***
Следующие несколько часов они сидели в тишине. Точнее, Бакуго очень много спал, а Изуку думал над планом побега. Ему было страшно. Ужасно страшно. Во-первых, они оба связаны, а Кацуки начал много спать, следовательно, никто не поможет ему развязать руки. Также с этим связана вторая проблема, которая заключается в том, что теперь никто из них не знает сколько времени прошло с последнего прихода Тодороки. И третье, ни у кого нет сил на то, чтобы хоть как-то ослабить крепления стульев к полу. Они оба знали как это сделать, но также оба испытывали невероятную слабость, не говоря уже о том, что за несколько дней голода, Бакуго потерял достаточно много мышечной массы, а Мидория и без того был слаб. Но сейчас, когда Кацуки не просыпался уже несколько часов, Изуку готов был выложиться на все 200% лишь ради того, чтобы в итоге его друг остался в живых. Стулья были закреплены к полу на металлические угловые кронштейны. Для того, чтобы как-то оторвать стул от пола, нужно приложить достаточно усилий, либо же попыток. Итак, Мидория начинает как-бы качаться на стуле. Он делал это около 10 минут до тех пор, пока в один их разов не услышал треск. У него вовремя получилось поддаться вперёд и вернуть стул обратно на ножки, иначе Изуку упал бы на спину и не смог подняться. Ноги, конечно, болели адски, но несмотря на это, он всё таки кое-как, но смог пододвинуться практически впритык к Кацуки. – Баку, проснись, прошу тебя. – он шипит из-за раздражения, так как у него не получается развязать его руки. – Чего?.. – Бакуго дезориентированно медленно моргает до тех пор, пока до него, наконец, не доходит. – Изуку?! Что ты делаешь?! – Развязать твои руки пытаюсь, не видишь?! – он, с горем пополам развязывает руки Кацуки. – Ну, вообще-то да, не особо. – парень выгибает бровь, после чего двигает руками перед собой. Его суставы болят от того, что он не двигался несколько дней. – Это всё замечательно, но я советую тебе либо закончить развязываться, либо развязать мои руки. – говорит он, уже пододвигаясь на стуле так, чтобы быть напротив Бакуго. Изуку наблюдает за тем, как парень сначала развязывает верёвки, держащие его торс, а затем и те, что сдерживали его щиколотки. После этого он встаёт и потягивается, слегка разминаясь перед тем, как развязать и Мидорию. Но он не успел. Железная дверь открывается со скрежетом, когда Шото входит в комнату. Его выражение лица не меняется, когда он быстро сокращает дистанцию между ними. – Не подходи. – тон голоса Кацуки твёрдый, несмотря на слабость. Он встаёт и закрывает Изуку собой. – Иначе что? – Тодороки усмехается, смотря на бледное лицо Бакуго. – Ударишь меня? – на его лице расцветает самодовольная ухмылка и, кажется, он совершенно не замечает того, что Изуку самостоятельно продолжает развязывать себя, несмотря на то, какие усилия он приложил для того, чтобы доразвязать свои руки вовремя. – Может быть. – он облизывает высохшие губы, прислушиваясь к движениям Мидории. – А может и нет. И они побежали. Буквально рванули в сторону выхода, оббегая Шото с двух разных сторон. Но он смог их догнать, когда они поднимались по лестнице. Тодороки оттолкнул Кацуки к стене перед тем, как замахнуться. Он вырубил его. Одним чёртовым ударом. «Вот так и сбежали.» – думает Изуку, смотря на то, как Бакуго беспомощно скатывается по стене. – «Одним ударом. Блять, одним ударом! Мы умрём? Мы точно умрём, это пиздец. А что делать то?» – Мидория идёт спиной вперёд, поднимаясь по лестнице. – «Я не смогу сбежать. Это невозможно. Он догонит меня. Чёрт блять, мы умрём!!!» Шото движется в сторону Изуку, специально выдерживая дистанцию. Он упивался паникой в глазах Мидории, его спёртому, от страха, дыханию. Но, конечно, это не могло долго продолжаться. Тодороки хватает его за воротник футболки и прижимает к стене, сжимая его шею. – Знаешь, а я ведь действительно соскучился по тебе за эти дни... По тому, как ты смотришь на меня, когда мы одни. Такой слабый и беспомощный. – он облизывается. – Что же ты теперь будешь делать без своего дорогого Каччана? – его взгляд меняется на лёгкое замешательство, когда он видит реакцию Изуку. Гнев, почти животная ярость. – Кажется, мой маленький Изуку разозлился, а? Думаешь, ему есть до тебя дело? Бакуго с тобой лишь из-за чувства вины, а ты так наивно поверил во все эти сказки про мир, дружбу и жвачку. – он слегка ослабил хватку на его шее, чтобы Изуку мог дышать. – А я люблю тебя таким, какой ты есть. Сломленный и закрытый. Прекрасный, погружённый в собственные страдания. Кем ты будешь без меня, а, Изуку? Вся твоя личность построена на душевных муках, не думаешь, что будет сложно жить без всего этого? А может, ты всё таки считаешь, что делаешь правильный выбор? – он с усмешкой смотрит на то, как Изуку продолжает бороться. Шото знает, что теперь его ненаглядный не станет молчать. – Я делаю правильных выбор, решая быть счастливым. Без тебя. Даже если мне будет тяжело привыкнуть, я всё равно приложу к этому все усилия. А знаешь почему? – он замечает, краем глаза, как Момо заходит в помещение. Она смотрит на них с удивлением, практически не дыша, чтобы её не заметили. – Потому что я хочу любить себя и людей, которые меня окружают. Но самое главное, так это то, что я хочу наконец стать нормальным, обычным человеком, – Изуку видит, как девушка берёт стеклянную бутылку со столешницы. – без таких отбросов, как ты. – Кем ты, блядь, себя возомнил? – его рука вновь сжимает его шею. – Я думаю, тебе стоит напомнить, кто тебя создал. – он замахивается для удара, но не успевает. Момо разбила бутылку о его голову, с тихим вскриком. Шото, чуть пошатнувшись, поворачивает к ней голову. – Какого хуя ты делаешь, дура? – Тодороки низко рычит, смотря на неё. Его хватка снова слабеет. Изуку быстро выхватывает "розочку" из рук Момо и делает порез на своей ладони, достаточно глубокий, чтобы из него начало литься достаточное количество крови. Он кладёт раненую руку на лицо Шото, размазывая жидкость по его губам и кончику носа. Тодороки снова пошатнулся, чувствуя яркий запах свежей крови. В его глазах темнеет, а голова кружится. Он падает в обморок через несколько мгновений. Всё же, неожиданный удар по голове тоже сыграл свою роль. – Спасибо. – говорит Изуку, смотря в глаза девушки – Вызови скорую и полицию, пожалуйста. Мне нужно помочь Бакуго. – Я не буду никого вызывать. У нас дохера наркоты по всему дому, тем более, ты реально думаешь, что я предам Шото?! – У меня нет времени с тобой возиться. Делай что хочешь. – холодно говорит он, спускаясь вниз по лестнице, к Кацуки. Весь его страх и паника резко исчезли, когда он услышал подобные комментарии в сторону Бакуго. Также его ужасно злит тот факт, что этот ублюдок думает, что он может манипулировать им и настраивать его против людей, которые ему дороги. Ещё и эта Яойрозу, которая сначала хуярит своего секс партнёра бутылкой, а потом говорит, что не станет его предавать. Бред какой-то. Изуку берёт Кацуки под мышки и старается поднять его так, чтобы он не ударился копчиком о ступеньки. Также, Мидория готов признать тот факт, что ему нужен отдых. Он не сделал ничего особенного, но всё равно чувствует себя ужасно уставшим, особенно после того, как адреналин и злость стали сходить на "нет", сменяясь привычным беспокойством. Ещё не время давать себе передышку, особенно, когда ему нужно сделать ещё несколько вещей. Он, наконец, затаскивает Кацуки на диван в гостиной. Смотря на его бледное лицо, с синяками под глазами и впавшими щеками, Изуку всё же тянется к его шее, чтобы опровергнуть свои опасения. Пульс есть. Бакуго жив. Мидория судорожно выдыхает, чувствуя, как по его спине пробегает холодок от одной только мысли о том, что Кацуки мог умереть. Следующее его действие, это звонок в скорую помощь и полицию. Он поднимается в комнату на втором этаже, в которой Момо благополучно разложилась на диване, уткнувшись в свой телефон. Изуку сразу заметил отвратительный запах, который, как будто пропитал всё помещение. Он выхватывает телефон из рук девушки, быстро набирает номер службы и начинает выходит из комнаты, приложив устройство к уху. – Ты что, ахуел совсем?! – она буквально бросается на него со спины, прижимая к полу и пытаясь выхватить телефон из рук Изуку, который, в свою очередь, поставил связь на громкую и вытянул руку подальше от неё. Он пытался сохранять спокойствие, разговаривая с работником скорой. Лишь один раз он выкрикнул раздражённое "Да съебись ты уже!", после чего, извинившись, закончил разговор. – Ты на кой чёрт это сделал, а?! Ты хоть понимаешь, какие у меня и Шото будут проблемы из-за тебя?! – говорит она, наконец выхватывая телефон из его рук. – Понимаю, и мне совершенно плевать. – он встаёт с пола и брезгливо отряхивается, перед тем, как молча выйти из комнаты. Практически последнее, что он делает, так это стаскивает Шото в подвал, в котором он их запирал. Изуку достал ключи от железной двери из кармана его штанов и запер его, не желая беспокоится о дальнейшем благополучии уродца №2. И вот, Мидория наконец выходит из дома, чтобы открыть ворота. Его голова кружится от свежего воздуха, но он успешно игнорирует это, из последних сил раздвигая двери ворот для машин служб, после чего он возращаеться Бакуго. Изуку снова проверяет пульс парня, после чего облегчённо вздыхает, откидываясь на спинку дивана. Он пытается не провалиться в сон, дожидаясь скорую помощь и полицию, тем более, что он знает о том, что может учудить эта дура. Но как бы он не старался, всё равно засыпает, запрокинув голову на спинку.***
Мидория открывает глаза и видит перед собой белоснежный потолок больницы. Он слегка щурится, прикрывая глаза рукой. В этот момент он понимает, что в его вену вставлен катетер капельницы, из-за чего ему приходится сменить руку. По мере того, как его глаза привыкают к свету, в грудь парня также закрадывается тревога. Но больше он не чувствует себя слабым, потому что они смогли выбраться из этого ада вместе. Их маленькая победа, верно? Изуку слышит, как в его палату входит медсестра и медленно поднимается на локтях. – Мидория, вы, наконец, очнулись! Прекрасно. Я сейчас позову врача. – с этими словами девушка вышла из помещения, оставляя его одного на короткий промежуток времени. Изуку задумчиво смотрит на дверь, пытаясь сконцентрироваться на вопросах, которые должен будет задать врачу. Но, кажется, в его голове снова становится пусто сразу, как только в его палату входит та же медсестра и врач. – Здравствуйте, Мидория. Вам не о чем переживать, ваше состояние заметно улучшилось за последние 3 дня, оно стабильно. Думаю, мы бы могли без каких либо проблем выписать вас через пару дней, нам всё ещё нужно закончить с этим. – он указывает на капельницу – Есть ли у вас какие-нибудь вопросы ко мне? – Да, я думаю да... – Изуку смотрит в пол, немного хмурясь. – С кем мне нужно связаться, чтобы узнать подробности по делу Тодороки? – он снова поворачивается ко врачу – Мне нужно знать, что с ним будет дальше. – Я этого знать не могу, но я думаю, что вам стоит обратиться к главврачу. Я дам вам расписание её работы. Что-то ещё? – Что с Бакуго? – голос Мидории звучит так, будто он сейчас начнёт рыдать от беспокойства. В какой момент он так сильно начал беспокоится о нём? – Он очнулся день назад. Ваш друг действительно крепкий парень, вам не за что беспокоится. Если хотите, вы можете проведать его, он лежит в 207 палате. Это всё? – Да, спасибо. – он кивает в знак признательности. Попрощавшись с работниками больницы, Изуку сел в кровати, свесив ноги с края больничной койки. Он вынимает один из катетеров и встаёт, держа капельницу рядом с собой. Плитка до ужаса холодная, от чего он слегка ёжится, идя к столику с водой. Выпив, как минимум, 2 стакана воды, он выходит из помещения и по табличкам на стенах находит палату №207. Мидория нерешительно открывает дверь и видит, что всё семейство Бакуго в сборе. Мицуки смотрит на него с широко раскрытыми глазами, когда он подходит к ним и садится на единственный свободный стул. – Мы волновались… – тихо начинает диалог Масару, как обычно, спокойно. – Мы ужасно волновались за тебя, Изуку! Особенно Кацуки, я думала, что буду носить затычки для ушей, лишь бы не слышать его постоянную болтовню о тебе! – Мицуки, кажется, не обращает внимания на то, как покраснели щёки Бакуго. – Мам… – Ой, извини-извини! – она виновато улыбнулась, потирая шею. – Ну давай, рассказывай, как у тебя получилось вообще, эм… Победить этого Тодороки?… – Ну… Момо разбила ему бутылку о голову, а потом… – он показал ладонь с порезом. – Вообщем, у него гемофобия, поэтому лучшим решением было измазать его кровью или типо того. Я узнал о его фобии случайно. – Подожди… Кто такая Момо? – Мицуки выгибает бровь. – Любовница Шото. – Тогда почему она его ударила?… – Понятия не имею. Может испугалась или разозлилась на него… Я не думаю, что это действительно важно. Главное, что мы живы, верно? – он еле заметно улыбается краями губ, смотря на Мицуки. – Да, ты прав… – она счастливо вздыхает, понимая, что самое страшное для них уже позади. – Хорошо, нам пора идти. Поговорите как следует, мальчики. После того, как родители уходят, парни ещё несколько минут сидят в тишине. Никто из них не знал, как начать разговор. Бакуго думал о том, что он, должно быть, должен извиниться за то, что не смог защитить Мидорию. Он смотрит на синяки на его шее и поджимает губы. – Я в порядке… – голос Изуку тихий, когда он замечает взгляд Кацуки и решается заговорить. – Прости… – За что ты извиняешься? Это я не смог защитить тебя и тебе пришлось справляться без меня. Я виноват в том, что ты получил эти синяки, в том, что тебе пришлось резать свою руку. Тем более, я ничего не сделал для того, чтобы мы смогли выбраться. – Бакуго смотрит на свои руки, опустив голову. Он обещал и не смог сдержать своего слова. – Кацуки, посмотри на меня. Пожалуйста. – его тон одновременно и твёрдый, и мягкий. Он смотрит в глаза Баку, когда тот наконец поднимает на него голову. – Если бы не ты, у нас бы вообще ничего не получилось. Это наша общая заслуга, понимаешь? Ты помог мне развязать верёвки, ты выиграл время, когда Шото зашёл в этот чёртов подвал. – он наклоняется, чтобы взять руку Кацуки в свою. – И самое главное, ты дал мне понять, что может быть лучшая жизнь без страха и боли. Иначе бы я и пальцем не пошевелил ради нашего спасения, как обычно принимая всё дерьмо, как должное. – он грустно усмехается, когда говорит это. Он поглаживает тыльную сторону ладони Бакуго большим пальцем, смотря на их руки так, будто это самое ценное, что есть в его жизни. – Я… Что? – его голос тихий. Он не может поверить в то, что говорит Изуку. – Но ведь если бы я не наделал всего того дерьма, то ты бы и не утратил эту веру и… – И что? – Мидория поднимает взгляд и снова смотрит в глаза Кацуки. – Пусть прошлое остаётся в прошлом. Я знаю, что ты винишь себя за всё это, но ведь в конце концов это привело к тому, что мы сейчас вместе. Это привело к тому, кем мы сейчас стали. – он приободряюще улыбается. – Разве ты проделал такой большой путь осознания ради того, чтобы винить себя? Посмотри, я здесь, рядом с тобой, и я счастлив, что мы снова вместе. – он невольно поджимает губы на мгновение, но потом возвращает прежнюю, вселяющую уверенность, улыбку. Бакуго буквально подрывается, чтобы крепко обнять Изуку. Он прижимает его за плечи к себе и в тот момент Мидория понимает, что Кацуки плачет. – Изуку, я так переживал… Я так боялся, что ты не очнёшься. – его грудь вздрагивает, после того, как он говорит о возможной потере. – Мне тоже было страшно… – он успокаивающе поглаживает Бакуго по спине, сдерживая слёзы. – Но теперь всё будет хорошо… – шепчет он, утыкаясь в плечо Кацуки. – Всё будет хорошо… – повторяет он, наконец позволяя всем эмоциям и переживаниям вылиться наружу. Они плакали, совершенно не стесняясь, как минимум следующие 10 минут. Теперь они оба готовы отпустить прошлое и двигаться дальше. Пришло время для спокойной жизни без переживаний, о которой они всегда мечтали.