Изменения — это всегда страшно. Но никто не изменит за вас вашу жизнь. Вы понимаете, какой должны сделать выбор, но несмотря на страх, движетесь вперед. Это главное правило успеха. — Пауло Коэльо.
Длинные пальцы снова, с какой-то дрожью, взлохматили рыжие локоны. Последовал нервный выдох, а за ним очередной не менее жалобный вдох. Парень старался быть спокойным. Телефон, будто сам, набирал заученный номер. Очередная фраза, которая выводила из себя:
«Абонент вне зоне действия сети».
— Какого черта?! — Крикнул он в трубку и сбросил звонок.
Ещё вчера парень видел её улыбку, обнимал хрупкое тело. Мог зарыться носом в распущенные волосы и прошептать слова любви. Так что изменилось за одну ночь? Почему она вновь и вновь не отвечает на гребаные звонки?
Это бесило парня настолько, что, из-за повторного сигнала автоответчика, телефон полетел в стену со всей силы. Так стало капельку легче. За телефоном полетела какая-то статуэтка со стола. За ней клавиатура, книга. Бумага разлеталась по полу, давая призрачное спокойствие. Очередной предмет, и парень остановился.
Фоторамка с тремя людьми. Рыжие волосы по плечи, болезненная худоба и настороженный взгляд в камеру — парень смотрел на свою более молодую версию — Сергей Разумовский. Его тонкая рука, торчащая из давно ставшего коротким обожаемого фиолетового свитера с совушками, покоится на плече второго парня, слегка сжимая, будто в поисках опоры. Даже, скорее, молодого мужчины, хоть они и были ровесниками. Выше на голову, грубые, будто из камня выточенные черты лица. Пробивающаяся трехдневная щетина, хотя, Сереже казалось, тот брился каждый день с наступления подросткового возраста, ухмылка на одну сторону и такая доброта в карих теплых глазах. Темные волосы, почти черные, хоть и короткие, но все равно лежат в непокорстве, будто отражая характер. Неизменная, застиранная и, кажется, держащаяся только на упрямстве парня старая футболка с логотипом группы Ария и кулон в виде волчьего клыка. Друг детства и юности — Олег Волков. А между ними девушка. Зеленые глаза с коварными черными стрелками, белоснежные волосы и яркая алая помада. Она была настолько хрупкой, что, казалось, может сломаться, но от неё веяло тем самым бунтарским духом. Александра Воронова.
Сергей перевернул рамку, взглянул на надпись позади общей фотографии. Три разных почерка. Один грубый, корявый:
«Даже сквозь года мы поможем друг другу», — писал Олег. Вторая надпись была простой, с несколькими помарками, но отсюда веяло искренностью:
«Я или Оле Мы всегда защитим друг друга», — писал Разумовский. И последняя фраза. Красивый почерк, небольшие рисунки над определенными буквами:
«Я люблю вас до луны и обратно», — писала Саша.
— Абонент вне зоны…
Так почему эта ваша хваленая Луна оказалась недосягаемо далеко? Почему девушка, чей голос спасал от кошмаров, не может элементарно ответить на звонок?
Дальше стало хуже. На второй день к Сергею подключился Олег. Теперь они вдвоем звонили на проклятый номер. Пока один набирал и слушал автоответчик, другой листал все возможные соцсети. Они не могли смириться с мыслью, что она так легко перестала отвечать на звонки. С ней определенно что-то не так.
Никто из них даже не думал приехать на общую с Разумовским квартиру. Там Воронова собирала последний чемодан и смотрела на вибрирующий в сотый раз телефон. Они умудрялись дозвониться даже через режим полета и, такими тщетными попытками, вызывали у девушки некую улыбку. Только она сразу исчезала, когда та поднимала взгляд выше.
В отражении зеркала больше не было той счастливой девушки, которая заезжала в эту обитель. Мешки под глазами, нет и намека на макияж. Белоснежные волосы, краска на которых уже вымылась, да и русые корни заметно отрасли, собраны в неряшливый в хвост. Наряд, который привлекал мужское внимание, сменился на джинсовку, футболку и какие-то штаны. Ей самой было смешно со своего внешнего вида, но подобное значило перемены.
— Ты была самым худшим в его жизни, Воронова, — снова уверяла себя девушка, смотря в свои глаза.
Знала, что это ложь, но не могла сказать иного. Она взяла один чемодан и легкую сумочку. Положила ключи на стол, возле рамки. Фото с одного из свиданий, где она и Разумовский, целуются на фоне дворца. И даже подобная деталь заставляла глаза предательски слезиться. Хотелось хлопнуть дверью, закатить истерику, но поступить так не могла. Девушка лишь в очередной раз провела взглядом по опустевшей комнате и сделала последнее, что могла себе позволить. Опустила рамку с общей фотографией, а затем вышла из квартиры, хлопнув дверью. Не ради сцен, лишь закрыть квартиру наверняка.
«Абонент…»
— Прекращай уже, — тихо произнес Олег, подходя к столу друга.
— Она ответит.
— Сереж.
Резкий взгляд вверх. Последнее, что Разумовский хотел увидеть, как старый друг детства отрицательно мотает головой. Она не ответит. Единственная девушка из-за которой мир такой яркий — просто ушла и не сказала и слова. А дальше начался ад.
Дедлайны, приложения, встречи. Попытки в обеденный перерыв позвонить Саше и услышать очередную фразу. Она давно заблокировала его везде, где только могла. Только Разумовский пытался до последнего это изменить. Преследование? Возможно, но подобное спасало его. Держало на выдуманном плоту, который с каждой секундой все больше тонул. Тотальная трещина появилась в выходной.
Вороновой не было уже неделю. Каждый день равнялся новому кругу ада. В офисе было лишь два человека. Друзья детства, которые пытались разобраться с очередным багом в программе. Олег скорее просто пытался помочь не разбить или удалить все к чертям. Сергей действительно пытался все исправить. Голосовой помощник оповестил о звонке, тот направился на почту. Какая ошибка. Её Разумовский будет вспоминать каждый день, длинной в полгода.
— У вас одно пропущенное… — цедил механический голос.
— Включи на громкую, Марго.
Сергей откинулся на спинку кресла. Раздался ожидаемый скрежет, а пальцы по привычке метнулись в волосы. Стоит прикрыть глаза и на секунду может показаться, как любимые руки приятно оттягивают волосы у корней. Как её пальцы скользят вниз к затылку и нежно, медленно гладят. Заставляют успокоиться и выдохнуть.
— Что ж… Ладно. Я увольняюсь, — спокойно произнес голос Саши.
Мужчина резко поднялся, перевел взгляд на Олега. Единственный островок надежды разрушается…
— Оставь «Марго» себе.
— Нет, — цедил Сергей, стараясь найти хоть что-то. Будто все можно остановить.
— Все нужное я забрала, остальное можешь хоть сжечь. Да, я знаю что ты ещё не был в квартире.
— Стой.
Разумовский поднимается с кресла, открывает программу. Секунда и все камеры квартиры показывают одну и ту же картинку. Пару мусорных мешков с вещами Вороновой. Исчезнувшая косметика и снятые фотки. И последняя надежда рухнула.
— Мне надоело это все, Разумовский. Хочешь, оставайся со своим Волковым навсегда.
Последние слова, сказанные с такой ненавистью и гудок. А в ушах шум. Помощник что-то говорит про удаление записи, а рыжик не может произнести и звука. За него говорит Олег, просит сохранить запись. Картинка перед глазами начала плыть, а шум лишь усиливаться. Сергей и сам не понял, как сел на свое кресло. Не осознал, как к нему подошел Олег и развернул к себе лицом. Как тот начал что-то говорить, пока слезы все больше подступали к глазам. Все рухнуло. Она все разрушала так легко.
— Ты это слышал? Она ушла. Она просто блять ушла!
— Серый.
— После всего что между нами было. Я ей доверял, Олег. Она знала все обо мне.
— Но при этом она ушла. Не отвечала на звонки и только теперь соизволила все сообщить. Послушай, я не спец, но может так даже лучше? Просто забудь её.
Синие глаза пытаются найти что-то в образе Олега. Он шутит. Он должен найти что-то смешное в его словах. Все это огромная шутка или пранк. Только взгляд не может найти камер. Память не может забыть её голос и фразы. А вся ситуация похожа на последний круг ада.
Волков хлопает по плечу. Что-то говорит про кофе и уходит из кабинета. Только тогда Разумовский вновь откидывается на спинку кресла и зарывается пальцами в волосы. Нет привычного блаженства от действия. Трясущиеся руки, стараются зацепиться хоть за что-то, но лишь сползают вниз. Все слишком легко рухнуло. Память пытается зацепиться за единственную вещь, воспоминания.
Месяц назад было все проще. Ещё пару недель, до этого проклятого момента, в этом кабинете Сашка сидела на диване. Закинула ноги на спинку и старалась оспорить идею «Марго», как помощника. Тогда Сергей мог позволить себе дерзость ходить в футболке и домашних штанах по офису. Мог невзначай поцеловать в макушку и сказать, какая она умная. Всего месяц. Тридцать дней назад. Но он слышал, как сейчас, фразу:
«Умник, я вернулась!».
«— Ты опять был здесь всю ночь? Ночная птица.
— Для начала это сова. А для конца, я лишь выполнял свою работу, — завлекая в объятья, парировал парень.»
Мозг вспомнил, как под алкоголем, наблюдал за её злобой. Саша фыркала себе под нос, отбирала бутылку и явно старалась не поддаться ухмылке. Грозно говорила:
«Я поняла, что ты меня обожаешь. А теперь вставай, отвезу домой, поспишь в постели». Но в итоге осталась рядом на диване. Гладя по рыжим локонам и шепча, как сильно любит.
Куда подевалась эта чертова любовь?!
Разумовского отпустило лишь через пару дней. Осознание, что он сидит на полу, пришло не сразу. Спиной упирался в стену и слушал на повторе голос Вороновой. Как та снова и снова все прекращает в одностороннем порядке. Голова болит, возле ног пустая бутылка. На нервах накрывает гораздо сильнее и быстрее, но это хоть как-то расслабляет.
— Зачем ты так делала, если все равно ушла? — вновь шептал себе под нос Сергей. — Я тебя ненавижу.
Очередная усмешка в пустоту. На улице Питер погрузился в темень, еле видны огоньки от домов и афиш. Пальцы нащупали бутылку, подняли её и вновь опустили на пол. Пустая. Как и душа. Он вскинул голову, ожидая, что это что-то изменит. Несильно ударился головой о стенку и почувствовал лишь легкую боль. Только она ничего не исправит.
— Черт побери, ну же… Вернись ко мне.
