Паучки

Тогда Мацури впервые услышала, как Харуми кричит. От испуга. Это случилось перед началом новогоднего празднования, в доме Аихара, когда четыре подруги доставали из чулана необходимую атрибутику. Дело в том, что после работы Умэ собралась встретиться с одноклассницами, поэтому вернётся только завтра, и то, скорее всего, под вечер. Поэтому Юдзу и Мэй решили подготовить квартиру до её прихода, а заодно и успеть провести время с Харуми и Мацури, которые с радостью вызвались помочь. Но радость Танигучи в миг сменил страх, а коробка с путаницей из гирлянд выпала из рук, глухо ударилась о пол и перевернулась на бок. Вместе с тем девушка негромко вскрикнула при виде небольшого чёрного паука, что неторопливо полз по помятому падением картону. Она отшатнулась на пару шагов назад и наткнулась спиной на стену. Рефлекторно приложенная к груди ладонь поймала слабые вибрации частых ударов сердца. Карие глаза с боязливой напряжённостью наблюдали за тем, как паук перемещался на пол, ускорялся и скрывался в щели между стеллажами. Сбоку незамедлительно послышались шаги. — Танигучи-семпай, у тебя всё нормально? «Только не ты...» — цокнула Харуми и приняла неудачную попытку расслабиться, опустила руки и крепко сцепила их за спиной. — Да, всё хорошо, — как можно непринуждённее сказала она, подходя к упавшей коробке и опускаясь на корточки, чтобы собрать её содержимое обратно, — А где Юдзучи? — С Мэй-сан собирает ёлку. Забыла уже? «Точно же... Вот чёрт». Ответа не последовало. — Почему ты кричала? — поинтересовалась Мацури, приближаясь к старшей. — ... Я? Кричала? Тебе, должно быть, послышалось, — нервно усмехнувшись, Танигучи с опаской взглянула в сторону стеллажей. — А я так не думаю, — покачала головой Мидзусава и проследила за карим взглядом. Спустя полдесятка секунд тишины чёрненький нарушитель покоя покинул своё укрытие. Харуми вздрогнула и попятилась назад. А стоило пауку начать движение в их сторону, Мацури во второй раз услышала, как подруга кричит. Прячась за её спиной, держась за её плечи крепко-крепко и повторяя одну единственную просьбу: — Убери его, Мацури, убери, убери... — ... Так ты у нас паучков боишься, Танигучи-семпай? — губы удивлённой Мацури исказились в полуухмылке. Она почувствовала, как Харуми закивала. — Если я избавлюсь от него... — нарочно медлила младшая, — то что мне за это будет? Паук приближался, и Танигучи вскрикнула в третий раз: — Что угодно, только убери его от меня, Мацури! — громко прозвенело над ухом. Мидзусаве пришлось постараться, чтобы повернуться к семпай лицом и мягко отодвинуть её руки. — Хорошо, — согласилась она, аккуратно отпуская Танигучи и замечая, что глаза её зажмурены. Когда Мацури снизу вверх посмотрела на такую беззащитную Харуми, в груди у неё что-то ёкнуло, и она пообещала себе, что обязательно разберётся с этим ради неё. Но для начала выполнит просьбу. Или точнее будет сказать мольбу? — Убрала? — спросила напуганная Танигучи. — Нет пока, — подойдя к пауку, Мидзусава присела и смело накрыла его ладонями. Восемь лапок защекотали кожу, когда она поднялась. — Долго ещё? — пропищала старшая. В дверях Мацури ответила: — Уже всё, — и поспешила на балкон, оставляя Харуми одну, дабы та пришла в себя.

***

С инцидента минуло немногим менее пятнадцати минут, и пока сёстры Аихара разбирались с размерами искусственных еловых лап, их помощницам было поручено развесить неон да мишуру по всему дому. Танигучи с опаской осматривала коробки, которые ей приходилось переносить — это с лёгкостью уловил зоркий глаз Мидзусавы. Последняя была манипулятором. С давних пор и по сей день. Она умна, хитра и рассчётлива, разузнать слабости того или иного человека для неё — раз плюнуть. Стоит только поймать эти едва ли видимые нити — и можно дёргать до бесконечности, когда вздумается, так и этак. Многим известно, что Мацури такое под силу. Харуми — не исключение. Отличие лишь в том, что старшая и сама сумела поймать ниточки младшей и крепко ухватиться за них. Наверное, поэтому они практически за них и не дёргали — ответ был всегда. Однако, сейчас преимущество оказалось на стороне Мидзусавы. Поэтому Танигучи пребывала в напряжении, ждала очередного рывка и не подозревала, что намерения её кохай могут быть благими. — Куда ты его дела? — спросила Харуми, прикрепляя гирлянду к стене с помощью металлических кнопочек; в коридоре было тихо, свет приглушён. — Кого его? — не поняла Мацури; выглядела она, как и в большинстве случаев, скучающей (зевнула даже), из чего можно было сделать вывод, что у неё не возникло ни единого предположения о том, что всё это время её семпай мучилась в догадках о плане розыгрыша над ней же. Или, по крайней мере, это было на поверхности. Доступное, на внешней стороне обложки. Как обычно. — Паука, — пояснила Танигучи чуть ли не шёпотом. Мидзусава подавила в себе желание напугать подругу прямо здесь и сейчас. — ... Выпустила, — невзначай пожала она плечами. — Куда? — На балкон, — честно поведала младшая, придерживая тёмные провода с разноцветными маленькими лампочками, выключенными пока, — Так что лучше не ходи туда. — Будь уверена, теперь не сунусь, — усмехнулась Харуми, и замялась в лёгком смущении: — Мацури... — прозвучало многозначительно. Когда кто-то произносит твоё имя так, ты невольно замираешь. Замечали? — Да? — Мацури с интересом уставилась на неё, и не отворачивалась, пусть и не могла нормально разглядеть её лицо. — За то, что убрала его... Спасибо. Никто никогда не узнает, но в это самое мгновение Мидзусава расстаяла. Она всегда смущалась немного, когда кто-то искренне благодарил её, но сейчас было как-то иначе. Скорее всего потому, что рядом Танигучи. Определённо, с большей вероятностью это так. И то ли потому, что это особое отношение запутывало-устрашало её, то ли для того, чтобы не изменять своей сути, Мацури с фирменной ухмылкой напомнила: — Ты должна мне за это, помнишь? Твои слова. Знакомое раздражение вспыхнуло внутри Харуми разом, жаром разгоняя тёплые искры благодарности быстро-быстро, прочь. — Тц, стоило же ляпнуть... — пробубнила старшая, вздохнула и продолжила значительно громче: — И чего ты хочешь? Мидзусава уловила в этих словах нотки вызова, и она не ошиблась: карие глаза смотрели прямо в голубые с решимостью, неотрывно. Каким бы ни было желание, она отступать не собирается. — ... Суббота. В семь вечера в нашем ТРК, — шире ухмыльнулась Мацури, растягивая речь и шаги, что сокращали расстояние между ней и Харуми, — Не планируй ничего. В этот день ты — моя.