***
Зейн подъезжает к пожарной части, полностью готовый к предстоящему дню. Он плотно позавтракал в кафе на своей улице, он хорошо выспался ночью, если не считать того, что он постоянно просыпался с ноющим стояком. Но он едва ли считает это чем-то важным, так как сейчас это случается так часто, что у него есть все необходимое в его автомобиле. Пожарная машина наготове на главном подъезде, и на этот раз для него заботливо приготовили стол. Все летит к чертям, когда он видит Лиама с сумкой стилиста и саму Лу, выходящих из участка. — Привет, Лу, — бормочет Зейн, когда они приближаются, и он отвечает на ее объятья. — Так, тебе удалось сотворить что-то приличное из этой неразберихи? — Ну, это было тяжело, но я сделала все, что могла, — Лу звучит одновременно многострадально и нежно. — Хей, — Лиам мило надувает губы рядом с ней. — О, тише, ты собираешься снимать свой собственный календарь, так что не дуйся, если только камера не направлена в твою сторону, — говорит Лу, протягивая руку, чтобы сжать плечо Лиама. — Полегче с бедным парнем, Зейн. Он немного нервничает. — Обязательно, и спасибо за помощь, Лу, — говорит Зейн, когда Лиам кладет ее сумку в машину. Зейн пытается не находить это очаровательным. — Отправишь свой счет Гарри, хорошо? — Да, нам все равно предстоит небольшая поездка по магазинам, — Лу забирается в свою машину и опускает стекло. — Веселитесь, мальчики! Постарайся не ввязываться в слишком большие неприятности! Они смотрят, как она съезжает с подъездной дорожки, ее рука все еще яростно машет, пока она не выезжает на главную дорогу, и тогда они остаются только вдвоем. — Ладно, сегодня ты будешь и моделью, и ассистентом, Лиам, — говорит Зейн, поворачиваясь к своей машине и открывая багажник. Он начинает передавать Лиаму сумки и коробки, чтобы тот переправил их к столу. — Пока что ты гораздо лучший помощник, чем Гарри, друг. Гарри едва ли можно доверить нести хоть одну вещь. Когда все вещи выгружены из машины, Зейн занимается настройкой и приказывает Лиаму, который маячит позади него и заставляет Зейна нервничать, приготовить кофе. Это дает Зейну достаточно времени, чтобы подготовить место для съемки, и к тому времени, как Лиам возвращается с двумя дымящимися чашками кофе, Зейн уже спокоен и готов. — Так, тебе придется переодеться в другие брюки для этого — со свисающими подтяжками, — Зейн сохраняет свой тон деловым и серьезным. Лиам ставит свой недопитый кофе и начинает раздеваться прямо перед ним — у Зейна отвисает челюсть, и работа — последнее, о чем он думает. Лиам выскальзывает из брюк, и Зейн видит длинные, загорелые ноги с легкой копной светлых волос, и ему приходится отвести взгляд и тяжело сглотнуть. Только на мгновение, потому что достаточно скоро он украдкой бросает еще один взгляд, с облегчением обнаруживая, что Лиам теперь в брюках, но стягивает с себя рубашку, Зейн чуть не давится своим кофе. — Ты обмазался детским маслом? — тихо спрашивает Зейн. Кожа Лиама почти светится и подозрительно блестит. — Нет! — Лиам сильно краснеет. — Я сделал несколько отжиманий, пока ждал чайник. Найл предложил это, чтобы мое тело выглядело лучше или типа того. — Как будто тебе нужна помощь с этим, — бормочет Зейн себе под нос. Более нормальным голосом он просит Лиама встать перед шестом. — Хорошо, подними руки над головой и обхвати шест. Лиам подчиняется, и Зейну приходится с трудом сглотнуть, глядя, как напрягаются мышцы Лиама и пресс. — Я бы сломал несколько костей, если бы спустился по шесту таким образом, — замечает Лиам. Зейн игнорирует его в погоне за творчеством. — Теперь слегка выгни спину — нет, не так сильно. Хорошо, хорошо, отлично. Слегка наклони голову влево и посмотри вниз на пол. Зейн поднимает камеру и смотрит в объектив. У него перехватывает дыхание, но он делает снимок. Идеально, но он делает еще несколько на всякий случай. — Мы справимся с этим, Лиам, — весело говорит Зейн, когда опускает камеру. — Теперь ты можешь расслабиться. Один готов — осталось одиннадцать. — Хорошо, — бормочет Лиам больше для себя, чем для Зейна. — Да, хорошо. День проходит быстрее, чем думал Зейн. Они много разговаривают, пока Зейн пытается отвлечь Лиама. Они спорят из-за Тимберлейка против Ашера и «Истории игрушек» против «Аладдина». Зейн не привык к тому, что Лиам полуголый — он просто пытается игнорировать свою реакцию на это. Кадры, где Лиам смотрит в объектив камеры, являются худшими, и Зейн осознает, что исчезает в туалете в попытке успокоиться чаще, чем ему хотелось бы. Они заканчивают снимать в помещении и направляются к пожарной машине, где Зейн может быть немного более креативным, чем на прошлой съемке, так как они только вдвоем. — Ты хочешь, чтобы я забрался на капот? — с сомнением спрашивает Лиам. Зейн легонько толкает его. — Используй свои мускулы с пользой, Пейн, и подтянись туда. Он делает развязный снимок со спины Лиама — мышцы напрягаются, и с губ Лиама срывается ворчание, когда он поднимается. Зейн задается вопросом, не жутко ли хранить фото в своей частной коллекции. Они на траве, Лиам лежит на земле, скрестив руки за спиной, а шлем натянут вперед, создавая тень на его лице. Зейн сдается и спрашивает Лиама, как прошло его свидание. — Мое свидание? — спрашивает Лиам сонным голосом. Зейн медленно передвигается, пытаясь найти лучший ракурс, когда он опускается на колени, меняя угол съемки. — После того, как мы встретились в кафе, — напоминает ему Зейн. — Или ты был на стольких, что забыл? — О, мое свидание, — говорит Лиам, и его брови хмурятся. — Да, эм, оказывается, я ему не очень нравлюсь. Зейн разрывается между возмущением и облегчением, когда он, наконец, выбирает ракурс и делает снимок. — Он что, псих? — сухо спрашивает он. Лиам начинает краснеть, и Зейн резко отстраняется, захваченный сочетанием сексуальной беспечной позы Лиама и его смущенного взгляда. — Нет, на самом деле, он замечательный. Он просто не… э-э… Я думаю, что у него просто не было мысли о нас в таком ключе. — Ну, он идиот, а ты можешь найти гораздо лучше, — Зейн опускает камеру и протягивает Лиаму руку. — У меня есть восемь хороших снимков. Остальное мы можем сделать в студии на следующей неделе — дай мне знать, когда ты будешь свободен. — Снова будем только я и ты, верно? — спрашивает Лиам, отряхивая брюки, прежде чем взглянуть на Зейна, выглядя невыносимо застенчивым и милым. Лиам складывает руки на груди, прижимая пальцы к бокам. — Да, конечно, — мягко говорит Зейн. Он одаривает Лиама медленной, осторожной улыбкой и протягивает руку, чтобы погладить плечо Лиама, сдаваясь всего на мгновение, чтобы погладить кожу Лиама. Он невероятно теплый, учитывая, что большую часть дня был без рубашки, и Зейн борется с желанием придвинуться ближе. — Ты, эм, не хочешь поужинать? — спрашивает Лиам. — Мы могли бы пойти в тот новый ресторан, итальянский. В городе. Это звучит как свидание. Это звучит как свидание, на которое Зейн хотел бы пойти с Лиамом, но он уже надеялся на это раньше. И он не может сделать это снова. Он отступает назад и убирает руку с Лиама, выражение его лица напряженное, когда он отводит взгляд от нетерпеливого лица Лиама. «Это означает не то, что ты хочешь», — думает Зейн, и, боже, ему нужно убираться оттуда. — Я не могу, — Зейн звучит немного отчаянно. Он поворачивается и начинает собирать свои вещи, вслепую хватаясь за оборудование, пока мечется вокруг. — Извини, Лиам, я просто не могу. У меня есть, эм, планы. — Оу, — говорит Лиам. Зейну кажется, что Лиам выглядит разочарованно судя по тому, как подавленно он звучал. — Конечно, да, все в порядке. Может быть, в другой раз? — Да, определенно, — Зейну нужно идти. Сейчас. Он практически закидывает свое невероятно дорогое оборудование в машину, словно это старая сумка с футбольной формой, и, поворачиваясь, видит прямо перед собой Лиама. — Эм, ладно. Тогда увидимся на следующей неделе, хорошо? — Да, я напишу тебе, — медленно говорит Лиам. Он хмурится и смотрит на Зейна, как будто пытается что-то решить, и Зейн практически проталкивается мимо Лиама, чтобы убраться отсюда к чертовой матери. Скорее всего, эмоции и чувства Зейна прописаны у него на лице, и он не может этого вынести. — Спасибо за сегодня, — Зейн открывает дверь и проскальзывает внутрь. — Доброй ночи, Лиам. — Тебе тоже, Зейн, — Лиам отступает назад и наблюдает, как Зейн выезжает. Зейн даже не может заставить себя посмотреть в зеркало, когда включает музыку на полную громкость, пока не перестает думать. Он приходит домой и рассеянно гладит Тигра, который встречает его у двери. Но Зейн напряжен и беспокоен. Тигр убегает, когда Малик меряет шагами свою кухню. Он провел весь день, наблюдая, как Лиам разгуливает без рубашки, и он чертовски возбужден. Ему нужен холодный душ. Зейн раздевается, поднимаясь по лестнице, бросает свою одежду в кучу на пол спальни и направляется в душ. Он щелкает выключателем и встает под ледяную воду, прежде чем она нагреется. Зейн наклоняется вперед, его ладони прижаты к плитке душа, когда вода каскадом льется на него. И когда он закрывает глаза, то видит Лиама, без рубашки, с тонким блеском пота на подтянутой широкой груди. У Зейна встает. — Бля, — бормочет Зейн, откидывая волосы назад рукой и подставляя лицо под струи воды. Его тело болит от разочарования и нужды, и, боже, ему просто нужно получить хоть какое-то, блять, облегчение. Он тихо ругается, немного ненавидя себя, даже когда скользит рукой по мокрому торсу. Он берет член в руку, шипя от того, как сильно он пульсирует, и быстро надрачивает. Зейн представляет, как Лиам смотрит в камеру, прикрыв глаза и скривив рот в полуулыбке. Он попросил Лиама перекинуть шланг через широкие плечи — большие руки обхватили этот шланг, и Зейн представляет, как эти же руки обхватывают его член. Он ругается, когда острая боль пронзает его прямо в живот. Зейн сжимает основание члена и скулит, его бедра дергаются вверх. Образ в его сознании переключается на лицо Лиама — теплое, открытое и манящее. Красивые карие глаза подбадривают его, и Зейн снова гладит себя, всего один раз. Но достаточно сильно. Он представляет, как касается лица Лиама, обхватывает его подбородок и нежно проводит большим пальцем по губам Лиама. Зейн хнычет, проводя большим пальцем по щели, представляя пухлую нижнюю губу Лиама. «Рот, созданный для этого», — затаив дыхание, думает Зейн. Он тяжело дышит, его рука нежно работает над членом. Его большой палец проводит по нижней стороне, и он шипит от этого ощущения. Зейн опирается на руку, прижимающую его к плитке, и начинает дрочить сильнее. Изображение переходит к Лиаму, стоящему на коленях, смотрящего на Зейна большими, обожающими глазами, умоляющему, чтобы ему дали отсосать. Изображение такое же поразительно четкое, как и на любой из его фотографий, и Зейн задается вопросом, выглядел ли Лиам таким же. Отчаянно нуждающимся в члене Зейна. Это почти слишком, и Зейну приходится замедлиться, прежде чем он кончит слишком рано. Он пытается дышать нормально, хотя его сердце колотится в груди громко и неумолимо. Его рука опускается ниже, чтобы обхватить яйца, и он нежно сжимает их, прежде чем вернуться к члену и погладить его. Он представляет Лиама, лежащего на белых простынях, его глаза затуманены желанием, и он тянется к Зейну. Зейн выворачивает руку, сжимая ладонь. Он ругается, когда кончает в кулак. Он медленно водит им по члену, задыхаясь и тихо шепча имя Лиама. Зейн стоит под горячей водой, делая неровные, болезненные вдохи. Он позволяет воде смыть остатки спермы, но чувство вины грозит затянуть его на дно. Ему нужно прекратить делать это. Зейн начисто скребет свое тело, пока оно не становится красным и не начинает болеть. Он чувствует себя разбитым и пристыженным, а его кожа словно горит. В конце концов, Зейн вылезает из душа и злобно вытирается насухо полотенцем. И когда он забирается в постель, ему требуется целая вечность, чтобы заснуть.12
23 мая 2022 г. в 20:10
До двенадцати Зейн уже побывал на нескольких встречах, которые его вымотали. Он напряжен и взволнован из-за своего графика. У Зейна расписан каждый день ноября и декабря, вплоть до Рождества. После, он, вероятно, поедет к родителям и завалится в свою старую спальню на двадцать четыре часа, прежде чем его мама насильно вытащит его оттуда.
Поэтому он радуется, когда Гарри приходит с едой в вечер перед съемкой с Лиамом. Гарри принес с собой папки, блокноты, заметки и множество цветных ручек. Зейн не уверен, для чего нужна половина этого, но он не против. От организованности Гарри меньше стресса.
Пока еда греется, Гарри настаивает на разработке их графика. Довольно скоро гостиная Зейна в цветных стикерах с заметками. Им требуется два часа, чтобы разделить обязанности, и Зейн вздыхает с облегчением, когда Гарри все складывает. Его жизнерадостная улыбка поднимает настроение Зейну.
— Спасибо, друг, — благодарит Зейн, когда все убрано и он снова видит пол. — Ты спасаешь мне жизнь.
— Честно говоря, не знаю, что бы ты без меня делал, — говорит Гарри, убирая последнюю папку, прежде чем повернуться к Зейну с сияющей, яркой улыбкой. — Думаю, ты застрял со мной навечно.
Зейн отталкивает руки Гарри, когда тот пытается придвинуться, чтобы обняться.
— В любом случае, пока я не найду более полезного помощника, — говорит Зейн, потому что он знает, что Гарри не согласится быть его помощником вечность. Или, скорее, Гарри остался бы с Зейном, чтобы присматривать за ним. Вероятно, ему придется вышвырнуть Гарри из пресловутого гнезда и позволить ему улететь, и эта мысль причиняет боль больше, чем следовало бы.
— З-е-е-е-йн, — тянет Гарри, протягивая к нему руки.
Зейн быстро обнимает Гарри, но затем отодвигается, игнорируя его протестующий крик, и исчезает на кухне, чтобы взять еду. Они едят, растянувшись на полу, препираясь из-за того, кому достанется последний спринг-ролл и кто заберет большинство королевских креветок из риса.
— Итак, — говорит Гарри невинным тоном, от которого у Зейна мгновенно встают дыбом волосы. Он уже чувствует, как напрягаются плечи. — Что с Лиамом?
— Ты о чем? — хрипло спрашивает Зейн.
— Я имею в виду, — медленно растягивает Гарри, насаживая гриб на вилку, — что происходит между тобой и Лиамом, Зейн?
— Мы друзья, — Зейн отодвигает свою пустую тарелку и плюхается обратно на пол, уставившись в потолок. — Он милый.
— Да, я знаю, что он милый, — говорит Гарри так, словно Зейн ведет себя глупо. — Очень милый. Еще он сильно влюблен в тебя.
Зейн закатывает глаза и кладет руку себе на живот.
— Нет, — голос Зейна звучит ровно даже для его собственных ушей. — Лиам определенно не влюблен. Он просто очень милый и добрый, и он такой хороший, что это должно бесить.
Гарри ухмыляется этому, переворачиваясь на живот, чтобы лечь рядом с Зейном.
— И он бесит тебя?
«Только тем, что он сейчас не наверху, в моей постели», — с несчастным видом думает Зейн.
— Нет, не бесит, и это раздражает, — говорит Зейн, улыбаясь, когда Гарри начинает смеяться. — Заткнись.
— Это мило — ты по уши влюблен в пожарного Лиама, — говорит Гарри, и Зейн даже не собирается исправлять его.
— Пожарный Лиам на днях ходил на свидание, так что я ему определенно не нравлюсь, — тихо бормочет Зейн.
— Куда он ходил? — спрашивает Гарри — его голос повышается от удивления.
Зейн поворачивается к нему и пожимает плечами.
— Да, я имею в виду, что это нормально. Я ему не нравлюсь, да и с чего бы?
— Эм, потому что ты великолепный, забавный, умный, саркастичный, и вы, вероятно, сблизились из-за всех этих дурацких комиксов, потому что Найл говорит, что Лиаму это действительно нравится, и в принципе вы так идеально подходите друг другу, что это похоже на судьбу или что-то в этом роде? — тараторит Гарри на одном дыхании.
Зейн стонет и утыкается лицом в плечо Гарри. Вся эта ситуация с Лиамом заставляет его снова чувствовать себя подростком, и он благодарен, когда длинные руки Гарри обнимают его так, что в итоге переплетаются. Гарри успокаивающе гладит его по затылку, и Зейн расслабляется рядом с ним.
— Я одинокий фотограф с проблемами обязательств и горсткой друзей, — бормочет он. Гарри бьет его по затылку. — Ауч, — Зейн трет больное место.
— Ты идиот, — нежно говорит Гарри в то время, как Зейн свирепо смотрит на него. — У тебя нет проблем с обязательствами — ты просто продолжаешь выбирать не тех людей для свиданий, какими бы милыми они ни были. Кроме того, Найл считает тебя замечательным. Таким замечательным, что я немного ревную. Он продолжает говорить о твоих ресницах, Зейн. Типа, все время.
— Мне всегда нравился Найл, — заявляет Зейн, прежде чем обхватить Гарри за шею и притянуть к себе. Они немного борются, пока Зейн не прижимает Гарри к земле и не улыбается ему сверху вниз. — Хей. Тебе не нужно ревновать, ты же знаешь. Не с твоими длинными локонами. Самый красивый парень, которого я знаю, Стайлс.
— Неа, я просто дурачусь, — Гарри немного извивается, чтобы освободиться, но Зейн легко удерживает его на месте. — Кроме того, Найлу действительно нравятся мои волосы. Особенно когда я стою на коленях. Ему нравится хватать за них и тянуть…
— Гарри, черт возьми, заткнись, — быстро говорит Зейн, ослабляя хватку и отпуская Гарри, когда он откатывается в сторону. — Придурок.
Гарри выглядит совершенно нераскаявшимся, и Зейн бросает подушку в его глупое лицо.
— В любом случае, как я уже говорил, — беспечно продолжает Гарри, — ты еще нравишься Луи. Он думает, что ты немного придурок, но он говорит, что неравнодушен к этому качеству в человеке.
— Взаимно, — признается Зейн, вставая и потягиваясь, прежде чем сложить все пустые коробки и отнести их на кухню. Он задается вопросом, что Лиам говорит о нем и почему Гарри не сказал ничего об этом.