Возрождение Феникса

— Бабушка Лу, я дома! Продукты привез, — Шайн быстро сбросил кроссовки и потащил пакеты на кухню. — Я поем и побегу на работу. Бабушка? Лу-Лу? Все хорошо? Встревоженный, Шайн постучался в комнату хозяйки квартиры, а потом легко толкнул дверь. Они давно договорились с Лу, что та не станет запирать дверь и будет принимать его посильную помощь. Все же, никакой оптимизм не поможет ей встать с пола без посторонней поддержки. А такое было не раз и не два. Лу-Лу в комнате не было. Почти выдрав телефон из плотного кармана, Шайн набрал ее номер. Шли гудки, что уже внушало некий оптимизм, но потом они оборвались. Шайн быстро обулся и вышел в коридор. Он постучал к соседке, но та только покачала головой: — Милуана ко мне не заглядывала со вчерашнего дня. Быстро спустившись, Шайн побежал к парку, где бабушка Лу любила отдыхать в хорошую погоду. Сейчас было хоть и солнечно, но довольно морозно — совсем не прогулочный день. Завидев по пути к парку на автобусной остановке инвалидную коляску, Шайн с облегчением выдохнул. За три года совместного проживания Лу-Лу действительно стала для него любимой бабушкой. С ней он мог поговорить по душам, поделиться наболевшим или выслушать в ответ. Даже мать знала о нем намного меньше, чем бабушка Лу. Ниа иногда завистливо вздыхала, когда приезжала в гости. — Я тоже хочу так жить. Дома стало совершенно невыносимо. Да, брак матери рассыпался на глазах и рухнул в один далеко не прекрасный момент. Ниа осталась с приемной матерью, так как отец допек и ее, с каждым годом становясь все невыносимее. Маэл уехал из городка, и все вздохнули с облегчением, включая Шайна, который теперь мог возвращаться домой в любой момент. Мог, но не хотел. Ему было некомфортно в своей детской комнате, где царили пустота и отголоски прежнего страха и чувства стыда. Рядом с бабушкой Лу ему не нужно было прятаться от самого себя, ведь ушлая старушка выудила у него ту страшную информацию, о которой сам Шайн старался не думать. Страх настолько сильно укоренился в его сознании, что он впадал в небольшой ступор, когда речь заходила о геях. Да и разговоры чаще всего были с отрицательным подтекстом. Студенты судачили об одном незадачливом сокурснике, которому не повезло проявить себя и которому пришлось спешно бросить учебу. Нет, его не обзывали и не били, да и преподаватели не занижали оценок, но резкое охлаждение окружающих и полный игнор со стороны бывших приятелей, сделали жизнь парнишки невыносимой. Шайн привык жить, сдерживая себя от любых проявлений симпатии к кому-либо. К нему тянулись девушки, привлеченные красивой внешностью и спокойным характером, но он ни одной из них не мог ответить взаимностью. А парней и вовсе обходил стороной, не соглашаясь ни выпить вместе, ни просто потусоваться. Ведь кто знает, что может произойти в расслабленном состоянии? Оскорбленные девушки дали ему довольно обидное прозвище — Ледышка, но лучше так, чем стать парией. — У тебя такое сияющее имя, но ты лишь светишь, но не греешь! — в сердцах произнесла однажды одногруппница, с которой Шайн пытался наладить хотя бы дружеские отношения. — Все видят лишь твою красивую внешность, но внутри ты такой ледяной! Даже улыбаешься едва-едва. — Разве я такой бесчувственный, как ты говоришь? Я никому не отказываю в помощи, — Шайн был растерян и смущен. — Ты думаешь только об учебе, — вздохнула девушка и ушла. А Шайн постарался оценить себя со стороны, но так и не сообразил, что нужно изменить в своем поведении, чтобы стать ближе к ровесникам, но не дать им понять, что на самом деле он… Как там отчим говорил — мелкий уродец? Бабушка Лу тогда долго слушала его, а потом сказала: — Лучик, когда-то найдется человек, для которого ты будешь не только светить, но и гореть. Главное, не упусти его. Шайн всегда верил ей, мудрой женщине, но в тот момент засомневался в ее правоте. Она ведь тоже простой человек, и хочет верить в хорошее. Но этому не бывать, Шайн не позволит себе оступиться. Не станет снова рисковать. — Бабушка Лу? — Шайн присел перед креслом женщины и потрогал ее руки. — Сегодня так холодно, почему вы… Что случилось? — Ох, Лучик, — побледневшие от холода губы Лу-Лу мелко дрожали. — Лучик-Лучик… Шайн впервые видел эту милую и улыбчивую женщину заплаканной и подавленной. — Давайте вернемся домой? Не хватало еще ей заболеть! — Лучик, мне нужно поехать в Центральный госпиталь… Но я вдруг поняла, что не могу. Просто не могу это сделать, — женщина вытерла пробежавшие по щекам слезы. — Да что случилось? — Шайн остановил коляску и снова присел, обнимая плачущую Лу. — Я помогу, чем смогу. Хотите, я поеду с вами? Вам стало хуже? Почему не сказали? Я же сказал, что деньги — не проблема, если они будут нужны! Бабушка… — Мне очень больно, Лучик, — Лу-Лу погладила встревоженного Шайна по голове. — И я малодушно пытаюсь оттянуть момент, когда мне станет еще больнее. Ты действительно поедешь со мной? — Конечно! Вы — мой близкий человек, как мама и сестра, как же я могу не помочь? — Шайн проверил карманы, убеждаясь, что телефон и кошелек на месте. — Ты очень хороший, Шайни, — Лу снова вытерла слезы. В автобусе бабушка Лу старательно сдерживала слезы, и Шайн не стал ее расспрашивать, чтобы не провоцировать. Он позвонил на работу, чтобы предупредить, а потом молча сидел рядом с бабушкой Лу, держа ее безвольную руку в своей. И только на аллее, ведущей к центральному входу в огромный госпиталь, Лу-Лу нарушила молчание. — Ты помнишь, что мой сын с семьей живет за границей? — Конечно, — Шайн размеренно толкал коляску вперед, глядя на опущенные плечи всегда бодрой старушки. — Сегодня они должны были прилететь в гости… Хотели сделать мне сюрприз… Шайн похолодел, уже догадываясь о том, что она скажет дальше. По пути домой он слушал новости, где крутили короткое сообщение о крушении самолета, у которого что-то случилось с шасси во время посадки. Были пострадавшие не только на этом самолете, но и на посадочной полосе, где находились другие воздушные суда. — Я… слышал… — Они не были на том самолете! Они уже ехали в автобусе к зданию аэропорта! — голос бабушки Лу дрожал и срывался. — Погибло шесть человек… всего шесть человек… И из них — трое моих… Элоре всего семнадцать! Шайн замер, не зная, как себя вести и что сказать. Он был оглушен этой новостью, хотя семью бабушки Лу знал только из ее рассказов, так как та ни разу не навещала ее за это время. Лишь иногда сын или невестка созванивались или присылали подарки. — Мне позвонили перед твоим приходом… Шайн повел коляску дальше, но значительно медленнее, давая возможность женщине договорить. — Я не поверила сначала. Разве в это можно поверить? Но они сказали, что нужно приехать. Спасибо, что ты со мной, Лучик. Я одна не справлюсь. — Бабушка… — Ничего не говори, просто будь рядом. И Шайн был. И во время разговора бабушки Лу с медиками, полицией и миграционной службой, и во время подписания каких-то документов, и в палате ее внучки, в которой еще поддерживали жизнь с помощью аппаратуры. Не только ее жизнь, но и крохотного существа, слабо шевелящегося под бледной кожей. — Мы готовим вашу внучку к кесареву сечению. Если промедлить, за жизнь и здоровье плода уже никто не поручится. Пока есть шанс выходить его, срок внушает оптимизм, — молодая женщина-врач смотрела с сочувствием. — Но маму мы спасти не в силах, вы это понимаете? Мне жаль, что приходится сообщать вам такие новости, госпожа Лэйн. — А ребенок… он будет жить? — Лу уже не сдерживала слез, и Шайн крепче сжал ее руку. — Да, если вы примете решение прямо сейчас. У вас будет правнучка или правнук — это разве не чудо в данной ситуации? — Делайте все, что нужно, — слабо произнесла Лу. — Где я должна подписать?.. — А муж вашей внучки? Отец ребенка? — приняв документы обратно, заговорила врач. — Мы должны сообщить ему… — Он здесь. Простите, мы оба пока не в силах поверить, — Лу-Лу посмотрела на Шайна и до боли сжала его пальцы. — Я… мы не успели пожениться, — хрипло произнес Шайн. — Планировали… тут… с бабушкой Лу. Простите, — он вскочил и отвернулся, стараясь взять себя в руки. — У вас есть при себе документы, молодой человек? — голос врача звучал слегка неуверенно. — Есть. Я подпишу все необходимые документы, если это нужно, — Шайн сел обратно в кресло, глядя на бабушку Лу. — Вам в любом случае нужно будет решить все с соответствующими службами, госпожа Лэйн, потому что ваша внучка — гражданка другой страны. — Но я буду указан в документах, как отец малыша? — прокашлявшись, спросил Шайн. — Как этого пожелает госпожа Лэйн. Простите, мне нужно уделить внимание пациентам, — врач поднялась и некоторое время смотрела то на Шайна, то на заплаканную Лу. — Мы будем ждать результата, — Шайн поднялся и направил коляску к выходу. — Спасибо вам… Бабушке Лу разрешили прилечь в свободной палате и даже принесли успокоительное, чтобы она немного поспала. Конечно, старушка была весьма бодрой, если брать во внимание ее болезнь, но все же требовала отдыха — физического и морального. Шайн сидел рядом с ней и думал о том, во что старушка его втравила. И на что он согласился. Конечно, сейчас он понимал, что Лу-Лу действовала спонтанно, но винить ее просто не мог. Если так подумать, то вариантов у Лу-Лу не было. Ей, пожилому инвалиду, никто не отдаст новорожденного на попечение. Малыша отправят в детский дом, а этот ребенок — единственное, что осталось у бабушки Лу от ее семьи. — Господин Сяоян? Вы хотите увидеть своего ребенка? — медсестричка улыбалась, глядя на Шайна. — Не переживайте, за госпожой Лэйн присмотрят. — Ребенок… В порядке? — Шайн нерешительно поднялся. — Мальчик — здоровенький для своего срока. Немного подержим его в кувезе и выдадим вам на руки, — девушка поманила Шайна за собой. — А… его мама? Элора? — он с трудом вспомнил имя. — Мама… она сделала все, что могла. Продержалась все это время. Ее вы тоже можете увидеть, но чуть позже, — медсестра привела Шайна к прозрачной стене, за которой виднелись ряды с прозрачными боксами, в которых лежали детки. Какие-то боксы были накрыты колпаками и опутаны трубками и проводами. — Вот ваш мальчик, — медсестра указала на кувез, возле которого колдовали два медика, а потом постучала в стекло. Врачи оглянулись, и один из них махнул рукой, а потом показал большой палец, отступая от кувеза, чтобы показать малыша. — С ним все будет хорошо, не переживайте, — эту бодрость в веселом голосе Шайн на миг возненавидел. Но потом усовестился — девушка ведь ни в чем не виновата. — Спасибо. Спасибо всем, — едва слышно произнес он, вглядываясь в машущего ручками младенца. Конечно, так просто ребенка им не отдали. Дело осложнялось тем, что ребенка родила гражданка другой страны. Но по закону, ребенок, рожденный на территории их государства, мог получить гражданство, если мать от него откажется, как и другие родственники. Родство бабушки Лу было доказано сразу же, как и то, что других вариантов нет. Но состояние ее здоровья внушало недоверие у службы опеки. То, что Шайн действительно был указан в графе «отец», немного помогло, но отсутствие штампа о браке делало свое дело. Пока мальчика, у которого еще не было даже имени, выхаживали в больнице, за ее пределами шла тихая война за опеку. Шайн боялся только одного — теста ДНК, который сразу же раскрыл бы всю их непродуманную аферу. Если вначале он был немного зол на бабушку Лу, которая втравила его в эту историю, то через какое-то время успокоился, приняв ее просьбу о прощении и помощи. В самом деле, разве он не хозяин своего слова? Разве он не назвал ее своим близким человеком? Разве не обещал быть рядом? Разве забыл все то добро, которым щедро делилась с ним Лу-Лу все эти годы? Разве этот малыш, потерявший всех, не заслужил жить в семье? Невестка бабушки Лу была сиротой, внучка решила родить, не сообщив об отце ребенка даже самым близким. Вся семья летела в гости, чтобы увидеться с будущей прабабушкой перед родами Элоры. — Господин Сяоян? Пришли навестить сына? Шайн оглянулся на врача, которая оперировала внучку Лу-Лу. — Да. Еще раз — спасибо вам. — Я сделала все, что могла. Дальше — ваша очередь, — она протянула Шайну плотную папку. — Надеюсь, этот мальчик действительно получит самого лучшего отца. Через неделю мы его выпишем. Здесь — рекомендации по уходу. Кроме этого, рекомендую подписать договор на оказание патронажных услуг с ближайшей к вашему дому больницей. Так будет легче следить за здоровьем мальчика. Все же, он родился на рискованном сроке. — Спасибо, я все сделаю, — Шайн слегка поклонился улыбнувшейся женщине. Уже дома он открыл папку, чтобы почитать информацию, и среди листов увидел конверт. Шайн некоторое время тупо смотрел на таблицу аббревиатур и цифр, а потом едва не свалился с кровати, прочитав подведенный итог. Это был тот самый страшный тест ДНК, которого он так боялся. Но… под таблицей черным по белому было написано, что родство между неким Шайном Сяояном и новорожденным с номером №34571 составляет 99.97 процентов! — Бабушка Лу! Счастье в поблеклых от горя глазах Лу-Лу развеяло большинство сомнений Шайна. Он не знал, по какой причине та женщина-врач решила помочь им, но пообещал себе, что обязательно отблагодарит ее. — Мы заберем мальчика домой! Лучик, ты не переживай, я получу деньги по страховке и найму хорошую няню. Тебе не придется возиться с ребенком. Как же я счастлива! — Лу попыталась встать на непослушные ноги, и Шайн поддержал ее, а потом осторожно усадил в кресло. Вечером позвонила мать, которая некоторое время молчала в трубку, а потом сказала: — Может, это и к лучшему. Пусть не родной, но у тебя будет ребенок. Ты же его не бросишь теперь? — Не брошу, — Шайн вдруг широко улыбнулся. Пусть у него никогда не будет личной жизни, но зато появится мужчина, которого не страшно будет открыто любить.