Идеальная жертва (5)

Тем временем Ру легко, почти щекотно, ведёт пальцем сначала по моему бедру, затем по члену, который с готовностью подрагивает в ответ. Кто бы сомневался, что сидение на его коленях закончится эрекцией, я, в конце концов, здоровый мужик, даже ещё молодой. Ру накрывает член ладонью и — уф! — сжимает, от чего низ живота наполняется приятным теплом, а я облизываюсь в предвкушении. — Даже интересно, мы хоть раз сможем позавтракать без разнузданной оргии? Вообще, это подразумевалось как игривая шутка — уж как умею, — однако Эйруин тут же убирает от меня руки и откидывается на спинку стула, демонстрируя открытые ладони. — Я вообще ни при чём. Он первый начал. — Нет, это ты начал. Или у тебя в штанах пистолет? Ру задумчиво поднимает взгляд. — Нет, всё-таки ты — когда снял полотенце. Я тоже откидываюсь, облокотившись о стол позади. Локоть упирается в тёплую чашку. — А кто полчаса назад бегал с голой жопой? И спишь так же. Невозможно расслабиться, когда тут… прижимаются. — Ага, — Эйруин тянет развязно, подначивая. — А ты прям страдалец. Притрёт к стене — не успеешь оглянуться, а он уж тычется. Сам выебет, сам жалуется. — А ты если против, нахрена вообще со мной связался? Напоминаю, это ты ко мне пришёл. — Я был бухой. Может, вообще сортир искал и заблудился. А ты — трезвый — полез целоваться к подчинённому. Ай-яй-яй, господин капитан-майор. — Ты с меня полотенце стащил! Это был манёвр, чтобы отвлечь внимание от моих яиц. — Оригинальный способ. Какая, говоришь, у тебя оценка была по «тактическому маневрированию»? Я сажусь прямо и с гордостью выдаю: — Трояк. Ру, не ожидавший такого поворота — так-то у меня в учебке оценки нормальные были, — расплывается в улыбке. — Серьёзно? То есть это давняя проблема. Но всё равно, ты сам говорил, что это было не в первый раз, — он прищуривается, изображая подозрительность. — Может, я соврал. — Ты соврал? Сгорбившись, строю недовольную физиономию. Вот так и рассказывай всё честно! — Нет. Но тогда было недоразумение! — Жаль, я не помню… — Эйруин резко переходит от мечтательного тона к возмущённому: — Ты должен был меня разбудить! Надо было растолкать, сказать: «Ты хотел поцелуя?! Вот тебе!» и… Изображая события после «и…», Ру дёргает меня за шею к себе и накидывается с якобы страстным поцелуем: с размаху вжимается в губы, тут же лижет по-собачьи, захватывая щёки и подбородок, а под конец тычет языком в зубы, стараясь просунуть его мне в рот. — Да бля… — смеясь, я кое-как отбиваюсь и вытираю салфеткой слюни с лица. — Я не так целуюсь! Резко успокоившийся Ру отпускает меня, откидывается обратно на спинку и пожимает плечами. Я, посмотрев на него, тоже облокачиваюсь на стол. — Ну я ж не знаю, как ты там меня целовал, может, именно так. А я всё проспал. — Прям как Белоснежка. — Она разве не проснулась от поцелуя? Я задумываюсь, припоминая. — Ты не помер. Считай, это оно и есть. — А-а-а, так вот почему я не помер. Глядишь, если б тогда отсосал твой магический нефритовый жезл, так и ноги бы сразу выросли. Эйруин усмехается, но тут же становится серьёзным — точнее, залипает, жадно оглядывая меня сверху вниз. К бедру многообещающе прижимается его стояк, и я невольно приосаниваюсь — да, я классный. Ру протягивает руку и ладонью проводит по груди, от ключиц до пупка. — Вот же повезло попасть в армейку: начальник сначала на рабочем месте соблазнял — то один бланк ему, то другой, — потом в какие-то ебеня затащил и там втихаря целовал… В общем, ты первый начал. Тяжело вздыхаю. — Твоя взяла. И что? Эйруин снова проводит кончиками пальцев по моему животу, чуть щекотно, и рассудительно говорит: — Значит, ты такой инициативный мужик, который обещал жарить меня на кухонном столе. Я тут же оживляюсь, как и мой член, совсем было уснувший от разговоров. — Точно! — вскакиваю и, подхватив со стола чашки, прямо с содержимым пихаю в мойку. — Я такой! А ты, зануда, не мог сразу сказать? Пиздел полчаса… — Опять я зануда?! — Ру возмущённо поднимается со стула. — Так, я передумал. Ну-ка, лезь на стол. — Нихрена-а, сейчас моя очередь, — я обиженно хмурю брови. — Будешь гнать на меня — вообще без очереди останешься. Но я уже обнимаю его, почёсывая ногтями затылок, и мурлычу в губы: — Ну ладно тебе… М-м?.. Прости?.. Ты же сам сказал, мне положена награда, раз я инициативный. И мужик к тому же. Он скептически кривится. — Это тебя на работе научили, что медали за хуй дают? — За такой можно и дать, — я довольно усмехаюсь. — Какой «такой»? Не замечал, чтобы он светился в темноте или по ночам летал над городом. Обычный хуй. — Но тебе же нравится? Значит, особенный. Конечно, я чувствую его стояк, но Ру держит фасон — хмыкает снисходительно, приподнимает угол рта в усмешке. Крутой парень, блин. — Совсем дурак? Ты мне целиком нравишься, а не отдельными органами. — Ага, дурак… — чмокаю Ру, одновременно толкая его спиной к столу и расстёгивая джинсы. — Совершенно тупой солдафон! И поэтому сейчас я без церемоний засажу умному тебе по самые гланды. — А вот я припоминаю, — Ру цепляет пальцем цепочку с кольцом на моей шее, — что ты обещал быть шлюхой на кухне. — Разве не командиром? — Без погонов не похож. Или надевай, или раком поставлю. Ладонь Ру снова обжигающе хлопает меня по заднице, и я прищуриваюсь. — Ах, вот в чём дело? В погонах? — запускаю руку в его джинсы и сжимаю стояк. — Признавайся. Губы Эйруина расползаются в похабной улыбочке. — Ну, не только… — положив ладони на мою грудь, Ру обводит соски, проходится большими пальцами сильнее, одновременно сладко и терпко, и от удовольствия моя рука в его штанах тоже сжимает сильнее, заставляя его облизать губы. — Но я давно мечтал о минете от командира. В смысле, в рабочее время. — Так чего молчал?! Сейчас сделаем!