Идеальная жертва (5)

После улицы сумрак большой комнаты ослепляет. Домик низкий, не разогнуться, так и стою будто атлант, подпирающий потолок. Вслушиваюсь. Движения не чувствуется, но у противоположной стены — высокий звук. Всхлип? Через мгновение глаза привыкают. Обстановка внутри не лучше, чем на улицах, тоже всё серое и грубое. Мебель из такого же потемневшего от сырости дерева, как и дома. Середину комнаты перегораживает стол. На стене напротив — полки с глиняными мисками. А ниже — двое детей. Мальчишка лет семи обомлел, прикрывая собой чумазого малыша лет трёх — чёрт знает, мальчик это или девочка. Молчат. Старший хлопает глазами испуганно. Мелкий увлечён сосанием пальца. Попробовать, что ли, заговорить с ними? Хотя представляю, как я выгляжу: зубастый великан, морда в крови. Вытершись рукавом — вдруг поможет, — делаю шаг к столу. — Здравствуй. Ты видел в городе человека с белой кожей? Глаза чёрные и голубые. Чёрная одежда. Ребёнок смотрит так же испуганно. Пересекаю комнатушку, приседаю перед зажмурившимся пацаном и стараюсь говорить мягче: — Я не буду делать вам больно. Скажи, где он, и я уйду. Это у тебя брат или сестра? Мальчишка удивленно распахивает карие глаза. Затем открывает рот, но из горла вырывается лишь сиплый звук. Откашливается. — Брат. Вблизи очевидно, что дети на одно лицо, только у младшего глаза серые, а русые волосы вьются сильнее. — Хорошо. Я тоже ищу своего брата. Он для меня очень важен, понимаешь? Ты видел его? Или слышал, что говорили взрослые? Помявшись, пацан всё же решается: — Они говорили, что он сильный демон. Смотрит на меня, словно ждёт какой-то реакции. — И?.. — Очень сильный демон. Боги будут рады. Терпение тает. А чего я ожидал от ребёнка, если тут и взрослые, мягко говоря, тупые? Вряд ли он вообще что-то знает. Какого чёрта я теряю время? Лучше бы сразу пошёл на площадь — если старейшине сломать все пальцы по очереди, глядишь, он бы допетрил своим убогим мозгом, что со мной лучше сотрудничать. Пытаюсь сдержать раздражение, но в голосе прорывается рычание. В лающем исполнении переводчика звучит ещё хуже. — Во-первых, он не демон. Мы такие же люди, как ты, только выглядим необычно. Во-вторых, спрашиваю в последний раз — где он сейчас? И тут пацан выдает — размеренно, с поучающими интонациями: — Сильного демона побей камнями. Окури дымом… — Переводчик в ухе запинается, однако нужного слова не находит и продолжает как ни в чём не бывало: — Чтобы запер его ядовитую кровь. Отнеси на кладбище. Закопай в священном круге. Боги заберут его последний вздох. Наконец, хоть что-то! Хочется аж вцепиться в этого мелкого, но я сохраняю спокойствие, как только могу. — Где это кладбище? Далеко? Мальчишка кивает, и брат, глядя на него, повторяет жест. — В какую сторону? — На голубое солнце. Через поле. Лес, в лесу река. Чёрт, тут везде поля, лес, а реки поблизости я вообще не помню. Пасмурное небо скрывает все три солнца. Может, мальчишка и вовсе врёт, с какой стати он будет помогать стрёмному чужаку? Однако звучит уверенно. — Ты ходил по этой дороге? Сам? Ты знаешь путь до кладбища? Кивает. Брат снова повторяет за ним. Бля, ещё одна тупая затея — слушать ребёнка. Наверняка врёт, лишь бы я отвязался. Но что я теряю? Вернуться и убить всех в любом случае успею. Поэтому я сгребаю в кулак рубаху пацана и внимательно смотрю в глаза — он испуганно ёрзает. — Я не причиню тебе вреда. Пойдёшь со мной и покажешь дорогу. После этого я тебя отпущу. Всё будет хорошо. Поднимаюсь, снова подперев затылком и плечами потолок, тяну мальчишку за руку. Однако за другую руку его хватает брат, упирается. А затем и вовсе начинает реветь, продолжая тянуть изо всех сил. — Так, у меня нет времени! Подхватываю младшего — он неожиданно больно кусает за ладонь, но если приловчиться, то можно тащить под мышкой — и дёргаю за плечо старшего. Дверь толкаю ногой. Неподалёку на улице топчутся люди: некоторые с площади, другие новые. Впрочем, эти тоже не пытаются атаковать, а лишь машут сельхозинструментом и выкрикивают тягучие звуки, которые переводчик игнорирует. Я было подбираюсь — когда враг хватает детей, это выводит из себя даже самых трусливых, — однако при виде орущего пацана не происходит никакой перемены. Люди не приближаются, лишь раздражённо ворчат и стучат об землю черенками вил. Старший мальчишка хнычет: — Больно… Замечаю, что непроизвольно сжал его плечо. — Прости, не хотел. — Подхватываю пацана под вторую мышку. — Так быстрее будет. Где дорога на кладбище? Он уверенно показывает направление, и я сразу перехожу на быстрый шаг. Толпа даже не пытается нас преследовать, меня это уже и не удивляет. Демон схватил двух детей? Ну, что поделаешь. Постояли, покричали, разошлись по домам — новых делать. — Не сюда, по той улице, — старший тычет пальцем. Страха в его голосе, кажется, не слышно. Мелкий тоже замолчал — может, от неожиданности, или ему понравилось болтаться в воздухе. Вот и славно, я вообще-то не любитель запугивать детей. Попутно кручу головой в поисках лопаты — если Ру закопали, то нужен инструмент, не ногтями же землю рыть, — но ни одной не видно. Зато очень популярны вилы, уже штук пять насчитал. И стоят все похоже: у стены дома, вверх зубьями, некоторые ещё цепью обмотаны. Может, это вообще не инструмент, а украшение? Или атрибут их главного бога? Дома заканчиваются, и теперь дорога, хлюпающая грязью, ведёт через поле. Впереди лес, но, насколько я вижу, от поселения и в другие стороны ведут такие же дороги, и везде — такой же лес. — Мы правильно идём? — Да. Точно врёт. В таком возрасте дети врут просто так, даже не понимая, какие будут последствия. А я, как дурак, слушаю. Ладно, плевать. Зато здесь, по прямой, можно ускориться, до леса добираюсь минуты за три. Небо всё ещё затянуто облаками, но теперь оно светлое, дневное. Узкая дорога, ведущая через лес, усыпана опавшей сине-зелёной листвой. По обе стороны — уже знакомые мне деревья с тёмными гладкими стволами. Кроны, высоко над головой, шумят на ветру. После каждого сильного порыва сверху медленно планируют синие и жёлтые листья. Сначала я чувствую запах: влажная земля и застоявшаяся у берега вода. И точно, вскоре после поворота дорогу пересекает канава, через которую переброшены три широкие доски. На дне поблёскивает вяло текущий ручей. Неожиданно пацан под мышкой выдаёт: — Река. — Это река?.. — Да. Хм, если это «река», то, возможно, мальчишка и в самом деле знает, о чём говорит. Собственно, полоса леса тоже не особо широкая, уже заканчивается. Впереди, между деревьев, видны тёмные строения. Дома. Не деревянные развалюхи, а обычные, только почерневшие от гари и копоти. От большинства остались лишь стены, но есть и несколько с полуразрушенными крышами. Между лесом и домами дорогу пересекает полоса перекопанной земли, метров двадцать. Поле, наверное. Ростков не видно, только земля, чёрная с налётом серого. Сухая, твёрдая, даже ноги не скользят. Не поливают, что ли? Хотя, может, это методика такая, я не разбираюсь в сельском хозяйстве. Перейдя поле, ступаю на твёрдую поверхность — плиты. Покосившиеся, в стыках заросшие травой, но всё же это настоящая дорога. Улица. Дома вдоль неё одноэтажные, дверей не видно, на эту сторону выходят лишь окна. Большинство окружены пышным орнаментом: цветы с загнутыми лепестками, крупные листья, гроздья винограда. Если судить по тому, что всё это сохранилось в огне и дожило до нынешнего момента, — не пластик, а настоящий, органический камень. Я впервые на всём пути замедляю шаг, озираюсь по сторонам. — Это старый город. Ты говорил, нам нужно кладбище. Мальчишка молчит. Однако я и без него замечаю кое-что: слова, которые выдаёт переводчик, звучат похоже. Останавливаюсь. Не умею я на ходу думать. — Словарь. Этимология слова «кладбище». В ухе раздаётся поучающий голос: «Слово “кладбище” происходит от слов “мёртвый” и “город”». Тупая ж ты скотина! Нет, чтоб сразу сказать! Я бы уж догадался. Не пришлось бы тащить с собой детей. А то «далеко, на голубое солнце»… Да тут по прямой метров семьсот! Просто за деревьями города не видно было, я и не сообразил, что мы в том направлении идём. — Где тут круг? В котором закапывают демонов? Старший молчит. Сейчас не хватает терпения упрашивать, так что я просто стартую вперёд по дороге. Она в хорошем состоянии, глубокие лужи даже прикрыты досками, так что авось приведёт куда-нибудь, к местному сторожу или уборщику. Вскоре поверх старой дороги проявляются свежие следы: просыпанный песок, отпечатки босых ног… Всё чётче проступают узкие тропинки, округло сворачивающие влево. Выложены из серых досок, светлого песка, сухой травы. Чем дальше, тем яснее, что округлые дорожки складываются в огромную спираль. А вот и центр — круг, граница которого очерчена крупными камнями с острыми сколами. Внутри, с краю — старое дерево, высокое и раскидистое. Сухие ветки скрипят на ветру. Ближе к противоположному краю круга — насыпь из камней, продолговатая и невысокая, по форме похожа на могилу. От этого зрелища меня одновременно наполняет яростью и парализует странным, непривычным чувством. Как если видишь нечто, превышающее твоё понимание и возможности. — Это тот круг? Я совсем не чувствую сознания Ру. Ни малейшего признака. Что, если его здесь нет? Может, камни насыпаны для декора — эдакая символическая могила, напоминающая каждому о близости смерти. Ну да, или Ру мёртв. Но сейчас об этом думать нельзя. Первая задача — найти его. Вторая — забрать на корабль. А потом я решу, что чувствую по этому поводу. Пацан под мышкой снова не отвечает. Зато, стоит мне подойти ближе к границе камней, начинает неожиданно сильно вырываться. Спускаю детей на землю и подступаю к кругу, прикидывая, нужный это или нет. Выглядит серьёзно, вполне как «священный». Значит, копаем. Озираюсь в поисках инструмента. Возле одного из домов поодаль — очередные вилы, зубья которых обмотаны ржавой цепью. Бесполезно. Сзади раздаётся тихое: — Не знаю… Голос старшего подозрительно дрожит, и я оборачиваюсь: голова опущена, руки повисли, даже не реагирует на брата, который вцепился в его одежду. Ну что случилось-то? Бросив взгляд на кучу камней — так и быть, подождёт минуту, — возвращаюсь и опускаюсь на колено перед мальчишками. — Так, погоди. Всё нормально. Видишь? Мы пришли, всё в порядке. Это тот круг, о котором ты говорил? — так и не дождавшись ответа, продолжаю успокаивающе: — Я буду копать, а вы идите домой. Спасибо, что помог. Большое спасибо. Пойдёте прямо по этой дороге. Ты же знаешь, да? Ты хорошо себя чувствуешь? Он снова кивает, но без энтузиазма. Молчит. — Хорошо. Спасибо. Смотри, вот дорога, прямо. Скоро будете дома. Ну, давай.