Записки биохимика

- Наконец-то, - вздохнула я, еле дождавшись возвращения своей «замены» из университета. – Я просто сгораю от волнения! Я ничего серьёзного не пропустила? Повторного вскрытия крысы не было? - Нет. Но в целом, не так плохо, как можно было бы ожидать. Ну а что же было, ты и сама, вероятно, догадаешься, - ответил Клод и указал на целый ряд разноцветных пятен на ладонях и рукавах лабораторного халата. - Так, сейчас посмотрим… Здесь у нас генцианвиолет, здесь раствор Люголя… Ещё какое-то прозрачное пятно, неприятно пахнущее спиртом. А это что же такое? «Любимый» фуксин! – я всплеснула руками, разглядывая гиганское сиренево-розовое пятно этого красителя, выразительно нарушившее собой белизну халата. - Диагноз – окраска микроорганизмов по Граму. Ничего страшного, можно спокойно разбираться с нашим делом. И мы стали разбираться. Все реактивы перепробовали… и ничего. Совсем ничего. Ну что же было в той злосчастной разбившейся колбе?! Такое противное и зелёное! Приближался вечер, и с каждой минутой настроение у нас обоих становилось всё более нехорошим… Надо бы его как-то поднять, раз уж так случилось! Стоило мне об этом подумать (только подумать, не то что бы сказать), как архидьякон извлёк из недр шкафа какую-то подозрительную бутылку. Почему подозрительную? Потому что её содержимое явно не предназначалось для химических экспериментов. Это было красное вино с довольно-таки приятным ароматом. - Примерно лет десять назад кто-то из фикрайтеров прислал мне эту бутылку, - пояснил Клод. – Подумать только, почему? Я ведь не пью такое, одного бокала тогда хватило, чтобы заставить меня дико смеяться неизвестно над чем. Одним словом, ума эта вещь не прибавляет, я её и задвинул подальше. Жеану отдавать тоже не хотелось, а то окончательно впадёт в пьянство. Но сегодня такой случай, что разум делу не поможет… Пей. У меня глаза на лоб полезли… - Почему я? - А кто же ещё? – изумился он. – Ведь моё тело – у тебя, а твоё, в котором нахожусь я, насколько я понимаю, ты «спаивать» не позволишь. - Да, об этом я не подумала. Ладно, только для тебя, мой милый друг, - с этими словами я решительно вытащила из бутылки пробку. Импровизированным бокалом стал мерный цилиндр. Вино оказалось довольно приятным на вкус, с каким-то странным фруктовым оттенком. Но пока веселее нам не стало, - обстановка была по-прежнему удручающей, чудесных перемен не произошло. Но инстинкт самосохранения чуточку уменьшился… - Неплохо, - прокомментировала я первый выпитый бокал-цилиндр, - Я даже не чихаю, значит, пить можно. Но знаешь, мне как-то не очень приятно пить вино в одиночку. Короче, моё тело – моё дело! Я ведь никогда в жизни не была пьяной, потому что никогда не пью больше одного бокала. Так что тебе тоже можно, ничего с моим телом не случится, разве что румянца прибавится. Можешь выпить один цилиндр, если хочешь, конечно. - Ну ладно, - проговорил священник. – Можно и выпить. Если ты так хочешь. Да и что тут пить, собственно говоря? На улице стремительно сгущались сумерки, количество выпитого вина и съеденного шоколада увеличивалось, но ситуация от этого не улучшалась! Так что пить – вредно, кто бы что ни говорил. Мы не ощущали никаких описанных в медицинских словарях и учебниках симптомов опьянения, кроме усиленного притока крови к лицу. Многие говорят, что при этом ничего не соображаешь, но мы соображали. Говорят также, что должно стать весело, но нам веселее не становилось. Всё осталось так, как было. Разве что, кажется, теперь становится просто жарко и душно. - А в прошлый раз помогло… - разочарованно протянул архидьякон. - Ну и ладно. То, что мы остались трезвыми, даже лучше – я читала, что после опьянения может болеть голова, а нам это ни к чему. - А что ещё может прийти в голову пьяному человеку, кроме безудержного хохота и полного отсутствия каких-либо неурядиц? – вдруг поинтересовался Клод. – Жеан обычно пытался петь. - Так сейчас попробуем! – оживилась я. После спетой в пятый раз “Tu vas me detruire” и в восьмой “Etre pretre et aimer une femme”, в открытое окно влетел камешек, к которому была привязана ленточкой записка: «Что с тобой, ты пьян?» - Это кто там такой умный? – возмутился Клод и бросил камень обратно, написав ответ: «Я пьян? Нет, конечно. Просто… Долго объяснять». «Понятно, - прилетело в ответ. – У нас тут тоже проблема и тоже долго объяснять. Нам очень нужен совет». «Говорите, зачем пришли. Постараемся вам помочь» - написали мы и выглянули наконец в окно, как будто нельзя было это сделать сразу после получения первой записки. Внизу стояли Клопен и Флёр-де-Лис, судя их одежде и выражениям лиц тоже обменявшиеся телами. Правда, они выглядели подозрительно довольными… - О, у вас там тоже обмен, - обрадовались наши неожиданные гости. – И мы поменялись. - Наконец-то я смог объясниться Флёр в любви! – похвастался Клопен, принявший теперь облик своей возлюбленной блондиночки. – Когда я находился в своём теле, то просто не мог к ней подобраться в толпе и был вынужден хранить молчание. А теперь всё изменилось! И она согласна! - Да, - смущённо согласилась дворянка. – Я ведь тоже его давно заметила. И люблю! - Пожалуйста, обвенчайте нас! – попросил Король Алтынный, выглядевший теперь весьма забавно в облике мадемуазель де Гондолорье - в нежно-голубом платье, с золотистыми локонами и большими голубыми глазами. – И посоветуйте, как при венчании распределить роли – по настоящему или кому как попало? - Оставайтесь так, кем вы есть на самом деле, а не кем сейчас выглядите, - авторитетно проговорил Клод. – По крайней мере, так будет вам самим спокойнее. Совместными усилиями обряд был проведён. Счастливые влюблённые удалились, пожелав нам удачи. Мы этим воспользовались и снова взялись химичить, пытаясь вернуться к своим обычным состояниям. Снова ничего не получилось, и поэтому оставалось только ещё спеть и даже попытаться станцевать. Именно попытаться – по другому это не назовёшь. При этом кто-то из нас что-то смахнул со стола… Опять взрыв. Опять туман зелёный. Зелёный? Да, зелёный! Народ, это же мы! Мы нормальные, в своих горячо любимых и самых прекрасных на свете телах! Ура!!! Интересно, а что там с нашим псевдобараном? Он пришёл в себя, сидит мирно за столом и… читает книгу! Слышите, Жеан читает книгу! Сам! Ну и дела… Теперь можно и отдохнуть (а то мы так сильно перетрудились). С этой радостной мыслью мы отправились в двадцать первый век, оставив «малыша» учиться. Кофе… Музыка Баха… Тишина… Прекрасный вечер, верно? Так прошло ещё несколько наиприятнейших дней, перетекающих в ещё более приятные вечера. Тут нас грубо прервали звуки из колонок клуба, имеющие к музыке весьма отдалённое отношение. - Что это? – спросил Клод. – День дураков двадцать первого века? - Эм… в принципе, очень близко. Это дискотека. Сколько бездельников… - Сколько лентяев… - подтвердил архидьякон. – Ужас! Заметим, что данный диалог ведётся, когда мы сидим на подоконнике восьмого этажа, глядя вниз на открывающееся нашим взорам безобразие – долгострой, помойку и клуб, и пускаем через соломинку мыльные пузыри, отбрасывающие яркие блики в лучах заходящего солнца. - Что это они там вопят? – прислушалась я. – День...чего? Какой сегодня день?! О нет! - А разве что-нибудь случилось? – невинно проговорил Клод. - Случилось! – воскликнула я. – Ещё как случилось! Нам же отчёт завтра сдавать, а в нём ещё четыре главы не готовы! И список литературы ещё оформлять… В общем, к четырём часам утра отчёт был готов. Отметив это грандиозное событие коробкой пирожных и новой порцией кофе, мы заснули совершенно спокойные и уверенные в себе. Главное, не забыть хотя бы мельком просмотреть отчёт перед выходом, а то мало ли что можно учудить… Особенно, если это писали мы.