жизнь во мраке

повествование от Константина ты приезжаешь в париж. на вокзале тебя, почему то, не встречает друг, шурик. возможно, у него появились неотложные дела, не успел предупредить, поэтому не встретил. благо, что он оставил тебе свой адрес, по которому сможешь найти его. первоначально ты ищешь себе жильё на время. денег у тебя не много, но и не мало. найдя съемное жилье, оставшийся день ты ходили по магазинам парижа, покупая подарки жене и детям. вечером ты приходишь к квартире шурика, стучишь, но никто не открывает. стоишь минут 10, в ожидание, что тебе откроют, но в ответ ничего. на следующий день снова никто не открыл дверь. но ты встретил мозжухина, который куда-то торопился, говоря, что ему надо отъехать на съёмки. ты не успеваешь спросить, где шурик. ты спрашиваешь у консьержа, не кидал ли вертинский свою квартиру, в ответ ты получаешь полноценное отрицания, понимая, что он ещё в париже. вечером этого же дня ты вновь приходишь к его квартире, в ожидание, что он тебе откроет. снова тишина. ты сползаешь по двери на пол и решаешься провести здесь всю ночь, но увидеть шурика. ночь. ты просыпаешься от непонятных болезненных стонов, издававшихся из квартиры вертинского. ты резко поднимаешься с пола, и вслушиваешься в дверь. Решаешься перейти границы. нажимаешь на ручку, но дверь не открывается. пытаешься выломать ее. ты пытаешься выломать не так сильно, чтобы не снесло всю дверь. выломав, перед твоими глазами встает ужасная картина. вертинский лежит на полу, сжавшись и дрожа. ты закрываешь дверь и мигом подходишь к другу. прикоснувшись, тот дёргается так, будто его током били. схватившись за голову, на твоей ладони остаётся кровавый след. поворачиваешь его лицо на себя: нос разбит, явно кровоточил; губа вся треснутая; на лице заметны царапины. шурик пытается отпихнуть тебя, но сил совершенно нет. ты пытаешься довести его до ванной комнаты, чтобы смыть засохшую кровь с лица и волос. одновременно обрабатываясь раны. кое как смыв весь ужас с его лица, ты пытаешься довести его до кровати и уложить. он совершенно бессилен, что даже не в состоянии стоять на ногах. доводишь его до кровати, снимаешь только что намокшую рубашку, отметив множество гематом на его теле, ты укладываешь его, накрывая одеялом. он продолжает дрожать, изредка скуля из-за боли.со временем он успокаивается и благодушно сопит, крепко вжавшись в одеяло. ты отходишь от его кровати, направляешься в сторону дивана, чтобы сесть и все обдумать, но натыкаешься на пустую колбочку от непонятных таблеток. взяв ее в руки, ты садишься на диван и пытаешься понять, что произошло на самом деле. с подобными случаями ты не сталкивался, разве что печатал о них в газетах. это не было ограблением, ведь несколько дней он не открывал дверь, да и проще было бы убить самого вертинского, чем избивать. к тому же в квартире даже беспорядок отсутствовал. вызывать врача для бедолаги не стоит. он сам их не любит (несмотря на то, что на фронте служил врачом и проводил кучу операций), и тебе лишние проблемы не нужны. кроме тебя, здесь больше нет никого, все подумают, что это ты сотворил и подстроил. ты сидишь и осознаешь, что что-то повторяется. вспомни одессу, как шурик порезал себе вены, а ты вернул его к жизни. но ведь сейчас другой случай. не мог же шура сам себя бить на столько сильно, чтобы оставались такие гематомы, следы узлов на запястье и вдобавок такая слабость с дрожью. ты разглядываешь колбу от таблеток, явно он не стал бы глотать таблетки, он же не спятил. к тебе приходит мысль, что его умышленно избивали, поили какими-то таблетками, после чего могли сотворять все что угодно. даже в таких пределах. зная вертинского, этого робкого и загнанного, он бы уже давно был мёртв, не выдержав этого. осматривая квартиру, ты замечаешь поднос с несколькими тарелками еды. еда довольно долго здесь стоит. об этом ты понял по испорченному хлебу. ты пытаешься выстроить логическую цепочку, но резкое желание перекурить тебя прерывает. ты не хочешь курить в квартире друга по двум причинам: это помещение не твоё и вряд ли ему сейчас будет приятен запах табака. ты покидаешь квартиру шурика, обещая вернуться. пока ты стоишь у порога гостиницы, попробуй рассуди логическую цепочку. кто-то явно не возлюбил творчество вертинского, за что решил проучить его. это кто-то напоил его непонятными таблетками, от чего тот терял сознание, и его избивали. консьерж не знал об этом, потому-что этот кто-то выбирал время, когда подавали еду, говоря, что вертинский болен. послушать, так бред. но собственно все так и получается. повествование от Александра ты продолжаешь находиться в двух мирах одновременно. в реальности и, возможно, уже на том свете. ты практически уже не чувствуешь боль. ты привык к ней. она будет единственной, кто заметит твою смерть. она будет единственной, кто проводит тебя в последний путь. снова прикрываешь глаза, в надежде на то, что это все просто сон. сквозь сон, ты слышишь, как кто-то открывает дверь. ты готов к новым унижениям от ивана. ты начинаешь вновь съёживаться и дрожать. тебе страшно, что же будет на этот раз. странно. это не иван, ведь алкоголем не веяло. этот человек явно не хочет причинить тебе вреда, ведь не стал бы он смывать с тебя кровь и укладывать в кровать. будучи без сознания: ты чувствовал эту холодную воду; мягкую постель, на которой вновь чистая подушка. некоторое время ты продолжаешь дрожать и поскуливать от небольшой боли из-за обработанных ран. после чего ты крепко вжимаешься в одеяло и кротко сопишь. сон. тебе сниться сон. он какой-то странный. вроде это какие воспоминания за последнее время; вроде это серый фон, на котором появляется иван, со словами "шурик, милый мой, я всегда буду рядом с тобой", и обещает вернуться. резко распахиваешь глаза и пытаешься вернуться в реальность. в это время твою дверь кто-то открывает. теперь ты уже точно готов увидеть ивана. быстро закрываешь глаза и молишься богу вслух, чтобы это был не иван. на глазах вновь появляются слезы. сквозь всхлипы ты продолжаешься молиться. к тебе кто-то подходит. смирись, ты обречен. подходит и заботливо обнимает, дабы остановить твою истерику. ты понимаешь, что это какой-то трюк ивана, чтобы войти в доверие. ты дрожащим голосом умоляешь: "иван, прошу, уйди". в ответ на это тебя крепче обнимают и произносят: "саш, дорогой мой, успокойся. все хорошо. здесь нет никого кроме нас двоих". голос знакомый и приятный. ты открываешься глаза и видишь, что рядом с тобой костя агеев. друг юности. ты ему несомненно рад. костя советует тебе отоспаться в более комфортной обстановке, намекая на то, чтобы не лежать дрожащим на полу, а хотя бы под одеялом в кровати. окна зашторены, встала тишина. агеев тебя предупреждает, что отойдёт на пару часов в свою, снятую, квартиру за материалом для работы, обещая вернуться. ты тем временем закрываешь глаза и засыпаешь очень быстро, с какой-то легкостью.