Formula

Дела не задались с самого утра того кошмарного вторника. Начиная с пропущенного будильника и заканчивая скисшим молоком, которое планировалось добавить в овсянку. А дело ведь было даже не во вторниках. Хотя и они, наверное, сыграли важную роль. Двадцатидвухлетний Чифую Мацуно одинаково не любил все дни недели. Просто вторники возглавляли этот топ-7. Именно по вторникам парню приходилось работать с самого утра и до позднего вечера. Ладно летом или в конце весны, когда в 8 утра город уже пестрит яркими радостными красками, но в декабре… Чифую уже устал считать круги ада, которые приходилось проходить ежедневно. А начиналось всё традиционно с тёмного и холодного утра. Парень не горел желанием вставать с постели в принципе, а к восьми на работу — так вообще ночной кошмар. Но тем не менее Мацуно упрямо шагал по тротуару к месту назначения. Хотя вернее было сказать не «шагал», а «скользил», потому что ночные заморозки уже начались, а зиму парень не признавал и всё ещё ходил в осенней обуви: сапогах на плоской подошве. Ноги, надо сказать – не единственное, что страдало от холода. Коричневое пальто и светлые джинсы тоже прилично пострадали: Чифую умудрился упасть по дороге. Ко всем, и так многочисленным, раздражителям добавлялся ещё Такемичи Ханагаки, что-то без остановки щебечущий ему по телефону. Он был из тех людей, которых хлебом не корми, дай с кем-нибудь поболтать. Мацуно привык к особенностям друга и прекрасно знал, что можно даже не вслушиваться, потому что уловить тему разговора всё равно не выйдет. В связи с чем парень, исправно не вслушиваясь, размышлял о проклятых вторниках. – У тебя уже так давно никого не было!– выдернула его вдруг из раздумий фраза Такемичи. – О чём ты вообще?! – тут же отреагировал Мацуно, которому надавили на тщательно скрываемое больное. – Не суй свой нос в мою личную жизнь. На другом конце послышался заливистый смех Ханагаки, тут же сменившийся обиженным: – Ты меня вообще не слушаешь! Я сказал это, чтобы привлечь твоё внимание. Удар ниже пояса? – Между прочим да, – настала очередь Чифую дуться. Он бы даже сказал, что ему совестно, что он так открыто игнорирует увлечённые монологи Такемичи, если бы это было правдой. Друга вообще считали странным, потому что тот часто вёл себя как клоун, громко смеялся и шутил не к месту. Но Мацуно, в отличие от других, знал, что за гримом циркача скрывалось изрезанное многочисленными потерями сердце. По сути Чифую был единственным близким для Ханагаки человеком. И он исправно терпел вот такие ранние звонки, даже если их целью являлся рассказ об очередном нелепом сне. – Но на самом деле это правда. Как давно у тебя не было секса? – вдруг продолжил эту тему Такемичи, и Мацуно тут же расхотелось оправдывать его поведение. – Секса? Я думал, мы об отношениях, – закатил он глаза. Другу повезло, что сил на его убийство у парня не было. Как и желания самостоятельно делать этот вторник ещё хуже. – Я выбрал более благоприятный вариант, – хихикнул Такемичи. Чифую в гневе хлопнул себя по лбу и поскользнулся, чуть не встретившись спиной с заледеневшим тротуаром. Вновь. Надо же было поднять эту тему. Прощай, надежда на улучшение настроения! – Ты же знаешь, я просто не влюбляюсь в каждого встречного, – поспешил оправдаться парень. – Да ну! – в трубке послышался смех. – Ты просто боишься сближаться! – Иди учись, ребёнок, уроки не ждут, – процедил Мацуно. – Эй! Мы одного возраста. Не моя вина, что ты не пошёл в универ, – парировал Ханагаки. И опять по больному! Чифую прилично надоел этот бессмысленный диалог и он сказал: – Именно поэтому мне надо идти. Не все могут себе позволить проспать первую пару, некоторым надо работать. Пока! И быстро положил трубку. Справедливости ради, он действительно дошёл до рабочего места. На ближайшем здании ярко-белым светилась вывеска с выведенной круглыми буквами надписью «Formula». Чифую сощурился от резкого света и простонал себе под нос: – Как можно было забыть выключить эту вырви-глаз надпись?! Если перегорят лампочки, меня либо оштрафуют, либо заставят чинить самостоятельно. Что электриком, что инвестором я им не нанимался! Он вытянул из захламлённой всяким ненужным барахлом сумки ключи и прошёл внутрь кофейни «Formula». Потом чертыхнулся на тему того, что за день посетители явно нанесут грязи, и придётся всё это убирать до полуночи, потому что уборщицей здесь подрабатывал тоже он. Затем обматерил остановившиеся часы, осознав, что придётся поработать ещё и механиком. И только после включил наконец свет, устраиваясь за стойкой. Чифую любил «Формулу», правда любил. Он даже чувствовал какое-то родство с этой кофейней. Здесь тоже постоянно всё ломалось, как и в его жизни. Может, это было из-за того, что находилась она в достаточно оживлённом районе. Нет, не в центре, хотя до него и было рукой подать, а в «стеклянном лесу» – районе офисов. К тому же сам Мацуно тоже жил неподалёку, всего в нескольких кварталах, в старой пятиэтажке в мансарде. А ещё ему нравился интерьер кофейни: белые стены, чёрная мебель, классический дизайн стен, прозрачный фасад и растения в горшочках на деревянных полочках и подоконниках. Никакого плюша, мягких подушечек и чрезмерной милоты – только минимализм и стиль. Как раз под стать району. На самом деле, Чифую сначала счёл «Формулу» бездушным заведением, без своей атмосферы и антуража, однако чуть позже понял, что ошибался. У кофейни не только было и то, и другое, но был ещё и характер. С одной стороны дерзкий и вредный: она так и норовила подставить парня. Но успокаивающий и вселяющий уверенность в то же время. Идея поставить здесь растения, добавить рисунков на стенах и гирлянд под высоким потолком принадлежала именно Мацуно. Кофейня ожила и, кажется, полюбила парня, хотя и не прекращала его доставать. Как вот, например, сегодня с этой надписью и сломанными часами. Молодой бариста раздумывал над этим, пока заваривал себе капучино. Он всегда был первым, кто пьёт кофе в этой кофейне, и не собирался нарушать это негласное (а вообще-то своё личное) правило, даже если так нельзя. Оставалось только включить музыку и открываться для посетителей. Очень хотелось поставить тяжёлый метал, под который можно было разбить кому-нибудь голову, но Чифую сдержался и включил первый попавшийся плейлист спокойной рождественской поп-музыки. – Ладно, сегодня без убийств, – пробормотал он себе под нос, направляясь к двери, чтобы отпереть её изнутри. – Надеюсь, до вечера точно обойдётся, и я выдержу наплыв офисного планктона. Офисные работники были первым типов клиентов Мацуно. Они появлялись с самого утра и заканчивали приходить примерно в 10 утра, в зависимости от того, во сколько у кого начинался рабочий день. Их обслуживать было просто и сложно одновременно. Просто, потому что никто из них не заказывал ничего сложнее американо, и трудно, потому что их было много, и все они были до жути скучными. Открыв наконец «Формулу», Чифую глянул на себя в зеркало и тут же пожалел. Да, его глаза похожи на две чёрных дыры, а чего ещё ожидать? Единственным выходом было нанести немного консилера, чтобы, в добавок, побесить занудных менеджеров. Когда первый планктончик вплыл в заведение, Чифую уже стоял во всеоружии. Чёрный гольф идеально подчёркивал белую, как сам первый снег, кожу и синяки под глазами, с которыми даже консилер не справился. Осветлённые волосы парень немного намочил, чтобы это выглядело, как тренд, а не как жирные патлы. Небольшая серёжка и ослепительная улыбка идеально дополняли классический образ гея-баристы, довольного жизнью. Усталость и плохое настроение выдавал только нездоровый блеск глаз. На протяжении нескольких часов Мацуно слушал бесконечные «американо», «эспрессо». К концу «первой волны» самому уже хотелось выпить чёрный кофе, добавив туда чего-нибудь покрепче. – Ничего, это просто вторник, – бормотал себе под нос, словно мантру, парень, когда офисники наконец разошлись на работу. Настало время мамочек, совершающих утренний променад со своими орущими детьми. Они обычно брали то же, что и менеджеры, только вместе с каким-нибудь извращённым какао для своих чад. К обеду Чифую решил, что без сигарет он не избавится от стоящего в ушах отчаянного крика:«А сливки?!» Выкуривая вторую штуку, он наблюдал, как поднимается где-то вдалеке над городом розоватый дым из производственных труб. Даже несмотря на мороз, на улице стоять было приятнее, чем внутри, среди раздражающих клиентов. Мацуно давно заметил за собой, что его выводит из себя любой заказ. Простой кофе – скучно и банально. Кофе на растительном с сахаром, сиропом и стружками, мать его, золота – понты. Собственный непрофессионализм бесил не меньше. Спасибо Вселенной, оставалось пережить только обеденный перерыв офисников и вечерние посиделки парочек и гламурных подружек. Постепенно из широких дверей зданий стали выходить сотрудники, постоянно проводившие перерыв за чашечкой капучино и обсуждением программ и нововведений. Чифую вздохнул и, затушив сигарету, вернулся на свой пост. «Формулу» вновь наполнили деловые мужики в костюмах, такие занудные и все на одно лицо. На втором десятке чашек капучино парень сбился и готовил на автомате, даже не глядя на посетителей, лишь изредка внося коррективы в рецепт, если было угодно добавить корицу или сахар. Про себя он напевал заунывные мотивы песенок из детства, чтобы хоть как-то развлечься. Клиентам не было конца и края, а ещё и получаса не прошло. Мацуно в очередной раз хотел произнести дежурное «здравствуйтечтозакажите» и улыбнуться покупателю, как вдруг замер. Перед ним стоял и просто втыкал в телефон безумно, ошеломляюще красивый парень. Нет, конечно в кофейню заходили красивые мужчины, и Чифую всегда это подмечал, но этот незнакомец определённо выделялся. У всех же есть пример своей идеальной внешности, будь он реальным или нет. Этот парень имел именно такую, идеальную внешность: чёрные длинные волосы, завязанные в небрежный пучок на затылке, чистая белая кожа, крепкие накачанные мышцы, угадывавшиеся под кожаной курткой на меху, надетой поверх белой рубашки. Молодой бариста поражённо разглядывал клиента, забыв даже о шаблонных словах, и думал: «Если Бог существует, то он выглядит так». А Бог тем временем, сам того не понимая, разбил неловкую тишину фразой, которую сказал даже не оторвавшись от телефона: –Двойной американо без сахара. И положил на стойку сумму без сдачи. Чифую еле сообразил, что нужно забрать деньги и рассчитать клиента. Он даже не увидел лицо этого человека, но почему-то был уверен, что оно также идеально. Парень вышел из очереди и присел на стул прямо у стойки, продолжая увлечённо строчить сообщения. Обеденный перерыв подходил к концу, и прилив клиентов уменьшился. Поэтому Мацуно имел возможность полюбоваться парнем. Молодому бариста вообще было свойственно подмечать красивых людей, выглядящих к тому же интересно и оригинально. Но этот парень почему-то сносил крышу даже своим низким, будто шепчущим голосом. Это «двойной американо без сахара», сказанное как заклинание для призыва дракона, уж точно отложится в памяти навсегда. В таких вот случаях Чифую всегда писал своему старому доброму другу Казуторе. Они вместе любили подмечать детали и неочевидную красоту в незнакомцах, поэтому сообщение было точно по адресу. Ты неее повееееериишь, Казу! Передо мной сейчас сидит сам Иисус! Я даже отбросил идеи атеизма! Ханемия любил такие темы. Ответ пришёл незамедлительно: Опаааа давай фотку. Хочу посмотреть на того, кому без слов удалось пробудить в тебе религиозность. Мацуно доделал американо, борясь с желанием сотворить ним что-то эдакое, чтобы как-то выделить черноволосого клиента, и поставил перед ним со словами: – Ваш двойной американо. Парень надеялся, что это не звучало как молитва. Красивый незнакомец даже не поднял голову. Он просто взял кружку и принялся небольшими глотками потягивать горячий кофе. Больше клиентов в очереди не было, и вообще обеденный перерыв у местных компаний подходил к концу, поэтому Чифую позволил себе расслабиться. Он встал в углу, чуть поодаль от черноволосого парня, и стал незаметно его разглядывать. Раздражение, преследовавшее с самого утра, ушло само собой, уступив место интересу и чисто эстетическому удовольствию. На самом деле Мацуно был безумно влюбчивым, и это являлось его личными «граблями», на которые блондин наступал с завидной регулярностью. Поэтому однажды он сказал себе: «Никогда больше». И с тех пор не сближался с людьми. Даже одноразовые сексуальные связи были у Чифую под мысленным запретом: риск слишком велик. Однако со стороны любоваться привлекательным парнем, которого он никогда больше не увидит, было можно, верно? Бариста внезапно осознал, что черноволосый очень подходит «Формуле». Идеально вписывается в её стилистику и атмосферу. Будто недостающий кусочек пазла. Он был одет в классические чёрно-белые цвета, но так же, как и кофейня выглядел повседневно и комфортно. Мацуно вспомнил о своём обещании Казуторе и осторожно приподнял телефон, направляя камеру на ничего не подозревающего клиента. Прозвучал щелчок. Блять, звук. Грёбаные вторники. Чифую зажмурился, боясь открыть глаза и увидеть гнев этого черноволосого. У него ещё такие брови изящные и красивые. Как будто перьевой ручкой рисовали. Простояв вот так, неподвижно, секунд тридцать, блондин наконец открыл глаза. О, чудо, похоже, парень не заметил. Бариста взглянул на сделанное фото и улыбнулся. Мечтать же не вредно? Сознание уже нарисовало их свадьбу, загородный дом и кота на подоконнике. Нет, двух котов. А ещё плед, чашку кофе и снег за окном. Даже зима перестала казаться такой холодной и жестокой. И плевать, что незнакомец на него даже не взглянул ни разу. Стоило Мацуно подумать об этом, как парень мечты поднял голову и взглянул на сломанные часы на стене. На мгновение на его красивом лице промелькнули растерянность и недоумение. А потом он кинул взгляд на наручные часы и пробормотал резкое, но веское: – Блять. Чифую, внимательно следивший за этим моноспектаклем, тихо прыснул. Получилось не особо тихо, и взгляд черноволосого парня тут же метнулся к нему. На миг сердце блондина замерло, и он задержал дыхание. Да, перед ним и правда был сам Господь. Который лишь быстро оглядел его и, залпом допив кофе, ушёл в сторону выхода. До самого конца рабочего дня Чифую не задумывался о том, какими противными бывают вторники. Он обслуживал клиентов рефлекторно, чудом умудряясь не путать их заказы. Мечтательный настрой спас от невесёлых мыслей, и бариста мысленно пребывал где-то далеко, в снегу, в объятиях черноволосого любителя американо. На обратном пути Мацуно разворачивался трижды: один раз чтобы закрыть дверь в кофейню, второй раз чтобы забрать забытую внутри колонку, третий – чтобы вновь закрыть дурацкую дверь. Кое-как доскользив по обмёрзшему тротуару до дома, он вошёл наконец в тёплую квартиру. Она была одной из немногих вещей, которыми блондин гордился в своей жизни. Маленькое помещение в мансарде, в которое помещались только гостиная, совмещённая с кухней, спальня с одной лишь кроватью и небольшая ванная. Однако, несмотря на тесноту, Чифую считал свою квартиру очень уютной. Он сам её обставил, а теперь даже украсил к Рождеству. Вернее он просто весь год не убирал гирлянды с окон и балкона и вытащил несколько дней назад пока ещё разобранную искусственную ёлочку. Только ступив за порог родного дома и скинув пальто, парень, прошёл внутрь и рухнул на диван. Несколько минут он лежал в одной позе и смотрел на светлое дерево потолка, а потом облегчённо вздохнул и улыбнулся. Вторник пережит. Мацуно размышлял о том, стоит ли просто принять витамины и лечь спать или заняться какими-нибудь делами. Потом решил, что первое – слишком по-старчески, и встал, чтобы приготовить ужин. Настроение упало мгновенно, потому что в холодильнике чуть ли не в прямом смысле мышь повесилась. Остались только скисшее молоко, двухлетнее авокадо и одинокий банан. В конце концов выбор пал на вредную, но вкусную лапшу быстрого приготовления и чай (чтобы чайник дважды не заваривать). Чифую сидел за столом и гипнотизировал взглядом пар, поднимающийся над чашкой, когда его телефон завибрировал. На экране высветилась фотка Казуторы в очках с сердечками. – Привет, – проговорил блондин, ответив на звонок. – Доброго вечерочка, каторжник, – раздался голос друга. Всё такой же приторно сладкий и певучий. – Как себя чувствуешь? – Как после годового заключения, – признался Мацуно. Ханемия тонко, мелодично рассмеялся и возразил: – В твоём голосе есть жизнь и чувство быта, а тюрьма их отбирает. – Доверюсь тебе, как эксперту, – хмыкнул блондин. Он правда чувствовал себя лучше, когда говорил с Казуторой. Друг был таким же отвратительно жизнерадостным, как и Такемичи, но в другом смысле. Если у второго это было чертой характера, то Ханемия таким образом скрывал всю боль. Он казался беззаботным и капризным ребёнком, за которого всё сделали родители, но на самом деле более независимого парня нужно было ещё поискать. После нескольких лет, проведённых в колонии, он сохранил в себе желание жить и умение радоваться. Чифую этим искренне восхищался. – Ты мне так и не скинул фотку того парня, про которого писал днём, – обиженно сказал Казутора тем временем. – Точно! – воскликнул Мацуно и, не вешая трубку, отправил снимок. Ему не терпелось поделиться своей новой личной страстью. С полминуты Ханемия молчал, а потом вдруг расхохотался. – Ну поздравляю, дорогуша, – сквозь смех выдавил он. – Мы нечасто сходимся во мнениях по этому поводу, но этого черноволосого дьявола я одобряю. – Кхм, Казу, я с ним даже не говорил никогда. Какое к чёрту «поздравляю»? – Я уверен, он гей, – заявил Казутора. – Откуда ты можешь знать?! – возмутился Чифую. – Просто посмотри на отвороты его джинсов! – снова рассмеялся Ханемия. Он вообще постоянно смеялся. – Ой, помолчи, Шерлок, – недовольно цокнул блондин. – И вообще, это точно был единственный раз, когда я его видел. – А вот и нет! Он же был у тебя на обеденном перерыве, верно? – ушёл в рассуждения его друг. – А это даёт основания полагать, что он работает в одном из офисов. – Он задержался после окончания перерыва, – покачал головой Мацуно. – Ты написал ближе к вечеру, что он потом подорвался и убежал. Значит, не заметил, как опоздал. Что ещё больше подтверждает мою теорию. Ты увидишь его снова. А касательно ориентации… Гей-радар! Элементарно, Ватсон. Чифую ничего не ответил. В словах Ханемии был смысл, только это ни капли не воодушевляло. Стоило только задуматься об очередной встрече с красивым незнакомцем, как мозг взрывался недавно выдуманными надеждами, а сердце сжималось от волнения. «Спокойно. Это просто один из клиентов», – остудил собственный пыл Мацуно. А вслух сказал: – Это ещё не повод меня с чем-то поздравлять. – Всё с чего-то начинается, – хохотнул Казутора. – Хочешь, чтобы я тебе на него погадал? – Иди к чёрту, Казу. Они проболтали ещё около получаса. За это время Чифую успел поесть и немного отвлечься от событий злополучного вторника. После парень попрощался и ушёл высыпаться. Благо завтра у него была вторая смена.

***

Как только в трубке послышались гудки, Ханемия замер на мгновение и вдруг заржал. Громко и весело, будто истерически. Он не мог остановиться и упал со стула, от этого смеясь ещё сильнее. – Какой абсурд, – выдавил он. – Я тебе и без карт скажу, дорогой мой Мацуно, с этим парнем тебе легко не будет. Скучно тоже. Это просто водоворот эмоций, – пафосно проговорил парень, поднимая руки к потолку. – Это же Баджи Кейске. С ним по-другому не бывает.