Искусство Хаоса

      Все думают, что хотят знать правду. Даже когда мы понимаем, что эта правда не принесет нам ничего хорошего и даже ничего не изменит, любопытство все равно побеждает. Так жена делает все, чтобы узнать об измене мужа, даже если развод уже оформлен. Так прохожий, услышав подозрительный шум из темного переулка, заглядывает за угол, а не бросается сразу же наутек. Зачем люди так отчаянно стремятся узнать правду, которая причиняет им лишь страдания? Ответов на этот вопрос даже слишком много. Кто-то говорит о внутреннем спокойствии, которое приносит правда, кто-то о том, что потом легче спать по ночам. Но я всегда считала, что то самое почти животное желание узнать неприятную правду необходимо для того, чтобы сделать для себя какие-то выводы… И извлечь урок на будущее.       — Рассказывай, кто ты такой, — приказала я, снимая пистолет с предохранителя. — Предупреждаю, если ты снова начнешь нести бред про стриптиз, я выстрелю.       Нильсен никак не отреагировал на угрозу для собственной жизни. Даже не дрогнул, что не могло не радовать, учитывая, что он был за рулем. А вот реакция третьего члена нашего коллектива последовала незамедлительно.       Едва успев договорить последнее слово, я почувствовала холодок возле шеи. Такой бывает, когда кто-то приставляет к горлу нож. Сжав зубы, я лишь сильнее стиснула оружие, направленное в голову Александра. Глупо угрожать ножом человеку с пистолетом в руке. Выстрелить я успею в любом случае, даже если Макото пустит его в дело.       — Сэм, убери это, — предельно серьезно сказал Нильсен. — Если еще раз я увижу нечто подобное, то очень сильно на тебя обижусь.       Очень нехотя, лишь спустя пару секунд, но он все же послушался Александра. Холодок возле моей шеи исчез, но расслабляться было рано. Каким бы крутым шпионом ни был Макото, что-то мне подсказывало, что самый опасный человек в этой машине сейчас находится у меня на прицеле.       — Агата, ты тоже сильно руку не напрягай, все равно ведь не выстрелишь пока я за рулем.       — В голову может и не выстрелю, — согласилась я, опуская пистолет чуть ниже, — А вот в плечо или в ногу могу.       — Все равно в таком случае аварии не избежать, — заметил он. — Не замечал у тебя раньше склонности к суициду. Если себя не жалко, малыша Сэмми пожалей. Он же ни в чем не виноват… Ну почти.       — У тебя есть отличная возможность спасти жизнь твоему любимчику, и свою заодно тоже. Рассказать мне правду.       — Что, прямо здесь? В машине?       — Нет, нужно устроить вечеринку с блэкджеком и шлюхами и объявить на торжественной речи в честь открытия, — процедила я. — Мне надоели эти игры в секретность. Я вполне серьезна. Я выстрелю, если ты не начнешь говорить.       — Что-то мне подсказывает, что если он начнет говорить, вероятность выстрела только увеличится, — раздался немного невнятный бубнеж Сэма с заднего сиденья.       — А тебя вообще не спрашивали, — огрызнулась я.       — Что ж, раз дела обстоят так, — протянул Александр, а затем резко вывернул руль, заставив меня на секунду откинуться назад и увести прицел в сторону.       Я успела снять палец со спускового крючка и выстрел, который должен был последовать после такого маневра, так и не прогремел. Но еще до того, как Алекс закончил выворачивать руль, пистолет снова оказался нацелен ему в голову.       — Спокойно, Дэдшот, — фыркнул Нильсен, останавливая машину. — Я всего лишь хотел припарковаться. Итак, что ты хочешь знать?       — Кто ты такой? Почему тебя боятся, даже когда в охране находятся профессиональные военные? Почему долбанный шпион смотрит на тебя с такой опаской, хотя меня, вооруженного человека, полностью игнорирует, не воспринимая как угрозу? Ты без проблем можешь достать дымовую шашку, организовать поджог, замести любые следы. Но при этом в полиции о тебе вообще не знают, как будто ты святой! Ты наемный убийца? Босс мафии? Агент ЦРУ? — практически прокричала я, окончательно срываясь.       — Ну… Если кратко, то меня можно назвать бизнесменом, — ответил Александр. — И хочу сразу тебя успокоить, я не имею никакого отношения к ЦРУ, а в Италии был всего раз и явно недостаточно для того, чтобы организовать свою «Козу Ностру».       — Скорее антибизнесмен, — снова раздался бубнеж с галерки, на который я не обратила внимания.       — Думаешь, я в это поверю? — истерически рассмеялась я. — Бизнесмен, который уже почти месяц не совершал ни одного делового звонка? Давай я упрощу тебе задачу. Я и так знаю, что ты преступник. Теперь от тебя зависит, что именно ты получишь после нашего разговора — наручники на запястьях, пулю в голову, пулю в плечо или простую пощечину. Выбор за тобой.       Закусив губу, Алекс побарабанил пальцами по рулю, а затем зажмурился и резко выдохнул, как от сильной усталости.       — Ладно, сержант, — сказал он предельно серьезным тоном. — Если тебе нужны ярлыки, то больше всего моя деятельность подходит под определение «аферист». К какой именно пуле мне готовиться?       — В голову! — предупредила я. — Я же сказала, что врать мне не стоит!       — Чистейшая правда, — поднял руки Нильсен.       — И что, ты хочешь убедить меня, что все твои грехи заключаются в том, что ты выманиваешь бриллианты у старушек, подделываешь банковские чеки и продаешь несуществующую недвижимость?       — Ну... Обычно мои аферы чуть покрупнее, — признал Нильсен.       — Как скромно, — продолжил подначивать Сэм.       Обернувшись, я бросила свой самый тяжелый взгляд на Макото. Обычно под этим взглядом тушевался даже наш комиссар, но парень встретил его спокойно. Почти… Было видно, что он немного переживал, вот только не за себя…       — Если ты что-то знаешь, советую сказать, а не бубнеть под руку, — рявкнула я.       — А? Что? Я вообще мимо проходил, — сразу прикинулся идиотом Сэм.       — Помнишь, я тебе рассказывал, как пытался работать, когда переехал в Швецию? — спросил Нильсен и, дождавшись моего кивка, продолжил. — И помнишь, что случилось с компанией, которая хотела меня подставить?       — Ты сказал, что разорил ее.       — Да. Собственно, мне так понравилось, что я решил сделать это своим основным видом деятельности. Можешь считать меня негосударственным антимонопольным агентством, — улыбнулся он.       Ответ, который я получила на свой вопрос, не объяснял абсолютно ничего. В моем понимании компании разоряют с помощью различных финансовых инструментов — манипуляциями при помощи акций, спекуляциями на рынке и прочее. Сюда совсем не вписывались те навыки, которые я наблюдала ранее. Не вламывался ведь он в главный офис с монтировкой в самом деле! Так корпорацию не разрушишь.       — Антимонопольным агентством, — повторила я. — Ты хочешь сказать, что это все? Ты просто разоряешь компании, которые тебе не понравились? Или на которые глаз упадет? Это даже законом не запрещено.       — Ну… Возможно в своих методах я пару раз отошел от рамок законности, — показательно смутился Александр. — Или пару десятков раз.       Вот это уже было больше похоже на правду, но все равно мало что объясняло. Эх, мне бы связаться с ребятами из отдела по финансовым преступлениям, может они бы могли хоть что-то разъяснить…       — Сколько их было? — спросила я. — Сколько компаний ты разорил?       — Хм… Так сразу трудно ответить, — было видно, что Нильсен действительно задумался. — Считать только те, которые в Европе? — уточнил он, но заметив мой взгляд сразу исправился. — Ладно, понял, считаем все. Тогда получается всего двадцать четыре.       — Сколько? — взвизгнула я, окончательно потеряв самообладание. От шока даже рука с пистолетом опустилась. Впрочем, убрать эту игрушку от виска Александра следовало давно, я все равно не собиралась в него стрелять. Максимум — ударить рукояткой в висок.       — Если тебя это утешит, то только у семи из них капитализация превышала сто миллиардов, — пожал плечами Нильсен, как будто это что-то меняло.       — Зачем?       — Затем же, зачем собираюсь разрушить компанию Гаррисона, — улыбнулся он. — Потому что я могу.       — То есть ты уничтожал компании, в которых работали сотни, а то и тысячи людей просто так? И как это вообще возможно? — у меня снова не укладывались в голове его слова, и было чувство, что я чего-то не понимаю. — Как можно вот так запросто ходить по миру, разваливая корпорации? Как ты это проворачивал? Не мог же ты просто убивать всю верхушку и взрывать главные офисы!       — Конечно, нет, — фыркнул Нильсен. — Я псих, а не идиот. Звучит похоже, но на самом деле понятия очень разные.       — Что именно ты делал? — собравшись с духом, задала я главный вопрос.       — Я начинаю чувствовать себя на допросе, — поморщился Александр, а затем скосил глаза на пистолет, снова материализовавшийся у его виска. — А право хранить молчание у меня еще есть?       — Нет.       — Так и знал, что ты нечестный коп, это ведь давление с целью выбить признание, — покачал он головой, после чего все же начал рассказывать. — У меня нет общей стратегии. Некоторые компании, которые мне особенно не нравились, я действительно сравнял с землей. Другие разорил, заставляя вкладываться в заведомо убыточные проекты, организовывая задержки поставок сырья и тому подобные вещи, — лениво помахал он рукой, намекая, что весь список махинаций перечислять долго. — Третьи лишь пошатнул, а затем поглотил через подставных лиц, после чего установил марионеточное правление. Таких было больше всех, — признал Нильсен.       Чтобы полностью осмыслить ту информацию, которую он выдал, мне потребовалось несколько минут. За этот короткий рассказ я успела насчитать нарушение почти всех пунктов налогового законодательства, а еще попрание всех правил ВТО. И у меня в голове не укладывалось. Как такое мог провернуть один человек? Как такое вообще возможно?       — На самом деле это не так сложно, как кажется, — пренебрежительно бросил Нильсен, а я поняла, что последнюю фразу сказала вслух. — Как думаешь, чем занимался Гаррисон? Как он смог подняться на вершину в своей нише и оставаться там десятилетиями? Он разорял конкурентов, запугивал оппонентов, доставал компромат на союзников, убирал тех, кто мог ему помешать хотя бы в перспективе. Так что я учился у лучших, — немного пугающе улыбнулся он. — Дед сам создал монстра, который в итоге положит конец его любимому детищу. Иронично, не правда ли? Впрочем, так обычно и бывает. История знает сотни подобных примеров…       — Ладно, — сказала я осипшим голосом. — У меня еще один вопрос. Если это так, то почему на тебя ничего нет ни в полиции, ни в Интерполе?       — Шутишь? — хмыкнул он. — Это же элементарно! Потому что я нигде не засветился. Если бы меня знали в лицо, то Джон Уик обзавидовался бы той охоте, которая на меня бы открылась.       — Засветился, — вздохнул Сэм, заставив нас синхронно обернуться. — Тебя слили не так давно. В соцсети, конечно, фоторобот не выложили, но в бизнес-кругах тебя уже знают.       — Кто постарался? — почти безразлично спросил Нильсен.       — Не знаю. Но я бы на твоем месте поостерегся приезжать в те страны, где ты успел... гм, поработать. Если, конечно, не хочешь получить нож в спину. Ты многих успел разозлить и лишил бизнеса огромное количество людей. Я бы на твоем месте теперь ходил по улицам с оглядкой.       — Эх, видимо все же не всю информацию слили. А я был лучшего мнения о твоем начальстве, — покачал головой Александр. — Если бы твои боссы действительно много обо мне знали, то ты бы понимал, что я не опасаюсь мести. Намного интереснее, кто оказался настолько умен, чтобы не только вычислить меня, но и так умело, а главное — своевременно воспользовался этой информацией… Давно обо мне знают в WhitePlain? Если я все правильно рассчитал, то примерно год.       — Да, так и есть, — удивился Сэм. — Тебя не трогали, потому что ты никогда не затрагивал зону их интересов.       — Нильсен, — вздохнула я, прерывая их диалог. — Я помню, что ты рассказывал мне про эту инвестиционную компанию, на которую работает Макото. Ты тогда представлял их злом во плоти, но знаешь что я заметила? Когда ты описывал свою деятельность, то перечислил то же самое, что приписывал им. Манипуляции на рынке, разорение компаний, поглощение… Скажи мне, чем ты отличаешься от WhitePlain?       — Ну… — ненадолго задумался Александр. — Я красивее.       — Понятно, — вздохнула я. — Тогда я задам свой предпоследний вопрос. Где твоя команда? Ты не мог проворачивать все это в одиночку. Ты не бог.       — С последним утверждением я бы поспорил, — подмигнул он. — У меня нет постоянной команды. Это неудобно, проблематично и чревато ударом в спину. Каждый раз я формирую новую команду, которая ничего обо мне не знает.       — Логично, — согласилась я. — Тогда пришло время для последнего вопроса. Ты ведь выбрал меня для какой-то роли еще в первый день нашего знакомства. Причем очень постарался, чтобы меня заполучить. Вот только твои мотивы всегда оставались для меня загадкой. Прости, но в ту чушь про «единственного адекватного человека рядом» я не поверю.       — Я всегда говорил, что ты умная, — одобрительно кивнул Нильсен.       — Так зачем я так сильно тебе понадобилась? Знаешь, я долго думала над этим, и пришла только к одному выводу, — я на секунду прикрыла глаза, собираясь с духом. — Я не должна была войти в твою «команду». Я была выбрана на роль не союзника, а наживки, верно?       — Да, — ответил Александр спустя пару минут молчания и как будто через силу.       — Умно, — горько усмехнулась я. — Меня все еще помнят в бизнес-кругах, да и служба в полиции… В общем, я слишком подозрительная фигура, причем сразу для всех твоих врагов. Они должны были отвлечься на меня, пытаясь сначала найти информацию и выяснить мотивы моего внезапного появления, а затем убить. Это выиграло бы для тебя время.       Нильсен молчал, и это было самым красноречивым ответом. Он больше не ухмылялся, не фыркал, не дурачился, даже в глаза мне не смотрел. Значит, я попала в точку.       — Теперь я понимаю, почему ты в нее так вцепился, — подал голос Сэм. — Она действительно умна. Я думал, будет дольше соображать.       Наверное, это стало последней каплей. Все мои цели, которые я повторяла про себя на протяжении всего дня, перестали быть важными. И технология, с ее судьбоносной значимостью, тоже. Я просто не могла больше этого терпеть и здесь находиться. Мне кажется, останься я в машине хоть на минуту дольше, одним трупом в Лондоне стало бы больше, а может быть и двумя. Даже не знаю, кого мне хотелось пристрелить больше — Нильсена или Макото. Наверное, обоих сразу. Поэтому я приняла лучшее решение в этой ситуации — просто вышла из машины, напоследок хлопнув дверью.       Меня никто не пытался остановить, что тоже было логично. Когда все карты раскрыты, сражаться за шестерку никто не будет. За нее изначально не сражаются. Так, могут приберечь на всякий случай — вдруг получится собрать «флеш рояль» и она пригодится. И как же обидно, оказывается, быть этой самой шестеркой в колоде, полной тузов и джокеров…       Отойдя достаточное расстояние, я поймала такси, которое каким-то чудом проезжало мимо ночью, и только усевшись на заднее сиденье, а еще убедившись, что машина Нильсена за мной не следует, набрала номер из списка последних контактов.       — Это Агата, — пропустив приветствие, на всякий случай представилась я. — Нам нужно встретиться.

***

      Желание знать правду — страшная вещь. Иногда оно заводит туда, где быть совсем не хочется. Я не стала исключением и сейчас топала по тропинке, с ощущением того, что впереди меня ждут несколько не самых приятных минут… Или часов.       — Агата, — закричал мужчина, увидев меня, а затем бросился навстречу.       Он подбежал буквально за несколько секунд, без предупреждения заключая меня в объятия. Инстинкты сработали раньше, чем успели включиться мозги. Согнув ногу в колене, я ударила в пах, а затем выкрутила руку, чтобы точно не стал сопротивляться. Впрочем, могла не растрачивать силы. Уже после первого удара он свалился на землю, завывая от боли.       — Отпусти, — полузадушено заныл Кристофер.       — Прости, — бросила я, отходя на шаг.       Впрочем, извинения были чистой формальностью. Вины за собой я не чувствовала. Времена, когда мы были хорошими друзьями, прошли. Сегодня нас нельзя назвать даже приятелями. Так, давние знакомые. И как любой хорошо воспитанный человек, Кристофер должен был знать — не бросайся на малознакомых людей, если не хочешь получить по мор… в смысле, вызвать недоумение своим поведением.       — Сам виноват, — пропищал Кадоган.       Еще пару секунд повалявшись на земле, Крис все же поднялся, хотя выглядел откровенно жалко. Может быть слезы, застывшие в глазах так влияли на его внешние данные, а может покрасневшее лицо, кто знает.       — Я не должен был на тебя так набрасываться, — признал он. — Просто очень обрадовался. Я сильно переживал за тебя. Хорошо, что ты выбралась невредимой.       — Ты говоришь так, как будто я из афганского плена сбежала, — заметила я.       — Ну…       — Знаешь, зачем я пришла? — не дала я ему закончить.       — Догадываюсь, — поморщился Крис, а затем кивнул в сторону особняка. — Пойдем. Лучше обсудить это в более приватной обстановке.       Было так странно снова ходить по этим тропинкам. Я тысячу раз бывала здесь в детстве, и когда училась в школе тоже. В какой-то момент даже думала, что перееду сюда к Эду. Сейчас все выглядело чужим. Может быть из-за того, что чувства к людям, которые здесь проживали, изменились…       Сам особняк тоже казался каким-то неправильным и даже нежилым. По дороге в кабинет мы даже из прислуги никого не встретили. Кстати, Кадоган привел меня не в гостиную и не в свои покои, а именно в кабинет, который использовал его отец. Впрочем, чего я ожидала? Учитывая особенности характера, бизнесом должен заниматься именно Крис, а не его долбанутый братец.       — Что ты знаешь о Нильсене? — без предисловий спросил он, присаживаясь за стол.       — Мне казалось, я пришла сюда, чтобы получить информацию, а не делиться ей, — сказала я тем самым холодным тоном, который не могла оставить с тех пор, как зашла на территорию этого поместья.       — Да, прости, — стушевался Кристофер. — Присаживайся. Не могу сказать, что мы серьезно сотрудничали с «Symbio. incorporated», но все же кое-какие связи имеются. О Нильсене никто не слышал уже очень давно. Я так и вообще никогда не слышал — он уехал до того, как я начал заниматься делами отца. Но вот когда мистер Ларкинз умер, Нильсен стал самой обсуждаемой фигурой…       — Крис, давай без предисловий, — оборвала я его. — Что ты о нем знаешь и почему считаешь его опасным?       — Ну… Собственно, проще один раз показать, — буркнул он, а затем достал из ящика стола внушительный конверт и передал мне.       Я всегда думала, что компромат хранят именно в таких конвертах. И не ошиблась. В нем находились фотографии. Много фотографий. Причем содержание у снимков было весьма специфичное: окровавленные тела людей, иногда поодиночке с простреленной головой, иногда целыми группами; горящие здания; развалины с явными следами взрыва и еще очень много весьма неаппетитных вещей.       — Что это? — спросила я.       Впрочем, вопрос был риторическим. Я прекрасно понимала, что это. Александр уже рассказал мне о своей деятельности и ее конечном результате. А вот сейчас я наблюдала методы, которые он использует. Неужели все это могло остаться незамеченным? Как им до сих пор не заинтересовалась полиция? Не поверю, что он проворачивал все это настолько тихо и бесследно, что никто действительно не сложил два и два. Скорее, имели место связи и деньги, которые позволяли все успешно замять.       — Ты спросила, почему он опасен? Вот почему. Это все дело рук Нильсена. С тех пор, как он уехал из Лондона, за ним тянется след из крови и разрушений. Причем никто не знает, зачем он это делает. Я считаю, что он просто психопат. Впрочем, его мотивы неважны. Ясно одно — там, где он появляется, начинают умирать люди.       — Понятно, — задумчиво протянула я.       — Представляешь, как я испугался, когда это узнал, учитывая, что у тебя с ним какие-то дела? Агата, умоляю, откажись от этого задания! Ты ведь можешь уйти, правда? — посмотрел он на меня щенячьими глазами. — Если нужно, я могу связаться с твоим начальством, надавить.       — Нет, — отрезала я.       — Но почему? Чем таким важным занимается Нильсен, что ты должна быть рядом?       — С чего ты взял, что он занимается чем-то важным?       — Тебя бы не отправили к нему, если бы дело было пустяковым. Я, конечно, ничего не смыслю в работе полиции, но знаю, что под прикрытием просто так не работают. Скажи мне, что он замышляет. У меня есть связи, я могу помочь!       — Помочь, значит, — протянула я, а затем поднялась, начав обходить комнату по кругу. — Я смотрю, тебя очень интересует Нильсен. Но прежде чем я отвечу, хочу задать тебе еще один вопрос… Откуда ты узнал о нем столько?       Именно это было основной целью моего приезда в это чертово поместье. Этот вопрос не давал мне покоя с тех самых пор, как пришел отчет от Эллиа. О нем ничего не знают в Интерполе, но Кристофер, тот самый Кристофер, который никогда ничем не выделялся, и хоть и был достаточно умен, но все же не мог считаться гением, знает всю его подноготную! Слишком сюрреалистично, чтобы поверить, что он сам добыл эту информацию. И стоит признать, я поставила его этим вопросом в тупик.       — О ч-чем ты? — начал заикаться он.       — На Нильсена нет никаких данных ни у полиции, ни у Интерпола, а ты выложил мне на блюдечке все его преступления. Вот у меня и возник справедливый вопрос. Как ты об этом узнал? — я слегка склонила голову, наблюдая за реакцией.       Кадоган побледнел, а выражение лица стало похоже на то, какое было у него, когда я врезала ему в пах. Впрочем, это был еще не конец. Нужно было добить Кристофера контрольным выстрелом. И не только Кристофера…       — Помнишь, как мы играли здесь в детстве? — спросила я, отворачиваясь. — Облазили втроем весь особняк вдоль и поперек.       — Д-да, — кивнул он.       — Тогда ты наверняка знаешь, что я сделаю дальше, — слегка улыбнулась я, а затем нажала на рычаг, спрятанный за книжной полкой, наблюдая, как отодвигается один из стеллажей. — Думаешь, я не поняла, зачем ты привел меня именно в этот кабинет? Не стоило рассчитывать, что у меня образовались провалы в памяти, и забыла про слуховое окно.       — Я не… Агата, подожди! — засуетился Кристофер, пытаясь подбежать ко мне, но запнулся о стол, когда вставал.       Может, для него так было даже лучше. Удариться о мебель не так больно, как получить еще раз коленом в пах. Или в солнечное сплетение… Тут уж как повезет.       Я заранее знала, что увижу в той тесной комнате, которая была скрыта за книжным стеллажом, поэтому была морально готова. Но заглянув в нее, поняла, что все же ошиблась с выводами. Здесь находилось сразу два человека, причем один вальяжно сидел на диване, с улыбкой на губах, а второй суетливо искал выход, не подозревая, что он в этой комнате только один.       — Здравствуй, Эдвард, — поздоровалась я, получив в ответ повелительно-издевательский кивок. — А вот тебя, Шерон, я не ожидала здесь увидеть, — признала я.       Девушка застыла, немного затравлено глядя на меня, но хотя бы суетиться перестала. Хотелось пошутить, что она наконец нашла компанию, с которой можно организовать секс втроем после моего жестокого отказа, но я сдержалась. Были более интересные темы для обсуждения.       — Ну что ж, тайна раскрыта. А я все думала, с чего это Кадоганы так интересуются Нильсеном, — улыбнулась я.       — Делать слишком поспешные выводы — не очень хорошая привычка для полицейского, — оскалился Эдвард. — А вообще, где мои манеры? Агата, проходи, присаживайся, — он похлопал по своему колену, намекая, куда именно мне стоит присесть.       — Не стоит смущать свою гостью, — поморщилась я. — Кажется, именно она претендует на то место, которое ты мне предложил. Была рада с тобой увидеться, Эд, — помахала я ему на прощание, а затем развернулась и пошла на выход.       Мне больше нечего было делать в этом доме. Присутствие здесь племянницы Александра, которая так неудачно пыталась нас рассорить еще в самом начале, объясняло все намного лучше любых слов. После того, как я поняла, кто за этим стоит, задерживаться было наоборот опасно. Я уже узнала, что хотела, а вот они — нет. И любое мое слово или жест могут дать им новые подсказки.       — Агата, подожди, — раздался за спиной голос Кристофера и топот, который явно свидетельствовал, что он бежит за мной.       Убегать было глупо и выглядело бы убого, поэтому я продолжила идти в том же темпе… и это было ошибкой. Топот усилился, и еще до того, как я успела дойти хотя бы до конца коридора, затылок пронзила острая боль, а сознание помутилось. Я еще успела почувствовать, как меня подхватывают чьи-то руки, а дальше наступила темнота.