Два Револьвера И Сотни Гильз

      Что ж. Говорят, в жизни найдётся место всякому дерьму, да? Ты невесело усмехнулась своим же мыслям, медленно помешивая вино в кастрюле. Да, тот самый глинтвейн. Апельсин цеплялся за палочки корицы, лимон — с бадьяном, в яблоках терялась гвоздика. Ты отрешенно, хмуро смотрела на свое пряное варево цвета мерло, и никак не могла понять, какого, сука, хуя. Многое с тобой могло произойти. Многое, но, блять, не это! Ты скрипнула зубами, вдруг разозлившись, и все ещё пыталась поверить в то, что происходящее — реально.       **       Казалось, твои глаза приобрели форму идеального круга, а челюсть затерялась где-то под столом. Не будь ты в таком шоке, как минимум, оскорбилась бы на чужое обращение. Тоже мне, «ничтожество», а сам? И все бы ничего, если бы не монстр, который это сказал. — Многих существ я видала, конечно, но ни один из них тебе не ровня, наглый нарушитель моего спокойствия, — приглушенно, вполголоса. Ты смотрела на… скелета, вроде бы, и не могла глаз от него оторвать. Монстр заворожил своим видом мгновенно, такой странный, в непонятной одежде, с черными как смоль, угольными костями. А еще у него были удивительные глаза, разные по форме и цвету. И, эм, пиксели по всему телу, надписи об «ошибке»? Ты, ох, находилась в полном восторге, больном восхищении, имеющим явный оттенок мазохизма; в восхищении с выраженным привкусом стокгольмского синдрома — незнакомец напротив все еще являлся твоим пленителем. Зато каким! — Чего? — фыркнул презрительно, сложил руки на груди (на секунду почему-то скривившись) и выглядел так, как будто он был здесь хозяином. Чужой голос дрогнул парой лагов, ты еле удержалась от комментария по этому поводу. И правда, старый телек. — Стоп. Ты… знаешь о монстрах? — Ну… да, — ситуация медленно, но верно уходила из пугающей в сюрреалистичную, ближе к какому-то горячечному бреду. Все это являлось настолько странным, что, в какой-то момент, просто-напросто перестало быть страшным. — Успела насмотреться за десять-то лет. — Десять? Черт… — о, скелета твои слова явно расстроили, но… почему? Он устало плюхнулся на кухонный диван напротив, принявшись тереть виски. — Ты с какой планеты вообще, чудо? Насколько я знаю, монстры уже по всему миру прекрасно себе живут, если ты вдруг родом из какой-то дальней страны. Тем более, если из дальней страны, значит даже в дальних странах спокойно существуют такие, как ты.       Злое лезвие с терпким враждебным привкусом, сверкнувшее во взгляде гетерохромных глаз, явно тебе не понравилось. — Не угадала. Ладно, похуй, меня это все вообще не интересует. Это теперь моя квартира. — Чего?! — Чего слышала, — улыбнулся монстр, оскалившись. — …Я вызову полицию! — да, выпалила первое, что в голову пришло. — Какого черта вообще, это моя блядская собственность! — должно быть, кричащая, связанная ты смотрелась со стороны забавно. Словно в подтверждение этому скелет косо ухмыльнулся. — Знал, что ты это скажешь. Предлагаю сделку. Ты не рыпаешься и даже об этом не думаешь, а я, в свою очередь, не разбиваю твою тупую башку об угол стола. Что скажешь, а? Тем более… я даже разрешу тебе остаться, — Эррор делал вид, что во всем уверен, все знает и давно все предугадал, но, ох, на самом деле, дела обстояли в точности, да наоборот. Подпунктов в варианте «ждать» оказалось до неприличного мало. Монстр никогда никого не убивал голыми руками и, будем честны, не хотел в ближайшее время дебютировать. Тем более, такое серьезное дело, как предумышленное убийство, требовало, как минимум, уверенности в успехе, как максимум, не ебись какой подготовки. Мало ли, к тебе кто-нибудь пришёл бы, мало ли, негде было бы спрятать труп. В этом чертовом мире Дестрой был до смешного безоружен, его могли бы, в теории, и… привлечь к закону, как странно не прозвучит. Более того, монстр решил, что ему очень уперлось остаться именно в этой квартире. Кошмар, рано или поздно, должен вернуться. Но вернётся-то он туда, где и оставил. Козырей в рукаве — ноль, одна надежда на блеф, качественную ложь и не менее реалистичные угрозы. Скелет сложил руки на груди, его пальто отлично скрывало обмотанные тряпьем крошащиеся рёбра — ты ни за что не должна была увидеть его слабость. — Что скажешь? Неплохо, правда? Ты, живая, со всеми здоровыми конечностями, без переломов, продолжаешь тихо-мирно существовать здесь, но. Но никому обо мне не говоришь и меня не трогаешь. Ни-ког-да. А, ещё кое-что. Надеюсь, я покину этот отвратительный мир уже через несколько дней. Максимум, недель, — конечно, Ошибка был совсем не рад жизни вместе с человеком-одной-из-миллиарда-аномалий, но смел надеяться, что это не затянется надолго. Ко всему хорошему, у него буквально не было никаких преимуществ, монстр мог похвастаться одной лишь усталостью и переломами.       «Покину этот мир»?.. Ты переваривала сказанное несколько долгих минут, смотря прямо в разномастные глаза напротив. И, честно говоря, совсем не могла понять, почему чужак не вызывал чувство опасности. Так, странным был, грубоватым, явно не здешним, с замашками царя всего и вся, но… ты в упор не видела в монстре своего убийцу. Хотя вполне себе четко понимала, что он таки может пырнуть тебя кухонным ножом в спину или уронить башкой об плитку в ванной. — А если я откажусь? — Все рано или поздно умирают, — такого варианта Дестрой не исключал. Не хотел ужасно его осуществлять, но знал, что, может быть, придется. — Ага, — ты кивнула, получив подтверждение догадке. — А… какая тебе со всего этого выгода вообще? — Действительно думаешь, что я скажу?       Ты закатила глаза — ну конечно. — Ладно. Я, эм, принимаю условия. Контракт кровью подписать?       Монстр фыркнул, взял нож со стойки и одним движением раскроил ленту на твоих руках, после чего кинул лезвие на колени. Ты прокрутила затекшие запястья, смотря, как он исчезает за углом в коридор. — Скажешь хоть как тебя зовут-то?       Чужой вздох — лаги вперемешку с принятием всей плачевности ситуации. — Нет.       **       Монстра звали «Эрр-РоОр». Тебе удалось выяснить это спустя целых два дня, и то, просто потому что ты к нему с этим доебалась. Решила, что очень хочешь знать, да и имя вполне себе подходило странному скелету (могла бы и сама догадаться). Он, хоть и был монстром, но все равно ужасно не вписывался в общую, так скажем, картину, выбиваясь по всем параметрам. Посмотришь на него — кажется, будто перед глазами — неправильно собранный пазл, рисунок, где все не на своих местах, программа, работающая как часы, идущие не в ту сторону. Он выглядел так, словно ты никогда не должна была его видеть. Да и говорил порой странные вещи. Особенно тебя интересовало «этот дерьмовый мир» (он причислял себя к какому-то другому?), но спрашивать, мягко скажем, не хотелось. А что поделать: на буквально любую твою фразу Дестрой огрызался, ебнутый на башку, делая вид, что, спроси его что-то не то — пальцы откусит и не подавится. Ты сторонилась чужака, но в то же время пыталась достичь каких-то нормальных отношений с Ошибкой, хотя бы нейтральных. Монстр явно тебя не любил, это не могло нравиться. Находясь с ним в одной комнате, ты совершенно не могла расслабиться, что уж говорить о сне. Да, засыпала с мыслями о том, что не проснёшься — Эррору вполне могло в голову ударить задушить тебя подушкой. А ещё он бессовестно занял твою кровать, вынудив спать на диване в кухне! Ты захлебывалась возмущением, когда вечером дня его появления увидела Дестроя, лежащего под одеялом и читающего одну из твоих книг. Он выдал одно простое «чо» на твой беспомощный гнев. На «доброе утро/спокойной ночи/привет» молчал, будто и не к нему обращались, сам разговор никогда не заводил, даже и не пытаясь быть вежливым. С этим всем надо было что-то делать.       Руки до пресловутого глинтвейна дошли у тебя только сейчас. Ты варила его вечером, после работы (тех самых два заслуженных выходных провела в неврозе), и была больше чем просто зла. Чертов Эррор нагло лишил тебя нормального существования, взамен одарив нервным тиком, вечной тревогой и синяками под глазами неприличного размера. А ты с этим ничего и сделать не могла. Ну, как, не могла физически — решила действовать вербально. Конечно, заводить со скелетом дружеские отношения тебе нахуй не упало, упало спокойно жить и удобно спать. За окном выло холодом и тоской — город охватили первые морозы. Ты, хмурясь, смотрела в окно, вглядываясь в темную кашу из мелкого снега и колкой ночи, и вдруг решила, что терять, в общем-то, нечего. Резко открыла верхнюю полку кухонного стеллажа, достала оттуда две пузатые кружки и бахнула на столешницу. Так же быстро разлила по ним напиток, к слову, отлично пахнущий, одним точным движением достала шоколад из заначки (из заначки!). Сгребла это все, не думая, и бодро зашагала в комнату. Пока не перехотела.       Ты никогда не отличалась удачей. Видимо, не особо вовремя решила все это затеять — Эррор, сидящий на кровати, застыл в какой-то странной позе, смотря в ответ суженными зрачками. Он был без своей кофты и чего бы то ни было под ней — ты прекрасно видела красные голые ребра. Вот только… опять что-то было не так. Мало того, что рядом с Дестроем лежала какая-то куча шматья, так ещё и… это ведь переломы? Ты охнула, удивленная. Да уж, точно не вовремя. — Ты ранен? — после немых гляделок все-таки спросила, все ещё стоя в проеме дверей с кружками и шоколадом. Шагнула навстречу, желая избавиться от ноши и посмотреть ближе. Конечно же, на увечья и только на них. — Нет, — выдал, не думая, и тут же поморщился, осознав нецелесообразность своей лжи. Впрочем, сразу переключился. — Стой! Куда прешься?       Ты уже преодолела половину комнаты, преспокойно устраивая чашки и плитку на тумбе. Обернулась, смотря на монстра оценивающим взглядом. — Вообще, пришла сюда, чтобы предложить глинтвейн, но сейчас, как я посмотрю, не до этого, — встала напротив монстра, упершись взглядом в трещины на его груди. — Да, и не до этого, и не до тебя, так что вали по-хорошему, — зарычал в своей привычной уже манере, чуть подавшись корпусом вперед. От тебя не укрылась проскользнувшая на чужом лице боль. — Никто не учил стучаться? — В собственной квартире? Нет, — ты усвоила одно правило. Монстр шёл на какой-никакой контакт только тогда, когда ты его доебывала. Что ж, решила не упускать возможность. — Помощь нужна? — Блять, нет! Не дай бог, сука, ты меня тронешь. — Больно надо, — существуя с грубым монстром под одной крышей, становишься грубым сам. О, да, детка, кто кого перегавкает, это стало любимой игрой. Ты оскалилась, зеркаля поведение Эррора. — Погоди. Ты… это что, мои вещи? — только сейчас ты признала в бесформенной кучке ткани рядом с монстром свою одежду. — Ты использовал ее на манер бинтов? Ты, нахуй, больной?! — в ответ — косая самодовольная усмешка. У тебя задергался глаз. — Блять, — ты быстро сгребла в охапку хорошо хоть не порванные вещи и потащила их в ванную комнату. Несколько долгих минут занял приступ ярости, который ты подавляла из последних сил, опершись на раковину и до крови кусая губы. Драться с раненым, отличная идея. И, словно в подтверждение, из комнаты донесся тихий хрип, после — шипение. Ты глубоко вдохнула-выдохнула, окончательно избавляясь от желания сломать лагающему пидору носовую кость, и полезла в верхний ящик над стиральной машиной.       Монстр выглядел… тупо. Да, тупо — сидел и молча сверлил свои кости убийственным взглядом, время от времени прикасаясь к ним и тут же отдергивая руку как от огня. Это ж какое самомнение нужно иметь, чтобы, получив возможность, не просить помочь. Ходячая Гордость с большой буквы «г». Ты наблюдала за представлением, оперевшись на дверной косяк и сложив руки на груди. — Точно помощь не нужна? — Нет, — в хлопающем-трескающимся тяжело было распознать слово. — Ты просто невыносимый, — рядом с монстром на покрывало упали коробочка с бинтом и пластырями, банка перекиси, таблетки и какая-то мазь. — Пожалуйста, — ты вздохнула, забрала свою кружку с дымящимся и пряным, зашагала на кухню. — Спокойной ночи, — и закрыла дверь, как и раньше не получив ответ.       **       Утро добрым не бывает.       Ты резко пришла в себя и начала бешено оглядываться по сторонам, от слова «совсем» не понимая, какого черта творится. Что-то очень громко трещало и буксовало шумом телевизионного снежка, такое впечатление, прямо у барабанных перепонок. Звук, да, выбил из колеи, лишив ориентации в пространстве разом и окончательно. Лучше будильника и не придумаешь. Успокоить сердце от шока удалось за пару секунд, после — смазанный взгляд на часы. О, шесть утра? Чертовски рано. Ты хмурилась, смотря на белые тонкие цифры на дисплее, и только сейчас поняла, что звук исходил из соседней комнаты; продолжает исходить. Будто в замедленной съемке подняла голову на стену, позабыв, как дышать, и тут же подорвалась на ноги. Тапок потерялся по дороге, а ещё ты больно ударила скулу, впечатавшись с размаху в закрытую дверь. — Эй! Эй, Эррор, что происходит?! Открой дверь! — возможно, колошматить по дереву было не лучшим решением. Тем не менее, реакции не следовало никакой. — Эррор, ебаный тебя в рот! Какого черта. Пиксельная башка! — ты медленно, но верно впадала в самую что ни на есть настоящую панику.       Ответов — ноль, за дверью — глухо, что делать — хер его пойми. Ты по инерции ударила еще несколько раз и отошла на пару шагов, хмурясь. Дышала глубоко, паровозом, находясь под действием дикой тревожки, и нашла единственный выход из положения. Воспаленный, не до конца проснувшийся, наглухо больной мозг подкинул только одно решение весьма импульсивного характера. Но раздумывать об этом времени особо не было — в комнате по-прежнему трещало раскатами. Ты отступила ещё немного назад, собрала в кулак всю свою решимость и одним движением снесла дверь с ноги. Повезло, межкомнатные никогда не были такими же прочными, как входные. Ты предпочла не обращать внимание на трещины в полопавшейся краске, смело шагнула внутрь комнаты. И уж точно не была готова увидеть то, что увидела. Эррору, сидящему на кровати, было плохо. И это… мягко сказано. Эррора дико косоебило, хуевило во всех позах без вазелина и знатно пидарасило при этом. Конечно, ты и раньше видела и надписи, и время от времени летающие пиксели на чужих плечах, но это никогда не доходило до такой степени. Казалось, монстра вот-вот просто возьмёт и расщепит на атомы. В красных глазницах пульсировало густо и вязко «error-ом», самого скелета ужасно трясло и будто бы раздваивало, вело во все стороны во всех известных смыслах. Его рёбра были криво, но все же перебинтованы, на прикроватном столике валялся блистер от таблеток, обезбола, парочки из которых не хватало. И да, Дестрой абсолютно точно не выглядел вменяемым; не хватало только всплывшего из неоткуда синего окна смерти с белым кодом на нем о критическом сбое. Выбраться из шока тебе довелось не сразу, тем не менее, после ты сразу же бросилась к монстру. — Эррор! Эррор, блять! Звёзды тебя раздери, что мне делать? — как белый день ясно — монстру необходимо было помочь. А вот каким образом, это уже другой вопрос. Ты аккуратно прикоснулась к чужому плечу — открытой кости, но это не изменило ситуацию ни на одну блядскую йоту. Ладно. Ладно, что ж, возможно, нужно действовать грубее? Ты принялась трясти Дестроя во все стороны, параллельно выкрикивая, как выбьешь из него все дерьмо впоследствии (конечно же, в качестве безосновательной пустой угрозы), и это, удивительно, сработало. Правда… не совсем так, как ожидалось. В какой-то момент Ошибка крупно вздрогнул всем телом, хлопнул прямо как перегоревшая микроволновка и… обмяк. Ты словила падающее на тебя тело и замерла, ахуевшая.       Какого. Мать его. Черта.       **       Пробуждение Ошибки услужливо сопровождала боль. Монстр вынырнул из беспамятства, чувствуя себя просто отвратительно — настолько, насколько возможно; казалось, его переехали бульдозером несколько раз, сожрали, пожевали и выплюнули, а потом переломали кости, все до одной. Он застонал (это было больше похоже на скрежет ржавых ставней), и попытался пошевелиться. Кости… не болели, как при ранениях, болели по-другому, но уж точно не меньше. Словно весь его код перепутали и неправильно потом вписали обратно, ныли не клетки — ныло все его существо. Ранее скелет такого не чувствовал и здраво решил, что углубляться в это сейчас, а уж тем более привыкать, точно не стоит. Стоит отвлечься. Глазницы открыть удалось с трудом. Свет не резал, комнату удивительно мягко заполняло приглушенное тепло. Комнату. А, точно. Эррор уже успел забыть, где находится, и неприятно этому удивился. Он скучающим тоскливым взглядом обвел светлые стены справа, развернул голову в другую сторону и так и замер. Ты сидела у него в ногах. Эррор уставился на темный, разглядывающий что-то за окном силуэт чуть ли не испуганно и невольно вздрогнул. Конечно же, это не осталось незамеченным. — О, не откинулся-таки? Жаль, — ты хмыкнула, улыбаясь как-то устало, но все еще остро. И потянулась к лицу монстра. Эррор с силой стиснул челюсти и попытался вжаться в кровать, по-прежнему охуевший. Впрочем, вопреки всем мыслям скелета, ты всего лишь… сняла полотенце с его лба? — Плохо?       Дестрою понадобилось некоторое время, чтобы заново обрести дар речи. — Ч… то? — Оу, мог просто кивнуть и не утруждаться, — ты скривилась, слыша, как сильно лагает, скачет-царапается чужой голос. — Держи, — и протянула ему стакан с водой. Эррор набросился на него, сам этого не ожидая. — Полегче, ковбой, — ты засмеялась на реакцию Ошибки, и уж точно не захотела разбираться, почему вдруг почувствовала небывалое облегчение. — Ну и пиздец с тобой приключился, конечно. Я уж реально подумала, что ты, того, белый свет в конце тоннеля, все дела. Даже на работе отпросилась, чтобы проводить в последний путь, — в этом ты тоже разбираться не хотела, да. Не знала, зачем набрала начальнику и наговорила лжи по самое не хочу о своей вдруг заболевшей сестре (у тебя никогда не было сестры). Почему тебе показалось это… таким важным. Возможно, синдром спасателя. Да. Конечно же он. Конечно. Же. Он. Других причин и быть не может, ведь так? Ты абсолютно точно никогда не захотела бы помочь Эррору, следуя одному только искреннему душевному порыву. — Что произошло? — хрипящий бас вывел из странного рода мыслей, ты поспешила переключиться на заданный вопрос. И некоторое время правда не знала, что сказать. — Мне тоже хотелось бы знать. Ты бы хоть предупредил. — …О чем? — О том, что тебя раз в месяц, в полнолуние, во время отлива, когда на небе зажигается тысячная звезда или когда бы то ни было еще буквально кромсает на куски. Такое, знаешь ли, положено обсуждать заранее, — ты хмыкнула и полезла за сигаретами. Редко курила в квартире, подумала, случай был более чем стоящим. — Бля, я нихера не понимаю. Давай по порядку и без метафор. Что конкретно случилось? — монстр нахмурился, привстав на локтях, и тихо болезненно зашипел. Ты поджала губы. — Ну, эм. Ты издавал какой-то очень громкий звук. И… И был не в себе, это точно. Я выломала дверь, хах. А за ней — ты, отчаянно бьющийся в судорогах, с бешеными невидящими глазами и… Не знаю, насколько это нормально. Знаешь эффект в видосах в интернете, «глитч» называется, когда все двоится разными цветами? Так ты был лучшим его воплощением, отличным живым примером. И, мм, я попыталась тебя разбудить, так скажем, только с усилием смогла. Но ты в обморок ебнулся сразу же. А дальше ничего интересного — компрессы, перевязки, такое. Не говори мне, что это не норма, — а говорить и не стоило, по охуевшему взгляду разномастных глаз и так было все понятно. Ты тяжело вздохнула и посмотрела в окно. — Что ж, значит все-таки не норма. И как тебя угораздило? — усмехнулась, возвращая внимание на чужое лицо, и вдруг напоролась на суженные зрачки (прекрасных) гетерохромных глаз. Монстр замер, смотря на тебя невидящим взглядом. — Эй. Не говори, что опять. — Ты, — Дестрой глубоко вдохнул и начал мелко трястись всем телом, по углам глазниц — буквы. — Ты трогала меня?.. — шепотом. — Ну… да. Конечно. А как ты себе это представляешь? Прости, но даже мне, довольно далекой от медицины, было больно смотреть на твои корявые жгуты, — но монстр словно и не слышал. Ты хмыкнула и хотела уже потянуться рукой к чужому плечу, привести в чувство, но Ошибка удивительно резво шуганулся аж на другой край кровати. — Ты трогала меня?! Да как ты посмела?! — последнее, что ты ожидала, так это залаганный истерический крик. — Так, — сигарета была как нельзя кстати, ты очень сильно постаралась не агрессировать в ответ. — Во-первых, если ты вдруг состоишь в религии, которая не позволяет девушкам трогать парней и наоборот до замужества, то это тоже нужно было сказать заранее. Во-вторых, ты, блять, выглядел так, словно сейчас сдохнешь! — упс, не получилось. — Какого хера? Я тут беспокоюсь за него, помогаю, в чувство привожу, и что в итоге?! Хоть бы поблагодарил! — Я никогда не просил о помощи, — слова — хлыст, такие холодные, произнесённые с удивительно искренней… ненавистью. Ты уставилась на Эррора во все глаза, до глубины души пораженная. Да уж, никогда не усваивала этот урок до конца. В этом мире никогда не было места отзывчивости. — Уходи.       Ты сжала зубы до скрежета, смотря в упор, в его самую, черт возьми, душу, если она была, и всеми силами не обращала внимание на дрожащие, впившиеся в простынь трехцветные фаланги. Впрочем, спорить не стала. Тихо встала и правда ушла, краем глаза мазнув по пустой кружке и обертке от шоколада.       Эррор остался один. Эррор хотел кричать больше всего на свете.