Идеальная жертва (5)

Двадцать седьмое декабря. Очень я недоволен, что Лана забрала моего помощника как раз перед праздниками, — в суматохе не до того, чтобы ещё и нового человека вводить в курс дела. Конечно, было бы гораздо удобнее, если бы Ру уехал в январе, но тут уж как получилось. В армии не спрашивают, чего ты хочешь. Только добрался до работы, как поступило следующее подтверждение этого тезиса. В моей приёмной оказался какой-то рыжий хрен: улыбчивый, щёки в веснушках и щербина между передними зубами. Сказал, его Главный назначил на место моего помощника, ради чего и в моё подразделение перевёл. Вот спасибо, генерал, удружил! У меня, может, свои кандидаты были, а Сикорски вечно мне подсовывает всяких «перспективных». Специально их, небось, по всей части собирает, чтобы мне пихнуть, а всё потому, что работа под руководством мутанта идёт отдельной строчкой в досье — политкорректность, едрить её за ногу! Я тут будто почётный уродец, за которого все хотят подержаться и сфотографироваться рядом. Хоть бы монетки за это давали, что ли. Теперь вот, значит, работать мне со старшим лейтенантом Кинаном. Что ж, поглядим, что из этого выйдет. В итоге я всё утро объяснял ему, что где лежит, по каким дням какие бланки мне нужны и прочую рутину, так что до парторга не добрался. Днём отправился на обед: обещал и маме, и Ру, что буду нормально питаться. Ох уж эта семейная забота, чувствуешь себя пятилетним малышом, только слюнявчика не хватает. И раз теперь я не отвлекаюсь на разговоры с Эйруином, автоматически начал прислушиваться к окружающему шуму. Потому и заметил, когда за соседним столиком женский голос упомянул майора Новака. Я сразу уши навострил: вдруг это что-то про новогоднюю стенгазету и прочие хороводы, нужно быть в курсе. Парторг ведь как-то даже уговаривал меня организовать хор! И руководить им — будто мало мне геморроя, — и петь заодно. Я спросил, слышал ли он хоть раз, как я пою. Ясно, что нет, ведь такие вольности я позволяю себе исключительно в душе, и я ещё не докатился до того, чтобы мыться вместе с парторгом. Однако Новак не смутился, а уверенно заявил, что в этом деле главное — иметь громкий голос. Ну, раз так, то и звал бы Главного — матерные частушки исполнять, это был бы гвоздь любой программы. Однако сейчас разговор оказался совершенно о другом: медички за соседним столом наблюдают за кем-то и хихикают. Проследил за их взглядами и на четыре ряда дальше обнаружил одинокого Новака над тарелкой супа. И чего тут ржать? А, вот чего: майор то и дело косится на девушку за соседним столом. К нам тут перевели нескольких, опять же, в целях политкорректности и равноправия. В штабе решили, что хватит делиться на «женские» и «мужские» части, непрогрессивно как-то, вдруг кто из госверхов прицепится. Вон уже и журналисты насмехаются, что у нас тут деление по половому признаку, будто в диком средневековье. То есть официально деления нет, конечно, просто так сложилось: служащие тянут за собой, в ту же часть, родню и приятелей — они обычно того же пола; а спальню казармы удобнее комплектовать по половому признаку, чтобы бойцы не отвлекались. Армия — это ж не клуб знакомств, по ночам превращающийся в бордель. Вот и получается, что новобранцев распределяют туда, где уже больше людей соответствующего пола, а со временем контингент становится всё более однородным. Например, наша часть старая, поэтому и остались сплошь мужики. Женщины — только среди медиков, но у них своя профессиональная компания, медички на бойцов смотрят преимущественно как на объект для перевязок и уколов. В общем, недавно Главный вписал нас в программу по кадровому обмену: к нам перевели десяток человек из соседней «женской» части, а наших отправили к ним. Я, больше в шутку, поинтересовался, не рассматривают ли мою кандидатуру, на что генерал пробурчал: «Ага, пусти козла в огород…». Даже как-то обидно: я, между прочим, годами постоянно на работе, узлом свои потребности завязываю, вот только с Эйруином начал соблюдать выходные и праздники, а меня козлом именуют. Можно подумать, что я в своём кабинете капусту трахаю целыми днями. Однако вернёмся в реальность. Значит, пялится Новак на лейтенантшу из этих новых. Н-да, ничего такая брюнеточка… Грива волнами до задницы… Такой классной задницы, что я ненавязчиво склоняю голову набок, чтобы проверить, что за бёдра скрываются под столом. М-м, тоже соблазнительные… Даже очень, если верить шевелению в моих штанах — соскучился по крепким бёдрам. Да и по груди, которая у брюнеточки как раз оптимального размера. Перед глазами сразу встаёт картина, как бы я содрал с неё китель, рубашку, расстегнул лифчик, освобождая из тесноты эти мягкие, округлые, вкусные… Кхм! Так, Син, хватит тут вставать! Интересно, какие у неё соски? Для разнообразия хотелось бы тёмные и покрупнее… В бордель, что ли, сходить? Или в Данбург на выходных съездить, может, у Берт найдётся подружка, заинтересованная в одноразовом, но очень жарком сексе. Неохота в одиночестве дома сидеть… Тем временем продолжается пристальное наблюдение соседнего столика за Новаком, который хоть и сидит в сторонке от красивой лейтенантши, но то и дело прощупывает взглядом её округлости. Вот только, к моему удивлению, медички полагают, что майор не просто так изучает то, что попалось на глаза, а специально следит за брюнеткой, потому что якобы втрескался в неё по уши. И как они это определили? Ну, смотрит на неё, и что?.. В итоге одна из медичек авторитетно заявила: «Не, не подойдёт. Ссыкло наш парторг». Прочие согласились, что «так и будет сиськи мять», после чего они собрали посуду и ушли. Лейтенант вскоре тоже закончила обедать — и вот тут я, наблюдая очень внимательно, заметил, что Новак в тот же момент тоже собрался и пошёл к выходу за ней, правда, в отдалении. Ишь ты, а ведь и в самом деле. Заинтересовавшись, я рванул за ними, всё равно ведь собирался к Новаку. Так мы и шли: впереди — брюнетка, за ней хвостом — майор, а за ним уже и я, периодически выглядывая из-за его спины на эту роскошную задницу, которая на каждом чеканном шаге двигается столь соблазнительным образом, что… …Что я неожиданно влетел в какое-то препятствие, запутавшись ногами. Это, оказывается, парторг резко затормозил перед своим кабинетом, а я, засмотревшись на красоту впереди, так и впилился в его спину. Не придумав ничего умнее — и так ведь очевидно, куда я пялился, — спросил: — Не знаете, кто такая? А Новак, видимо, от неожиданности, ляпнул: — Старший лейтенант Баррейру, — и покраснел. Я заметил, что он покраснел! Вот приедет Ру — скажу ему, что я не такой уж слепой, как ему кажется, вполне могу что-то увидеть. Хоть и с подсказками. *** К счастью, песен и плясок для меня на этот новый год не планируется: Новак в третьем корпусе нашёл своё счастье в лице какого-то балеруна, решившего отдать долг родине, так что теперь на ближайшие праздники у нас есть культурная программа в виде эстетичного задирания ног. Нет, естественно, парторг заикнулся о том, как было бы хорошо мне составить пару этому танцору, но я в ответ посмотрел предельно оскорблённым взглядом и веско заявил: «Капитан-майор Новак, я вообще-то офицер. Воинская честь не позволяет мне — перед командованием! — исполнять всяческие фуагра и прочие балеты». Парторг, конечно, прифигел от такого, однако припоминать мне меховые трусы не решился. Вот и замечательно, от танцев я освобождён. От костюма деда Мороза тоже отбился. Какой из меня дед Мороз, если Снегурка моя укатила? Непорядок. Значит, всего-то нужно будет сопроводить три подразделения на экскурсии. И нарисовать стенгазету, конечно. И проследить, чтобы все мои неженатые рядовые, сорок девять человек из пятидесяти, в обязательном порядке явились на бал. Такое вот новое постановление главнокомандующего, с неофициальной целью повышать рождаемость в стране. Новак, кстати, сказал, что с прошлого года девушкам, которые подают заявку на участие в балу какой-либо военной части, выдают приличную сумму на платье и марафет. То-то я думаю, теперь все в таких длинных бальных платьях, одно другого понтовее. Я помню времена, когда на воротах части просто вешали объявление с датой, и девушки приходили кто в чём, даже в джинсах. А теперь — развели. Глядишь, скоро заведут оркестр со скрипками, напудренные парики, и будем сплошные мазурки танцевать. Я, кстати, не умею. Вот он, естественный отбор в действии: не можешь какого-нибудь там гопака забацать — останешься без жены. Трахайся с помощником, что ж делать. Надеюсь, на следующее мероприятие меня не заставят каждому бойцу составлять генетическую карту и гороскоп, подбирать в соответствии с этим подходящую девушку и потом стоять над ними весь бал, всем своим командирским авторитетом намекая, чтобы они побыстрее поцеловались, а лучше сразу приступили к зачатию детей. От нашего руководства уже не знаешь, чего и ждать. Пришёл, называется, в армию пострелять из крупного калибра, а в итоге завяз в бюрократии. Может, Ру прав, и ну её к чёрту? Найти что-нибудь другое… А что?.. Погрузившись в раздумья, я дошёл до кабинета Главного, на автомате проскочил через приёмную, распахнул дверь… …А там вдруг какая-то деваха сидит на коленях у генерала. И целуются. Деваха ойкнула, Сикорски пихнул её с коленей так, что она чуть на пол не скатилась, а я сказал: «Извините» — и захлопнул дверь. Огляделся. Оказывается, помощник генерала куда-то делся, а я и не заметил, что в приёмной пусто. Привык, что он останавливает, если что. Так бы я, конечно, постучал. Шуршат там за дверью. Я отступил к окну и принялся усердно разглядывать окрестности. Погода сегодня… какая-то. Да чего они так долго?! Решили перепихнуться, что ли? А Главный-то, кобелина, ещё меня козлом обзывает, поглядите на него! У меня-то как раз все мысли о работе, даже ночью сплю с помощником. Да за такое усердие должны звезду вне очереди давать! Наконец дверь открылась, девица торопливо ускакала прочь, а Главный величественным жестом пригласил меня зайти. Интересненько. И вовсе она не малолетняя, как мне со страху показалось, а старший капитан. Смотри-ка, ведь их совсем недавно перевели, а уже по всем фронтам. Даже ведь не весна, что-то будет, когда потеплеет? Чувствую, работа в части вообще остановится, все будут только парочками по газонам лежать. А у меня личная жизнь застопорилась. Всего-то месяц пожили вместе, и вот: Ру свалил, бонусов в съёмной квартире никаких, зато нужно каждый день мотаться на работу общественным транспортом. Особенно остро я прочувствовал этот момент вечером, когда все разбрелись по своим комнатам, коридоры опустели — мои шаги отдаются гулко, — на улице темно и холодно, а мне ещё топать до остановки. Вернуться бы обратно к себе, я последние лет пять жил в этой комнате, она гораздо привычнее, чем большая — и пустая теперь — квартира. Да или хоть в любую другую, просто для удобства, чтобы не ездить. Но, обдумав здраво, я решил, что это невозможно. Слишком подозрительно: только мой помощник уехал, как я вернулся в часть, а когда приедет — снова сбегу, чтобы жить с ним. Хоть я и говорил Ру, что мне плевать на чужое мнение, но, конечно, понимаю, что нужно хоть видимость приличий соблюдать. У нас, в армии, главное — иметь приличный фасад. Вот снимать с коллегой двухкомнатную квартиру — нормально. Не иметь семьи и проводить вечера с сослуживцем — тоже нормально, особенно если при этом на проходной поддерживаешь шутки про походы по девочкам, а с руководством, сидя за бутылкой коньяка, чешешь языками про штабных красоток — Главный сам живёт на работе лишь бы с женой не видеться, но «девочек» обсуждает так, будто с ними днюет и ночует. Хотя ж вот и правда нашёл кого-то, ловелас. В общем, далеко не у всех есть жена или подружка, так что само по себе это не вызывает подозрений. И плотно дружить с сослуживцем не зазорно — у нас тут армия, мы знаем толк в настоящей мужской дружбе, не с девушками же работу и спорт обсуждать. Но вот если окажется, что дружба ваша переходит, например, в совместную готовку ужина... Или, тем паче, завтрака друг другу... Ну, тут уж все оскорбятся: как это, свести столь высокие отношения к какому-то пидорству?! Может, вы там ещё огуречные маски друг другу делаете?! Бойцы, блин. Вывод: вернуться в часть никак нельзя. Вместо этого нужно продолжать прежнюю линию поведения: я коллегам при любом удобном и неудобном случае сообщаю, как доволен отдельной квартирой, особенно теперь, когда буду жить там один, и насколько это лучше осточертевшей казармы, и вообще — завидуйте мне, неудачники. Хотя на самом деле сейчас хорошего в ней мало. Лично меня в отдельном жилье интересовали широкая койка, чтобы не скатываться на пол ночью, душ без сослуживцев за стенкой, да и в целом возможность расслабиться, а то шифровки эти достали. Ну да, теперь я могу раскидываться звёздочкой на двухместной кровати, петь в душе — чем я хуже Юхаса? — и завтракать голышом, но без Ру всё это как-то неинтересно. Остановившись на пороге, слушаю тишину пустой квартиры. Прохожусь, открывая все двери. Направо, вдоль стены, наши комнаты: моя рядом со входом, Эйруина дальше. Налево — туалет, душ и кухня. Огромная, почти как обе наши комнаты. Ужинаю, глядя на пустое место за столом, напротив. Зато остались зелёные занавески. Ру был прав, с ними и в самом деле уютнее.