Я смогу

Утром Ямамото, скользнувший на соседнее с водительским сидением родного для хранителя Урагана Ауди, очумело таращился на пристегивающегося ремнем безопасности Хаято, решив пока это никак не комментировать. Всю дорогу к офису Вонголы тот в ярких и не всегда цензурных выражениях рассказывал о том, какого именно он мнения о Ямамото и его дебильном поведении в отдельности, и о недалекости остальных членов семьи, включая холодную сволочь Хибари, в целом, ну, за исключением глубокообажаемого Дечимо. Но перепуганным взгляд Такеши был отнюдь не от произнесенной в гневе получасовой тирады, а от того, что все эти полчаса они плелись со скоростью, вряд ли превышающей 80км/ч, тогда как обычной нормой вождения для нетерпеливого мафиози являлось не менее двухсот. Последней каплей для психики Ямамото явилось яблоко. Такое большое, спелое, красивое наливное яблоко, в которое в перерывах между своей обличительной речью злобно вгрызался Гокудера, предварительно потерев его о штанину дорогущих брендовых брюк, так и ни разу, ни разу не закурив. Обратив внимание на ошарашенного собеседника, не выдавившего из себя ни одной успокаивающей улыбочки за все время поездки, Хаято, с набитым недожеванным яблоком ртом, шепеляво-удивленно озаботился состоянием попутчика. — Фты щего? — он внимательно осмотрел Ямамото с ног до головы и настороженно нахмурился, выкидывая огрызок в окно. — В порядке? Или вчера из тебя Хибари выбил последние мозги? Кажется, от этого вопроса большие, совершенно не свойственные японцам глаза Такеши на порядок увеличились в диаметре. — Со мной-то, как раз, все в порядке... — медленно протянул Ямамото, пристально всматриваясь в лицо близкого человека. — Меня больше волнует, здоров ли ты. Ты не заходил к Шамалу? Твой желудок больше не болит? Хаято почувствовал, как кровь отхлынула с лица. и похолодели пальцы, крепко сжимающие руль. Ну не может, не может он все рассказать Такеши вот прямо сейчас. Лучше вечером, когда дневная шумиха поуляжется, и они спокойно сядут ужинать за маленький уютный столик на их кухне. Ямамото, может быть, приготовит лазанью или ризотто — он неплохо освоил европейскую кухню, зная прохладное отношение Гокудеры к японским деликатесам, — откроет бутылку хорошего красного вина, хотя нет, вино теперь тоже под запретом... В общем, многим позже и не в машине. Да и боссу об этом лучше знать первому, ему не так страшно, ему можно доверить все. Кинув быстрый затравленный взгляд в сторону Такеши, он нахмурился и выдавил из себя фразу о том, что у него все зашибись как хорошо, в отличие от всяких зарвавшихся спортсменов, строящих из себя мать Терезу. Тем более рези в области живота стали намного реже и док обещал, что к концу недели они должны окончательно прекратиться. Как ни странно, Десятого на рабочем месте не оказалось, и столь важный разговор пришлось перенести на послеобеденное время. Хаято же не находил себе места, за считанные часы переработав чуть ли не всю свою недельную норму, и теперь мерил шагами собственный кабинет. От двери до стола — десять шагов, по диагонали — тринадцать, от стола до окна — семь с половиной. А за окном небольшая аллея, всегда зеленая и ухоженная, с чистыми дорожками и уютными лавочками, на одной из которых и развалился Такеши, дожидаясь пока Сасагава сделает свои экстремально дополнительные три, а то и все пять, кругов пробежки. Он запрокинул голову на деревянную спинку и комично сощурился от слепившего солнца — со второго этажа Хаято было прекрасно видно все его движения, вплоть до часто вздымающийся от проделанной разминки груди. Ямамото сделал несколько больших глотков из бутылки с водой, а остальное вылил прямо на макушку, тряхнув головой на манер Джиро, разбрызгивая капли во все стороны. Гокудера невольно улыбнулся, наблюдая, как тот отфыркивается и чихает, пытаясь избавиться от попавшей в нос воды, и тут же снова напряженно нахмурился, заметив подошедшую к лавочке Хару. Придурок тут же расплылся в такой добродушной улыбке, словно только и делал, что все утро ждал встречи с ней. Та тоже что-то хихикала в ответ, неуловимым движением поправляя и без того идеальную прическу. Они о чем-то мило беседовали и продолжали непринужденно смеяться, отчего у Хаято аж челюсти сводило. И он вдруг особенно ясно осознал, что, по сути, этот совместный ребенок нужен ведь только ему, Хаято. Самому Такеши он ведь ни к чему. У него есть возможность зачать сколько угодно маленьких Ямамот с любой девушкой. Например, с той же Миурой, оказывающей ему знаки внимания еще с выпускного класса, потеряв надежду на взаимность от Тсуны. Он-то вполне здоровый парень, безо всяких отклонений, в отличие от Гокудеры. Такого замкнутого, ущербного и, будь оно проклято, беременного. Девушки ведь такие милые, нежные, хрупкие, что бы они сами о себе не говорили. Их хочется оберегать и носить на руках. А Хаято самодостаточный мужчина, сильный и надежный, чем и кичился на каждом углу с тех пор, как убежал из дома. Наблюдая идиллию за окном, он совершенно упустил из вида момент прибытия Десятого, и только его голос, раздавшийся в коридоре, привел Гокудеру в себя. Он мгновенно схватил со стола подготовленную заранее особенную красную папку и направился к боссу. Разговор получился долгим и неуклюжим, со множеством пауз и ошеломленных взглядов, с неверящими улыбками и успокаивающими интонациями. В один из моментов у Хаято от перенапряжения снова свело живот, чем он до чертиков перепугал Тсуну. Тот даже кинулся вызвать скорую, отчего его еле отговорил Гокудера, отделавшись лишь стаканом воды, протянутым ему дрожащей рукой взволнованного босса. Джудайме поверил своему хранителю на слово, хотя бумаги с подтверждением решил все же посмотреть в силу своего любопытства. Где еще встретишь записи о протекании мужской беременности? В Саваде проснулся доселе неизведанный семьянин, и он с какой-то непривычной нежностью рассматривал снимки УЗИ и вчитывался в корявые разъяснения Шамала, ссутулившись на одном подоконнике рядом с Гокудерой. Женитьба на Киоко давала свои плоды, позволив многогранному характеру Савады засиять еще ярче. — Знаешь, тебе обязательно нужно рассказать Ямамото, ты зря колеблешься и накручиваешь себя. А я даже немножко тебе завидую, — тут он нервно хихикнул, а Гокудера в недоумении приоткрыл рот, — хмм... - Десятый растерянно почесал затылок, — сейчас ничего серьезного в мире мафии не намечается, да и Мукуро, если что, поддержит, — на этих словах Хаято недовольно скривился, — и я даже смогу отправить кое-кого в командировку, на год или чуть дольше... — Савада хитро прищурился, искоса взглянув на друга, — Кто-то же должен проследить, что бы ты не перенапрягался с бумажной волокитой. — Тсунаеши мягко улыбнулся, возвращая маленький черно-белый снимок в руки Хаято. И за эту улыбку, и за спокойствие, сквозившее во всех его движениях и за ни капли не осуждающий взгляд Гокудера был по-настоящему благодарен, словно босс снова спас ему жизнь. Ободренный Хаято как раз выходил из кабинета, когда застал нелицеприятную картину прямо за лестничным поворотом. Хару и Ямамото. Целовались. Точнее, эта глупая женщина висела на шее его придурка, который прижимал ее за талию. Или отталкивал. Отсюда было не так уж и хорошо видно. Гокудера вполне отдавал себе отчет в том, что это может быть всего лишь неприятным стечением обстоятельств, или пресловутая приставучесть Миуры, но мысли, крутившиеся в голове до разговора с Джудайме накатили по новой. Ведь наверняка Ямамото рано или поздно захочется иметь нормальную семью, которой ему, так же, как и многим из Вонголы, не доставало с детства. Чтобы вместо хмурых взглядов были нежные улыбки, вместо табачного дыма — аромат свежей еды из кухни и чтобы по ночам вместо худого жилистого тела, усыпанного разнообразными шрамами — мягкое и трепетное, с выпуклостями и впадинками в нужных местах. Хаято и сам иногда задумывался о подобных вещах, но его более чем устраивал уже существующий порядок. Но долго ли это будет устраивать самого Такеши? Скорее всего, эти отношения нужно прекратить, пока ни сам Хаято, ни его ребенок не стали для Ямамото обузой. Пока у придурка еще есть возможность повернуть назад, пока на него еще не давит груз ответственности. То есть сейчас. Гокудера бесшумно развернулся на каблуках и снова открыл дверь к Десятому. — Джудайме... Дайте мне слово, что никогда и никому ни о чем не расскажете. — А как же... — Савада шокированно уставился на подчиненного. — Ямамото тем более. Прошу, Джудайме! — Хаято отложил папку в сторону и как раньше встал на колени, уперевшись лбом в сложенные ладони, чем окончательно выбил из равновесия Тсуну. Что же могло так резко поменять его планы? Конечно, Дечимо сомневался, что Гокудера выбрал правильное решение, но если он просит, то у Тсуны нет повода не исполнить это желание. Он подошел к склонившемуся в низком поклоне другу и поднял того за плечи, вглядываясь в отчаянно решительную зелень глаз. — Если тебе это действительно необходимо, я буду молчать. Ты уверен? — Да, Джудайме. Более чем. — Хорошо, Гокудера-кун, я обещаю. Хаято взглянул на босса, словно убеждаясь в том, что тот действительно согласен хранить его тайну. И найдя подтверждение в серьезно сведенных бровях и задумчивом взгляде, слабо кивнул и вышел за дверь, оставив Саваду рассеяно стоящим посреди кабинета с позабытой впопыхах красной папкой.