Долгая дорога домой

Рождество Я стою на платформе лондонского вокзала, ожидая свой рейс до Парижа. Полюбил поезда еще со времен Хогвартса. В них есть свой уют. Есть романтика и время подумать о важном, но навязчивые маггловские мелодии, которые доносятся отовсюду, уже успели порядком мне надоесть. Сжимаю в руке посадочный талон, а во второй небольшая сумка с моими вещами. Я возвращаюсь обратно. Знаю, там меня ждут пустой дом, холодная постель и пара банок пива в холодильнике, но я привык так жить. Я ждал ее два дня — срок, который она брала на раздумье. Затем еще один день. И еще, и еще. Гермиона так и не вернулась. Я мог бы ворваться в церковь и выкрасть ее, или как там обычно поступают в маггловских фильмах? Но в реальности все иначе. Я уже знаю, что эти две недели вновь перевернули мою жизнь. Прекрасно понимаю, что не смогу быть ни с кем, кроме нее. Но Гермиона решила по-другому. Я испортил все в который раз. Просто ворвался и устроил погром в ее упорядоченной, размеренной жизни, словно идиот надеясь на что-то большее. На взаимность. Столько воды утекло. Ален писал мне пару раз. Говорил, что на праздничный ужин будет фаршированная индейка. Великолепно. Как будто мне есть до этого дело. Гул вокзала сбивает меня с мыслей, а диспетчер говорит, что мой поезд вот-вот отправится. Я возле своего вагона, но все никак не решаюсь войти внутрь. Сжимаю в руках билет и глазею по сторонам. Кто-то обнимается. Кто-то плачет и говорит слова прощания. Кто-то машет рукой с улыбкой на лице. Я стою один посреди этого столпотворения. Бездумно оглядываюсь по сторонам, подмечая мелкие детали, как вдруг в поле зрения появляется копна каштановых волос. Блестящие глаза, хрупкий силуэт, знакомая походка. Я поворачиваюсь к ней и зажмуриваю глаза, качая головой. Наверное, мне привиделось. Но нет. Гермиона мягко улыбается мне, а на ее тонкой шее поблескивает кулон. Тот самый, что я подарил ей несколько дней назад. Она медленно приближается, а я стараюсь ровно дышать, чтобы не начался очередной приступ. — Привет, — говорит она. — Знаю, ты терпеть не можешь мое запеченное мясо и считаешь его глупым, — передразнивает Гермиона мой собственный тон, — но в этот раз я действительно старалась. Она опускает ресницы, закусывает губу, как будто я могу отказаться. Как будто смогу оставить ее. — Что это значит? — спрашиваю хриплым голосом. Я должен быть уверен. Она проводит пальцами по моей руке, останавливаясь на сумке с вещами, и забирает ее. — Это значит, что мы с тобой настоящие идиоты, Драко Малфой, — улыбается она. — Мы потеряли столько времени. Но это неважно, — говорит Гермиона. — Давай просто уйдем отсюда. Заканчивается посадка. Пассажиры спешат занять свои места, задевают нас сумками, толкаются, но нам нет до этого никакого дела. Я беру ее лицо в свои ладони и целую так, чтобы заполнить хотя бы частично пустоту тех десяти лет, что я провел вдали от нее. — Ну ничего себе, — слышу смех прохожих за моей спиной, одобрительный свист. Я с трудом отрываюсь от Гермионы, оставив последний поцелуй на кончике ее носа. Широко улыбаюсь. Пора возвращаться домой. 30 декабря 2021 года

Soundtrack White Winter Hymnal, Fleet Foxes

Похоже, я похороню себя в этих бумагах до следующего года. Просматриваю один договор за другим, пока на периферии зрения не возникает какое-то шевеление. — Не трогай это! — я кричу так громко, что маленькая фигурка за дубовыми стеллажами резко замирает. Вскакиваю с места и несусь в ту сторону. Уже слышу глухие всхлипы и плач. — Эй, — тихо зову я, присаживаясь на колено. — Прости, парень. Ты до ужаса напугал меня. Мы ведь договаривались, что ты не заходишь в мой кабинет без разрешения. У Скорпа большие, полные слез глаза. А щеки надуты так сильно, будто он вот-вот лопнет. Я сам едва справляюсь с бешеным сердцебиением. Дома я работаю редко, но перед Новым годом все будто с ума посходили, и приходится искать пути решения. В моем кабинете всего лишь три артефакта, я изучил их вдоль и поперек, обезвредил, прежде чем наложить десятки охранных чар и принести сюда. Но меня все еще трясет оттого, что Скорпиус мог дотронуться до них и как-то навредить себе. Поттер считает, у меня проблемы с гиперопекой. — Прости, папочка, — говорит сын. — Я не хотел тебя расстраивать. Он кидается мне на шею, едва не сбивая с ног. — Ты вовсе не расстроил меня, — я пытаюсь успокоить его и успокоиться сам, похлопывая сына по спине. — Ну? Что там стряслось? Рассказывай. Скорпиус очень послушный ребенок. С тех пор как я строго-настрого запретил ему заходить в мой кабинет, он появлялся на пороге лишь дважды и всегда стучал. И это значит, случилось что-то невероятное, по меньшей мере грандиозное. Я усаживаю сына в старое фамильное кресло у камина, в котором он кажется еще меньше, чем есть на самом деле. Скорп делает серьезный вид и оглядывает обстановку, которую ему не удавалось рассмотреть до этого. Брови нахмурены, а нижняя губа выпячена вперед, будто он решает, заключать ли ему со мной важный контракт. Я изо всех сил пытаюсь не рассмеяться. — Ты начнешь? — спрашиваю я. — Или сперва выпьешь какао? — Да, — задумчиво кивает Скорп. — Какао подойдет. — Что ж, ладно, — я отворачиваюсь, чтобы он не видел улыбки на моем лице, ведь очевидно, что нас ожидает серьезный разговор. Скорпиус никогда не принимает важных решений, не выпив какао. Уже через мгновение возле камина появляется огромная дымящаяся кружка с напитком, и еще одна на моем рабочем столе. Скорп широко улыбается, заметив сверху двойную порцию зефира. Он давно вьет из Берти веревки, хотя много лет назад этот несносный эльф не давал мне даже взглянуть на сладкое, пока я не съем весь суп. Скорпиус явно унаследовал обаяние своей матери. Я отстукиваю нервный ритм каблуком по полу, но не собираюсь его торопить. Работа работой, но я хочу проводить с сыном больше времени. Дать ему то, чего так недоставало мне самому в детстве. Отпиваю немного и едва не выплевываю все обратно. Святой Мерлин, как можно пить что-то настолько приторное. Но сына, похоже, все устраивает. — У тебя что-то случилось? — спрашиваю, когда он доедает последний зефир из кружки, который уже успел растаять. — Тебя кто-то обидел? Это Джефри? Как только Скорп вошел в кабинет, я сразу же осмотрел его на предмет ссадин, синяков или переломов. Конечно, для мальчишек это ерунда, я и сам таким был, но вдруг случилось что-то похуже? Сам не понимаю, как начинаю перебирать в голове худшие исходы этого разговора, вспоминая, в городе ли сейчас наш семейный доктор. — Что?! — громко восклицает Скорпиус. — Джефри не может меня обидеть. Я сам обижу его, если нужно, — он надувается в своем кресле и выпячивает грудь, показывая, насколько сильно оскорбило его мое предположение. Плечи с облегчением опускаются, и я наконец выдыхаю. — Хорошо, — киваю я и тут же осекаюсь. — То есть нет. Это совсем не хорошо, Скорп. Мерлин… — я запускаю ладонь в волосы, а глаза сына сияют оттого, что отец дал ему добро на избиение соседского ребенка. — Так говорить нельзя и обижать никого не нужно. Все можно решить разговором, помнишь? — Он кивает, но все же продолжает улыбаться. Черт. — Тогда что у тебя произошло? Скорпиус оглядывает все предметы в моем кабинете, смотрит куда угодно, только не на меня. — Мне нужна крупная сумма, — серьезно говорит он. Мои брови взлетают вверх. — Насколько крупная? — осторожно уточняю я. — Три галлеона. Я прочищаю горло, чтобы скрыть смех. Даже не знаю, сможет ли потянуть моя многомиллионная компания такие растраты. — Хорошо, — киваю. — Но это действительно большие деньги. Расскажешь, куда собираешься их инвестировать? — Кукла, — серьезно говорит Скорп. — Эм, кукла? — переспрашиваю. Не думаю, что этот разговор может закончиться чем-то, кроме моего сердечного приступа. — Ну да. Такая, — он размахивает ручками над головой, по всей видимости показывая волосы. — Со странной прической и в платье. Девчонки такое любят. Ах, вот оно что. — Да, понял, — копаюсь в ящике стола, чтобы достать мешок с монетами. — И кому же ты собрался ее дарить? — Эмме, — отвечает Скорп. — Вообще-то, я ничего не собирался дарить, но Джефри подарил ей огромную раскраску, и она так радовалась, а я разозлился. А еще Джефри сказал, что Эмма теперь не хочет со мной играть. Краем глаза наблюдаю за тем, как сын сокрушается по поводу ужасного подарка Джефри. Я, конечно, должен был быть готов к подобному разговору с сыном, но не думал, что он произойдет так скоро. Салазар, ему всего пять. — Эмма тебе нравится, да? — спрашиваю. — Фу-у, пап, — лицо Скорпа становится до невозможности страдальческим, как будто соплохвоста под нос положили, а я уже не могу сдержать смех. — Мы просто дружим, хорошо? — Ладно-ладно, — поднимаю руки в знак капитуляции. — Только знаешь…— мой взгляд натыкается на пустой бланк договора на столе, и я невольно улыбаюсь. — Хочешь, покажу тебе кое-что? Я аккуратно складываю лист, провожу по сгибу ногтем. Не делал этого тысячу лет, но руки все равно помнят. Скорпиус с интересом выглядывает из своего кресла, а после спускается на пол и подходит ближе. Его макушку едва видно из-за стола. Я усаживаю его на колени и показываю, в какой последовательности нужно сгибать бумагу, как сворачивать листы. Он наблюдает очень внимательно, и через полчаса я совершенно забываю о работе и своих неотложных делах, пока мы один за другим портим бланки моих рабочих договоров. — Ты молодец, — хвалю, когда Скорпу удается на пятнадцатый или двадцатый раз сделать какое-то подобие бумажной розы. Обычно он не очень-то усидчив, но, похоже, ему всерьез хочется впечатлить своего друга Эмму. — И что? — прищуривается он. — Вот это ей понравится? Скорпиус выглядит недоверчивым и подозрительным, а я смотрю на нашу работу и сам не понимаю, что Гермиона нашла в этих обрывках бумаг много лет назад. — Знаешь, — начинаю я, — один мой друг подарил девушке такую розу, и это сработало. Они начали дружить. Конечно, не сразу, и они много ругались. Даже не виделись целых десять лет, но в итоге все закончилось хорошо. — И почему же они не виделись? — он устраивается удобнее на моих коленях, приготовившись слушать. Я прикрываю глаза и качаю головой: — Потому что мой друг просто идиот. — Плохое слово, плохое слово! — громко вскрикивает Скорпиус. — Да-да, знаю, — шикаю я. — Он вел себя просто отвратительно. Обижал ее. А еще он верил всему, что говорят вокруг, вместо того чтобы самому поговорить с этой девочкой. — Но это ведь ужасно глупо, — округляет глаза он. — Да, ужасно глупо. Я так с тобой согласен, Скорп, — грустно улыбаюсь я. — Никогда так не поступай. И еще — не слушай Джефри. Я сомневаюсь, что Эмма больше не хочет с тобой играть. Вы же друзья. Скорпиус задумчиво вертит в руках листок, кивает чему-то своему, а я удивляюсь, как же быстро он вырос. — Ты ведь говорил про маму, да? — внезапно спрашивает он. — С чего ты взял? — изгибаю бровь. Скорп хитро прищуривается. — У тебя всегда такое странное лицо, когда ты о ней говоришь. — Какое еще лицо? — смеюсь я. — Ну-у, — протягивает он и мечтательно закатывает глаза. — Вот такое. И еще ты улыбаешься. Собираюсь протестовать и сказать, что лицо у меня самое обычное. Но, вполне возможно, так оно и есть. — Мерлин, от тебя ничего невозможно скрыть, — качаю головой. — Мама! — дверь распахивается, и Скорпиус молниеносно спрыгивает с моих колен. — Мама пришла! — Привет, котенок, — Гермиона поднимает на руки нашего сына, а я просто наблюдаю за ними и улыбаюсь. — Тебе кое-что передали, — смеется она. — Кто передал? Опять Санта Клаус?! — практически переходит на ультразвук Скорп. — Верно, — кивает Гермиона. — Можешь посмотреть в гостиной, такая большая коробка с о-огромным бантом. — Вау! — Скорпиус моментально забывает о родителях и уносится из комнаты, собирая по дороге все углы и препятствия. — Госпожа министр, — киваю я, пока Гермиона закатывает глаза, стягивая с шеи теплый шарф. Ее взгляд задерживается на моем рабочем столе и целой горе использованных бланков. — И чем это вы тут занимались, пока меня не было? — Эмма, — многозначительно говорю я. — О боже, — Гермиона закрывает лицо ладонью, усаживаясь на мои колени. — Так скоро? Я думала, это произойдет года через два или три, как минимум. Я смеюсь и утыкаюсь носом в ее шею, крепче прижимая к себе. — Я рассказал ему о мальчике и девочке, которые не общались десять лет, — говорю. — И знаешь, что сказал Скорп? Что этот мальчик ужасно глупо себя вел. — Неужели?! — притворно округляет глаза Гермиона. — Так и сказал? Никогда бы не подумала… — Хватит издеваться, — я щипаю ее за бедро и затыкаю рот поцелуем, как обычно. Как бывало десятки раз до этого. — Знаешь, — говорю, отстранившись, — он так быстро растет. Не хочу, чтобы он совершал ошибки, о которых будет потом жалеть. Прямо как его отец. Гермиона проводит пальцами по моей щеке, задумчиво всматриваясь в лицо. — Он обязательно будет их совершать, Драко, — говорит она. — От этого никуда не деться. Главное — осознать их и вовремя исправить. Она поднимается с моих колен и нахально подмигивает. — К тому же, — тянет Гермиона, — мозги у него мамины. Тебе не о чем переживать. В этот момент в кабинете вновь появляется Скорпиус, громко рассказывает мне и Гермионе о новой игрушке, которую принес Санта. И я понимаю, насколько ему еще далеко до взрослых проблем и ошибок. Бумажные розы остаются совершенно позабытыми на моем рабочем столе.