Let desire set the course to take/Пусть желание установит курс, по которому следует идти

Новость о том, что Джаха только что проиграл дебаты школьному учителю Чарльзу Пайку, приводит мир СМИ в неистовство. Для большинства это стало полной неожиданностью, хотя Лекса только пожала плечами, и Кларк знает, что она предсказывала это как вероятное. К сожалению, это также означает, что центр кампании внезапно на некоторое время смещается в сторону TонДиСи, и Кларк вызывается в качестве резервной копии, чтобы присоединиться к их медиа-команде в городе. Она не знает, как долго ее не будет, и вздыхает, застегивая молнию на чемодане и хватая пальто. Она любит свою работу, но ей ненавистна мысль о том, что она не увидит Лексу. Она знает, что увязла по уши. Она знает, что влюбляется в кого-то, чье сердце, вероятно, никогда не достанется ей. И все же, открывая дверь, чтобы уйти, она знает, что должна спросить. - Если... Если бы у вас была возможность выйти из комнаты, вы бы захотели этого? Просто наша связь стала такой сильной, и я... я думаю, мне просто интересно, может быть, она достаточно сильна, чтобы ты могла встречаться со мной, если бы захотела, конечно, я не пытаюсь давить на тебя... У нее нет шанса закончить свою болтливую, бесконечную фразу, ее голос замирает в горле, когда она чувствует, как теплая рука Лексы скользит в ее руку. Дух кивает в сторону двери. О, хорошо. Тогда никаких колебаний. Это наполняет сердце Кларк чем-то мягким, это доказательство того, что Лекса просто доверяет ей. Что она хочет ее больше, чем место, которое она называла домом более века. Может быть, это тоже было что-то вроде тюрьмы. Сделав глубокий вдох, она хватает свой чемодан и выходит из комнаты, рука, держащая Лексу, волочится за ней. Но когда ее запястье проходит мимо дверного проема в коридор, она чувствует, как ее нежная хватка на руке Лексы исчезает, пальцы сжимаются вокруг пустоты. Лекса, кажется, застряла, не в силах преодолеть невидимый барьер порога. Кларк наблюдает, как она пытается оттолкнуться от него, снова и снова, затем в отчаянии отворачивается, ее лицо искажено яростным, неслышным криком. Ярость каким-то образом подходит ей, как перчатка, которую она давно не надевала, и Кларк может только представить, какой ужасающей фигурой она, должно быть, была при жизни. Это довольно жарко, и в этот самый момент это просто душераздирающе. Она просунула руку обратно в дверной проем, потянувшись к руке Лексы, возвращаясь на мгновение. Кларк обнимает своего призрака, шепча извинения, пока Лекса не затыкает ее долгим, глубоким поцелуем. - Я вернусь. И я собираюсь найти способ вытащить тебя отсюда. Я не знаю, как долго меня не будет, но я клянусь тебе, что я вернусь, Лекса. Она знает, что ее голос сдавлен, когда Лекса кивает с нежной улыбкой, ее гнев полностью растаял. Она ласкает лицо Кларк, нежно целует ее на прощание и с улыбкой подталкивает к двери. На сердце у Кларк тяжело, слезы затуманивают ее зрение по дороге на станцию. Боже, это не должно быть так больно. Боль не проходит по мере того, как дни превращаются в недели, а недели - в месяц. Кларк делает свою работу, и она делает это хорошо, пишет статью за статьей, ищет правду и ложь, берет интервью и задает сложные вопросы. Но в конце каждого дня она сидит в своем гостиничном номере и смотрит на фотографию Лексы, с которой сделала копию. Та старая, выцветшая фотография цвета сепии. Единственное визуальное доказательство жизни ее возлюбленного, так давно ушедшего в прошлое. Она так сильно хочет, чтобы она могла каким-либо образом связаться с ней, дать ей знать, что скучает по ней, и что она не нарушит своего обещания, что она скоро вернется. Но очевидно, что даже в век безумно быстрых технологий и обмена мгновенными сообщениями нет способов связаться с призраком, застрявшим в другом городе. Однако единственный, с кем она общается, - это Рейвен. Однажды вечером она звонит ей и прямо спрашивает о призраках, их привязях и о том, как можно освободить их из того места, где они застряли. Рейвен сначала начинает болтать об этом, счастливая, что наконец-то у нее есть желающая аудитория для одного из ее многочисленных интересов, вдаваясь в мельчайшие научно обоснованные детали, но в конце концов начинает задавать вопросы. - Итак, почему тебя вдруг так заинтересовали призрачные привязки к месту? Кларк думает о том, чтобы солгать прямо, но решает, что если она собирается найти способ помочь Лексе, ей нужно признаться. Она рассказывает всю историю, опуская крошечные – в форме массового оргазма - детали того, что именно побудило к этому открытию и истинной природе их отношений. Она хочет держать это при себе как можно дольше, иначе никогда не услышит конца. - Ты хочешь сказать мне, Кларк Гриффин, что ты встретила и подружилась с призраком владелицы салуна середины 19-го века в ее собственном кабинете, превращенном в комнату, что она помогала тебе с исследованием статьи, и что ты. Блять. Не рассказала мне? - Я имею в виду, ты же понимаешь, как я сама был настроена скептически, верно? Типа, мне было как-то сложно поверить в это! - Но совсем не сложно обхватить своей киской вокруг несколько ее пальцев ... Черт, я такая шлюха для нее. Боже, я скучаю по этому... Ладно, сосредоточься, Кларк. Сосредоточься. - Да, да, я понимаю. Тем не менее, я все равно буду просить расплаты в виде еды! В любом случае, так как же тогда умерла твоя призрачная леди? В той комнате, я полагаю, раз она застряла там? - Она получила пулю в живот, да, истекла кровью, насколько я понял. Ей было примерно 26 лет? В любом случае, она не слишком уверена в своем возрасте. - Ну, черт возьми, это молодость, - Голос Рэйвен затихает, пока она обдумывает ответ, и Кларк нервно грызет ноготь. - Хорошо, значит, это может быть связано с тем, что ее кровь все еще окрашивает что-то там, или фрагмент пули, или даже кусок ткани - Думаю, это будет трудно понять, поскольку с тех пор в комнате часто убирали, верно? - Конечно, но дерево удерживает эти вещи намного лучше, чем бетон, поэтому, если бы ты взяла с собой люминол для проверки крови, термографическую камеру и, возможно, металлоискатель, ты могла бы что-нибудь найти ... - Рэйвен, подруга, где, черт возьми, я возьму что-нибудь из этих вещей? Это не ваш повседневный магазин бытовой техники, который... - О, у меня есть все это, очевидно. - Очевидно. - О! Вот идея, она идеальна, я могла бы заскочить в то время, когда ты будешь в отеле, со своими инструментами, и мы могли бы проверить вместе! К тому же тогда, возможно, я смогу встретить настоящего призрака, и это подтвердит многие мои гипотезы. Святое дерьмо, да, мы должны это сделать! Кларк смеется над волнением своей лучшей подруги, внутренне испытывая облегчение от того, что ей вообще не пришлось просить о помощи. Она подрывает энтузиазм Рейвен, напоминая ей, что она не знает, когда вернется туда, но обещает дать ей знать, как только она прочитает об этом. И обязательно нужно согласие Лексы. Она заканчивает разговор через несколько минут, пальцами обводя контуры размытого, отпечатанного лица Лексы. Может быть, еще есть шанс. Прошел месяц, три недели и два дня с тех пор, как Кларк в последний раз была в Полисе, когда она заходит в кафе напротив "Землян". Она хотела прямиком направиться в отель, но для нее еще слишком рано регистрироваться, и она очень сомневается, что ее спешка встретиться с их невидимым, давно умершим боссом былых времен заставит персонал достаточно взволноваться, чтобы впустить ее. Поэтому она заказывает большую порцию кофе, которую теперь знает бариста, и которая, как ни странно, является младшей сестрой Беллами. Очевидно, они оказались на разных сторонах одной и той же улицы, и Кларк отчасти нравится это совпадение. Октавия звонит ей и идет на другую сторону магазина, к читальному уголку, в котором Кларк еще не зависала. Однако она замечает там еще одно знакомое лицо. Линкольн, охранник медиацентра. Кларк улыбается в свой кофе, когда замечает мягкую улыбку, которая появляется на его лице, когда он замечает Октавию, глядя на нее так, будто она повесила луну. В глазах бариста это определенно выглядит взаимностью, и Кларк чувствует себя счастливой за них. Это мило, хотя в ее душе есть боль потери, зная, что у нее, возможно, никогда не будет этого с человеком, который заставляет ее чувствовать себя так. Вместо этого она пытается сосредоточиться на положительных моментах, и ее стремление увидеть своего призрака постепенно вытесняет любое несчастье. Ровно в 10 утра Кларк заходит в отель, регистрируется и почти бегом поднимается по лестнице в номер 12, открывает дверь и быстро закрывает ее за собой, не желая, чтобы кто-нибудь мог увидеть из коридора. Когда она, наконец, поворачивается лицом к комнате, Лекса встает с кресла, быстрыми шагами приближаясь к ней. Сердце Кларк колотится, но ее брови хмурятся, когда она замечает форму своего призрака. Лекса выглядит поблекшей, вернувшейся в прежнее состояние, когда красивые черты ее лица менее выражены, глаза, нос и рот едва видны. Линии ее тела менее плотные, текучие, как жидкий азот. Такой, какой она была много месяцев назад. Кларк отвлекают от созерцания туманные руки, крепко обнимающие ее, и она вздыхает с облегчением от силы, которую она все еще чувствует в них. На то, какой теплой и знакомой кажется Лекса. В ее глазах стоят слезы, и она ничего не может с собой поделать, но пытается собраться с духом, поднимаясь с пустыми руками, всхлип вырывается у нее изо рта. Она чувствует себя ответственной за это, чувство вины разрастается в ее сердце, как уродливые сорняки. - Я скучала по тебе, черт возьми, я скучала по тебе, и мне так жаль. Мне жаль, что я не могла вернуться раньше, мне так жаль... Как и всегда, Лекса прерывает болтовню поцелуем. Она делает это медленно, и Кларк чувствует, что она улыбается, в то время как ее собственные слезы текут быстрее, и она отстраняется, сразу же потянувшись к краям своей рубашки, стаскивая ее. - Давай вернем тебя в нормальное состояние, хорошо? Я понятия не имела, что ты можешь, например, исчезнуть. Черт, если бы я знала, я бы нашла способ вернуться, хотя бы на одну ночь. Она в бешенстве и сосредоточена на том, чтобы дать Лексе все, что ей нужно, чтобы восстановить свои силы, отбрасывая рубашку в сторону и расстегивая джинсы дрожащими пальцами. Облачная, но твердая хватка удерживает ее, отводя руки и держа их по бокам на мгновение, пока она, наконец, не делает вдох и не смотрит в лицо Лексы. Ее затуманенные глаза такие, такие нежные, отражаются в ее улыбке. Она отпускает руки Кларк и мягко пытается вытереть ее слезы большими пальцами, соприкасая их лбы. Ее руки снова скользят вокруг Кларк, и она беззвучно прижимает ее к себе, пока тело Кларк не расслабляется. Медленно. Кларк может делать медленно. Лекса кажется неторопливой, невозмутимой состоянием своей собственной формы. Значит, это должно было случиться раньше. Или, может быть, она просто верит, что Кларк предоставит то, что ей нужно, вовремя и органично. В сексе, вызванном скорее желанием, чем заботой. Как только первоначальный шок прошел, Кларк целует Лексу, сильно и глубоко, пытаясь передать, как сильно она скучала по ней. Она проскальзывает в комнату, запирает дверь и сразу же прижимается к ней, горячая, тонкая фигура Лексы у нее за спиной, облизывает и целует ее в шею. Кларк дрожит с головы до ног, ее глаза закрываются, и мгновенная пульсация желания разрастается между ее бедер. - О-о. Здравствуй. Черт, я так скучала по тебе, - шепчет она, ее тело выдает, как сильно оно хочет Лексу, чувствуя себя наркоманкой, которую слишком долго лишали вещества. И в каком-то смысле так оно и есть. Руки Лексы по всей ее коже, прямо сквозь одежду, играют с ее грудью и вызывают мурашки по всему животу. Длинные пальцы спускаются к уже влажной сердцевине Кларк, и она стонет при первом прикосновении к своему ноющему клитору. Она знает, что долго не протянет. Все, что требуется, это несколько быстрых ударов под идеальным углом, ущипнуть ее за сосок, укусить за плечо, и бедра Кларк запинаются, ее сдавленные вздохи приглушаются дверью. У нее едва хватает времени сориентироваться, прежде чем Лекса тянет ее к кровати и очень ясно показывает ей, что хочет ее обнаженной. Однако она не делает раздевание легкой задачей, так как ее рот обжигает соски Кларк, затем опускается все ниже и ниже, пока она не облизывает ее клитор широкими движениями, и Кларк хнычет, мышцы дрожат, когда она пытается избавиться от нижнего белья. Она ложится на матрас, держа ноги поднятыми и раздвинутыми, а руки под коленями. Голод Лексы почти осязаем, ее язык в мгновение ока возвращается к складкам Кларк, лаская и посасывая, пока она не начинает извиваться. У ее входа ощущается давление, дразнящее и едва проталкивающееся внутрь. Лекса смотрит на Кларк, когда та облизывает внутреннюю поверхность ее бедер, ожидая, играя со своей едой. -Ч-черт. Лекса, пожалуйста. Пожалуйста, ты мне нужна. Пальцы погружаются внутрь короткими, неглубокими движениями, которые заставляют Кларк скулить и содрогаться, ее разум медленно пустеет, сосредоточившись на удовольствии. Требуется всего минута ухода, чтобы превратить ее в извивающееся, умоляющее месиво. Она заикается, умоляет о большем, раскрывается шире, и Лекса дает ей именно то, чего она жаждет. Два пальца растягивают стенки Кларк и проникают глубоко, так глубоко, трахая ее жадную пизду все быстрее и быстрее, пока она жестко не кончает. Это так хорошо, но она все еще хочет большего, и взгляд на лицо Лексы говорит ей, что это желание очень взаимно. Пальцы толкаются обратно в нее, еще ниже, дразня, потирая влажные круги по ее тугой заднице, ощущение заставляет Кларк задыхаться и качать бедрами вперед в предвкушении. Другая рука Лексы переходит от игры с тяжелыми грудями к скольжению вверх по горлу Кларк, затем засовывает два пальца ей в рот. Кларк стонет вокруг них, медленно посасывая, причитая, когда она чувствует, как палец медленно и глубоко входит в ее задницу. Лекса неуклонно входит в нее, кажется, целую вечность и только минуту, глаза Кларк закатываются от ощущения, что все ее дырочки заполнены, она страстно берет длинные пальцы в рот, обводя их языком. Она может чувствовать себя туго свернутой и такой, такой близкой снова, когда Лекса сильно сосет ее клитор, и Кларк кончает с приглушенным криком, ногти впиваются в мягкую кожу ее бедер. Пальцы у нее во рту вынимаются, оставляя дорожку слюны на подбородке, и ласкают ее грудь и живот. Она тяжело дышит, позволяя своим ногам упасть обратно на кровать, удерживая руку Лексы на месте, чтобы удержать ее глубоко внутри. Они остаются так некоторое время, и Кларк собирается закончить на этом, как раз в тот момент, когда она чувствует, как Лекса теребит ее перевозбужденный клитор. Она скулит, ее бедра инстинктивно поднимаются вверх. - Л-Лекса. Я не уверен, что сейчас во мне есть что-то еще, как бы мне это ни нравилось, - Ее голос скрипит на последних нескольких словах, когда пальцы снова начинают неторопливо входить и выходить из нее. Ухмылка Лексы дикая, и Кларк знает, что она заставит ее кончить хотя бы еще раз, несмотря ни на что. Она закусывает губу и переживает новые волны возбуждения и удовольствия, руки вцепляются в простыни, ноги дрожат. Темп Лексы неумолим, даже когда она скользит по кровати, чтобы увлечь Кларк страстным поцелуем, трахая ее до оцепенения, пока ее внутренняя поверхность бедер и задница не станут скользкими от спермы, киска набухнет и будет полностью удовлетворена. Кларк засыпает поздно ночью, измученная и хихикающая в объятиях своей любовницы. Когда она засыпает, черты Лексы заостряются, и Кларк смутно замечает, как руки обнимают ее, притягивая ближе. Впервые почти за два месяца она чувствует себя как дома.