Идеальная жертва (5)

К тому моменту как мы добрались до нужной точки, обозначенной на карте как россыпь водоёмов, уже и последнее, красное, солнце нижним краем коснулось горизонта. Тёмное время наступит меньше, чем через час. Я поначалу даже не понял, где эти то ли мелкие озерца, то ли большие лужи, ведь по расчётам уже должны быть, неужели мы заблудились? А оказалось, что это углубления в скалистой породе, ниже уровня почвы, потому их и не видно. Хорошо ещё, что я буквально загривком почувствовал изменение ландшафта — по движению воздуха, по эху шагов, — а то мог бы и ухнуть вниз вместе со всей ношей. Остановился в метре от края каменного обрыва. Словно глубокая воронка, идущая вниз скалистыми уступами. Вот в них и обнаружились углубления, полные воды. Каждое следующее ниже предыдущего, как пороги, — видимо, когда их наполняет сильным дождём, то получается небольшой водопад. Но сейчас они совсем обмелевшие, воды — на дне. В верхних на поверхности дрейфует лишь несколько ярко-жёлтых листьев, а самый нижний водоём почти сплошь покрыт ими. Настораживает, что синие листья поменяли цвет в воде. Какая-то химия? Однако дальше нам повезло: в одном месте каменная начинка почвы выходит на поверхность и даже поднимается возвышением. Вот здесь я и залягу, наблюдая за подходами впереди. Сзади обрыв. Не верю я, что местные, даже если объедятся волшебных грибов, способны устроить грамотную облаву. Или не хочу верить. А то ведь иначе можно сразу лапки вверх и сдаваться: я, конечно, крут, но оборонять троих против толпы — задача непростая. Особенно если из оружия есть только нож и зубы. Единственное, что радует, — тёмное время длится всего-то пять часов. Расположив Эйруина и спящего мелкого среди деревьев, с разных сторон от моего скалистого пункта наблюдения, я полез к водоёмам, чтобы набрать воды. Пахнет она, конечно, необычно, но ведь местные до сих пор не вымерли — значит, дезинфектор справится. Выпил несколько порций подряд: стоило начать, как почувствовал, насколько жажда одолевает. Следующую порцию отнёс старшему мальчишке. Думал, откажется, но нет, попил. Может, потому что дезинфектор выглядит как обычная фляга, а не как демоническое приспособление. Или настолько уже пить захотел, что согласен на любую воду. Я было вспомнил про обещанный шалаш, но у пацана глаза сонные, так и слипаются, так что я отправил его к брату спать. Погода ясная, ни дождя, ни ветра, смысла нет в шалаше. Сам всё же решил отправиться на охоту. Включил в нашем лагере фонарик на минимальную мощность — для ориентации. Обойду вокруг него по широкой дуге. Конечно, стрёмно оставлять всех без присмотра, но мне нужно набраться сил, то есть успеть поесть, пока солнце не село полностью. С едой повезло не так, чтобы очень, животных на Альфе немного. Это даже на слух можно понять: в лесу тишина, лишь ветер треплет листья высоко над головой. Изредка пролетают тонко пищащие насекомые, ещё реже скрипят ветки. Тем не менее, после блуждания по окрестностям я наконец-то унюхал запах слежавшихся перьев. На невысокой ветке обнаружил спящую птицу, похожую на крупную сову. Кровь птиц — на вкус та ещё фигня, даже на Земле, но, как говорится, дарёной еде в клюв не смотрят. Неподалёку спали ещё несколько таких же. Двух я поймал, а другие две проснулись, захлопали огромными крыльями, обдав меня затхлой вонью, и удрали. Да и хрен с ними, на третьей сове я уже почувствовал некоторую сытость и прилив сил. *** Стою себе в красно-сумрачном лесу, никого не трогаю, смакую последние капли… Крик. Высокий. Детский. Я так и рванул к лагерю. Выследили? Обошли с другой стороны? Змея укусила? В белом свете фонарика происходящее выглядит фантасмагорией. Ру — с закрытыми глазами и перекошенным оскалом — вцепился в ногу мелкого и сильными рывками дёргает его к себе. Старший пацан, перепуганный, тянет брата за руки. Мелкий, распластанный между ними, воет как сирена. Переломанные руки Эйруина выгибаются под неестественными углами, но я знаю, что в бессознательном состоянии это вообще не препятствие, и Ру медленно, но верно подтаскивает мелкого всё ближе, сам тянется к нему оскаленным ртом без зубов. У него что, кровь на губах?! Прыжком влетев в этот клубок, раздёргиваю всех в разные стороны, на автомате прокусываю свою руку и пихаю в рот Ру. Конечно, это не то зрелище, которое стоит показывать детям, но уж извините. Я здесь ради него, и если Ру хочет есть, то я обязан его накормить, а не думать о том, как бы не шокировать окружающих мутантскими повадками. Только почему у него рот в крови? Снова из носа течёт, или всё же добрался до кого-то из них? Замираю над Ру на четвереньках — он уже успокоился, с довольным урчанием присосавшись к моей руке, — и оглядываю детей. Повреждений не видно. Младший так и ревёт, а старший вроде ничего, спокоен, или это шок? Чёрт, да у меня самого сердце со страху колотится. — Укусил? — Ответа нет, и я невольно рявкаю: — Укусил или нет?! Старший трясёт головой. Чёрт, почему я не сообразил сказать им, чтобы не приближались к Ру? И как теперь это объяснять? А впрочем, стоит ли вообще что-то объяснять? Ну да, вот такие мы, уж извините. Уроды, вампиры, демоны и прочие эпитеты на ваше усмотрение. Что я могу сказать им, чтобы успокоить? «Извините, этот дядя — с мордой как из фильма ужасов — вовсе не хотел вас сожрать, это всего лишь недопонимание»? Мне редко бывает неловко за то, что я мутант, но вот сейчас — тот самый случай. Как будто между мной и этими детьми мгновенно выросла стена, которую теперь уже не разрушить. Поэтому я просто слежу, как Ру ест, прислушиваюсь к ощущению, как его прохладный язык гладит мою кожу, собирая капли. Передних зубов нет совсем, ни сверху, ни снизу. В сломанной челюсти на каждом глотке противно хрустит, словно кости трутся друг о друга. Иногда что-то щёлкает — кажется, в горле. Свободной ладонью щупаю его лоб, с правой стороны, где череп цел. Кожа тоже холодная. Зато жара нет. Ест всё-таки, сам. Значит, уже получше. Должно быть лучше. На его коже ещё чувствуется могильный запах, сырой земли и застарелой грязи, однако окружающие запахи его перебивают. Свежий лес. Мокрые камни. Прелые листья. Всё будет хорошо. Хотя, если честно, всё далеко не так радужно, как мне бы хотелось убедить себя. Сзади череп раздроблен в кашу, спереди вмятины глубокие, и я по-прежнему не чувствую никаких признаков его сознания. Если мозг сильно повреждён, то жизненные функции тела ещё ничего не значат, Ру может не очнуться. И ему нужна нормальная медицинская помощь, одной кровью тут не отделаешься — она помогает зарастить ткани, но сломанные кости на место не поставит, — так что пора заканчивать. Кровь здесь в дефиците, мне потери восполнить нечем, так что после недолгого сопротивления я всё же отсоединяю Эйруина от своей руки. На всякий случай дезинфицирую, мне категорически нельзя ослабнуть. Подумав, закидываю в рот пару витаминок. Тем временем на заднем плане раздаются лишь редкие всхлипы, мелкий уже почти успокоился. Старший мальчишка вдруг говорит: — Это я виноват. — В ответ на мой взгляд поясняет: — Нельзя подходить к спящему демону. Я знаю, а Экхард ещё глупый, не знает. Я должен был следить. Но я заснул. Ой… Видимо, до него дошло, что он назвал имя брата, хотя не хотел. Я, чтобы не смущать мальчишку, делаю вид, что ничего не заметил. У нас тут просто непринуждённый трёп. Может, позже подвернётся случай обсудить странные имена. — Это тоже правило из книги? — Нет, не из книги. Это все знают. Одну девочку укусил, сильно. Теперь она плохо ходит. — Это было в вашем поселении? Ты сам видел? — Да. В поселение приносят мутантов в бессознательном состоянии? Тогда вопрос в том, как именно они охотятся. Не хватало ещё, чтобы нас забросали гранатами с усыпляющим газом. Конечно, в лесу это непросто, но кто их знает. — Ты видел у демонов раны, кровь? Или они просто спали? — Спят, — Мальчишка кивает и продолжает с гордостью: — Я одного даже близко видел. Я уже большой, скоро буду ходить со всеми. Папа так сказал. — Ты молодец, — киваю рассеянно. — Охота долго продолжается? Однако он, запнувшись, умолкает. Может, не понял какое-то слово? — Взрослые надолго уходят на охоту? День, два? Больше? Нет, он уже явно насупился. Вот же чёрт. Как простыми словами выразить всё, что я хотел бы ему сказать? — Послушай. Так получилось, что сейчас охотятся на нас всех. Я не знал ваших правил. Я только хотел найти своего брата. Теперь ты говоришь, что я ваш патер. Значит, я должен вас защищать. Я не хочу, чтобы тебе и твоему брату причинили вред. Ты понимаешь? Мальчишка не отвечает, но, судя по лицу, вполне понимает смысл моих слов. Смотрит на брата, который задремал на его коленях, посасывая палец. Голодный, очевидно. — Хорошо. Поэтому мне нужно понять ваши правила, — я продолжаю успокаивающе и размерено: — Скажи, пожалуйста, долго продолжается охота? Что ты знаешь? Как долго нет взрослых? Поколебавшись, пацан бурчит: — Папа приходит, когда встаёт маленькое солнце. Проверяю свои данные. Маленькое белое встаёт последним, через час после красного. То есть охота вместе с дорогой занимает шесть, от силы семь часов? Для нас это звучит обнадёживающе. На всякий случай уточняю: — Значит, твой папа уходит, когда жаркий закат, а приходит, когда встаёт маленькое солнце. Только в это время ловят демонов? — Да. На Большом озере. — Что «на Большом озере»? — Ловят. — Почему там? Мальчишка смотрит на меня как на тупого. — Они там живут. — То есть… — я хмурюсь в недоумении. — В других местах не охотятся? И нас не будут искать? Здесь? Он осматривается деловито. — Это Большое озеро? С сомнением оглядываю деревья и лужицы в скалистой породе. Даже по местным меркам это скорее мелкий водопад, чем озеро, да ещё и «большое». — Нет, вряд ли. — Тогда нет. Хм. В принципе, ходить каждый раз по одному и тому же маршруту — стратегия, вполне укладывающаяся в образ местных, который сложился у меня. Хотелось бы верить, что это правда. Впрочем, пацан может и сочинять, рассказывая всё, что в голову приходит. — Хорошо. Тогда я буду сторожить, а ты ложись спать. Воды ещё хочешь? Покачав головой, мальчишка поднимается и отходит к ближайшему дереву отлить. Вернувшись, примеряет, как лучше укрыть брата моей курткой. Посмотрев на эти старания, я тоже встаю и помогаю переложить мелкого на край куртки, так что и для старшего остаётся место. Застёгиваю куртку с детьми внутри. Повезло им, хоть в этом. Вот Эйруина нечем укрыть. На всякий случай перекапываю рюкзак. На дне обнаруживаю маскировочную сетку. Она, конечно, совсем тонкая, но лучше так, чем никак. Развернув, накрываю Ру. Прощупав его сознание — по-прежнему ничего, — занимаю позицию. Тёмно-красные отсветы остались лишь на облаках, в лесу стемнело окончательно. Не то, чтобы холодно, но промозгло. Вспоминается та пещера, год назад, когда Ру без ног был. Он потом шутил, что спал там как Белоснежка в гробу. И вот снова — скалы, ночь, и он лежит. Прям такая ирония судьбы, что ха-ха. Или это уже сарказм? К сожалению, пещеры здесь нет. Никакого укрытия. Это нервирует. Зато теплее, чем в той морозилке было. Светлее. И звуки вокруг. Что-то летает. Шебуршит. Дети сопят, крутятся иногда. Всё живое. И Ру тоже. Мы все выживем. Ситуация, конечно, безумная: я защищаю детей от того, во что сам же и втянул. Полная хрень. А главное, что делать дальше? Понятно, что в лесу я их не брошу. Может, всё-таки родители возьмут назад? Ага, после того, как демон унёс их в потенциально заразный «город мёртвых». Вот же чёрт! Оставить у местных мутантов? Которых я даже не видел. Судя по тому, что их каждый раз ловят в одном и том же месте, они ещё более тупые, чем люди. И что, в итоге на этих детей будут охотиться их бывшие соплеменники? Что за проклятье на мою голову… Забрать с собой? И что мне с ними делать? Это всё, ответственность на всю жизнь. Я ж не могу увезти их с родной планеты, а на Земле сдать в приют и сказать: «Ну всё, ребята, я вас доблестно спас, я молодец, а дальше вы как-нибудь сами, чао». По-мудачески как-то. Нет, если я за них впишусь, то, значит, обязан и дальше заботиться. А куда мне дети? Как это вообще? Где я их поселю? Да никто и не отдаст таких малышей мужику, который, кроме армии, ни черта не знает. Понятно же, что я буду кормить их чипсами, заставлять рыть окопы и каждую ночь подымать по учебной тревоге. Значит, сдадут их в приют. За такое Ру меня ногами отпиздит, когда очнётся. Если очнётся. Да пусть хоть все зубы выбьет, включая моляры, лишь бы вернулся. Растерев плечи, обнимаю себя покрепче. Всего-то четыре часа до рассвета.