать не могу эти простые 3 слова. Медленно, и несмело, я наклоняюсь к нему. Он поворачивает свою голову ко мне, на его худом лице разыгралась манящая улыбка. Я аккуратно и боязливо касаюсь его свежевыбритой щетины, и ощущаю, как мой нос соприкоснулся с его аккуратным носиком. Ощущая каждый вдох своего любящего человека, практически у его улыбки, я тихо промолвил: — Я тоже люблю тебя. И затем, более порывисто, робко, накрываю его сухие губы своими горячими устами. Наши языки переплетались в одном горячем и страстном танце. Параллельно, я крепко сжимал его мягкие, светло-русые волосы, тем самым возбуждая себя ещё сильнее. Его зубы покусывали мою нижнюю губу, отчего я тихо проронил монотонный стон, что явно ему понравилось. Наш жаркий поцелуй становился более напористым и насыщенным. Вся неловкость, страх и боязнь — исчезла в пару секунд. Я не смог удержаться, и попросту пересел на его худые колени, не отрываясь от его сочных губ. Его худые пальцы коснулись моих бессильных бедер и сжимали их сильнее и сильнее. В наших лёгких, казалось, вот-вот кончится кислород, и поэтому я прервал наше милое прелюдия, ухватился за горчичное худи, и толкнул его на старое пальто. Становилось жарко, даже посреди осеннего мороза. Продолжая сидеть на его пахе, я ощутил твёрдость возле ширинки его штанов. Это улыбнуло меня сильнее, и я ринулся снимать его верхнюю одежду, но он сам привстал и быстро снял теплую кофту. Теперь на его теле оставалась белая, словно бумага, футболка и черные потасканные джинсы. Я нагнулся к его тонкой, вытянутой шеи, и начал посасывать каждый сантиметр его сладкой кожи, оставляя тёмно-красные пятна. Краем уха я слышал его томительные и приятные стоны, отчего он закинул голову назад и приподнял её. Засосы покрылись маленькими мурашками. Я ощутил, как его белоснежные пальцы начали расстёгивать моё серое пальто, и когда он пропустил последнюю пуговицу в дырку — я откинул верхнюю часть одежды. Он увидел мою белую рубашку, и улыбнулся: — Ты явно думал, что у нас будет деловой диалог… — засмеялся он ещё громче, от чего мои щёки ещё сильнее покраснели. Его пальцы нежно залезли мне под белую рубашку, аккуратно, он начал гладить мою подтяную спину. Его действия предоставляли мне сладостное удовольствие. Я ринулся к его груди, и положил свою голову на острые плечи. Он мягко наклонил своё лицо к моему уху, и я почувствовал, как его язык прикоснулся к моей мочке, и приподнимался выше. Я закрыл свои глаза от такой приятности, и вдыхал глубоко свежий, природный воздух. Он аккуратно, и при этом, несколько дерзко кусал хрящ. Мои щёки покрылись лёгким румянцем, как и моя шея. Я был невероятно возбуждён и не отдавал отчёта тому, что я делаю. Моя хрупкая рука коснулась его накаченного торса, и опускалась ниже. Дойдя до железной змейки, я ловко расстегнул её, и засунул пальцы в тканевое отверстие. Его половой орган был ужасно твёрдым, и лёгкими движениями, я начал массировать его. На лице Лёши появилась напряжённая гримаса, и его руки, которые окружали мои плечи — крепко сжали моё тело. С каждым моим движением, я слышал, как молодой парень тихо стонет возле моего уха, отчего я получал невероятное удовольствие. Когда я ускорял темп массирования — он опустил свою голову вниз, и прикусил мою шею, словно хищник в дикой природе. Близилась разрядка. Я ощущал, как его член становился все горячее и горячее, и через секунд 10 — я ощутил приятную, лёгкую пульсацию. Липкая, тёплая субстанция покрыла мою правую руку. Лёша наклонился к моему лицу, и вновь накрыл мои губы своими устами. Когда наш поцелуй прекратился, наши взгляды были устремлены в серое небо, отчего я тихо проговорил: — Любовь, любить велящая любимым.