Снова рядом

Казалось, что это будет последняя битва, ведь эмоции убитого горем ребёнка способны на многое: желание защитить самое дорогое превращалось в самое сильное оружие, готовое поразить миллионы людей, повреждая их тела и души. Боль, горе и разочарование могли уничтожить всё самое светлое, только дай им свободу. Любовь. Стоит сделать неверный шаг, и она беспощадно сожжёт своим пламенем изнутри всё на своем пути. Ледибаг не могла выиграть в одиночку. Её силы не способны преодолеть барьер эмоций, плещущихся через край, разъедающих плоть и пожирающих жизненную энергию. Капсула, наполненная тоской и одиночеством, не способна поддаться радости и удаче. Они, как два однополярных магнита, отторгались друг от друга без возможности соприкоснуться. Девочка, потерявшая отца и получившая от него в последний подарок лишь плюшевого мишку, не готова была расстаться с тьмой, вплетенной в нити её души, словно опора. Эмоции разрушения странным образом давали возможность жить в отчужденном и агрессивном мире полном опасностей. Только они позволяли не упасть в бездну и не потеряться среди хаоса. Сила бабочки способна вытащить наружу скрытое глубоко внутри, сделать из образа чувств реальный и осязаемый объект. Разрушение, именуемое «катаклизм», связало такие схожие эмоцию и энергию, растворившись с последним писком кольца. Бражник не думал, что напарник Ледибаг вернется. Он до последнего был уверен, что её суперсила подведет в этот раз. Чуда не произошло: черное пятно в лице Кота Нуара уничтожило зародившуюся надежду. — Адриан? — Габриэль изумленно наблюдал за полем битвы, осознавая, что упускает важную деталь, но пока не мог понять, какую именно. Его сын больше не носил кольцо; акуматизация подтвердила, что он не знает, где оно находится, но при этом он снова стал героем Парижа. Неужели он теперь приходит по просьбе Ледибаг? Стал такой же пешкой, как и все остальные? Вернувшись в особняк, мужчина решил обсудить ситуацию с Натали. Становиться с сыном врагами не входило в его планы. — Адриан снова лезет не в свое дело, — Агрест-старший оперся о стену, задумчиво потирая кольцо на пальце. — Он – Кот Нуар, сэр, — Натали мало волновали душевные терзания мужчины, ей бы самой принять тот факт, что отец и сын, пытаясь быть семьей, неожиданно оказались по разные стороны баррикад, — всё, что связано с акумами – его дело. Габриэль мрачно посмотрел женщине в глаза и замер, вслушиваясь в тишину комнаты. — Это дело Кота, но не моего сына, — через некоторое время он снова заговорил. Натали лишь неопределенно пожала плечами. — Согласен, — расценив жест по-своему, он продолжил, — чтобы Адриан не лез в геройские дела, его необходимо отстранить. Я не собираюсь бороться за талисманы, зная, что тем самым смогу навредить ему. Натали улыбнулась лишь одними уголками губ, в попытках успокоиться. Все-таки Габриэль беспокоился за сына и не хотел жертвовать им ради своих целей. — Ледибаг больше не даст ему кольцо. Не достанет. Мужчина сделал несколько шагов по комнате, подходя к двери. — Распорядись подготовкой билетов и места проживания. Мне нужно переговорить с некоторыми людьми, — Натали кивнула, записав задание. Агрест-старший улыбнулся и, взяв телефон в руки, вышел в коридор.

***

На следующий день, во время обеда, мужчина решил оповестить сына о принятом решении. — Адриан, — он сел за стол напротив него, чем немного удивил парня. — Да, отец? — На днях звонил господин Панголини, у него есть для тебя интересное предложение. Повисло недолгое молчание. — Какое? — поняв, что отец намеренно растягивает тему, сын отложил столовые приборы и, выпрямившись, спокойно посмотрел на мужчину. — Ты хорошо показал себя на последней фотосессии, поэтому директор одного элитного учебного заведения в Милане согласен принять тебя и подготовил свободное место. Обучение там позволит в будущем поступить в престижный университет дизайна. — Отец, — мужчина поднял руку, останавливая Адриана. — И лицей, и университет пользуются большой популярностью, так что тебе очень повезло, что на данный момент у них есть свободное место. Попасть туда – огромный успех. — Отец, сейчас середина учебного года, — парень вопросительно глянул на отца, но в ответ получил лишь неодобрительный взгляд. — Ты достаточно умный мальчик. У тебя не будет с этим проблем. Адриан отодвинул тарелку, поняв, что доедать сейчас он точно уже не будет. Габриэль явно что-то задумал, но вот что – оставалось загадкой. — Я хочу закончить обучение здесь, — сталь появилась в голосе сына, разжигая гнев внутри отца. — Это не обсуждается. Мужчина уже всё решил. Главным было заставить Адриана поверить, что ему это действительно нужно… Или просто заставить выполнять требуемое. Агрест-старший встал из-за стола и, строго глянув на сына, добавил: — У тебя есть сутки на сборы. Завтра за тобой приедет машина. Взгляд холодный, пронзительный. Голос, не терпящий возражений. Юноша резко почувствовал себя зверьком, наступившим на механизм мышеловки. Щелчок. — Слушаюсь, отец. Улыбка мужчины показалась парню зловещей и немного надменной. Словно хищник, играющий с добычей, пока та не перестанет дергаться. — Могу ли я хотя бы напоследок увидеться с друзьями? — Это исключено. Необходимо было по максимуму оградить Адриана от контактов с внешним миром, чтобы он не смог ничего сделать тайком от отца. Главное – сопроводить сына до границы, не спуская с него глаз, а на месте за ним присмотрят другие. Мужчина уже обо всём позаботился. Сын злобно глянул на отца и пулей выскочил из столовой, не желая больше находится с ним в одном помещении. Ничего. Это для его же блага. — О, Ледибаг, твоё время пришло, — мужчина поправил брошь, представляя сладкую победу, — теперь меня ничто не остановит.

***

Утро, что удивительно, началось спокойно. Маринетт, несмотря на понедельник, чувствовала себя бодрой и выспавшейся. К теме занятий девушка подготовилась и посчитала, что знаний, сохранившихся в голове, будет достаточно. Скинув в портфель первую попавшуюся тетрадку и пенал, она спустилась в пекарню, одеваясь по дороге. Пожелав родителям доброго утра, она взяла пару круассанов и направилась к школе. В класс Дюпен-Чен пришла тоже раньше обычного, что не могло её не порадовать. Алья уже сидела на своем месте и во все глаза смотрела на подругу, будто на приведение. Привидение оказалось очень даже осязаемым: Маринетт прошла к своему месту и, улыбаясь соседке, не заметила, как врезалась в угол стола. Сезер облегченно выдохнула. Сомнений, что перед ней настоящая Дюпен-Чен, а не её двойник, не осталось. Когда Маринетт устроилась на своем месте, девушки увлеченно принялись болтать о повседневных вещах. Время пролетело незаметно, в класс вошел преподаватель и начал вести урок. Дюпен-Чен встрепенулась, заметив, что место перед ней всё также оставалось пустым. — Что-то Адриан сегодня опаздывает, — она пододвинулась поближе к соседке, понизив голос. — Может, проспал, — хихикнула Алья, поглядывая на преподавателя. Нино услышал разговор и, зная причину, решил поделиться ею с девушками: — А вы разве не знали? — сделав самое невинное выражение лица, удивлённо проговорил Ляиф, ожидая, когда подруги почтут его вниманием. — Из-за последней фотосессии Адрианом заинтересовались влиятельные лица и предложили перевод в более элитную школу. В Милане. Его отец согласился. — Да ладно?! — еще чуть-чуть и голос Альи услышал бы весь класс, но она сдержалась, сохранив шепот, — не может такого быть. — Увы, но так оно и есть. Ребята заметили, как преподаватель отвернулся от доски, и сели ровно, делая вид, что внимательно слушали тему. «Адриан больше не будет учиться с нами?», — Маринетт ушла в свои мысли, отвлекаясь от происходящего. — «Более того, он больше не будет жить в Париже. Сколько это продлится? Полгода? Три? Десять?». Девушка грустно вздохнула и, повернув голову к окну, посмотрела в темное небо. «Теперь не будет Кота Нуара?», — она почувствовала укол вины в и без того поцарапанное сердце. Край фиолетовых облаков окрасился рассветным алым, словно кровавая рана протянулась по небосводу, пропуская полупрозрачные лучи обжигающего солнца. Смотря на игру красок, девушка поняла, что осталась совсем одна: она и Бражник. Один на один. Здесь не поможет даже Алья. Это не её битва. Теперь вся ответственность за будущее страны, города, родных и близких в руках Ледибаг. Грядет великое сражение, и будет оно не на жизнь, а на смерть. Громкий хлопок учебника о парту вернул Маринетт к реальности. — Маринетт Дюпен-Чен! — выкрикнул преподаватель, зло глядя на ученицу. «А вот и палач», — холод пробежал по спине, и девушка сжала руки в кулаки, уверенно смотря мужчине прямо в глаза, не моргая. — «Ваше последнее слово?». «Бражник».