Little Ones

В подростковом возрасте Адаму часто снилась его покойная мать. Это было размытое видение, состоящее из смеси насыщенных цветов, сливающихся друг с другом и приводящих его в замешательство от одного лишь зрелища перед ним. Было какое-то абстрактное чувство, которое появлялось по мере того, как сон медленно приближался к своей развязке. Он извивался сам по себе, уносил с собой неизвестное, и медленно отклеивался, обнажая внутренний слой, который заставлял Адама думать о своих братьях. Все стены были окрашены в определённый цвет, и хотя он не был уверен в какой, он знал, что он идеально сочетался с озорством, которое обожали его братья. Его собственные ноги вели его куда-то, в результате чего он, наконец, оказывался в комнате, где пахло молоком и раздавались убаюкивающие звуки сладкой мягкой колыбельной. Она слышалась как тайный шёпот, исполнялась низким и сдержанным тоном, который рассеивал туман в его голове. Адам останавливался. Перед ним стояла молодая женщина, всего в нескольких футах от него. Её волосы были ещё бледнее, чем у него, а тело выглядело таким хрупким, что он мог подумать, будто она способна умереть от легкого дуновения ветерка. Женщина оборачивалась, и Адам чувствовал, как упало его сердце. Это было похоже на то, словно он смотрел на более взрослую версию своих братьев, за исключением сравнительно мягких линий и зрелого лица, которое, Адам верил, никогда не появится ни у Амона, ни у Клейна. — Адам? — женщина улыбнулась, — Всё ещё не спишь в такой час? — Я... — Адам не знал, что сказать этому призраку, но все равно с трепетом произнёс, — Мама? Она кивнула. И Адам, наконец, заметил кроватку посреди комнаты, в тот момент, когда отвернулся от неё. Она была пуста, но в ней, казалось, была небольшая вмятина, в которой, как он предполагал, когда-то лежал ребёнок. Или, быть может, два. — Мы ведь довольно давно не виделись, верно? — она направила его к деревянному сиденью рядом с собой, и, когда Адам сел, она прижала его голову к своему плечу и легкими касаниями начала гладить его волосы. — Почему бы тебе не рассказать мне что-нибудь интересное? Адам моргнул и уставился на неё. Заметив его пристальный взгляд, она усмехнулась. — На самом деле, ты такой же, как твой отец, — она положила голову ему на плечо, в то время как её рука осталась на его плече. Ей было тепло. — Вы двое всегда думаете по прямой линии и вы никогда не видите общей картины. Адам вырвался из её объятий и спросил её: — Что ты имеешь в виду? Мам? Она не была оскорблена его действиями. На самом деле, она просто ещё больше улыбнулась и склонилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Почему бы тебе не попытаться быть похожим на своих братьев и сестёр? Более свободным и беззаботным. Адам нахмурился: — Но разве они не слишком беззаботны? Он вспомнил тот день, когда ему пришлось пойти в их школу, потому что отец был занят своей работой. Он видел состояние классной комнаты, посреди которой были его братья. Она была грязной и заполнена таким количеством мокрой бумаги, что ему даже захотелось умереть, просто взглянув на неё. Это была причина, по которой Адам не осмеливался вести себя как его братья. Причинять людям неприятности было неприсуще ему, особенно когда они могли иметь последствия, способные затронуть невиновных людей. — Я имею в виду, — она накрыла его руки своими, — получать удовольствие от жизни. Она продолжила: — Ваш отец может быть занятым человеком. Возможно, он пренебрегал вами и, ну, почти всеми, кто не является его пациентом. Тем не менее поверь мне, когда я говорю, что он любит тебя. Она хихикнула: — Я помню, как он впервые держал тебя в своих руках. Количество эмоций, которые я увидела, было больше, чем все, которые я когда-либо замечала в нем. Адам мог только смотреть на неё. В конце концов, у него не было воспоминаний о том времени, и это всего лишь сон, который он видит. Кто может сказать, что это не просто его собственное подсознание пытается утешить его? Может быть, она услышала его внутренние мысли, потому что легонько постучала его по лбу своим тонким пальцем. — Иногда мне хочется, чтобы твой отец научился лучше выражать свои собственные эмоции. Я предполагала, — она постучала себя по подбородку, — что буду проводить время с вами. — Но, — её голос начал затихать, — по крайней мере, теперь вместе с тобой будут твои братья, Адам. Сон начал расплываться в одно мгновение. В панике Адам попытался схватить мать за руку, но пальцы прошли сквозь неё, как будто то, что он только что пережил, было не более чем иллюзией. — Будь счастлив, Адам, — зазвенел её голос, — Я буду наблюдать за тобой. В мгновение ока Адам обнаружил, что смотрит на лицо, которое совпадало с его сном. Его рот почти выпалил слово «Мама», прежде чем он заметил небольшую разницу в лице перед собой, и реальность тут же вернула его в сознание. — Брат? — в комнате раздался голос Клейна. Адам заснул на своём столе со всё ещё открытым блокнотом и наполовину законченной работой. Он посмотрел в сторону окна, и его поле зрения сразу же заполонило ясное голубое небо. До сих пор был полдень, а не ночь, как он думал. Он повернулся, чтобы посмотреть на Клейна: — Что случилось, Клейн? Тот окинул взглядом его стол. — Ты заснул и почти забыл о нашей встрече. — Назначена встреча? — Адам попытался понять, о чём говорит его младший брат, но так ни к чему и не пришёл. — Какая встреча? Клейн решил посмотреть в сторону двери, где стоял его собственный близнец Амон, выглядя при этом как страж. Он помахал им рукой. — Ты что, забыл, Брат? — сказал Клейн, — Вы обещали нам сегодня куда-нибудь сходить поесть. На самом деле Адам не знал, о чем тот говорит. Но поскольку факт того, что Клейн когда-нибудь решит подшутить над ним, был настолько мал, что почти стремился к нулю, он решил плыть по течению. — Тогда подожди минутку, я пойду переоденусь. Неожиданно Клейн покачал головой: — Тебе и не нужно. Место, где мы собираемся пообедать, не нуждается в официальной одежде. Адам, нахмурившись, спросил: — Где именно мы будем есть? Амон решил ответить на его вопрос: — Это секрет! Адам, ты действительно ударился головой сегодня, не так ли? Клейн пристально посмотрел на своего близнеца, но, тем не менее, кивнул на сказанное им: — Да, Брат. Я удивлён, что ты забыл о сегодняшнем дне. Впав в замешательство, Адам позволил себе промолчать. Существовала лишь маловозможная вероятность в пять процентов, что Клейн когда-нибудь решит надуть его. А шансы на то, что он объединится с Амоном, чтобы обмануть его, были ещё меньше. Так что... должен ли он позволить утащить себя или нет? Он просмотрел все плюсы и минусы согласия, прежде чем, наконец, вздохнуть и кивнуть Клейну: — Хорошо, тогда давай наконец уже просто пойдём. Клейн слегка улыбнулся, в то время как Амон явил улыбку, знаменующую что-то ужасное, что Адам решил проигнорировать для своего же спокойствия. Они вытащили его наружу. Был более жаркий день, чем считал Адам, пока находился в доме. Ярко светило солнце, а в воздухе было ощущение сырости, отчего по неясной причине ему стало хуже, чем когда-либо. Но он загнал это в угол своего сознания и последовал за своими братьями и сёстрами, настоящими нарушителями спокойствия, в ресторан, в котором на сегодня было зарезервировано место. Когда стало очевидно, что это было гораздо, гораздо более формальное место, чем он ожидал, Адам почувствовал тревогу и почти захотел вернуться домой, но его братья продолжали держать его рядом с собой. Они вошли через парадную дверь, и сразу же на него обрушалась весёлая песня «С днём рождения», исполняемая множеством людей. Он смотрел, широко раскрыв глаза, как Медичи со своим другом Уроборосом, который мог бы стать няней для близнецов, если бы не родился любимцем фортуны, хлопали в ритм песни: Медичи со своей обычной дерьмовой ухмылкой и Уроборос с таким плоским лицом, что Адам задался вопросом, есть ли у него вообще какие-либо эмоции. А затем настала кульминация в лице мужчины, которого Адам видел только мимоходом. У него были чёрные волосы, гладкое лицо и довольно слабая улыбка, напоминающая ему Клейна. Это был его отец. Адама одолели сомнения по поводу того, что он должен чувствовать. Должен ли он быть рад видеть его на своем Дне рождения? Должен ли он злиться из-за его многолетнего отсутствия? Или ему следует заплакать от того, как одиноко он себя чувствует сейчас? Он не помнил, что сегодня было его День рождения. Может быть, это было потому, что его семья редко отмечала дни рождения. Или, возможно, это случилось из-за его собственного стресса, который заставил его забыть тот самый день, когда он родился. Его отец подошел ближе и наклонился, чтобы огладить его щёку. — Сынок, прости меня за то, что я так занят в больнице. Адам увидел друга его отца, стоящего рядом с ним. — Я знаю, что был не самым хорошим родителем, — продолжил его отец, несмотря на то, что Адам не смотрел на него. — Но я обещаю тебе, что с этого момента стану лучше. — Да, старина, — решил вмешаться Медичи, — Тебе нравится проводить время в больнице и, конечно, совсем не в своем собственном доме! Отец повернулся и одарил Медичи определённой улыбкой. По наблюдениям Адама, он выглядел так, словно прямо на месте хотел убрать с глаз эту рыжеволосую досаду за то, в какой трогательный момент тот вставил что-то настолько ненужное. — Всё... хорошо, — прошептал Адам. Его разум вернулся к образам сна, привидевшегося ему совсем недавно. — По крайней мере, я знаю, что ты любишь нас. Медичи хихикнул на заднем плане. Очевидно, устав от рыжеволосого существа, Клейн пнул взрослого в голень, в то время как Амон, решив поддержать своего близнеца, поднял ему на это большой палец. Клейн скосил взгляд на Амона. Отец поджал губы, но в ответ лишь шатко сказал: — Ну, тогда почему бы тебе не рассказать мне, как прошёл твой день, Адам? Именинник кивнул. Они закончили день на высокой ноте: впервые за долгое время их семья собралась вместе. Это был шаг в новое будущее.