========================= ТЕЛЕРАДИОКОМПАНИЯ «SUOMEN YLEISRADIO OY» ПРЕДСТАВЛЯЕТ: Shin Megami Thousand Lakes. Серия 6: Особенности национального ралли. =========================
Так и есть: проспав в салоне до утра с включённым отопителем, Мацкейн разрядил аккумулятор и потому не мог завести машину. Напомни мне потом напомнить тебе, чтобы ты плюнул в термос с кофе тому гению, который сказал «Дэйва не будить». Ага, а потом он нам тормозную магистраль перережет. Видели, знаем. Как известно, при минус двадцати градусах даже самый сильный аккумулятор теряет половину мощности, поэтому для облегчения старта в мороз сначала следует включить дальний свет и выжать сцепление: благодаря этим нехитрым махинациям разогреется электролит, плюс облегчится запуск. В данном конкретном случае к делу это отношения не имело, поскольку коробка передач у нас была автоматической, а Дэйв, наплевав на утверждение «Одна попытка раскочегарки двигателя в сильный мороз — плюс пятьсот километров негласного пробега», перекрутил стартер так, что если не залил свечи, то точно создал проблему в лице поиска того, кто даст нам «прикурить» (и я, спросонья позабыв про наличие у нас автомобиля технической помощи, тормознул оснащённый отвалом пикап Dodge Ram D100 89; наткнувшись на недоумевающие лица остальных членов команды и Стиджна с новым аккумулятором, пришлось, извинившись за лишнее беспокойство, отпустить водителя с миром)… Как бы то ни было, вскоре мы, сделав все утренние дела, позавтракав и ещё раз проверив автомобиль, вновь отправились в путь. После открывающего день этапа под названием Леусту поездка по тянущимся среди красивых озер центральной Финляндии извилистым дорогам с трамплинами многократно набрала сложность: испортившаяся погода внесла в гонку свои внезапные коррективы, добавив целую плеяду неудобств. Такое ощущение, будто кто-то специально творит гадости для раллистов. Моя шутка про Mario Kart в какой-то момент перестала быть шуткой. Как и моя… Про павлина в курятнике. Ты уже об этом говорил. Во-первых, лёд: скользящие на полуслепых поворотах с обледенелым асфальтом под тонким слоем снега автомобили, срываясь в неконтролируемый занос, останавливались и глохли. Некоторые — втыкались друг в друга, поэтому маневрировать Мацкейну (да, в тот раз за руль принудительно отправили его) приходилось много. Чисто между нами: это — далеко не самое лучшее и дальновидное решение. Я тоже так думаю… Но не уверен, что мог бы справился с этим самостоятельно. Нужно всегда повышать планку, иначе рано или поздно придёшь к стагнации. Во-вторых, висящая в воздухе поднимаемая колёсами идущих впереди соперников снежная пыль. Хоть организаторы и увеличили стартовый интервал вдвое, экипажам всё равно приходилось ехать в своеобразном тумане. Несёшься по спецучастку Оунинпохья, где повороты визуально похожи друг на друга (прекрасно зная об ошибочности данного тезиса), а «привязаться» в случае потери или повысить темп езды попросту не можешь: впереди еле виден капот машины и считанные метры перед ним, а канавы с ямами как бы скрыты в раздражающем белом маскхалате. Так и тянет прилепить на задний бампер наклейку «ИДУ ПО ПРИБОРАМ!». В подобные моменты понимаешь, какую аналогию в закусочной проводил Маркко, говоря о «глазах» пилота и премудростях рельефа… В-третьих, резкое обострение наших с Дэйвом взаимоотношений… А поначалу в твоей голове всё это звучало совершенно по-другому. Это когда такое было? Когда эти… «обострения» только начались. Заткнись. Знаешь, я вообще-то веду учёт всех твоих «Заткнись». Этот раз был десятым. Твой первый «затыкательно-ротовой» юбилей. Затыкательно-ротовой? Хорошо, могу предложить «Заткнутельный». Утро изначально не задалось, когда напарник испортил мне сон и по настоянию Регуларо оказался посажен за руль на всю первую половину, так ещё и периодически отпускаемые в мой адрес колкости приобрели гораздо более оскорбительный характер, вследствие чего перепалки между нами теперь случались едва ли не перед каждым стартом скоростных спецучастков. Думаю, прямо сейчас Стиджн и Ингвар тревожатся о том, как мы пройдём скоростные дистанции: Истрис же жутко представить, как Мацкейн при своей разбитной и излишне скоростной манере езды будет «принимать» у меня легенду, не пропустит ли поворот, не запутается ли в расчётах… Благо, наш экипаж хотя бы не заплутал: точные дорожные указатели и километровые столбики предоставляли возможность более-менее безошибочного движения по обозначенному в стенограмме маршруту между этапами. Возле деревни Вастиля (перед поворотом на одноимённый спецучасток) мы заметили несколько попавших в аварию автомобилей. Рядом с ними никого не было: по-видимому, их оставили, дабы их забрала страховая компания (оно и понятно, почему: самовывоз обошёлся бы дороже). Возле оных дежурил помахивающий светящимся красным жезлом полицай: мой напарник невольно сравнил его с попавшим за полярный круг чёртом; я же разумно предпочёл проигнорировать данную ремарку, вместо ответа ловко убавив громкость звука магнитолы (по радио передавали бодрую Into The Valley Of The Heathen Go в исполнении группы ABC) и сфокусировавшись на «привязке» к началу этапа. Дэйву уже стало настолько душно находиться с тобой в одном салоне, что даже у него подколы перестали быть такими уж «подколистыми». Думаешь, мне лучше? Уверен, никому здесь не лучше. Просил ралли — получи-распишись. Я просил реальный движ, а не провинциальное собрание великовозрастных маргиналов, которые без умолку пиздят про какие-то коробки, двигатели-хуигатели, участки, стенограммы, автопромы, блядь. Я слов-то таких знать нахуй не знаю. Почему нельзя было просто собраться и чисто на расслабоне погонять по полям и просёлкам? Но нет, блядь, у нас тут какая-то ебатория для тех, кому за сорок. Это и есть «реальный движ», если ты ещё не понял. Не верю! Сюрприз: то, что ты видел в играх, никоим образом не отражает нашу действительность. Интересный факт: нечто подобное я говорил тебе про порнографию. Заткн… Одиннадцать. Сразу после прохождения данной дистанции снегопад усилился: видимость стала ещё хуже, а щётки стеклоочистителей едва успевали очищать стекло от снега. Кроме того, из моторного отсека послышался какой-то визг. Мы остановились, дабы выяснить, в чем дело… И обнаружили следующее: звук издавал скользивший по шкиву генератора ремень, а сам узел был буквально раскалён! Согласившись с моим предложением сбавить нагрузку, сидящий за рулём подопечный Джузеппе со скрипом отключил часть дополнительных противотуманных фар и отопитель; только тогда еле слышный ранее шум наконец-то прекратился. При практике на спецучастке Койвулахти мои руки чуть не завязались в узел; Дэйв же, ругаясь больше обычного, сгоряча сравнивал злополучный этап с лабиринтом. Тем не менее, его мы тоже кое-как осилили (спасибо девочкам из бригады Хекенхеймо за правильную настройку подвески!). Впрочем, впечатления от данной «поездки» меркнут по сравнению с тем, что стряслось по пути на этап под названием Ускила… К слову, о «маргиналах»… Давай не будем приплетать сюда Венлу. Нет, дорогой друг: эта паскуда — кость моём горле, и мне очень не нравится, к чему всё это пришло. Я всё ещё не могу понять, что с ней не так… Почему ты говоришь какими-то загадками? Какими, в пизду, загадками? Я ясно дал понять, что это, пардон, самая обычная шаболда, которая, как оказалось, вообще попала сюда в качестве замены. Забери свои слова назад; особенно те, которые про «шаболду». Шоссе было покрыто льдом, деревья по сторонам были в инее. Среднюю скорость Мацкейн держал приличную, поскольку не хотел опоздать на скоростной этап (а ещё больше — позволить нагнать наш экипаж Бернольфу Левинсону)… И тут произошло то, чего мы меньше всего ожидали: лопнула левая задняя шина. Прежде всего следует сказать, что даже на большой скорости внезапно лопнувшая шина — ещё далеко не авария. Кроме того, подобные случаи чрезвычайно редки, ибо современные покрышки отличаются от тех, которые предлагались двадцать-тридцать лет назад (однако, типовая причина потери воздуха остаётся та же: прокол острыми предметами). При обычном повреждении воздух будет выходить из шины постепенно; опытный водитель сразу почувствует изменение давления, поскольку при движении по прямой руль придётся доворачивать на определённый угол относительно обычного положения, а при прохождении поворотов — прилагать к рулевому колесу значительно большее усилие, чем обычно (автомобиль как бы нехотя вписывается в поворот: его постепенно начинает заносить в сторону спускаемой шины из-за нарушения симметрии сопротивлений качению колес левой и правой стороны). В нашем случае превратность судьбы произошла внезапно; дальнейшие события прекрасно вспоминаются мне потому, что когда раздался хлопок, а сжимаемый Мацкейном обод руля рванулся прочь из его рук, я… Даже не знаю, как это объяснить… В общем, всё вокруг меня внезапно начало двигаться так, точно незримый монтажёр включил замедленное действие, подложив на фон фрагмент из трека Mindbender группы Ominus. «Руль в сторону заноса-газ-колёса прямо-отпустить педаль, затем — опять прибавить и тянуть.» — кажется, шепчут мои губы (хочется закричать, но не получается). — «Ради всего святого: не тормози, только вытягивай и поскорее уходи со встречной полосы!» Только бы он не опоздал с руками: секунды растерянности и испуга могут дорого обойтись! Лобовое столкновение — самая страшная вещь, а внезапное торможение в текущей ситуации равносильно самоубийству (дорога — как каток: нажмёшь широкую педаль — вылетишь в кювет!). Воу-воу-воу, посмотрите-ка на него. Защищает свою женщину от соломенного чучела. Думаю, она точно оценит, как ты поставил меня на место. З… Двенадцать! Хотя, знаешь, я больше, чем уверен, что она действительно будет рада это услышать: уж очень это будет в её духе. Ты, блядь, не видишь, что происходит на дороге?! Не знаю, заслугой каких высших сил является то, что мой напарник, выполнив все правильные действия, не только ушёл от столкновения с двухэтажным ретро-автобусом Bussing D2U, но ещё и удержался на дороге; ясно здесь лишь одно: после того, как Buick остановился на обочине, мы, выбравшись из салона с пассажирской стороны, уставились друг на друга (оба — бледные и с трясущимися руками). — Международник, сука! — схватив Дэйва за шкирку, от души принялся я отвешивать ему долгожданные пинки по заднице. — Именитый спортсмен! Неблагодарная свинья ты, а не гонщик! Четырежды за двадцать четыре часа меня чуть на тот свет не отправил, любитель халявного бухла, угнетатель итальянцев, позор общества автолюбителей! «Угнетатель итальянцев»? Не от тебя ли я слышал расистские сравнения с Супер-Марио, когда мы только явились в гостиницу? А что, надо было назвать его Муссолини или Ламборджини? Уйдя от столкновения и справившись с переполняющими нас эмоциями, мы взялись за замену колеса, но заехавший в сугроб на обочине автомобиль никак не удавалось поднять домкратом: штатный девайс либо не влезал под днище, либо соскальзывал при первом же нажатии. Что делать? Увидев нашу беду, рядом остановился Wartburg 353 с надписью «Ajoneuvos»: только усилиями его пилота (им оказался телеведущий Юсси Халли) и штурмана у нас вышло поднять громоздкий Park Avenue. Они оба нам очень помогли: об этом до сих пор приятно вспоминать и рассказывать. Именно такие люди должны быть спортсменами, ведь в этом и состоит спортивное благородство: помочь сопернику в беде. К сожалению, так бывает далеко не всегда… А твои пинки под сраку Дэйву можно назвать спортивным благородством? Тринадцать. Что «тринадцать?»… А, всё, понял. Трудности на этом не закончились: после того, как мы, устранив едва не стоившую нам жизни неполадку, проехали Ускилу и постепенно приближались к именуемому Саво заключительному этапу первой половины дня, у Buick вдруг полетел подшипник задней полуоси. Впрочем, беспокоиться было не о чем: достав телефон, я вызвал находящуюся поблизости машину технической помощи, твёрдо зная, что у них окажется запасной. Невозможно описать словами, какие персонально Истрис и её подопечные проявили чудеса расторопности, сумев ликвидировать неисправность ценой всего лишь двадцати штрафных очков. Представьте, сколько всего им пришлось проделать за эти нервные двадцать минут: поднять машину домкратом, демонтировать колесо, снять тормозной барабан, щит колодок тормозов и полуось, вывалить содержимое багажника, дабы найти почему-то оказавшуюся там (вместо внутренностей забитого под завязку Ford) запасную полуось, поставить её, щит колодок тормозов и барабан на место, смонтировать колесо, уложить все обратно в багажник, снять машину с домкрата — и всё это под интенсивным снегопадом! Настоящие профессионалы… А штрафные очки прямо сейчас подсчитывать ещё пока слишком рано: цыплят, как известно, по осени считают. Знаешь, почему они настолько хороши? И почему же? Потому, что в их окружении отсутствует Венла. Да сколько ж можно-то, а? Если говорить начистоту, то по сравнению с теми потерями, которые понесли другие экипажи, наш злосчастный подшипник и пробитое колесо — сущая мелочь. На десяти машинах поломки и неисправности были таковы, что их экипажам пришлось выбыть из соревнований; уцелевшие же по прибытию на парковку возле Ледового Дворца Тампере буквально сразу занялись усиленным осмотром и оперативным ремонтом ходовой части машин: подтяжкой, смазкой, регулировкой… Одним словом — «зализыванием ран». Не было буквально ни одного автомобиля, которому не потребовалось бы принудительное вмешательство вооружённых отвертками, ключами и прочими инструментами механиков и пилотов. Ремонтом занимался буквально каждый участник гонки (в том числе — мы с Дэйвом и Хекенхеймо). Ситуацию обостряло и то, что все экипажи получили штрафные очки: в накрывшей страну белой пелене никто не избежал неприятностей. Кое-кто даже с нежностью стал вспоминать зимние удовольствия предыдущих дней: раньше хоть было возможно видеть дорогу перед собой, а вот сейчас… Между тем, без погрешностей не обошлось и в компании более сильных (на лично мой взгляд) гонщиков: они принялись разбираться между собой с первого же этапа, хотя за последние сутки в нашем классе особых изменений не произошло; впрочем, «резня» между ними идёт отчаянная. Как по прибытию поведала супруга Стиджна, первым на место перегруппировки примчался Симо Лампинен; тут же за ним (как говорится, не сводя с него глаз) пожаловали Левинсон на Chrysler (убравшись на дистанции в овраг, он проиграл несколько минут, уверенно отыграв часть на следующий день и заняв на тот момент позицию чуть пониже нашей) и мадам Ларссен на Lada (видимо, Бернольф вовремя увязался за её машиной, иначе бы не прискакал так рано); далее появился перебравшийся на третье место SAAB 90, потом — мы и Volvo. Последний достаточно своеобразно постигал «финскую науку» — четыре раза на бешеной скорости вылетал с трассы, дивя немногочисленную публику и телезрителей замысловатыми сальто. После одного подобного «пируэта» штурман потерял все раллийные документы, поэтому часть гонки экипаж шведского моторизованного шифоньера выступал вовсе без стенограммы, закладывая (к радости телевизионщиков) эффектные виражи даже в тех поворотах, где это было теоретически невозможно: немудрено, что белый 460 выглядел так, будто его вытащили из-под пресса. Упорству Хаукио не было предела: даже раскурочив машину и чуть не склеив ласты, разгорячённый Лембит, отремонтировав «железную калошу» при помощи забористого мата, молотка, лома и пинков по переду, сгоряча выигрывал часть последующих этапов, заставляя раскрывать рты как судей, так и соперников… Но самое смешное здесь в том, что автомобиль всегда финишировал (пусть с прикрученными кое-как не подходящими по размеру стёклами из плексигласа и «экстерьером» победителя американского автодерби, но ведь финишировал же!), демонстрируя полную готовность сражаться дальше. Человек непростой судьбы! Скорее, автомобиль непростой судьбы. Ну, можно и так. Кстати, почему-то именно здесь я ощущаю какой-то покой и умиротворение. И не ты один. Смею заметить, что остальные участники финские кусты особо не мяли, хотя разных экстраординарных случаев тоже хватало с лихвой: например, на одном из трамплинов у Fiat Tipo (да-да, того самого, Sedicivalvole) прямо в полёте феерично оторвалась задняя балка. Вернув оную на место и для пущей надёжности примотав к корпусу буксирным тросом, экипаж заряженной малолитражки в подобном «перебинтованном» виде ехал ещё половину дистанции… Или инцидент с вырвавшейся в первую десятку лицензионной итальянской поделки под названием Saab-Lancia 600 GLS: при очередном приземлении у неё сломался задний стержень рычага подвески правого переднего колеса, поэтому оно ушло под днище. Казалось бы, положение незавидное, но бравый экипаж, еле избежав переворота через крышу, решил взяться за ремонт: оттолкав машину в сторону, пилот натаскал под колёса деревяшек из расположенной рядом поленницы, а штурман, подняв её домкратом, открутил рычаг и обломки сломанного стержня. На вопрос «Где бы взять подходящий для замены болт?» дал ответ один из зрителей, вывинтив искомый откуда-то из своей Lancia A112; собрав узел обратно, благодарный экипаж рванул дальше, но уже осторожнее, без прыжков и рисков: именно поэтому их результаты, несмотря на все попытки проскочить в лидерскую тройку, были довольно скромными. Вот думаю я обо всём этом, и такие метафоры с эпитетами в голове возникают. Ну так поделись же. Не, на хуй это дерьмо. Я устал. Попробуй ты. Ладно, сейчас… Кстати говоря, а что такое «эпитет»? Как же я тебя, блядь, презираю в последнее время… Появилось и неожиданное «пополнение». Выступающая на Rover 114 GTI 90 пара молчаливых гонщиков по судейским протоколам считалась выбывшей из соревнования ещё в Пиексямяки; между тем, прибыв туда вовремя, эти двое граждан получили там соответствующую отметку в путевых документах, и, ничего не подозревая, продолжили сражаться за победу на финских трассах (неплохо, в частности, прошли спецучасток Рийхимяки). И тут-то внезапно выяснилось, что они нигде не числятся: вышел знатный курьёз уровня Святого Урхо, оруэлловского Товарища Огилви или русского поручика Киже. Сейчас справедливость восстановлена: они прибыли в Тампере, полноправно заняв не такое уж плохое седьмое место. Насчёт того, что случилось с Alfa Romeo 33, нет ничего конкретного. Одни говорят, что экипаж, заблудившись в снежной круговерти, «простегнул» на огромной скорости лишних пятьдесят километров; другие — что в машине прогорело днище поршня… Во всяком случае, сами Венла с Диной ещё не появлялись. Достойная смерть, как по мне. Никто там не погиб! Кому доподлинно известно, где они сейчас? Может, давно сошли с дистанции, сломались, перевернулись… Или лежат где-нибудь под машиной, да чинят… Хрен его знает, что они там чинят! Не терпится спросить у Койдемисто, как они справляются, есть ли штрафные очки. Да, услышь меня сейчас Мацкейн — точно бы решил, будто я сошёл с ума: волноваться за судьбу своих конкурентов он явно не привык. Тем временем, на всеобщее обозрение вывешиваются промежуточные результаты соревнований: согласно турнирной таблице, первым катится дизельный Orion Симо, вторым — Samara Baltic пары Ларссен-Нувелль, третью позицию держит SAAB 90, четвёртым стабильно стоит наш Buick, а уже после нас по порядку идут Wartburg Юсси Халли (прикреплённый рядом график показывает следующее: до начала сильной непогоды он находился в тройке лидеров), Saratoga Левинсона, парни из Rover, истрепавшийся в боях за подиум Volvo Хаукио (ещё пара выигрышей — и по очкам эта смесь Колина Макрея с Кеном Блоком финского разлива займёт место сразу за нами) Alfa Romeo Койдемисто (девушки опустились на три строчки ниже вчерашнего результата) и Triumph девочек из фонда Хеффнера (британский седан мотало и швыряло по позициям то вверх, то вниз). Кстати, догадываюсь, почему бодающийся с русским хэтчбеком Ford «летающего финна» теперь находится впереди всех в классе переднего привода: на одном скоростном участке при приземлении после очередного трамплина у Lada вместе с уплотнителем отделилось от двери-«хлопушки» и вылетело заднее стекло. Скорее всего, кузов Samara Baltic перекосило, вследствие чего деталь попросту вывалилась из проёма. Естественно, заметив сию «пропажу», Ларссен резко затормозила, но поскольку была на скоростном участке, вынужденно продолжила заезд — вылетевшее стекло всё равно при падении разлетелось вдребезги. Уплотнитель им также не требовался — его извлечение из глубоких сугробов и очистка от осколков заняли бы слишком много времени. И всё же отсутствие данного не самого обязательного элемента крайне отрицательно сказалось на скорости: машину будто тянуло назад… Именно поэтому они и уступили Лампинену. Ха-ха, Лампинену. Типо как «Лампа» по-русски… Хоть до начала еще полчаса, я, закончив помогать Истрис с ремонтом, прохаживаюсь между стройными рядами соперников, ловя на себе неодобрительные взгляды. Да ведь не я один такой — и другие уже ждут с нетерпением, когда им дадут усесться в машины и рвануть дальше… Шагаем молча туда-сюда, пытаясь умерить волнение; практически никто друг с другом не разговаривает. — Riders on the storm… — приходит на ум мелодия из второго NFS Underground. — Into this house we're born, into this world we're thrown… Я больше уважаю творчество Pendulum из главного меню Undercover. Мне даже не надо в очередной раз утверждать, что твои вкусы крайне специфичны. — Уле! — внезапно слышу оклик. Поворачиваюсь… Венла приехала! — Наконец-то. — с облегчением выдохнув, направляюсь в её сторону. — Привет! А ну стоп! Что на этот раз?! Я просто хочу тебе кое-что сказать. Возможно, в последний раз. Прошу, не нагоняй драматизма. Я просто хочу сказать, что твоя Венла окончательно меня заебала. Скажи мне что-то, чего я не знаю. Дело в том, что всё это начало подзаёбывать уже и меня самого. И это всё? Что-то мне подсказывает, что это — твой последний шанс, дабы окончательно решить свою позицию по вопросу этой женщины. В смысле «последний»? Потому, что дальше пойдут последствия, а вот какие они будут… Это уже полностью зависит от тебя. Ты так говоришь, будто я стою на краю пропасти, и один неверный шаг решит всю мою дальнейшую жизнь. Так и есть, Уле. И я уже устал говорить тебе своё мнение. Я хочу, чтобы ты сам для себя решил, что тебе нужно. Но я сердечно прошу тебя подумать головой и ничем иным, кроме головы. Ооокей? Хорошо. В этот раз я не буду стоять над твоей душой. Обещаю: не буду даже вмешиваться… Спасибо. — Привет. — обнимает она меня (делаю то же самое в ответ). — Не поверишь, но мы с Диной проскочили поворот: пришлось возвращаться и навёрстывать упущенное. Едем себе, понимаешь, а тут на карте одно, да на местности всё, понимаешь, совсем другое; развернулись — и вперёд, обратно… Средняя у Дины под сто десять получилась. Я ужаснулся при мысли, что при такой погоде, когда задние огни впереди идущих машин выплывают из белой пелены в самый последний момент, экипажу Alfa пришлось пилить по трассе на полном дросселе. Нет, ни мне, ни Дэйву такое явно не под силу: на постоянной основе подобные рискованные махинации могут спокойно проворачивать разве что Маркку Ален, Илкка Кивимяки, Уно Аава и им подобные. В этом деле, как в хорошем искусстве — нет места дилетантам. Тут талант требуется… — Надеюсь, это было вашей единственной неудачей за прошедшие полдня. — нервно почёсываю затылок. — Правда ведь? — Увы, но нет: при приземлении после очередного трамплина на этапе Оунинпохья сзади раздался лязг. Машина завиляла из стороны в сторону; не сумев удержаться на дороге, Дина вынужденно перескочила через неглубокую канаву и остановилась лишь в поле. — вздыхает Койдемисто. — Накрылся задний левый амортизатор, а балку вообще перекосило. Кое-как нам удалось дотянуть до ожидающего на финише скоростного участка автомобиля технической помощи… Правда, приходилось избегать прыжков, а то влипли бы, как Хаукио: подскок-полёт-приземление — и передок говорит «arrivederci»! — Такова спортивная жизнь: не всегда всё обходится благополучно и не только розами бывает усыпан путь чемпионов. — тянет меня на философию. — Встречаются на нём и каменья, и выбоины, и опасные пятна масла на проезжей части, и даже традиционные гвозди или грабли, из-за которых бывают проколы. Кстати, о них: у нас с Мацкейном на скорости лопнула покрышка… Чуть не финишировали у трибуны Апостола Петра. Даже удивлён, как Дэйв умудрился вытянуть нас из-под носа автобуса. — Природа заложила в человека инстинкт самосохранения: поэтому в экстремальной ситуации водитель всегда будет инстинктивно спасать свою жизнь. — нежно берёт меня под руку Венла; развернувшись, мы неторопливо идём в сторону Ледового Дворца. — По этой причине важные персоны, которые ездят на больших чёрных машинах вроде Acura, Infiniti или Lexus обычно садятся именно за водителем. — Знаешь, когда за рулём сидит Мацкейн, я действительно хочу перебраться на задний ряд, но не могу: во-первых, на мне — штурманская работа; во-вторых, у нас там стоит каркас безопасности. Постоянно кажется, что из-за его раздолбайской манеры езды мы закончим, как тот Peugeot 309 GTI… Или свалимся с трассы вообще. — Если в первую секунду автомобиль удержался на дороге — значит, большая часть задачи по предотвращению аварии уже выполнена; во всяком случае, лучше направить автомобиль в кювет, перевернуться, чем столкнуться со встречной машиной… Правда, опрокидывание тоже чревато повреждениями, но зачастую — гораздо меньшими, чем при лобовом ударе. — подходим мы к удобно воткнутому между чёрным Mercedes-Benz W251 11, бирюзовым микроавтобусом Volkswagen Transporter T4 и малиновой Alfa Romeo 159 Q4 Sportwagon серому седану Volvo 360 GLS 85. — Слушай, я тут под сиденье кое-что уронила; посветишь фонариком? — Без проблем. — забираюсь вслед за девушкой на прикрытый малиновыми чехлами задний диван автомобиля и закрываю за собой дверь, дабы не намело в салон. Внутри машины — светло и тепло, как в гостинице (а из колонок играет Heart Of The Night в исполнении Poco), поэтому я даже снимаю перчатки и кладу их на полку под задним стеклом с задёрнутой шторкой. — Так, где фонарик и куда нужно светить? — Вот сюда. — расстегнув комбинезон, тянется вперёд и щёлкает кнопкой активации центрального замка Койдемисто, явно давая понять, что мы здесь не за поисками вещей под сиденьем. Устоять от подобного invitation au voyage трудно… Да и стоит ли вообще? Пододвинувшись ближе, я помог ей снять верхнюю часть (попутно расстегнув свою) и стал мягко массировать её плечи. Когда дошло до поцелуев в шею, она прижалась ко мне; когда начал целовать горло — прикрыла глаза от удовольствия, а когда опустился до груди и поглаживаний бёдер — начала постанывать, а потом — схватила голову, и целовала, целовала меня, целовала и прижималась ко мне, стонала и вздыхала, когда я делал ей хорошо, а когда мы оба кончили, упав на спину, она вся подрагивала ещё где-то пару секунд, а потом перевернулась на бок, целовала и обнимала меня, пока мы не успокоились, мирно лёжа в объятиях друг друга: я — на боку, а Венла — рядом, тоже на боку и тепло дыша в моё плечо. Мы оба чувствовали умиротворение, которого никогда прежде не испытывали. Иногда я приоткрывал глаза, дабы удостовериться в реальности происходящего, что действительно лежу на заднем диване, в этой тесной малолитражке, с этой девушкой, а потом тихо вздыхал, чувствуя её тепло и гладкую кожу, и умиление разливалось по моему телу. Слегка повернув голову, я нежно поцеловал Койдемисто в лоб, погладив её по голове… — Как хорошо, что ты и вправду здесь. — после этих слов она прижалась ко мне ещё сильнее; я ощутил её горячее дыхание… И каким-то образом почувствовал, что жизнь этой девушки отныне стала частью моей: мне хотелось быть с нею, заботиться о ней, любить и защищать, а также держать её в своих руках, такую прелестную… — Я люблю тебя, Уле Юкси. — прервало поток моих мыслей внезапное признание. — Я тебя тоже… Только вот не ясно одно: кругом столько молодых и привлекательных парней, которым нужна достойная девушка, и в твоём случае с моральной и физической стороной вопроса всё в порядке; почему же на тебя никто не обращает внимания? — Я тебе скажу так: выбираемые «молодыми и привлекательными парнями» девушки соответствуют негласным стандартам-стереотипам, которые не ясно, кто и когда сумел пропихнуть в умы людей. Я, по мнению окружающих, «потеряна для общества», а также не только всё делаю не так, но ещё и всегда во всём сама виновата… Только потому, что предпочитаю не загонять себя в петлю, а напротив, делать то, что люблю, а не то, что модно, престижно или «положено приличной девушке». Я люблю свою нестандартную работу, поскольку при мне там всё начинает делаться, как надо; люблю проводить время со своими немногочисленными друзьями, ибо других у меня нет и навряд ли появятся ещё; люблю тебя, потому что… Потому что люблю и находясь рядом с тобой, ощущаю приливы счастья. — Значит, в данный момент со мной ты абсолютно счастлива? — Не вполне. Знаешь, если бы мне прямо сейчас удалось выпить стаканчик горячего кофе, я была бы полностью удовлетворена… В любом фильме, как и в жизни, есть персонаж, который одним своим появлением портит самый хороший за последние сорок пять минут момент. Нетрудно догадаться, что таковым для меня стал Мацкейн: по пути к припаркованному в некотором отдалении от толпы кофебусу Borgward B611 61 я внезапно заметил, как «именитый международник», взяв разводной ключ и мыча себе под нос мотивчик мелодии Scorpion в исполнении The Budos Band, втихаря возится под капотом чужого автомобиля (вот уж правда: не машина ломается у спортсмена, а спортсмен ломает машину!). — Mita vittua?! — невольно вырывается у меня. — Что такое, Уле? — с удивлением оглядывается Венла. — Ничего, всё в порядке… — успокаиваю её. — Подожди здесь: я сейчас вернусь. — с этими словами галопом бросаюсь к своему напарнику (как выяснилось буквально через десять секунд, этот «гигант мысли» для прорыва в лидеры не придумал ничего лучше, чем, сняв крышку корпуса воздушного фильтра, незаметно бросить маленькую гаечку в карбюратор Opel Kadett E 88). — Да ты с ума сошёл! Это — против правил! — Против правил — это когда они шланг на заправке своим знакомым суют; здесь же имеет место быть акт справедливого возмездия. — огрызается Дэйв. — Они у меня ещё ответят за своё сволочное поведение! К слову, подобная пакость действительно случилась: когда мы вчера остановились на одной из АЗС, перед нами заправлялся экипаж данного Kadett; когда же процедура заполнения бака оказалась закончена, пилот немецкого хэтчбека, минуя нас, протянул шланг парням из буквально только что подкатившей Nissan Almera N15, попутно весело с ними переговариваясь. Естественно, Мацкейн вышел из себя… — Уле, ну что же ты не идёшь? — слышится оклик сзади. — Мне холодно! — Сейчас… — спешно возвращаюсь обратно к девушке. — Закажи мне молочный латте; у нас тут некоторые технические неувязки… Я тебя догоню. — Хорошо… — крепко обняв меня, Койдемисто, кивнув, удаляется к изначальной точке назначения; Дэйв же с довольным видом закрывает капот и отряхивает руки. — Порядок. — дабы скрыть следы вскрытия, накидывает он на Opel пару пригоршней снега. — Мина замедленного действия заложена: в процессе езды посторонний предмет попадает под клапан — и капитальный ремонт ГБЦ обеспечен! Мы так с Джузеппе особо сильных конкурентов убирали, когда нуждались в деньгах из призового фонда. — Что ты, что синьор Регуларо не умеете вести себя терпеливо. — замечая, как судьи собираются объявлять старт второй половины третьего дня соревнований, оперативно бросаюсь к Buick. — Вы оба разрушаете буквально все мои надежды и мечты. — Но-но-но! — бежит за мной Мацкейн. — Уверен, эта твоя девица из тех, что держит чашку чая двумя пальчиками, а член — двумя руками… Данная фраза, как обычно говорят, оказалось последней каплей: я до такой степени разозлился на «спортсмена», что сорвался, да… Послал его кое-куда, причём в далеко не литературных выражениях. Он, в свою очередь, тоже высказался и тоже не слишком изысканно… Но всё же опустился в кресло штурмана: наверное, не захотел сталкиваться с сулящим в случае преждевременного обнаружения последствий «акта справедливого возмездия» ворохом проблем (к слову, вид у него весьма энергичный — точно «принял на грудь», можно не сомневаться). Когда я выехал на старт, вокруг скопилось уже немало вынужденно превратившихся в зрителей членов других экипажей: у некоторых опоздание по времени превысило все возможные нормы, поэтому для них соревнования завершились. Мы же, как ни странно, снова вместе (только на этот раз за рулём сижу я). До следующего привала — минимум восемь (а то и все десять) часов движения и явно не меньше полутора сотен километров пути. Мой напарник, кажется, постепенно успокаивается: поворчав, хлебнул из своей потайной алюминиевой фляжки чего-то горячительное, закусил остатками спонсорской еды, включил радио (салон заполнился звуками песни Keep On Runnin' в исполнении группы Journey) и потянулся к стенограмме… Ты доволен своим выбором? Более чем. У меня было потрясающее свидание. Never stick your dick in crazy, or she’ll totally take that shit seriously. Да иди ты. — «Коктейль гольфиста»: пятьдесят граммов виски Ballantine’s или Johnnie Walker, такое же количество текилы Jose Cuervo и чуть-чуть диетической колы с пивом. — замечая мой косой взгляд, объясняется он. — Накрутил для бодрости из мини-бара в соседнем номере, пока мой старый хрыч-макаронник ушами хлопал. — Ты бы пить-то завязывал, а! — морщась, разгоняю перед собой воздух. — Не приведи Всевышний, дорожный патруль остановит — а у нас в салоне перегаром, как в каком-то полуподвальном кабаке воняет! — Однажды я вышел на старт с жутким похмельем и молился, чтобы намеченная гонка не состоялась. Всевышний меня услышал: при взмахе флага и повышении оборотов под тачкой раздался жуткий грохот… Короче говоря, у меня отвалился кардан. — Ты на что это намекаешь, а, пьяный мастер? — Да так, ни на что…***
Кто бы что ни говорил, но городской этап — это уже не ралли: только и делаешь, что объезжаешь разнообразные препятствия. Но организаторы непреклонны: по их мнению, для зрелищности в каждом соревновании должно быть немножко цирка (иначе, видите ли, смотреть никто не будет). Можно было бы отправить в эфир запись с тобой и Венлой. Это уже не просто цирк, а настоящая манифестация негативного значения этого слова. Ты просто злишься на меня, причём потому, что я тебе не послушал. А когда ты меня вообще слушал? Промчавшись по улицам Тампере, мы получили отметку на контрольном пункте и отправились далее, а уже через час с лишним были на следующем спецучастке, причём добрались до оного быстро и без особых происшествий… Ха, поверили? Да как бы не так! Начавшаяся в первой половине дня относительно приемлемая вьюга переросла в полномасштабную метель; за несколько часов выпало осадков больше, чем за весь прошлый год. Слой снега на дорогах достигал пятидесяти сантиметров (а под ним, как водится, скрывалась превращающая и без того не самую лёгкую дорогу в каток опасная корка льда). Нам приходилось «с ходу» пробивать себе путь через снежные заносы: хорошо, что во время привала Хекенхеймо установила на автомобиль защиту картера — сейчас она работала, как полозья. Движение на дороге прилично замедлилось. У автомобилей зажглись габариты; весь транспорт двигался со скоростью до тридцати километров в час. Мы хотели ехать чуть быстрее, но этого не получалось, ибо поток полз почти вплотную друг к другу (а много кто, включив аварийные огни, останавливался на обочине) и обгоны не представлялись возможными. Конечно, можно было попробовать рискнуть, рванув в объезд: протекторы резины у нашего Buick были очень хороши… Но осторожность требовала своего. Так мы и доехали до двадцать шестого этапа, где наконец-то вернулись в норму. Почему ты это сделал? Сделал «что»? Ты знаешь, «что». Потому, что я послушал свою голову: всё, как ты и просил. Ты явно слушал совершенно не ту голову, Уле. «О, нет, у меня появилась девушка: теперь точно настанет конец света!» Ты даже не видишь, как она тебя уничтожает. Потому, что этого не происходит. Случившиеся ранее аварии и технические сходы послужили предупреждением всем участникам: стрелка спидометра застыла в левой половине циферблата — как раз такой темп и требовалось выдерживать. Время от времени на вьющейся среди длинных белых стен дороге мелькали встречные лучи света от автомобильных фар; нервы взвинтились до предела, а конкуренция была настолько сильна, что любое внезапное происшествие могло перечеркнуть усилия всех предыдущих дней. Так, не позволяя себе ввязываться в азартное состязание с соперниками, мы разрешали им обгонять себя: к чему рисковать напрасно? Кроме того, всё больше давала о себе знать усталость; именно по её причине гонку вынужденно покинули сёстры Элоранта: то ли Лена, то ли Миннту (как их только отличают зрители?), не выдержав нагрузки, уснула за рулём и не совладала с одним из коварных виражей между спецучастками Пяйяля и Паатери, вследствие чего Triumph вылетел с трассы и перевернулся. Впрочем, не вписался в один из поворотов и сам Симо Лампинен: его Ford тоже «отдыхал» в канаве кверху днищем. На заданный ему вопрос о помощи огорчённый гонщик заявил, чтобы мы не тревожились и не теряли драгоценное время: сам он, собственно, невредим и просто сошёл с дистанции (как говорится, «и на старуху бывает проруха»). Тем не менее, когда после нас к нему подъехала санитарная машина, он охотно воспользовался её услугами (может быть, только в качестве «такси до города»). Нам же он невесело помахал рукой, пожелав успеха на трассе. После ваших кувырканий в Volvo она действительно показала свою «Pick-me-girl» личность, когда начала сравнивать себя с другими. Она поделилась своей проблемой. Нет, она поделилась решением своей проблемы. Ты просто слишком много выдумываешь и накручиваешь. Как раз-таки наоборот. Она всей своей сущностью кричит о том, что находится за её гнилой душонкой, а ты отказываешься во всё это верить ради «сисиков и писиков». Даже не хочу это слушать. Данные эпизоды вновь закономерно вернули меня к мыслям о виражах и искусстве их прохождения. Как видите, даже для мастеров оные остаются Проблемой Номер Один, не говоря уже о гораздо менее опытных автоспортсменах… Да, в дисциплине ралли мы с Дэйвом, конечно, далеко не профессионалы. Но раз уж полезли на трассу — значит, по уровню навыков обязаны ими стать: здесь, в отличие от других видов спорта, участников обычно не пытаются разделить на профессионалов и любителей. Гонки подобного формата интенсивно используются как средство рекламы и конкурентной борьбы фирм-спонсоров, поэтому «подбор кадров» во многом зависит от них; мы же должны реально оценивать существующее положение вещей. Если хочешь участвовать в соревнованиях — будь любезен овладеть спортивным мастерством так, дабы не ударить лицом в грязь (недаром же я упоминал в недавнем разговоре с Диной, что о квалификации водителя надо судить не по тому, сколько лет он ездит за рулем, а по тому, сколько зим). И вообще, представление о труде и о спортивной квалификации раллиста будет неполным, если откинуть способность быстро и качественно устранять всевозможные неполадки в машине, умение быть на «ты» с техникой: иногда ведь всё же приходится надеяться на себя. В большинстве умов бытует распространённое мнение, что раллист — скорее шофёр, чем гонщик. И соревнуется он на стандартных машинах, и виражи не всегда проходит с заносом (в подобных лихих манёврах есть смысл лишь на скорости свыше ста), и углы не срезает на поворотах, элементарно учитывая возможность встречного движения. Тем не менее, судя по тому, что творится на трассе сегодня, если хочешь добиться успеха в современном ралли, тебе надо… Мимикрировать манерами езды в гонщика. По темпам езды данный вид состязания всё более приближается к гонкам; тем не менее, оставаясь соревнованием на регулярность движения, ралли всё равно полностью сохраняет свою специфику: не случайно в нём так много скоростных элементов (подлинное многоборье на автомобилях: бессмысленно участвовать в нём, если не овладел всем многообразием элементов автомобильного спорта, как говорил наш с Мацкейном наставник). Возвращаясь к теме: любой поворот — это практически всегда уравнение со многими неизвестными. Предельная скорость его прохождения даже в течение одной гонки не остаётся постоянной — сначала она одна, а под конец — совсем другая: у машины уже нагрелись тормоза, немного потерлись шины, да и состояние дорожного полотна могло радикально измениться. Моё мнение таково: «настоящий» гонщик никогда не проходит поворот по шаблону: он обязан каждый раз оценить всю ситуацию заново и применить (в случае чего) способность «поворота на пределе» — это и отличает его от шофёра. Да, люди зачастую говорят: «Гонщик — это отличный шофёр.»… Или даже так: «Хороший шофёр — это уже почти гонщик». Ничего подобного: основным критерием водительского мастерства является не умение лететь вперёд сломя голову, а движение соответственно складывающимся условиям. Оно имеет свои особенности и законы, которые на большой скорости едва ли может соблюдать условный водитель средней руки. Даже не говоря о тактической, моральной и чисто спортивной стороне дела, управление скоростным (и не только) автомобилем вообще и особенно на высоких скоростях совершенно отлично от управления обычным автомобилем при нормальной эксплуатации. И не всегда работает метод «Хочешь жить — выплывешь.» Далеко не всегда… Но иногда всё же работает. Еду я так, размышляю обо всём этом, а напарник мой, широко зевая, карикатурно поклёвывает носом: его с завидной регулярностью требуется будить. Осталось всего «день простоять, да ночь продержаться»… Впрочем, у меня нарастает ощущение, что главные трудности уже позади и в дальнейшем всё будет в полном порядке. Понимаешь, что будет дальше? Счастливая жизнь? Возможно. Вместе с закопанным потенциалом. А на кой хер мне сдалась несчастливая жизнь с раскрытым потенциалом, если есть просто счастливая жизнь? А какой смысл в счастливой жизни, если ты не оставишь после себя ничего путного? А как же дети? Ты уже и о детях задумался? Просто уморительно.***
«Если нужно испытать машину, приезжайте в Хасси. Лично я не люблю дороги в этих лесах — всё время едешь наудачу.» — вспоминалась мне при езде по соответствующему спецучастку очередная цитата Маркко Мяртина. Данный этап заставил понервничать за узлы и агрегаты Park Avenue: выдержат ли? К счастью, опасения оказались напрасными: как-никак, машину не с бухты-барахты собирали и готовили. После того, как Симо сошёл с дистанции, а выбившийся было вперёд нас по очкам Chrysler дисквалифицировали за вскрывшиеся благодаря случайным свидетелям в лице «внезапно» сломавшихся ребят из Opel махинации (оказывается, не желая тратить силы зря, экипаж Левинсона с первого дня нанял себе тягач Marmon 125DHR со здоровенным закрытым трейлером и катался в нём между этапами: именно поэтому мало кто видел вишнёвую Saratoga), теоретически мы могли выбиться в лидеры. Что же беспокоит меня теперь? Коварно накапливающаяся усталость. Вчера ночью по прибытию на стоянку мы были откровенно никакущими, а ведь помимо прочего нужно подкрепиться, узнать, как дела с нашим положением в зачёте по классу, но главное — осмотреть машину, если не приехали Истрис и её бригада. Не представляю, как всё это пройдёт сегодня… На старте спецучастка Сахлойнен мы были вовремя, «тик в тик», как это называется на языке раллистов: полностью наверстали упущенное время и обошлись без штрафных очков. Этот отрезок пути (по сравнению с остальными за вторую половину третьего дня состязаний) был коротким (всего двенадцать километров), но проходил по извилистым, грязным и скользким дорогам, а во время заезда постоянно шёл густой снег. Я хорошо помнил данную дорогу ещё со времён своего репетиторства «с выездом на дом»: именно поэтому у нас вдруг появилось ощутимое преимущество (настолько быстрой езды от нас попросту никто не ожидал). Во всяком случае, испытываемые мною с раннего утра по самым разным причинам нервно-психологические нагрузки не прошли даром: вскоре оные не преминули сказаться, когда подоспел заключительный этап. Многие команды допустили ошибки и опоздали, но, к счастью, не мы. Решающим в те сутки являлся длинный спецучасток Суркее, где среднюю скорость задали из расчёта на благоприятную погоду, а мчаться приходилось по извилистым дорогам, ориентируясь на местности не только по стенограмме, но и с помощью интуиции. Вся ответственность за успешное прохождение ложилась на штурмана, которым был Дэйв; я хоть и нервничал, но знал следующее: средняя часть данного этапа повторяет третий спецучасток первого дня, поэтому будет не так тяжело. В районе полдевятого вечера мы взяли старт и ломанулись в неизвестность.В зимнем парке тополя так грустны,
Липы просят подождать до весны.
Какие ещё тополя? Какие липы? Ты зачем музыку включил? Для антуражу. Прогуливаться down memory lane надо под мелодию. Куда прогуливаться?Кверху дном все лодки молча лежат,
Как пилотки задремавших солдат.
Будь проклят тот день, когда мы с Айно пошли на курсы иностранных языков по акции! Начальная школа. Ты был малолетним дебилом, для которого единственной проблемой было, разве что, наличие в мире крокодилов и зыбучих песков. Ты рисовал каракули на обложке собственной тетради. Тебя считали психом. Мать подозревала наличие у тебя аутизма. После нескольких средних и серии длинных затяжных шикан пошли прямые участки, но расслабляться было ещё рано: оные чередовались с правыми и левыми поворотами средней градации, попутно разбавляясь внезапными трамплинами… Средняя школа. Всё поменялось. Ты растворился в коллективе. Мать, бабушка, да и вообще почти все за каждым застольем смеялись над твоими потугами в рисование. Особенно после того как тебя выгнали из художественной школы, потому что старая шлюхина дочь хотела чтобы ты рисовал ёбаные кувшины, тряпки или яблоки. После этого всё покатилось к чёрту. На больное давишь, сукин сын?Но ты помнишь, как давно по весне
Мы на чёртовом крутились колесе,
Колесе, колесе…
А теперь оно во сне.
Один из обычных подъёмов коварно закончился двумя следующими друг за другом трамплинами, выход из которых переходил в средний левый поворот…Но я лечу
С тобой снова.
Я лечу — Эх!
— Ну и куда ты так лупишь, баран? — когда мы чуть не убрались с трассы, недовольно рявкнул Дэйв. Поразительно, но до этого момента наша скорость его не беспокоила…И одно слово я кричу,
Кричу: «Люблю!», —
И лечу я к звёздам,
Кричу и вновь лечу.
На пути лежал ещё один сложный участок: переходящий в затяжной левый поворот длинный трамплин, после которого следовал ещё один такой же… Время шло. Старшая школа. Университет. Вороха цифр и формул заменили тебе яркие каракули. Ты был поглощён царицей наук. Ты знал, что ты всё делаешь правильно, но… Действительно ли это было то, что ты хотел? В жизни часто следует делать не то, что хочется, а то, что надо!В зимнем парке так бело, так бело…
Словно парк, мою любовь замело.
— Крутой левый три с уклоном на развилке. — поступают штурманские указания; им я следую чисто автоматически. — Мини-трамплин перед средним правым два, опасно…Дискобол, грустя, в снегу так увяз,
Танцплощадке под снежком снится вальс.
Может, хватит? Я уже понял, что, согласно тебе, живу неправильно и занят не тем… Именно здесь, незадолго до написания диплома, внезапно начались настоящие проблемы. Тебя начали терзать и сковывать смутные сомнения, но ты не стал ничего с этим делать, позволив себе утонуть в пучине собственного эскапизма. — Твою мать… — не замечаю, как произношу это вслух; не прекращая «скармливать» мне стенограмму, Мацкейн отвечает коротким «Угу», дабы ненароком не прикусить себе язык: мы преодолеваем затяжной подъём с двумя полутрамплинами.И как будто позабыл я про всё…
Только чёрт заводит снова колесо,
Колесо, колесо…
И летит твоё лицо!
Когда закончилась сложная S-образная шикана, стартовал короткий прямой участок, сдобренный двумя мини-трамплинами, которые я даже не почувствовал… Зато в полной мере ощутил опасный размытый поворот, ибо еле успел, работая педалями, удержаться от того, чтобы не перевернуть седан кверху днищем. К великому сожалению, ты выбрал наихудший вариант среди трёх, которые у тебя были. Ты не стал соглашаться со мной, но ты и не встал против меня. Ты не сделал ничего, кроме абсолютного игнорирования… ОТЪЕБИСЬ! НЕ ДО ТЕБЯ СЕЙЧАС!Но я лечу
С тобой снова.
Я лечу — Эх!
Серия из четырёх полутрамплинов изрядно пощекотала нервы, ибо находилась на затяжном левом повороте, что после разгонного участка сразу перешёл в следующий…И одно слово я кричу,
Кричу: «Люблю!»,
И лечу я к звёздам,
Кричу и вновь лечу.
Длинная прямая с лёгким уклоном в затяжной правый поворот завершилась длинным подъёмом, на котором я пришпорил (хотя мы и так мчались с приличной скоростью) наш Buick, ибо Мацкейн молчал; чуть позднее до того дошло, что надо перевернуть лист… И ты продолжаешь игнорировать. Трамплин, трамплин… Заебли эти прыжки, да ещё и ты никак не затыкаешься! Жизнь — это затяжной прыжок из пизды в могилу. Подумай об этом, Уле… Пока ещё можешь. Скоро будет поздно. Не представляешь, насколько скоро…Кричу: «Люблю!», И лечу я к звёздам, Кричу и вновь ле…
— ТРАМПЛИН, ПРАВЫЙ ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ОПАСНО!!! — не своим голосом орёт Дэйв, но реагировать уже поздно: выпущенной из подлодки торпедой Park Avenue взмывает ввысь и перелетает через лесной перекрёсток; перед моими же глазами в ускоренной перемотке проносится собственная жизнь (такая короткая и скучная!) Ты забрал у меня всё, Уле, а над тем, что осталось, жестоко надругался самым отвратительным образом. Всё это время я хотел только поговорить и решить один блядский вопрос, от которого ты уворачивался как ёбаная змея. Теперь же, в твои последние мгновения, я счастлив видеть, как такая бесхребетная мразь, как ты, уже на полпути к праотцам… И он мне ещё затирал за мораль и нравственность. Давай прокатимся, приятель… Давай отправимся в путь.КОНЕЦ 6 СЕРИИ.