Действия ведутся от первого лица.
«Анастасия находиться в доме своей тети Шинь»
«Я хорошо помнила, что утром первого сентября ко мне пришло неожиданное письмо». - Оно пришло мне через сутки после моего дня рождения.
Проснувшись, я оделась в свою обычную одежду и спустилась из своей спальни на нижний этаж дома моей тетушки Шинь*, вдыхая запах жарящейся на сковороде яичницы. Пламенное солнце уже начинало прогревать воздух. -Может быть у меня сегодня будет прекрасный день? Выйдя с затененной лестницы в залитый светом холл, я сразу же увидела его — белый красивый конверт, лежащий на деревянном полу. В первый момент я подумала, что это еще одна запоздавшая поздравительная открытка. Только вот, открытку на свое день рождение в этом году, я получила только от своей дальней подруги детства. И все. На конверте светилось только мое имя. От этого шока у меня сразу защемило сердце. Легким движением, я подняла с пола письмо и повертела его в руках. Письмо было плотно заклеено, а сверху было еще закреплено сургучной печатью. Адресовано оно было моей тете, но я все равно решила его открыть, да и все равно, она была бы не против, чтобы я читала ее почту. Я прошла на кухню и присела на один из скрипучих, расшатанных стульев. Прежде всего я внимательнее рассмотрела печать на конверте — на черном сургуче отпечаталось выпуклое изображение какого-то логотипа. Под печатью стоял тёмно-синий чернильный штамп со словами: «Школа святой Бартовью».Я взяла со стола нож для масла и вскрыла конверт.
«Миссис Шинь Оливери Панг
коттедж Снежный город номер 13.,
30 августа 1935 г.
Уважаемая миссис Оливери, поскольку Вы являетесь опекуном Анастасии Бонж, я информирую Вас о том, что вследствие успехов Мисс Бонж, она будет зачислена в нашу школу-интернат. Родители Анастасии уже подписали договор об оплате школы. Анастасия должна в скором времени приступать к занятиям в школе, на столько, сколько можно. За ней приедет преподавательница, которая заберет Анастасию и введет в курс дела.
С уважением, Рели Барт*, директор школы».
Я отшвырнула письмо, так словно оно обжигало мне пальцы. -А со мной нельзя посоветоваться! Может я не хочу ехать в эту школу-интернат! Я сидела и смотрела на лежащее у моих ног письмо, а в моей голове один за другим помелькали ужасные мысли. Мои мысли прервал горелый запах яичницы. Я вскочила, бросилась к железной печке, на ходу разгоняя едкий дым ладонью. Очевидно, посреди готовки тетушка Шинь ушла, забыв о завтраке. Это с ней постоянно случалось, я давно уже привыкла к этому. У нее всегда накапливалось очень много важных дел, и из-за них, она забывало о очевидных вещах. Я не виню ее в этом. Её муж умер во время Мировой войны, и тогда на нее взвесилось очень много проблем, которые надо было разруливать. Я подняла с пола письмо и выскочила в гостиную. Под моими шагами громко скрипел деревянный пол, даже это не вывело тетушку Шинь из раздумий. Она сидела на диване и о чем-то думала. — Тетушка Шинь? — А, это ты, Анастасия, — ответила она и, мельком взглянув на меня, снова куда-то задумчиво начала смотреть. — Не заметила, что ты здесь, дорогая. — Вам пришло письмо от... — начала я, но тетушка прервала меня, потому что письмо совершенно ее не волновало: —Помнишь мы с твоей мамой целый день были на природе возле озера? Я грустно улыбнулась. —Да, это было незабываемо… Я присела на диван рядом с тетушкой Шинь. Меня ничуть не удивляло то, что она думает о моей маме. Моя мама всегда была любимицей у всех — смелая, решительная, общительная. А я что? Я всегда была просто Анастасией, застенчивой, робкой занудой Анастасией. Я была лишь внешне похожа на ее. — Прости, — вздохнула тетушка Шинь. — Никак не могу поверить... — Я понимаю, — сказала я. Если честно, я и сама не понимала и тоже не могла поверить в то, что мама умерла. Не понимала, как могла покинуть этот мир моя до краев налитая жизненной энергией мама. Не понимала, почему Бог, если он есть там, наверху, забрал ее, а не меня. И вообще я не понимала, как такое может быть. — Вам письмо пришло, — повторила я, помахивая в воздухе конвертом. — А? — очнулась тетушка Шинь. — И что в нем пишут? — Они хотят, чтобы я приехала школу святой Бартовью. Школа святой Бартовью* место, где училась моя мама много лет тому назад. Она никогда не говорила о своей школе, только уворачивалась от ответа коротким не своеобразным предложением. Ей явно не нравилось там. Нет, мне не хотелось ехать в эту школу. Я посмотрела на свою тетушку, в ее доброе лицо. — Твой отец уже согласился на то, чтобы ты туда переехала? — спросила тетушка. Я вздохнула. Судя по письму, отец дал свое согласие, даже не поставив меня в известность, и это, к сожалению, очень похоже на него. — Наверное. В письме сказано, что за меня полностью заплачено за весь учебный год. — В таком случае это решенный вопрос, моя дорогая, — сказала тетушка Шинь. Я на это ничего не ответила. — Ладно, посиди тут одна, подумай обо всем, — безмятежно кивнула головой тетушка Шинь, поднимаясь на ноги. Затем она направилась в сторону двери. Я чувствовала себя беспомощной, меня, словно попавшую в водоворот щепку, мед «А может быть, все не так уж плохо, — попыталась облагоразумить себя я. — Опять-таки новая ступенька в жизни, новые подруги, учеба». И, наконец. Приехав туда, я словно бы стану ближе к своей маме, не так ли? И тут я неожиданно разрыдалась, вытирая тыльной стороной ладони текущие по щекам слезы. Кого я пытаюсь обмануть? Саму себя? Ведь меньше всего на свете мне хотелось ехать туда. Я снова отшвырнула письмо, и на этот раз оно упало под диван. Через несколько секунд из двери в гостиную, послышался нежный голос моей тетушки Шинь. — Лия, не вешай нос, все будет хорошо. - Тетушка назвала меня маминым именем, иногда она по случайности путала мое имя с маминым. Ведь мы были с ней похожи, как две капли воды. Я и так знала, что все будет хорошо, но что ждет меня там… в школе? Получиться ли у меня познакомиться с кем ни будь, или я буду ходить, как белая ворона, одна в этой огромной школе? На эти вопросы у меня не было ответов. Мой внутренний голос, прервал стук в дверь. Он был не слишком звонкий, но продолжительный, и как сказать, такой важный что ли. — Тетушка, там стучаться., -после этого послышались тихие шаги по деревянному полу в сторону входной двери. — Кто там? - со всем интересом спросила я. Я встала с дивана и направилась к входной двери, как я впала в ступор. На пороге стояла прилично одетая женщина ,высокая и тощая. Она была одета в осенние черное пальто до колен, в юбке карандаш и элитной пышной блузке с брошью на правой стороне. На голове красовался пучок, закреплённый крабиком из самоцветов. Зачем она сюда пришла? Задавалась я этим вопросом. Она посмотрела на меня с ног до головы и произнесла. — Мисс Оливери, я приехала за Анастасией, пусть она соберет свои вещи, и мы поедем в школу. –проговорила она робко, смотря с высока. Этой новости я была не рада, мягко сказать, разочарована, я не ожидала что так скоро уже поеду в эту школу. Я покорно поднялась в свою комнату и начала собирать свои вещи. Их было не так много, мои родители не покупали мне никаких красивых новых платьев или просто хотя бы маек, им было на меня без разницы, живет и живет, что с того? В основном мне всё покупала моя тетушка, этим я была ей безумно благодарна. Собралась я, как не странно, меньше чем за 15 минут. Все вещи я складывала в свой старый чемодан, когда-то мама мне его покупала, когда мы собирались отдыхать всей семьей. Были времена... Моим быстрым приходом, я удивила преподавательницу, и на ее лице выразилось удивление, но оно быстро сменилось на безразличие. — Поехали, не надо терять ни минуты., –Своим робки голосом, прокомандовала она. Я быстро попрощалась со своей тетушкой. Мы обнялись на прощание, и вот я уже переступила порог , когда-то моего дома. Быстрым шагом мы направились к уже подготовленной машине в школу святой Бартовью. Под моими ногами хрустел гравий, высыпаний на дорожке перед домом тетушки. Солнце уже не так светило, как раньше, все стало по-другому. И вот я вижу большую черную машину, которая отвезет меня прямиком в ад. Шофер открывает мне дверцу в машину, и я любезно сажусь в нее. Так же мой чемодан положили в багажник машины. В машине чувствовался легкий запах сигарет, которые докуривал до нашего прибытия, шофер. Времени прошло меньше 5 минут, как наше молчание прервал голос преподавательницы. Заурчал мотор, резко запахло бензином, из-за чего я закашлялась. Меня прижало к спинке сиденья, и теперь я видела перед собой только задний край клетчатой кепки водителя и завитки седых волос у него на затылке. Мы покатили вперед. Я обернулась, взглянула в заднее окно машины и увидела тетушку Шинь— она стояла на крыльце и печально махала рукой мне вслед. Фигура тетушки стремительно уменьшалась, убегала вдаль и вскоре совершенно пропала в блеске пробивавшихся сквозь кроны придорожных деревьев солнечных лучей.
***
Наш автомобиль резко ехал по загородным узким дорогам. Преподавательница неподвижно застыла на переднем сиденье, по-моему, даже не моргала, глядя в лобовое стекло перед собой. Я же елозила на месте, размышляя над тем, почему преподавательница решила сесть не со мной, а на переднем сиденье. Может быть, я была настолько безразлична учительнице, что ей просто не хотелось разговаривать со мной? Ну, мне, между прочим, тоже этого не больно хотелось. Несколько раз она оборачивалась, чтобы взглянуть на меня, и я поспешно отводила взгляд в сторону и ждала, когда она отвернется и я снова смогу погрузиться в свои мысли, глядя на проносящийся за окном машины мир. Вскоре дорога стала немного шире, по ее сторонам чаще замелькали дома. Одним глазком, я увидела светловолосого мужчину он был очень похож на моего отца. Нельзя сказать, что мы с отцом были так уж близки, нет. Когда мы жили одни, он часто бывал вспыльчивым, то и дело кричал меня. А потом у нас в доме появилась мачеха, и отец очень сильно изменился. Я кажется, сначала была только рада этому, я предпочитала отца, который часами не произносит ни слова, с отсутствующим видом глядя перед собой. Не было до меня ему дела и нашей мачехе — ей хватало забот с ее собственными тремя мальчишками-сорванцами Наша машина проехала сквозь огромные, нет, громадные ворота, по обе стороны которых стояли массивные колонны. К школе вела длинная, асфальтная подъездная дорожка, петлявшая среди кустов, за которыми вдали блеснула полоска воды — наверное, это была речка или озеро. Наконец машина остановилась, и я услышала, как хрустнул гравий под ногами нашего выбиравшегося наружу шофера. — Внимательнее смотрите себе под ноги, мисс, — сказал он, открывая мою дверцу. Я через силу улыбнулась ему и вылезла из машины вместе со своей сумкой. Надо мной нависало огромное здание школы святой Бартовью, такое серое и мрачное, что на его фоне меркла яркая зелень растущих вдоль подъездной дорожки деревьев. Стены школы были каменными, темно-серыми, почерневшими вверху от сажи, десятилетиями оседавшей на них из каминных труб. Высоко в небо поднимались украшавшие школьный фасад колонны, а вдоль края широкой шиферной крыши торчали, как на крепостной стене, каменные зубцы. Да и вся школа в целом очень напоминала замок. Или тюрьму. Если бы вы только знали, до чего мне хотелось немедленно развернуться и броситься бегом по подъездной дорожке назад, за ворота! Но я, конечно, взяла себя в руки и осталась на месте, зная, что убежать мне все равно не дадут. Поймают, а потом еще и накажут. О, а вот и грачи. Живые. Они пролетели у меня над головой, их громкие крики смешивались с далекими возгласами игравших на лужайке девочек. — Хватит стоять тут, разинув рот, — сказала преподавательница, смотря на меня своим строгим взглядом. — Иди за мной, если у тебя, конечно, нет более интересных предложений.