***
Бар ощущается чем-то привычным и родным: может быть потому, что они были здесь слишком часто, может из-за дружбы с Венти, может… — Дилюк! — Кейа вздрагивает и косится на Розарию. Венти говорил, что сначала представит её начальнику, так почему?.. Розария почти слышит звук работающих шестеренок и пытается не смеяться с неоднозначного выражения лица друга. Да уж, отхватил рыбешку. Дилюк выруливает из подсобки все такой же красивый, как полтора месяца назад, немного уставший и нервный и, мама родная, с высоким хвостом. Густая шевелюра еле касается плеч, выбившиеся прядки очень правильно обрамляют лицо. Кейа ненавидит себя за слабость к красавчикам. В груди неожиданно не екает и дыхание не спирает, никакого «тудум» не происходит. Кейа считает, что это определенно «кэрэкта девелопмент», усмехается своим мыслям. Розария напряжённо сканирует его лицо и, не найдя там ничего настораживающего, расслабляется сама. — Это мистер Дилюк, твой работодатель, — Венти вежливо расшаркивается, Дилюк молча попустительствует, ничего не выражающим взглядом сканируя Розарию и Кейю за её спиной. — Обычно инструктаж для новичков на мне, но в этот раз он решил лично все рассказать. — Умело играешься фактами, — с ноткой злобы, Дилюк тотчас приправляет замечание недоброй ухмылкой, проходит к стойке. — Как мне к тебе обращаться? — даже не взглянул на него. Кейа криво улыбается и выдыхает чуть резче, чем мог бы себе позволить. А вот это уже неприятно. — Розария, — отвечает Роза, почему-то придвинувшись к Кейе поближе. Дилюк уводит Розарию на инструктаж, Венти косится в их сторону и, хитро улыбнувшись Кейе, достаёт… два стаканчика с кофе. — Немного маскировки не помешает, — Кейа с неверящей улыбкой смотрит за тем, как Венти тихонько подливает ликёр в напиток. Вот уж правда: каждый день праздник, а, коли праздник — не вижу повода не выпить! Кейа не совсем понимает, о чем они говорят; занят тем, что неотрывно наблюдает за силуэтом Дилюка. Изящный, тонкий, в костюме он внезапно кажется таким крошечным… и как этот человек его?.. — Запал на моего начальника? — он вздрагивает от голоса над ухом, смотрит на улыбающегося Венти. — Не прокатит. У него есть девушка, — Кейа хмурится: почему все и всё так старательно ему об этом напоминает? Он знает, окей? Телефон булькает сообщением, и, кто же ещё может ему писать. «Фух, наконец-то уроки закончились! Чем занят?» Кейа несколько раз перечитывает сообщение Эмбер, отпивает ликёра. Смотрит на залипающего в телефоне Венти, смотрит на Розарию (красавица, кстати), смотрит… на задницу Дилюка. Зачем? Завораживает. Даже Розария не может отрицать этого, и не в её праве винить его маленькую фиксацию. Этого человека хочется, хочется ощущать его под собой, упиваться его стонами, делать так, чтобы он ничего от возбуждения не соображал… или же подставиться самому. Снова. Кейа вздыхает и ещё раз смотрит на сообщение. Кто знает, что творится в его дурацкой крашеной голове: он включает камеру, поднимает стакан на уровне лица и строит смешную рожицу. Розария ловит незаметный полуоборот, острый профиль, внимательный взгляд. Направленный не на неё и даже не на Венти. Кейа хихикает в телефон, Дилюк стоит каменным изваянием с солонкой в руках. Розарии это не нравится, но она предпочитает молчать: она явно не тот человек, который станет читать ему нотации. — Смена начинается в шесть, — Розария кивает, Дилюк замечает, как Венти подливает себе и Кейе ликёр, хмурится. — Буду вас ждать. Розария все ещё предпочитает молчать. Как знать, вдруг он вспомнил о правилах приличия только тогда, когда пришла пора прощаться?.. — Розочка, ты быстро! — Кейа весь светится детским счастьем, от этого двоим из четырёх в помещении становится неуютно (Венти стало бы тоже, не будь он занят своим телефоном). — Не обижайте её, мистер Дилюк, — он поднимается с барного стула, нависая над Дилюком широкой тенью, нахально смахивает несуществующий волосок с чужого плеча. — Думаю, она со всем справится! Тупо? Безусловно. Импульсивно? Ещё как. Кейа винит во всем ликёр, на Дилюке старается взгляд не задерживать. Но, видно, уже захмелел: непонятная пауза, около минуты они смотрят глаза в глаза, губы Дилюка растягиваются в тёплой улыбке. Кейа готов поставить на кон свой зад, но он точно сдержал смешок. — Непременно, — он, вообще-то, обращается к Розарии, но смотрит все так же на Кейю. — Если Розария хорошо проявит себя, возможно, я предложу работу на постоянной основе. Розария сдержанно благодарит Дилюка и мертвой хваткой вцепляется в локоть Кейи. — Спасибо, нам уже пора, — Кейа смотрит на ладонь Розарии, в кармане снова вибрирует телефон, усмехается. Девочки явно понимают больше. Они молча бредут по улице. Розария хочет спать, Кейа думает. Это так смешно. Дилюк может не помнить его имени, но точно ничего не забыл, и тем более не пытается сделать вид, что ничего не было. Он живет свою жизнь дальше, занимается своими делами, так почему Кейа не может? Он останавливается, запрокидывая голову к небу. — Ты чего? — тихо спрашивает Розария. — Как там Холзи говорила? — Кейа усмехается. — Мы не главные герои в чужих историях, да? Розария знать не знает, говорила ли что-то такое Холзи, но посыл понимает прекрасно. Цыкает и хватает Кейю за руку. — Да, у тебя своя жизнь, — она тащит его в сторону общаги, Кейа не сопротивляется просто потому, что становится интересно. — Достал ты меня. Пошли в клуб?***
Кейа наслаждается происходящим. Возможно, в какой-то момент они немного перепили и начали спорить на всякие глупости. Сначала Розария попросила Кейю залезть на барную стойку и станцевать там; Кейа чуть не вывихнул лодыжку и случайно заехал бармену по лицу. Но их никто не выдворил, молодёжь почувствовала вседозволенность. Сейчас Кейа с упоением наблюдает за тем, как Розария клеит какую-то девочку, пьёт слишком сладкий коктейль. — О! — Кейа узнает этот голос из тысячи. — Даже меня не позвали! Кейа, это нечестно! Ему настолько лень говорить, что он просто улыбается и тянет Венти к себе на колени, утыкается ему в плечо и начинает смеяться. — Да ты перепил, — Венти берет его за щеки и долго вглядывается в улыбающееся лицо. — Может, проветришься? Кейа не удерживает нервный смешок, качает головой. Один разочек проветрился, спасибо. Вручает Венти свой стаканчик на стройной ножке, скидывает его со своих ног и пускается в пляс. Никто, пожалуйста, не говорите с ним, не подкидывайте мыслей. Он пришёл сюда разгрузиться, ему ни к чему нравоучения. Венти понимает его без слов: залпом допивает остатки и присоединяется к Кейе на танцполе. Очень хочется смеяться. — На тебя смотрит какой-то парень, — орет ему в ухо Венти, указывает куда-то в сторону. Кейа поднимает голову, смотрит. Вроде как, не страшный. Выглядит так, будто хочет, чтобы его уложили. Один взгляд, улыбка — Кейа в деле. — Эй, ты куда? — его вылавливает Розария, вся зацелованная, видно, что заведена. — Охмурять красавчиков, — он легко целует ее в щеку. — Ты ведь меня за этим сюда привела? Этой ночью Кейа не думает вообще.***
— Дилюк, — Дилюк не отрывается от компьютера, порядком задолбавшись разбираться с бумажками. Совсем не обращает внимания на то, как его зовут. Оживает только когда на плечи ложатся нежные руки. — Донна? — он снимает очки и на автомате цепляет ее ладонь, целует пальцы. — Что-то случилось? — Случилось, — она заставляет его развернуться, и здесь, наверное, Дилюку следовало бы пропустить вдох; на ней — кружевное нижнее белье, откровенно выделяющее все ее прелести. Бедра, аккуратная грудь, талия… Дилюк задумчиво касается её ребер, ведёт к пупку. — Я хочу провести время со своим парнем. Дилюк поднимает на неё взгляд уставших глаз, вздыхает: — Донна… — Я знаю, что у тебя работа, знаю, блин! — она начинает злиться, Дилюк думает, что снять с неё это кружево он уже вряд ли сможет. — Я скучаю по тебе… — Я ведь уже говорил тебе… — он аккуратно касается ее талии, привлекает к себе на колени. Чувствует, насколько она зла; оно и понятно, в прошлый раз они поссорились по той же причине. Настолько сильно, что она ушла из дома, а он… Честно сказать, смотреть в глаза Донне стыдно. — У меня очень тяжёлый месяц, и я обещал тебе… — Хватит кормить меня завтраками! — возмущается, но все ещё сидит на его коленях. — Три месяца у нас не было секса. Три, Дилюк! — она заламывает брови, Дилюк ловит себя на совершенно мудаческом желании усмехнуться и сказать: «у тебя три, у меня один». На душе становится совсем уж хреново. Ему нужно что-то с этим сделать, но сейчас он не может думать ни о чем, кроме работы. Но вот с тем парнишкой… Донна внезапно целует его, притянув за ворот футболки, и, стоит только прикрыть глаза, Дилюк обнаруживает ужасное: эти губы не ощущаются как губы его девушки, и именно потому, что это чужие губы, он начинает заводиться. Он целует её и невольно представляет другого, обнимает свою девушку, вдыхает аромат её волос, кое-как расслабляется. Он вбивается в мягкое тело, ловит нежные стоны, правда старается. Но воспоминания без его воли уносятся в ту, другую ночь. Донна засыпает у него на груди, счастливо прижимаясь к боку, а Дилюк залипает в потолок, позволяя себе провалиться в пучину самобичевания. Он мудак, он знает. Он поступает как последняя мразь и моральный урод; их с Донной связывает нечто большее, чем обычная влюблённость, но не настолько большое, чтобы назвать это любовью. Когда-то Дилюк думал, что любит. Сейчас он думает, что ему было удобно. Она любила его, не просила чего-то, чего он не мог бы ей дать. Они жили душа в душу, планировали совместное будущее. До тех пор, пока Дилюк не открыл бар и его дела не пошли в гору. Он стал пропадать на работе, они стали ссориться по всяким пустякам, меньше времени проводить вместе. Дилюк пытался, правда пытался уравновесить работу и отношения в своей жизни, но работа… всегда выигрывала. Донна его ценностей не разделила. Он аккуратно перекладывает Донну на подушки и выходит покурить. Прохладный осенний воздух забирается под лёгкую куртку, Дилюк вздрагивает и ведёт плечом. Сигаретный дым навевает воспоминания, Дилюк тяжело вздыхает. В тот день Донна, как и сегодня, начала ссору, сказав, что он «женат на работе». Дилюк попытался объяснить, что хочет открыть второе заведение, из-за этого работы становится больше, Донна расплакалась и сказала, что больше так не может. Взяла самый минимум своих вещей и уехала. Как Дилюк позже выяснил, к родителям. В тот день, точнее, вечер, Дилюк думал о многом. Задумчиво бродил за стойкой, обслуживая клиентов: хотелось отвлечься. И тут перед ним нарисовался он. Одна тупая фраза, глупый подкат, Дилюк слишком остро ощутил неукротимый дух молодости, которая утекла сквозь его пальцы, как песок. Он вспомнил себя в свои университетские годы: до того, как познакомился с Донной, он ходил по клубам, развлекался и веселился, как мог. Но после ее появления… Дилюк не жалеет, нет. Он самостоятельно принял решение начать отношения и перевести их на серьезный уровень, к тому же, Донна очень долго и усердно его добивалась. Дилюк не жалеет, нет. Просто… в ту самую секунду, как он посмотрел в те синие глаза, внутри проснулась доселе дремавшая жажда встряхнуться. Дилюк смотрел на этого паренька и видел в нем то, чего не хватало самому: безбашенности, легкости, возможность сделать что-то и не думать о последствиях. Может быть, он впервые за долгое время сделал что-то импульсивное из-за того, что… хотел снова почувствовать себя молодым? Сигарета обжигает его пальцы и он горько усмехается, выкидывая окурок восвояси. Да, его жизни долгие годы определенно не хватало какой-то искры, но втягивать в это Донну… Он ей не расскажет. И определенно, совершенно точно не поддастся импульсу снова.