Let desire set the course to take/Пусть желание установит курс, по которому следует идти

В офисе полно людей, занятых своими делами. Некоторые спешат на съемочную площадку студии, другие печатают сценарий для трансляции, а такие, как Кларк, сидят в своей кабинке с тремя пустыми бумажными стаканчиками кофе и читают каждое интервью и сводку новостей, которые она может найти, чтобы написать свои следующие статьи. Кейн заглянул раньше, выглядя невероятно довольным тем, как развиваются события в Полисе, и теми хорошими отзывами, которые получили статьи Кларк. Много кликов, много сообщений в социальных сетях. Победа независимых, беспартийных СМИ. В течение своей недели, проведенной дома в Аркадии, Кларк до сих пор получала довольно много похвал за свою работу в столице, и она, очевидно, в восторге от этого. Но в ту минуту, когда у нее появляется время подумать о чем-нибудь, кроме работы, ее мысли возвращаются в Полис. К "Землянам". К ее призраку. К тому факту, что в настоящее время она по макушку влюблена в кого-то, кто был мертв бог знает как долго, и чьего голоса она никогда не слышала, чьего лица она даже никогда не видела. Она помнит, каким волнующим было поначалу неизвестное. Это было по-настоящему жарко, не зная, что за чертовщина ее трахает, без всяких условий. Своего рода фантазия, которую она не осознавала до тех пор, пока это не произошло. Но теперь, чем больше она узнает духов – их острый ум, их чувство юмора, их доброту, их напористые желания – тем больше ей хочется их видеть. Не это имеет значение. Насколько она знает, они могут выглядеть как трупы. И все же, даже если у нее никогда не будет шанса по-настоящему прикоснуться к ним, поцеловать или прижать к себе, она ничего так не хочет, как увидеть их глаза. День тянется медленно, Кларк проверяет несколько вкладок браузера, которые она скрывает. Ее исследования о том, что может удерживать призрака привязанным к определенному месту, идут намного лучше, чем исследования землян. Для первого ей, возможно, потребуется найти предмет, принадлежащий духу, возможно, в момент их смерти. Что касается последнего, что ж... обратный поиск фотографии, которую она нашла в книге, ничего ей не дал. Она вздыхает и на час опаздывает на обеденный перерыв. Как она часто делает в последнее время, она мечтает, ковыряясь в своей пасте, хотя ее разум определенно не интересуется едой. Месячные у Кларк только что любезно решили закончиться, и, как обычно, это приносит несколько дней интенсивного либидо. В последнее время ее потребности очень сильно связаны с призраком, и она фантазирует о том, как хорошо они чувствуют себя в ней, как сильно она любит полностью отдаваться им. Для человека, обычно такого напористого в жизни, Кларк с некоторым волнением осознает, что ей искренне нравится быть во власти духа. Это так на нее не похоже, и все же при каждом прикосновении ее призрака она тает и так сильно хочет, чтобы ее взяли и трахнули глупо и просто... владели ею. Она так охотно подчиняется им, что это почти шокирующее отклонение от ее публичной персоны, о чем никто из ее коллег никогда бы даже не подумал. Это похоже на ее собственный маленький грязный секрет. Кларк Гриффин, крутой репортер, бесстрашный политический журналист и распутная принцесса подушек. Дух не проявляет себя, когда Кларк впервые входит в комнату, когда она возвращается, дождливым утром в среду. Это первый раз за несколько месяцев, когда они, кажется, отсутствуют, но Кларк не слишком задумывается об этом. Им позволено уединяться, что бы это ни повлекло за собой. Она не торопится, устраиваясь, и принимает душ, смывая грязь, оставшуюся от поездок на работу, когда она чувствует прикосновение к своему плечу сзади. Оно мягкое, наполняет ее теплом и исчезает, когда она оборачивается. Она улыбается, качая головой. Во что ты играешь? Позже ее проводит в конференц-зал не кто иной, как охранник, который подмигнул ей, когда она впервые начала освещать выборы. Он кивает в ее сторону и, поскольку она пришла рано, а комната все еще пуста, представляется. Линкольн привлекателен. Линкольн довольно мил, и, кажется, ему нравится его работа. Линкольн-не тот, кто нужен Кларк. Разговор заходит о кофе и о том, как сильно он им обоим нравится, и она рассказывает ему о кофейне напротив "Землян" и о том, как он должен попробовать их мокко. Кларк думает, что он мог бы быть хорошим другом, и убеждается, что он понимает, что это та атмосфера, к которой она стремится. В первый раз он улыбается. Завести друга, кажется, ему тоже подходит. Кларк снова заходит в библиотеку на обратном пути в тот же вечер, как раз перед закрытием. На этот раз за столом сидит пожилая женщина, высокая и внушительная, с высокими скулами и темными глазами, пристально смотрящая на Кларк пронзительным взглядом. Кларк снова спрашивает о землянах, объясняет, что она нашла и одновременно ничего не нашла, и вслух удивляется, почему именно о таком легендарном месте практически нет информации. На лице женщины появляется намек на улыбку, но она качает головой. На самом деле это было немного загадочно, и она искренне сожалеет, что не может помочь дальше. Кларк кивает и собирается уйти, но на мгновение задерживается. - Я поищу для тебя в архивах, юная леди. Я дам тебе знать, если что-нибудь найду. Кларк возвращается в свою комнату, чувствуя, что, может быть, просто может быть, это может привести ее куда-нибудь. Теперь, чтобы найти своего любовника. Она засыпает на животе, когда чувствует их. Теплое, знакомое ощущение, скользящее вверх по ее обнаженным бедрам. Кларк ухмыляется в подушку, довольно гордясь собой за то, что решила спать совершенно голой, пытаясь соблазнить своего похотливого призрака. - И тебе тоже добрый вечер... Я скучала по тебе, - мурлычет она. Они медленно ощупывают ее попку, ласкают спину, тепло прижимаются к бедрам, побуждая ее раздвинуть их шире. Кларк бездумно вдавливается в матрас, уже возбужденная, но что-то кажется... другим? Ее разум слишком затуманен, чтобы сосредоточиться на этом, и она стонет от ощущения чего-то горячего, облизывающего ее киску широкими, тяжелыми движениями. Она чувствует, как он раздвигает ее складки, время от времени посасывая ее клитор. - Мм, да, это так приятно... - шепчет Кларк, немного приподнимаясь на коленях. Две стройные, твердые формы медленно входят в нее, погружаясь глубоко, а затем вырываются. Кларк стонет, когда они возвращаются, трое из них растягивают ее шире, прижимаясь к ее стенам. Теперь она знает это ощущение наизусть, расплывчатая, твердая форма, скользящая в нее так часто, что она могла видеть это во сне в ярких подробностях. За исключением этого времени, в этом больше нет ничего расплывчатого. Ее глаза распахиваются, тело замирает, даже когда дух все сильнее входит в ее влагалище. Пальцы. Она отчетливо чувствует, как костяшки и кончики пальцев сгибаются вверх, когда рука призрака толкается в нее. Глаза Кларк закатываются, и она почти уверена, что кончает прямо здесь и сейчас, осознав, что последние несколько месяцев ее трахали пальцами в мокром, дрожащем беспорядке. В этом знании есть что-то такое неожиданно горячее, и она не может не корчиться и не хныкать. Дух ощущается почти твердым, их вторая рука лежит у нее на бедре, все пять пальцев отчетливо впиваются в ее кожу. - О черт - я чувствую тебя. Я так хорошо тебя чувствую, - кричит она, и ей хочется обернуться и посмотреть, попытаться увидеть, может быть, более материальную форму духа, но они хватают ее сзади за шею и заставляют опустить голову. Доминирующее действие вызывает новую волну возбуждения, проходящую через Кларк, ее любопытство успокаивается в пользу абсолютного блаженства подчинения своему призраку. Ее бедра дергаются, когда она чувствует, как ее собственная влага размазывается между щеками, как раз перед тем, как палец скользит по тугому краю ее задницы, другой последовал всего через секунду. Ее мышцы сжимаются, и она видит звезды, плачет в подушку. - О боже мой, да не останавливайся, трахни меня, трахни меня, трахни меня! Дух не останавливается, отнюдь нет. Кларк толкает свои бедра выше, бессмысленно предлагая им себя, и вознаграждается их длинными, сильными пальцами, входящими и выходящими из ее скользких дырочек в жестоком темпе. Челюсть Кларк отвисает, глаза расфокусированы, она полностью отдается удовольствию. Она не уверена, сколько раз кончает или как долго дух трахает ее до бесчувствия, только то, что она не хочет, чтобы это заканчивалось, под кайфом от эндорфинов, бедра пропитаны ее собственной спермой. Она дрожит, когда приходит в себя, и чувствует, как нежные губы прижимаются к ее спине, а неторопливые руки ласкают ее кожу. Кларк улыбается и оборачивается, чтобы посмотреть на духа, как раз в тот момент, когда они исчезают, не оставляя ничего, кроме туманного мерцания в воздухе. - Почему? Что случилось? - она кричит в темноте, сердце сжимается. Она чувствует себя совершенно потерянной, действия призрака невероятно противоречивы. Они были такими нежными, даже сейчас. Они так физически присутствовали, больше, чем когда-либо прежде, и она просто жаждет их увидеть и... а что, если они боятся, что их увидят? Кларк внезапно осознает, что она не думала о том, что дух, вероятно, тоже понятия не имеет, как они выглядят в настоящее время. И если они это сделают, и они выглядят такими же мертвыми, как и они, они могут испугаться, что Кларк их увидит. Она знает, что была бы на их месте. Она смотрит вверх в темноте, зарывшись руками в простыни, холодная и немного обиженная. - Я ... я понимаю, что ты можешь испугаться. Все в порядке! Мне не нужно смотреть на тебя, просто..., - вздыхает она, ложась на бок под одеялом, ее голос переходит на шепот: - Пожалуйста, не оставляй меня. Она начинает смиряться с тем фактом, что дух не вернется той ночью, когда тепло медленно распространяется по ее спине, ногам, а затем скользит по боку. Она чувствует такое облегчение, что готова расплакаться. Они держат ее, и она обхватывает их ладонями, упираясь ладонями в живот. Переплетение ее пальцев с их пальцами похоже на то, как будто она держит густой дым, что-то не совсем там, как будто во сне. Последняя осознанная мысль Кларк, прежде чем она заснет, заключается в том, что это чудесно. Кларк просыпается одна, но это не больно. Она чувствовала, как дух давил на нее всю ночь напролет, и вздыхает, открывая окно, чтобы подышать свежим воздухом. Все в порядке, они разберутся с этим. Она уже собирается уйти на весь день, когда замечает что-то на ковре на полу, просунутое под дверь. Бумага, сложенная пополам, с аккуратным почерком, в котором ее просят встретиться со старым библиотекарем, которого она видела накануне, в 4 часа дня в задней комнате возле полок с классикой. Хм. Это было подозрительно быстрое исследование, старушка... Дневные собеседования начинаются медленно и кажутся тяжелой работой до полудня, мозг Кларк уже гудит от того, что она может раскрыть. Она быстро входит в библиотеку на пятнадцать минут раньше и обнаруживает, что пожилая женщина уже ждет у двери архива. - Входите, мисс Гриффин. Кларк моргает и следует за ней в слегка затхлую комнату. - Я никогда не называла своего имени. Женщина просто хихикает, садится за стол и жестом предлагает Кларк сделать то же самое. Перед ней лежит большая папка, заваленная различными документами, некоторые из которых с совершенно потертыми желтыми краями. Кларк сидит и ждет. В конце концов, собеседование-часть ее работы, и она очень хорошо в этом разбирается. - Очень, очень немногие проявляют интерес к отелю, мисс Гриффин. Поэтому, когда я увидела, что вы постоянно ищете одно и то же, я позвонила им, чтобы проверить, чем вы можете быть заняты. Видите ли, меня зовут Аня, я старая знакомая владельцев, на самом деле двоюродная сестра. И мы прямые потомки людей, которые владели салуном "Землянин" в те далекие времена. Кларк кивает, обязательно спрашивает, может ли она делать заметки, и начинает печатать в своем телефоне, пока женщина продолжает и достает различные старые газетные вырезки и юридические документы. Там также есть большой оттиск фотографии, которую Кларк видела в книге, и ее взгляд сразу же прикован к ней. Женщина наклоняется к ней. - На самом деле ни у кого нет записей о том, кому принадлежал салун, когда он открылся, документы подписаны именем Франко, но, кроме этого, нигде их нет. Точно так же, как никто на самом деле не знает точно, как Командир получил право собственности в юном возрасте, но так или иначе это было. Пробегая глазами по старой размытой фотографии, Кларк ищет, кто бы это мог быть. Ее внимание привлекает массивный мужчина с длинной бородой, но палец библиотекаря указывает куда-то в другое место. Женщина. Выражение ее лица трудно прочесть, черты лица немного расфокусированы, но она выглядит внушительно, несмотря на то, что она одна из самых низкорослых людей на фотографии. Кларк с трудом отводит взгляд. - Ее звали Лекса Вудс. Или Александрия, если вы верите ее свидетельству о смерти, это единственная запись, которая у нас есть, которая когда-либо называла ее так. Во всяком случае, она была чем-то особенным, как из семейных историй, так и из современных писем. Она взяла бразды правления салуном и начала принимать и нанимать персонал из всех слоев общества, - Она последовательно указывала на разных людей. - Бывшие заключенные, беглый раб, сироты и почти все социальные изгои, о которых вы только могли подумать. Но, судя по тому, что говорили люди, у нее все получилось, ее экипаж был невероятно предан ей и называл ее Командиром. Это прижилось, горожане боялись ее, плюс есть записи, в которых говорится, что она избивала всех при метании ножей, так что... - Значит, она твоя прародительница? - Нет, нет. Ее завещание оставило салун этим двоим вон там, а этот малыш прямо здесь был их приемным ребенком, Эйденом. Мой прадедушка. Его сын, в свою очередь, унаследовал его и превратил в отель, потому что аромат дня больше не был похож на салуны и рискованные истории. Из-за моего дедушки ты мало что услышишь обо всей этой разношерстной команде. Он и чертов брат леди. - Ты имеешь в виду бордель дальше по улице? Об этом очень много написано в книгах по истории города. - Да, целая куча дерьма, если ты спросишь меня. Тогда, в 1850-х годах, их владелица воображала себя королевой города. Однако обращалась со своими девочками как с дерьмом, и однажды одну из них убили прямо в ее заведении. Что-то настолько ужасное, что даже она не может это скрыть, и об этом пишут в половине газет по всей стране. Бедного ребенка пытали, издевались, обезглавили. И вот тогда-то все пошло наперекосяк и в салуне тоже. Потому что Командир решил позволить любым проституткам снимать комнаты в "Землянине" для своих клиентов в обмен на обещание безопасности. Мадам борделя, Ние, это совсем не понравилось. Ходили слухи, что убитая девушка была любовницей Лексы, и Ниа раздувала эти слухи, чтобы заставить местное духовенство бойкотировать салун. В конце концов, это была гибель Лексы. Кларк перестала печатать некоторое время назад, поглощенная, впитывая историю как можно больше. В глубине души у нее есть чувство, которое говорит ей, что она уже знает ответ на то, о чем собирается спросить. - Что... что тогда случилось с Лексой? - Один из священников пришел к ней в офис в 1863 году, крича, что она отправится в ад за свои грехи, а затем просто застрелил ее. В отчете шерифа говорилось, что он немедленно сдался, поклялся, что не собирался стрелять и только хотел напугать ее. Напугал ее до смерти, да... Во всяком случае, такова история. Как вы можете видеть, документов, которые я сохранила, не так уж много, я сохранила столько, сколько могла, но семья Ниа позаботилась о том, чтобы ничто об убийствах не могло быть прослежено до нее. Отсюда и недостаток информации. Кларк не может перестать смотреть на фотографию. Вглядывался в лицо молодой женщины, пытаясь запечатлеть в памяти каждую расплывчатую деталь. Она сердечно благодарит старую библиотекаршу. Кларк обещает, что после выборов напишет полную статью о салуне и соберет все, что у Ани есть, чтобы истории сотрудников Землянина не исчезли навсегда. Возвращаясь в сумерках в свою комнату, сердце Кларк выпрыгивает из груди, хотя в ее голове царит спокойствие. Она знает, кого найдет, когда откроет дверь. На дальнем конце кровати сидит призрак, более четкий, чем когда-либо прежде. Они встают при ее приближении, и Кларк опускает глаза в пол, медленно осматриваясь. Она видит смутные, бледные очертания ботинок, длинные ноги и просторную рубашку. Форма все еще размыта, такая же размытая, как на фотографии, на которую она смотрела, не хватает большинства деталей, но когда она смотрит в широко раскрытые красивые глаза, она не может сдержать тихий вздох, который вырывается. - Привет, Лекса.