Моё сердце на вынос

      — Иду! — кричит Чонгук только после третьего стука, разочарованно вздыхая и спуская ноги с кофейного столика.       Общение с кем-либо из персонала отеля прямо сейчас находится в самом низу списка дел Чонгука, но сегодня он решил смириться с этим. Обычно с персоналом отеля общался Намджун, но Чонгуку хотелось бы, чтобы его менеджер развлекался, не находясь всё время рядом с ним. Ему с большим трудом удалось убедить Намджуна прогуляться сегодня по всем интересующим его местам; местам, от посещения которых он воздерживался в прошлый раз, когда они гуляли по городу, потому что знал, что это будет не по вкусу Чонгуку.       Поставив свой ноутбук на тот самый столик, на котором недавно находились его вытянутые ноги, он идёт к двери и мысленно готовится надеть маску вежливого айдола, именно таким его ожидают видеть на публике. В любом случае, независимо от того, кто из сотрудников решил его сейчас побеспокоить, это немного неожиданно, учитывая, что сейчас шесть вечера — время, после которого ни Чонгук, ни Намджун ничего не просят в отеле.       Он даже не смотрит в глазок и распахивает дверь, и—       — Привет, Чонгук-а.       — Чимин. Привет, — начинает Чонгук с удивлённой улыбкой, внутренне потрясенный тем, насколько обновленным он себя чувствует, просто увидев Чимина, стоящего у его двери с яркой улыбкой.       Чонгук никогда не думал, что это будет так ошеломляюще — стоять перед Чимином после двухдневного перерыва, но вот он здесь, едва в состоянии дышать сквозь бушующих внутри него бабочек.       Проведя целый день с этим человеком в Нью-Йорке, последующие два дня он дулся, потому что мог встретиться с Чимином только мимоходом. Всякий раз, когда Чимин заходил в их номер в рамках своих обязанностей стажера или когда Чонгук случайно встречал его, когда они спускались на ужин, день Чонгука становился лучше.              Однажды Чимин даже присоединился к нему за ужином в гостиной после его смены, и они проговорили несколько часов, в конечном итоге закончив вечер с бутылкой вина.       Одна улыбка. Одно невинное «Привет».       Это всё, что потребовалось, чтобы снять весь стресс, преследующий его днем и ночью, легко заменив его успокаивающим теплом и легкостью в груди. Хотя этот факт должен был напугать его, но сейчас Чонгука это беспокоит меньше всего.       — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Чонгук тоном, который звучал почти задыхающимся в его ушах.       Он воркует, когда Чимин застенчиво наклоняет голову, беспокойно шаркая ногами, прежде чем улыбнуться Чонгуку и пожать плечами.       — Подумал, что приму твоё предложение, которое ты сделал в тот день.       Ах. Предложение. Кое-что, что Чонгук выпалил в своём наполовину ошеломленном и наполовину отчаявшемся уме, прежде чем расстаться с Чимином после того спонтанного свидания за ужином (по крайней мере, для него). Честно говоря, он понятия не имеет, о чём он думал, когда предложил Чимину вместе провести время в номере Чонгука после его работы, если он захочет — они могли бы поболтать или Чимин мог бы использовать номер Чонгука как тихое место, где он мог бы учиться, пока Чонгук будет заниматься своей работой.       — Я рад, что ты согласился, — Чонгук действительно рад, потому что, проведя с ним так много времени, он пристрастился к присутствию Чимина рядом с ним. Он словно его личный анти-стресс, за исключением того, что в глубине души он знает, что Чимин значит для него нечто большее, чем это. Нечто гораздо большее.       — Входи.       — Спасибо.       Когда Чимин проходит мимо него, он улавливает запах знакомых духов с ароматом вишни, которые Чимин использовал накануне.       — Я принес немного рамена, но не уверен, можно ли тебе…его.       Чимин замолкает и начинает громко смеяться, когда Чонгук быстро выхватывает пакет и начинает взволнованно рыться в его содержимом, и Чонгук гордится тем, что заставил его смеяться.       — Ты… — начинает Чонгук, когда он смотрит на Чимина с широкой, благодарной улыбкой. — Ты спаситель, Чимин. Это именно то, что мне было нужно после всего этого мозгового штурма.       Парень хихикает и достает тарелки.       — Никогда не думал, что увижу, как Чон Чонгук радуется какому-то рамену.       — Это не просто рамен, Чимин-ши. Это рамен в Нью-Йорке. Это нечто другое, — говорит Чонгук, подмигивая, садясь за обеденный стол, открывая пачки рамена и высыпая содержимое в тарелки.       Они обсуждают всё подряд, пока ждут, когда закипит вода. Чонгук откидывается на спинку стула и наблюдает «влюблённым взглядом с сердечками в глазах», как любит называть это Джин, и ласковой улыбкой, когда Чимин рассказывает ему о некоторых неловких историях, которые произошли с ним в первые дни после приезда в отель.       — Нет, как ты на самом деле это сделал? — спрашивает Чонгук, когда Чимин подходит с горячей водой и заливает обе тарелки с раменом.       — У меня не было выбора! Он был VIP-гостем, и, по-видимому, это была важная встреча, поэтому я буквально ходил по всему отелю, снимая галстуки с других сотрудников, чтобы предложить этому гостю галстук на выбор, — объясняет Чимин, садясь за стол со счастливым вздохом и потирая ладони.       — Говоря о решимости. Тебя хотя бы по достоинству оценили за это? Если нет, я с радостью назову этого гостя придурком, — Чонгук помешивает лапшу и делает паузу, чтобы оценить пряный аромат.       Смешав лапшу, Чимин манит его вперед с дерзкой улыбкой. Любезно улыбнувшись, Чонгук наклоняется и прислушивается, когда Чимин шепчет:       — Стал лучшим стажером месяца.       — Ага, вот об этом я и говорю, — Чонгук поднимает руку, и они оба дают друг другу «пять».       Следующий час пролетает в мгновение ока, они каждую минуту обмениваются шутками и продолжают есть одну тарелку рамена за другой. Чонгук не может вспомнить, когда в последний раз просто сидел и с кем-то болтал. Хотя его хёны всегда рядом с ним, с Чимином всё по-другому. С Чимином всё всегда по-другому.       — Боже, теперь я буду спать как младенец после такого количества еды, — Чонгук откидывается на спинку дивана и удовлетворенно похлопывает себя по животу. — Чем собираешься заняться сейчас?       — Честно? Я предполагал, что ты выгонишь меня примерно через час или около того, — признаётся Чимин с застенчивой улыбкой.       С шекспировским вздохом Чонгук драматично прижимает руку к груди, Чонгук устраивает лучшее шоу, изображая искреннюю боль.       — Мне больно, Чимин-ши. Как ты мог такое подумать обо мне?       — Ну, на самом деле в начале этой недели у меня в планах не было пункта: «Подружиться с главным айдолом Кореи». Так что прости, что я не знаю, как устроены эти отношения, — язвительно замечает Чимин, садясь на диван напротив Чонгука.       — О, так теперь мы в отношениях? — спрашивает Чонгук, дерзко приподнимая бровь в фирменном жесте. — Кто сделал первый шаг? Это было романтическое предложение? Пожалуйста, скажи мне, что у кого-то из нас были цветы. Или, по крайней мере, скажи мне, что это произошло во время хорошего свидания, например, на…       — Боже мой, остановись! — вскрикивает Чимина, хватаясь за живот и громко смеясь. — Боже, ты такой бесстыдник. Не лучше моих соседей по комнате. Напомни мне никогда не позволять вам, ребята, встречаться.       — Я приму это за комплимент, большое спасибо, — говорит Чонгук, кладя подушку себе на колени и хватая свой забытый ноутбук с кофейного столика. — В любом случае, вернемся к тому, о чём я действительно хотел тебя спросить. Тебе есть чем заняться или тебе нужно где-то быть? Если нет, можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Я был бы признателен за компанию.       — Ничего такого. Просто нужно немного позаниматься.       — Хм. Твои материалы с собой?       — Да. PDF-файлы на моём телефоне. А что?       Чонгук пожимает плечами.       — Тогда ты можешь позаниматься здесь. Обещаю не беспокоить тебя. Я просто буду заниматься своими делами, а ты можешь заниматься всем, что тебе нужно, — когда Чимин подозрительно прищуривается, он откидывается назад и смеётся. — Эй, что это за взгляд?       — Я всё ещё пытаюсь понять, является ли все это чем-то вроде реалити-шоу. Я буквально ожидаю увидеть камеры, которые выскочат в любой момент к концу этой недели.       Печаль начинает закипать в нём, когда Чимин в очередной раз напоминает ему о том, насколько необычна их ситуация, и что в конечном итоге он всего лишь временный гость в жизни Чимина. Гость, который к концу недели будет вне досягаемости Чимина.       — Неужели так трудно быть моим другом? — бормочет Чонгук, больше для себя, надеясь, что Чимин его не слышал, когда смотрит на заметки на экране своего ноутбука. Один взгляд на Чимина, и стены, которые едва держатся, рухнут в считанные секунды.       Чонгук успевает только услышать мягкое шлепанье тапочек, прежде чем Чимин садится на корточки рядом с ним, лицом к лицу с Чонгуком, одаривая его теплой успокаивающей улыбкой.       — Чонгук-а, — тихо начинает он, и сердце Чонгука завиляло бы хвостом, если бы могло, от того, как красиво звучит его имя из уст Чимина. — Быть твоим…другом — это нечто настолько прекрасное, что я никогда даже не думал, что смогу иметь что-то подобное. Я просто дразнил тебя, банни.       Чонгук думает, на какой части ему следует сосредоточиться, словно от этого зависит его жизнь. На том, что Чимин не решался назвать его другом, на том, что Чимин назвал всё, что у них есть, красивым, или на прозвище, которое делает с ним что-то необъяснимое.       — Банни? — спрашивает он с любопытным взглядом и, несомненно, облегченным смехом.       — Да. Потому что ты напоминаешь мне кролика, когда так улыбаешься, — объясняет Чимин со сладкой улыбкой. Чонгук морщится и хихикает.       — И чем же?       — Этим! Своими прищуренными глазами и щёчками. Айгу, ты такой милый, Чонгук-и, — Чонгук резко втягивает воздух, когда Чимин ерошит его волосы, почти растворяясь в этом нежном прикосновении.       Он не знает, что побудило Чимина назвать его милым прозвищем и инициировать скиншип, но что бы это ни было, Чонгук очень этому благодарен. Он сделал бы всё, чтобы Чимин продолжал так легко к нему относиться. Если его поведение и разжигает пламя в Чонгуке, чтобы преследовать то, чего он не может иметь, то с этим может справиться только он, не обременяя Чимина.       Он резко возвращается к реальности, когда Чимин судорожно вздыхает и резко отступает.       — Я…э-э.....Я должен заниматься, — заканчивает он с неловким смехом.       — Ой, точно, да. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?       — Разве не я должен ухаживать за тобой, Чонгук-ши? — дразнит Чимин и расслабляется, когда они вдвоём возвращаются к своей обычной болтовне. — В конце концов, я работник отеля.       — А-а. Твоё рабочее время закончилось, так что помолчи и бери всё, что тебе предлагают.       — Такой властный, — дерзит Чимин, очаровательно сворачиваясь калачиком на диване, положив телефон на колени. Чонгук закатывает глаза и лениво машет рукой.       — Займись учебой, ладно? Я не могу допустить, чтобы ты провалил этот экзамен и обвинил в этом меня.       Чимин пытается опровергнуть это, но его останавливает Чонгук, который молниеносно прижимает палец к своим губам и указывает на телефон Чимина. Он тихо смеётся, когда Чимин высовывает язык и переключает своё внимание на устройство в своих руках.       Они продолжают сидеть так, как кажется, часами — Чонгук или Чимин иногда встают, чтобы размять конечности или взять стакан воды для себя и другого — и впервые Чонгук чувствует себя расслабленным, даже когда он работает. Никаких отвлекающих факторов и никаких упреков в том, что он не может придумать текст. Как будто само присутствие Чимина в комнате вытягивает всё его вдохновение, и его пальцы скользят по клавиатуре, когда он напевает, оживляя всё тексты и мелодии, предназначенные для кого-то особенного.       Только через три часа Чонгук выходит из своей зоны, как любил называть это Намджун, и понимает, что уже больше девяти. Встав, чтобы немного размяться, он поворачивается в сторону Чимина.       — Эй, Чимин, ты хочешь…       Чонгук замирает на полуслове, когда его взгляд падает на фигуру, свернувшуюся калачиком на диване. Он спит так мирно и выглядит таким довольным, подложив крошечные ручки под голову. Прежде чем подойти к Чимину, Чонгук берёт дополнительное одеяло и, не теряя времени, аккуратно накрывает им спящего ангела. Он собирался отодвинуться назад, когда его взгляд случайно упал на слегка приоткрытые губы Чимина, теплое дыхание, вырывающееся из них, обжигает щёки Чонгука. Он словно мотылёк, привлечённый пламенем. На данный момент было бы ложью сказать, что он не думал о миллионах способов поцеловать эти губы или не мечтал обо всех сладких словах, которые слетали бы с этих губ только для Чонгука.       Но он знает, что лучше не делать ничего подобного без согласия Чимина, поэтому с дрожащим выдохом он заставляет свои протестующие конечности отклониться и просто убирает несколько выбившихся прядей волос с лица Чимина. Всего на одну секунду он позволяет костяшкам пальцев скользнуть по его мягким щекам, прежде чем полностью отстраниться.       Не только сейчас, но и навсегда. Ему нужно отстраниться, прежде чем он втянет Чимина в беспорядок, которым является его жизнь. Если этот человек чего-то и заслуживает, так это партнера, который может посвятить ему всё своё время и относиться к нему как к королю, которым он и является. Не Чонгук, который принесет с собой только ураган проблем, где бы он ни был.       — Прости, Чимин-а, — шепчет он, позволяя себе насладиться ощущением, когда в последний раз произносит имя Чимина.

***

      — Он в порядке, хён? — спрашивает Чимин. Чонгук его слышит, но всё, что он делает, это лишь дуется и ещё больше прячется под одеялом. В таком состоянии он был весь день.       — Он в порядке, Чимин-а, — говорит Намджун.       Дружеские отношения между ними двумя согревают сердце Чонгука. За последние дни, которые они провели вместе, Намджун и Чимин тоже сблизились. При любых других бы обстоятельствах Чонгук был бы вне себя от счастья из-за этого, потому что одобрение его хёна значит для него очень многое. Однако в суровой реальности, в которой живёт Чонгук, Намджун не может дать такого одобрения, потому что в этом мире Чимин и он могут быть не более чем случайными знакомыми.       — Чонгук просто расстроен из-за некоторых… личных дел, но он попросил меня передать тебе, что это пустяки. Он сказал, что обязательно встретится с тобой перед завтрашним выездом.       Чонгук ничего подобного Намджуну не говорил, но он очень благодарен за прикрытие. Видимо, его тоска из-за прощания с Чимином настолько очевидна, что Намджун понял, что должен прикрыть его. Ему действительно нужно будет сказать агентству, чтобы они дали Намджуну солидную прибавку за всё, что он терпит, будучи его менеджером.       — О, ясно, — печаль в голосе Чимина очевидна, и Чонгук так близок к тому, чтобы вскочить с кровати, нарушить свою решимость и заключить старшего в объятия. — Тогда увижусь с ним завтра. Спасибо, хён.       Чонгук больше ничего не слышит, поэтому он позволяет себе спрятаться под одеялом и зарыться лицом в подушку, чтобы заглушить тихие рыдания. Через несколько секунд он чувствует, как кровать рядом с ним прогибается, прежде чем одеяло откидывается, показывая нежную улыбку Намджуна.       — Гук…       Это всё, что нужно Чонгуку, чтобы заскулить и уткнуться в колени Намджуна, выпуская всё это наружу, в то время как старший просто нежно гладит его по волосам и произносит утешительные слова, пока рыдания Чонгука не превращаются в тихие всхлипывания.       — Он тебе так сильно нравится? — спрашивает нежным голосом Намджун через некоторое время, его рука не перестаёт ритмично гладить волосы Чонгука.       — Да, хён. Меня не волнует, что я п-провёл с ним небольшое количество времени. Когда ты знаешь, что это тот самый человек, ты… ты просто чувствуешь это, верно? Так ведь, хён? Или…я просто запутался в своих чувствах и ошибаюсь?       — Конечно, нет. Кого волнует, сколько времени прошло? С каких это пор существует ограничение по времени для того, чтобы полюбить всем сердцем? То, что ты чувствуешь, нормально, Гук-а, но… — Чонгук пораженно вздыхает, когда слышит, как Намджун замолкает и сам сочувственно вздыхает. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что ты ничего не можешь с этим поделать.       — Я знаю. Поверь мне, я знаю, хён, — шепчет он в живот Намджуна. Обхватив руками талию своего хёна, Чонгук прерывисто выдыхает. — Ты можешь просто ненадолго обнять меня, хён?       — Конечно, Чонгук-а, — говорит Намджун, наклоняясь вперёд, чтобы нежно поцеловать его в волосы. — Мне очень жаль, Гук-а. Но я буду рядом с тобой, пока ты не пройдёшь через это. Но смогу ли я когда-нибудь пройти через это? В конце концов, он установил для меня такие высокие стандарты.

***

      — Мы всё упаковали? — кричит Намджун из холла люкса.       — Ага! — кричит Чонгук в ответ из спальни, постукивая по покрывалам и проверяя, не забыл ли он что-нибудь.       — Бумажник? Часы? Телефон? — перечисляет мужчина, когда входит в спальню, и быстро осматривает пространство. — Паспорт?       Тело Чонгука напрягается при упоминании его паспорта, в голове совершенно другая ситуация, которая связана с этим самым предметом. Воспоминание, от которого по нему пробежала волна тепла.       — Знаешь, что меня так сильно разозлило? Ты буквально попросил у меня паспорт с таким восхитительно невозмутимым лицом, — хрипит Чонгук и одновременно пытаясь ворковать над тем, как Чимин откидывается на спинку стула, надувая самые соблазнительны губы, который он когда-либо видел.       — Я не знал тебя, ясно? — бормочет Чимин, весь покраснев от смущения.       — И посмотри на себя сейчас, делишь бутылку вина с человеком, которого ты был готов вышвырнуть из отеля всего несколько дней назад, — дразнит его Чонгук.       — Что— Я?! Я пытался выгнать тебя?       — А разве нет? Ты не верил, что я был VIP-гостем, и не хотел бронировать для нас номер.       Поставив свой стакан на стол, Чимин резко встаёт.       — Ладно, с меня хватит. Я ухожу.       Чонгук не воспринял его всерьёз, но Чимин действительно собирался выйти, поэтому младший вскочил на ватные ноги и схватил его за запястье. Он не пытался сделать ничего, кроме как помешать Чимину уйти, но тот завизжал от неожиданности, развернувшись и врезавшись в грудь Чонгука. И тогда айдол решил, что его секретная миссия была выполнена превосходно.       — Что за миссия? Заставить меня влюбиться в тебя? Шутка, — дразнит его Чимин с самодовольной улыбкой, и Чонгук понимает, что снова озвучил свои мысли вслух.       — Боже, это было ужасно. Тебе навсегда запрещён вход в этот номер.       Чимин игриво ахает и делает смелый шаг вперёд.       — Ты не можешь так поступить со мной, Чонгук-и. Что мне сделать? Хм?       Дыхание Чонгука прерывается, когда Чимин наступает на него, тем самым заставляя Чонгука пятиться назад, пока его ноги не упираются в диван. Чимин ухмыляется и делает ещё один шаг вперёд, заставляя Чонгука неуклюже плюхнуться на диван. Чонгук слабо смеётся.       — Хей, что ты делаешь?       Чимин кладёт руки по обе стороны от Чонгука и наклоняется, чтобы остановиться в нескольких дюймах от лица Чонгука с ухмылкой, которую ему так и хочется смыть поцелуем.       — Мщу, Чонгук-ши, — глаза Чимина опускаются к его губам, и на этот раз он знает, что ему это не показалось. Если бы он только мог—       — Чон Чонгук!       Чонгук ахает и разворачивается, оказываясь лицом к лицу с обеспокоенным Намджуном.       — Ч-что?       — Что значит «что»? Ты просто застыл на месте. Всё в порядке? — спрашивает Намджун.       — Ох. Ничего страшного, не волнуйся, — быстро отвечает Чонгук, хватая свой чемодан и выходя из комнаты.       Честно говоря, в его упрямом уме до сих пор не укладывается, что сегодня и правда их последний день, что он собирается покинуть эту страну менее чем через два часа. Что ещё более важно, он навсегда покинет Чимина.       Легко избежать взгляда Намджуна, который тонет в жалости к нему, отвлекая его внимание на другие вещи. Не успевают они опомниться, как посыльный уже стоит у их двери, чтобы забрать их багаж.       — Готов к отъезду? — спрашивает Намджун, хлопая его по спине. Готов ли? Готов ли я оставить всё это позади? Покинуть… его?       — Да, — шепчет он с ужасной тяжестью на сердце, когда в последний раз оглядывает номер. В каждом его уголке он может видеть время, проведённое здесь с Чимином, повсюду слышать хихиканье, разносящееся эхом, и чувствовать его вишнёвый аромат. — Готов.       — Я не готов, — нарушает атмосферу чужой голос, и Чонгук теряет все силы. Он слаб. Уязвим.       Он молится всей душой, надеясь, что это не какая-то жестокая шутка его разума, который решил поиграть с ним, но вот он — Пак Чимин, во всей своей красе стоит рядом с ними.       — Чимин.       Краем глаза Чонгук видит, как Намджун потихоньку выходит из номера и закрывает дверь, чтобы дать им немного уединения, но он просто не может отвести глаз от человека, который сейчас стоит перед ним с мрачным выражением в глазах. И всё же почему-то Чонгук не может найти в себе сил бояться.       — И это всё? Ты был готов просто вот так вот уйти, даже не попрощавшись? — спрашивает Чимин с нотками отчаяния, и Чонгук надеется, что это ему не показалось.       — Нет, я не…       — Да! — Чимин плачет. Чонгук ошеломлён внезапным всплеском эмоций Чимина, ведь за прошедшую неделю на его лице он видел лишь милые улыбки. — Это для тебя ничего не значит? Встретишься со мной завтра? Чушь собачья. Это всё было враньём, Чонгук-ши?       То, как Чимин практически выплёвывает его имя с плохо скрытым гневом и, что более важно, болью, заставляет его вздрогнуть и сделать отчаянный шаг вперёд.       — Нет, конечно, нет. Я бы так не поступил, Чимин. Я действительно собирался прийти и попрощаться.       Его слова едва ли успокаивают парня, скорее, они лишь ещё больше усугубляют ситуацию. Чимин горько смеётся.       — Это так просто, да? Попрощаться и уйти, как будто последние несколько дней ничего не значили? Верно, мистер Чон? Просто собрал свои вещи и…       — Это значило слишком много! — перебивает его Чонгук, и он видит, как гнев Чимина исчезает, а взгляд, полный надежд, становится любопытным.       — Что?       Чонгук делает ещё один шаг вперёд.       — Всё, что произошло за эти дни — слишком много значит для меня, поэтому я не знаю, что ещё сказать, кроме как «прощай».       Лицо Чимина морщится от облегчения, и он шепчет:       — Чонгук…       — Ты думаешь, это легко? Думаешь, что для меня всё это легко? Что я не умираю внутри, пытаясь сделать хоть что-нибудь со всеми этими чувствами, которые просто не исчезают? — спрашивает Чонгук, продолжая идти вперёд, в то время как Чимин делает медленные шаги назад. — Я не могу, Чимин. Разве ты этого не видишь?       — Почему нет? Меня не волнует, айдол ты или… или из моей ли лиги или что-то в этом роде. Мы можем попробовать…       — Нет, — рычит Чонгук, и у Чимина прерывает дыхание, когда его спина, наконец, ударяется о стену. — Я не собираюсь открывать тебе свой мир, Чимин. Мир, который полон жестокости СМИ, боли от необходимости встречаться с кем-то тайно. Нет, ни за что. Ты заслуживаешь лучшего.       Мягкая рука поднимается, чтобы обхватить его щеку, и у него перехватывает дыхание, когда он, наконец, видит горящую и бушующую тоску в глазах Чимина, которую он так хотел найти.       — Ты не думаешь, что я имею право сам решать, чего я заслуживаю, а чего нет? — тихо спрашивает Чимин, но ему всё это не нравится.       — Нет. Ты не можешь, Чимин. Это никогда не сработает. Это просто причинит тебе боль, а я не могу видеть, как тебе больно, — Чонгук испускает дрожащий выдох и принимает своё последнее эгоистичное решение прижаться лбом к Чимину. — Я не могу, Чимин-а.       — Всё будет не так, банни, — Чонгук качает головой, но Чимин поднимает другую руку, чтобы обхватить лицо Чонгука двумя ладонями. — Я знаю, что ты не причинишь мне боли.       — Чимин—       Одним быстрым движением Чимин приподнимает голову и сокращает расстояние между ними, накрывая губы Чонгука своими. Если бабочки, которые он испытывал в течение недели, были ошеломляющими, то это ничто по сравнению с тоскующим адом любви, который творился внутри него прямо сейчас.       Последняя цепь, которая защищала его, порвалась, и Чонгук больше не может сдерживаться. У него перехватывает дыхание, и он обнимает Чимина одной рукой за талию, чтобы почувствовать, как тот прижимается к нему так близко, как только может. Даже дюйм расстояния между ними кажется наказанием. Наклонив голову, в то время как одна рука нежно обхватывает подбородок Чимина, он двигает губами вместе с Чимином. Вскоре их губы как будто живут собственной жизнью, плавно двигаются и исполняют бальный танец, в то время как Чимин и Чонгук просто наслаждаются моментом со стороны, вместе утопая в ответных чувствах.       В течение пяти минут, которые они проводят, преследуя губы друг друга, Чонгук позволяет себе забыть обо всём. О жизни, которая его ждёт в Сеуле, о его карьере, о его будущем — обо всём. Всего на пять минут, он хочет украсть пять минут для настоящего Чонгука, который прячется под ним и должен скрываться долгие годы.       Но когда пальцы Чимина запутались в его волосах, и он почувствовал его улыбку на своих губах, Чонгук понял, что зашел слишком далеко. Чимин почти ступил одной ногой в его ужасный мир, и всё из-за него.       Когда Чонгук делает длинный шаг назад, кажется, что он отрывает от себя свою половинку, но эта боль ничего не значит, если она может защитить Чимина.       — Я не могу, — шепчет он.       — Что? Чонгук, нет. Зачем ты так поступаешь? — говорит Чимин, и каждое слово, которое сочится болью, — это новый осколок, нацеленный в его сердце.       — Ты знаешь почему, Чимин, — говорит он, возвращаясь и сжимая ручку своего чемодана так, что костяшки пальцев побелели. — Я не собираюсь нести ответственность за разрушение твоей мирной жизни здесь, в Нью-Йорке.       — Нью-Йорк? Нет, подожди, Чонгук, послушай меня…       — Мне очень жаль, Чимин-а. До свидания.       Чонгук знает, что в тот день он оставил своё сердце в руках Чимина, и хотя он знает, что это жертва, которую стоило принести, это не останавливает дрожь его подбородка, когда Намджун встречает его в вестибюле, и это, конечно, не мешает ему сломаться в объятиях Намджуна во время полёта.       Когда самолёт взлетает, он вспоминает, что так и не сказал Чимину три самых важных слова, и теперь… теперь он никогда не сможет этого сделать.

***

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ       — …Некоторые наши сотрудники также прошли стажировку и обучение за рубежом, поэтому мы можем заверить вас, что, во время вашего пребывания в нашем отеле, не возникнет никаких проблем, — с гордостью говорит владелец отеля, ведя Чонгука, Намджуна и Сокджина в главный вестибюль.       — Рад это слышать, мистер Со, — отвечает Чонгук с явной фальшивой улыбкой, любой может распознать её неискренность за много миль. Кроме этого человека, который так занят расхваливанием своего отеля, что едва удостаивает Чонгука взглядом.       — Вот мы и пришли, Чонгук-ши. Итак, теперь мы направимся к ресепшену, который будет последней частью вашего тура по отелю, — Чонгук поворачивается к паре, идущей в нескольких шагах позади него, и одними губами говорит им «Слава Богу», улыбаясь, когда они хихикают и показывают ему большие пальцы.       В любом другом месте и Чонгук не стал бы мириться со всем этим, но возвращение в Пусан, его родной город, делает его совершенно другим человеком. Возможно, даже человеком, который готов слушать, как владелец продолжает говорить много ненужной информации об отеле.       — Следуйте за мной, Чонгук-ши.       Если его сердце и сжимается в сотый раз за этот день от такого обращения к нему, если он слышит это в виде звенящего хихиканья и нежного тона, то это никого не касается, кроме него. В конце концов, Пак Чимин — это воспоминание, которое он собирается сохранить только для себя (его хёны — исключение), и это воспоминание будет жить только благодаря песням из его последнего альбома.       Как только они входят в вестибюль отеля, Чонгук оставляет процедуру регистрации и другие скучные детали своим хёнам, не потому, что он не может сделать этого самостоятельно, а потому, что воспоминания всё ещё слишком болезненны.       — Что? Ещё раз, кто это? — слышит он, как спрашивает Сокджин, и его интерес едва задет.       Забив на это, Чонгук лениво листает свой телефон, пока Намджун не подходит к нему и не протягивает ему ключ-карту.       — Можешь пойти в номер первым, Чонгук-а?       Он берет карточку и пристально смотрит на мужчину.       — Могу, но зачем?       — Я, э-э…ничего особенного, просто я и Джин хён…       — Это потому, что я хочу поцеловаться со своим парнем в этих красивых садах, и я не хочу, чтобы ты видел подобное. Всё, тебя устроил мой ответ? — дерзит Джин, подходя к ним.       — О боже, TMI, хён! — Чонгук фыркает и закидывает сумку с ноутбуком на плечи. — Боже, стоило просто сказать, что вам нужно немного уединения.       — Да, да, неважно. Кыш, сейчас же, — говорит Джин, махая рукой Чонгуку, чтобы тот направился в сторону их номера. — Номер 203, хорошо?       — Круто, — он поворачивается и направляется в сторону номера, и делает всего несколько шагов вперёд, прежде чем развернуться к хёнам и крикнуть напоследок: — Не делайте ничего, чего бы не стал делать я!       — Эй, ты! Вернись сюда!       — Хён, оставь его в покое, — слышит он, как говорит Намджун, в то время как Чонгук хихикает про себя и машет рукой, не оглядываясь.       Номер не так уж трудно найти, и прежде всего Чонгук устанавливает свою систему и портативные клавиши на открытом балконе, выходящем на сторону океана, и дарит жизнь мелодиям, которые играют внутри него. В конце концов, Пусан — это место, где он написал свои лучшие песни, и в сочетании с воспоминаниями из одного определенного гостиничного номера и сапфировым океаном перед ним — пальцы Чонгука жаждут сочинять.       Три стука.       Учитывая, что Джин и Намджун наверняка получили дополнительную ключ-карту, Чонгук не утруждает себя открытием двери.       — Хорошо, где я оставил…             Снова три стука.       — Серьёзно? — стонет он про себя и, заставляя себя забыть о дежавю, Чонгук идёт к двери.       Есть что-то такое в воздухе вокруг него, что заставляет его задуматься, почему его сердце бьется в предвкушении. Его шаги замедляются, когда он приближается к двери, и, бросив один нервный взгляд на дверную ручку, Чонгук делает решительный шаг. Дверь распахивается и —       — Ты бессердечный, жестокий, эгоистичный ублюдок! — кричит голос, чётко произнося каждое слово, больно ударяя кулаком в грудь Чонгука и заставляя его, спотыкаясь, вернуться в комнату в полном шоке.       — Что за…       — До свидания? Серьёзно? Боже, ты такой придурок! — кричит светловолосый парень, и его грудь вздымается из-за силы, с которой он подчеркивал каждое слово.       — Чимин, — выдыхает он, всё ещё не в силах поверить, что он даже произносит это имя спустя три месяца. Он не может поверить, что сам Пак Чимин сейчас стоит в одном номере с ним. — Что ты здесь делаешь?       Чимин фыркает и кладет обе руки на бедра.       — Если ещё не ясно, я здесь, чтобы устроить тебе взбучку, которую ты заслуживаешь. Я бы дал тебе пощечину, но твоё лицо слишком дорого для этой страны.       — Что… — Чонгук смеётся в полном недоумении и проводит рукой по волосам. — Как ты вообще здесь оказался?       — Думаешь, что заслуживаешь ответов? После того, как бросил меня вот так в Нью-Йорке? — спрашивает Чимин, выходя на балкон, ветер треплет его светлые локоны и делает его похожим на ангела, которым он и является.       Чонгук моментально оказывается рядом с ним и осторожно берет его за запястье, чтобы повернуть парня к себе.       — Чимин, пожалуйста.       Что-то в его тоне, должно быть, убедило Чимина, потому что он вздыхает и полностью поворачивается к Чонгуку.       — Ну, если бы ты тогда выслушал меня, прежде чем делать поспешные выводы, то услышал бы, что я собираюсь работать здесь. В Пусане.       — Работать зд— нет, но ты…ты был… Подожди, а как же Нью-Йорк?       Чимин свободной рукой откидывает назад свои локоны и одаривает его подобием улыбки.       — Я никогда не говорил тебе, что собираюсь остаться там, не так ли? Это правда, я был там стажером, но не для того, чтобы остаться в Нью-Йорке. Просто…ну, знаешь, получить опыт работы, хорошие рекомендации и всё такое.       — Ты стажировался в Нью-Йорке ради хороших рекомендаций? В Нью-Йорке, — он невозмутим, и после того, что кажется вечностью, он слышит хихиканье, которое мучило его с того прощального дня.       — Мой отец может себе это позволить, и мой дядя тоже там живет. Хосок хён — мой двоюродный брат, знаешь ли, — признаётся Чимин с улыбкой, которая медленно превращается в довольную ухмылку.       — Это должно быть сон, — шепчет он, поднимая обе руки, чтобы обнять Чимина и по-настоящему переварить тот факт, что Чимин здесь, в его объятиях, с ним.       — Я знаю, что я мечта, мистер Чон. Не льсти мне так сильно, — дразнит Чимин, успешно вытягивая из певца задыхающийся смешок.       Чонгук поднимает дрожащую руку и приветствует тепло, проникающее в его кожу, когда его ладонь обхватывает щеки Чимина.       — Ты здесь. Ты правда здесь.       — О, поверь мне, я могу уйти прямо сейчас и показать тебе, каково это, когда…       Чонгук притягивает светловолосого к себе и прижимается к его губам. Тот факт, что Чимин ответил, когда он сказал, что Чимин здесь, был его последней каплей. Когда его губы сжимаются, чтобы насладиться каждым дюймом этих плюшевых губ, кажется, что он никогда не покидал тот гостиничный номер. Каждая эмоция, которую он держал взаперти, вырывается из своей коробки и обрушивается на него, как грузовой поезд.       На этот раз именно он улыбается в губы Чимина, в то время как тот, не теряя времени, обнимает Чонгука за шею и выгибается ему навстречу, в равной степени отчаянно желая поймать его губы в поцелуе, который стал их глотком воздуха. Им требуется довольно много времени, чтобы оторваться друг от друга, но когда это происходит, Чонгук немедленно начинает покрывать лицо Чимина шквалом поцелуев, начиная со лба, спускаясь вниз по щекам, обратно к губам и снова ко лбу.       — Банни, остановись! — Чимин хихикает, хотя просит не всерьез, потому что его попытки оттолкнуть Чонгука ужасно слабы, и они оба это знают. — Похоже, кто-то действительно скучал по мне, а?       Прижимая последний поцелуй к чужим губам, Чонгук отодвигается назад и улыбается.       — Скучал. Чертовски сильно.       Чимин резко вздыхает, прикусывая губу, прежде чем наклониться, чтобы подарить целомудренный поцелуй.       — Я тоже.       — Тебе не кажется, что мы должны поговорить о…       — Ш-ш-ш, — Чимин прикладывает палец к губам Чонгука и улыбается. — Я обещаю, что мы поговорим. Просто…не сейчас, ладно? Давай просто насладимся этим моментом.       Чонгук нежно улыбается. В конце концов, как он мог отказать человеку, который держит в своих руках сердце Чонгука?       В течение нескольких минут они стоят в объятиях друг друга, раскачиваясь из стороны в сторону вместе с пальмами вокруг и позволяя себе наслаждаться ощущением. Только после того, как желудок Чонгука заурчал, оставив его в ужасающем смущении, Чимин рассмеялся и спросил:       — Может, закажем что-нибудь на вынос? В любом случае, я сейчас не на дежурстве.       — Да, — говорит Чонгук, наклоняясь к Чимину, как он уверен, не в последний раз. — Ты можешь забрать моё сердце на вынос.