Адепт Певерелл

Отблеск яркого солнечного света разбудил Гарри. - Доброе утро! - И тебе, Нимфадора! - Так, именинник. Я просила меня так не называть! Я вот сейчас не посмотрю, что у тебя сегодня праздник, и таких жалящих заклинаний по ушам выпишу, что до самого Хогвартса красный ходить будешь! - А я, кажется, просил меня не будить, открывая шторы… - Да ладно тебе! Солнце в Лондоне не так часто бывает, чтобы привередничать. В любом случае, давай вставай, одевайся, и спускайся в гостиную. Будем тебя поздравлять. - Поздравлять? – переспросил он. - Все проснулись едва не на рассвете, я сама в шоке. Ну а учитывая, что сегодня у всех выходной, в том числе и у меня, то да. Поздравлять будут многие. Там тебе уже посылок с подарками пришло… Очень много. - Ладно, уже встаю. - А я пошла. Есть хочу – сил нет уже. *** - Сколько? – переспросил он, недоумевая. - Семьдесят пять. Уверена, что это ещё не конец. И я молчу про письма – каждые десять минут прилетают, вон уже горка на столе, - качнула головой Андромеда. - Мне кажется, они ошиблись домом. Я никогда в жизни столько подарков не получал. Да даже и меньше… Не получал, в общем. А это всё – я не знаю от кого. Вальбурга и Андромеда переглянулись так, словно Гарри сказал что-то, что подтверждало их общие мысли. - Гарри, - вздохнула миссис Тонкс, - Мы знаем, что никто не ошибся. На каждом подарке – записка с твоим именем. Он набрал воздуха в грудь, будто намеревался что-то резкое ответить, но затем лишь тяжело выдохнул. - А на письма обязательно сегодня отвечать? - Нет. Среди волшебников считается хорошим тоном, если на письма с подобным содержанием будет ответ в течении трёх дней. И вот ещё что. Учитывая, что это будут первые письма, на которые ты ответил, я бы подошла крайне вдумчиво к вопросу, кому отвечать первому. Кое-какие семьи вполне могут обидеться, если ты отправишь им ответы во вторую очередь. - Понял. Я, наверное, потом посмотрю что там. - Да хоть завтра, - ответила Вальбурга прежде, чем Андромеда успела что-то возразить, - но вот подарок от Рода Блэк, а также подарки своих близких лучше открой после того, как мы все позавтракаем, там есть предметы, что могут оказаться необходимыми. - Хорошо. Вайесса где-то здесь? - Отлучилась по делам, сказала, что нужны приготовления к вашим личным делам. Гарри рассеянно кивнул, глядя на увеличивающуюся стопку писем. Юноша явно не заметил недовольного тона в голосе своей приёмной матери, поэтому следующим вопросом был застигнут врасплох: - И что это за «ваши личные дела», Гарри? Он немного помедлил, не в силах оторвать взгляд от писем, но затем, всё же, внимательно посмотрел на Андромеду. Его глаза немного сузились, когда он в полной мере осознал, что услышал недовольные нотки в её голосе. Точно такие же, как у тёти Петунии, что не могла таскать его за уши при соседях, а потому пыталась тщательно, но неудачно, скрыть свою злость. - Дела Рода Певерелл. *** Когда сквозь щелку в неплотно закрытой шторе солнце стало светить особенно ярко, а все ритуальные последовательности, связанные с Лугнасадом, казалось, были уже выжжены в его мозгу такими же строчками, как в Кодексе Рода Поттер, Гарри потёр глаза, и откинулся на спину. Теперь он лежал на толстом ковре что домовые эльфы постелили на пол этим утром. Кровать ему с недавних пор казалась слишком мягкой, а тут – в самый раз. Раньше его дни рождения игнорировали. Максимум – Петуния отдавала что-то из остатков от именин Дадли, и также ношенную одежду всё того же Дадли, ушитую до размеров «худого кузена». А, точно! Ещё ведь Дадли мог «поздравить», особенно громко прыгая по ступенькам, чтобы на Гарри упало побольше пыли и пауков. А что теперь? Гора подарков, постоянное спокойствие окружающих, их отношение к празднику, будто это обычный день. Это было одновременно необычно до легкого напряжения во всём теле, и приятно – не было того снисходительного отношения, которого он бы не вытерпел. Разве что Андромеда была напряжённой и немного грустной, глядя на Гарри, и Тед, с его постоянным беспокойством, будто бы постоянно ожидал… нападения? Мадам Вальбурга была привычно занятой и совершенно нечитаемой в эмоциях (Гарри даже решил, что стоит будет повнимательнее присмотреться к её поведению, чтобы скопировать столь совершенное хладнокровие в свою маску). Нимфадора была привычно энергичной. Гарри не знал, чему именно его названную сестру обучает «легендарный мракоборец», но пока что это не поменяло её характера ни на йоту. Впрочем, сегодня такое положение вещей могло измениться. В Роду Поттер подобные празднования Колеса Года проходили у Камня Рода. Большинство из ритуалов проходило под присмотром некоего «знающего духа», который должен был направить руку даже самого неумелого из участников. Теперь же, Гарри оставалось лишь ждать в неведении, поскольку всё то, что он узнал об Адском Пламени, уничтожившем Поттер-мэнор заклинании, отчётливо намекало на разрушение различных тонких магических пластов и нитей, что, в свою очередь, могло изгнать духа. Ну а без его наставлений, было много неясностей, пускай даже Гарри был уверен что за чем должен сделать сам. Таким же белым пятном был и намеченный в Блэк-Хаусе ритуал. Вальбурга молчала, Андромеда говорила, что сама знает мало, от остальных проку тут не было, так что оставалось лишь самому догадываться, что, опять-таки, скорее всего, ритуалы будут проводиться под надзором Гримма. Ну и Певереллы. Этот обряд был для Гарри и самым волнительным, и самым… успокаивающим, что ли? Да, он знал немногое, и знания эти были получены от Вайессы, а ею от «непосредственного начальства», но там не предвиделось никаких неожиданностей, как в случае с тем же Родом Поттер. И всё же Нимфадора могла немного выйти из себя. Жертвенные животные, не та мысль к которой легко привыкнуть. Особенно, если многое в твоём воспитании и мировоззрении до сего дня было заложено магглами. Особенно, учитывая сколь варварскими вещами считались подобные «языческие» элементы в народном мнении многих высококультурных англичан. Быть может, тут и скрывалась причина того, что, несмотря на конец двадцатого века в маггловском мире, среди магов царило восемнадцатое? Культура магмира просто нашла точку хронологического равновесия между различными своими составляющими? В любом случае, привычная картина мира имеет большие шансы на разрушение. И не только у Нимфадоры, но и у него. Смутные образы в сознании, будто увиденные чужими глазами, намекали Гарри, что это будет тяжело наблюдать, и крайне мерзко, к тому же. А уж самому делать такое… Нет, он пока точно не готов. - Гарри, ты готов? Из-за двери послышался голос Андромеды. - Ещё нет, - откликнулся он, поднимаясь с пола. - У тебя десять минут максимум. - Понял. Его ритуальное одеяние (подаренное Вальбургой) было зелёным, будто трава, и только на краях рукавов, а также на воротнике, были цветочные узоры, вышитые красной гладью. Такая одежда совершенно не была привычной – ни по цвету, ни в том моменте, что надевалось это на голое тело. Хорошо хоть, что роба была просторной и длинной, прикрывая всё-всё-всё. «Неужели, все должны надеть свои робы на голое тело? Эу…» - он скривился от этой мысли. В памяти почему-то всплыл какой-то смутный образ стеклянного куба. Это странное воспоминание было на поверхности всего лишь минуту, но принесло с собой ледяное спокойствие. Переодевшись, он вытащил свои отросшие волосы из-под воротника, а затем перевязал их простой ленточкой. Все артефакты пришлось снять и отложить в сторону – они оставались здесь на весь праздник. При нём была лишь бузиновая палочка в кармане робы, а также кольцо Лорда Поттер – все остальные артефакты рисковали нарушениями и проблемами в своей роботе из-за крайне интенсивных потоков энергии, присущих подобным ритуалам. Взгляд по сторонам, чтобы вспомнить, не забыл ли он чего? Разве что попить воды… Пока наливал, вспомнились занятия с профессором Мэйвезером. В последние несколько недель всё пришлось отменить, а недавно, когда по настоянию Вайессы Гарри написал письмо и отменил вообще все встречи вплоть до начала занятий в школе, то ответа он и вовсе не дождался. - Всё это не важно. Важно то, что впереди, - тихо проговорил он строчку из записей предков в Кодексе Рода Поттер. *** - Здравствуйте, юноша. Меня зовут Сигнус Блэк. Старик, протягивающий ему руку, не выглядел седой развалиной, как рассказывала Нимфадора. И голос его также был старым и скрипучим, но уж никак не немощным. - Здравствуйте. Я – Гарри Поттер… - конец фразы получился немного нечётким, поскольку юный маг не был уверен, сколько всего он может сказать о себе человеку напротив. - О, весьма похвальная осторожность для такого молодого чародея. Помнится мне, Сириус, мой племянник и твой крёстный отец был не столь сдержанным в словах в таком возрасте. Но, не стоит переживать. Я знаю и кто ты, что ты являешься Лордом Поттер, и Наследником Певерелл. - Правильно сделал, что не стал кичиться званием, Гарри. В простом разговоре это пустой звон, - добавил ходящий из угла в угол комнаты Тед. - Разве? Статус Лорда обычно вызывает уважение. - Согласен. Статус Лорда действительно поднимает в глазах большинства окружающих, - Сигнус жестом остановил хотевшего что-то сказать Тонкса, - И пускай я никогда не носил кольца Лорда, но я общался с Орионом. Он, да будут его кости в спокойствии, всегда говорил так: «Лучше, когда никто не знает, что у тебя есть меч. Каким бы красивым он ни был, но преимущество скрытности выигрывает у преимущества статуса». - Значит, по-вашему, мне не стоит говорить, что я Лорд вообще? - Нет, не стоит, - отрезал Тед. - Я бы не был столь категоричен, - покачал головой старик, - И пускай Вы, юноша, всё ещё с предубеждением относитесь к «чистокровным заморочкам», несмотря на все объяснения моей дочери и Вашей жены, но кое в чем молодому Поттеру могут пригодиться подобные титулы. - В чём же? - Многие седые колдуны вроде меня, достаточно презрительно смотрят на всех, кому ещё не исполнилось тридцати. Оглашение своего титула, в таком случае, может послужить во благо и на пользу, поскольку далеко не все, даже к моему возрасту, сами являются Лордами. А уж тем более – Лордами-перед-Магией. Тед прикрыл глаза и покачал головой. Гарри, подумав ещё несколько секунд после того как его… приёмный дед закончил говорить, откашлялся и сказал: - Благодарю за урок, мистер Блэк. Пожалуй, я действительно буду предельно осторожным в подобных ситуациях. В конце концов, кому-то может даже быть обидно, если кто-то моего возраста является Лордом. - Не мне, - улыбнулся старик. - Что же так долго… - тихо проговорил себе под нос Тед. - Вальбурга никогда не любила спешки в обустройстве ритуального зала, не говоря уже о привычке всё семикратно проверять. Тем более она не будет спешить, если Андромеда и Нимфадора до сих пор возятся с хлебом. Даже удивительно, что моя внучка совершенно не способна к кулинарии и прочим женским умениям. Это недочёт в воспитании, я считаю. - Сигнус, - Тед встал, и, раздумывая над ответом, прошёл от одной стены, до другой, - Вы же сами Блэк. Вы прекрасно знаете своё родовое упрямство. До Хогвартса она была слишком ребёнком, чтобы изучать подобное, а оттуда возвратилась уже с мечтой стать аврором. - Поразительная, как говорит молодёжь, отмазка. В наше время девочки помогали матерям на кухне с четырёх лет, а готовить умели с восьми. - Это потому что уже в двенадцать они могли переехать в дом жениха. Сколько Вам и Друэлле было лет, когда… Гарри покачал головой, осмотрел «вспомогательную» комнату при ритуальной, где они сейчас и находились, после чего, не найдя лучшего выбора, уселся на старый деревянный табурет у стены, по виду которого можно было предположить, что ещё прадед Сигнуса застал этот стул уже немного износившимся. Нет, сидеть было удобно, сиденье не скрипело и не грозило развалиться в любой момент, очевидно поддерживаемое магией то ли предков, то ли дома, то ли домовиков. В спор не хотелось вмешиваться, потому что он понимал и принимал позицию обоих сторон: его самого приставили к готовке едва он только смог пользоваться лёгкой тефлоновой сковородкой для приготовления яичницы; но также мысль о том, что это было сделано слишком рано, а у волшебников было обусловлено возможностью брака уже после второго-третьего курса, была просто ужасающей. Он сам не мог себе представить своей женитьбы по старым традициям. Быть помолвленным, а то и женатым к даже пятому или четвёртому курсу – это слишком. Лишь одна мысль занимала его больше, чем аргументы в этом непрекращающемся споре и собственные мысли: «Чего ради меня позвали так рано, если ещё ничего не готово?» *** Ссора закончилась без победы одной из сторон, ибо каждый остался при своём. Пожалуй, только уникальные переговорные навыки Сигнуса не позволили ему разругаться с Тедом, что называется, вдрызг – Гарри даже сделал для себя несколько мысленным заметок о том, как можно увести тему в сторону так, чтобы успокоить человека, а не разозлить или унизить его. После нескольких минут молчания Сигнус решил сгладить острые углы и проверить знания Теда о происходящем сегодня ритуале, одобрительно реагируя, когда тот попадал в точку (этот ход Гарри также решил взять себе на заметку). Тут интересного было немного, ведь Гарри, очевидно, посвятил ощутимо большее количество времени изучению литературы по теме, чем тот же Тед, который хватал всего понемногу, по верхам, да и то после работы. По-настоящему интересно стало лишь тогда, когда на глухой стене будто бы из теней соткалась дверь, которая тут же была открыта с другой стороны. Мадам Вальбурга выглядела возвышенно-спокойной, но не так, как это было у неё обычно, то есть холодно и неприятно, а наоборот, понимающе-тепло. Пару мгновений занял у Гарри анализ своих ощущений, после чего он понял, что это и есть та самая «проекция силы Главы Рода», о которой он читал, и которую, по той очевидной причине, что он был единственным в своём Роду, не мог ощутить прежде. Укутанный в глубокий мрак космоса Зал Камня Рода не давил так, как в прошлый раз, не вызывал чувства пустоты и бессмысленности. Нет, теперь тут было уютно, и Гарри полагал, что это было в равной степени результатом сегодняшнего праздника и того, что он сам, не будучи Блэком по крови, был под защитой Гримма. Пожалуй, единственным неудобным моментом этого места было то, что мерцающие звёзды давали недостаточно света. Да, можно было разглядеть, что у всех собравшихся на их мантиях были какие-то узоры, но их форма в неверном свете и мерцании теней, казалось, постоянно изменялась. Он также видел, что волосы Нимфадоры постоянно меняют цвет от нервного напряжения, но, кроме тех случаев, когда они окрашивались в совсем уж вырвиглазные тона, понять даже примерно их цвет было невозможно. Вот уж поистине: «Во тьме все кошки серые, только если они не чёрные». Точно также он не мог рассмотреть и что за столы с дарами находились в дальнем углу, ведь подойти и посмотреть было нельзя – мадам Вальпурга почти моментально отвела и поставила его в один из светящихся золотом кругов на полу. Диаметр круга был метра полтора, что позволяло некоторую свободу действий, но садиться или ложиться было нельзя, да и сам юноша понимал, что подобные ограничивающие фигуры создают не просто так, а пересекать их границы без разрешения – поступок, по меньшей мере глупый. Шесть кругов для шести участвующих вместе также формировали круг или шестиугольник. У всех они были одинаковыми, что немного Поттера удивило – он полагал, что Леди-Регент Блэк, как проводящая ритуал, должна иметь какие-то явные отличия в своём кругу. Казалось, он задумался и всё пропустил, ведь, будто по невидимому знаку, все выпрямились, встали почти что идеально ровно. Более того, он и сам, как оказалось, стоял с идеальной осанкой. Тем временем, Вальбурга просто тряхнула руками, и с её пальцев брызнуло несколько золотых искорок. - Гарри, Нимфадора, Тед, - позвала она, по очереди глядя на названных, - Такого вида ритуалы для вас в новинку, и вы ещё не привыкли к подобному. Поэтому, чтобы не ухудшить своё состояние, вам следует сосредоточиться не столько на том, что я говорю и что делаю, сколько на своих ощущениях при этом. Попытайтесь уловить тонкую нить магии, позвольте себе пойти за ней, сбросить оковы простоты смертного бытия и загляните по другую сторону – в настоящее колдовство. - Dwynn saeg sotensil narana! Гарри не заметил в её руках никакой волшебной палочки, но, мастеру-ритуалисту, в ритуальном же зале, она, похоже, и не была нужна. Тончайшие кольца золотых нитей вспыхнули вокруг предплечий женщины, заструились переплетениями и ставами рун, зазвенели колокольчиками. - Великая сила Магией нам дана. Ей отдаём мы первый хлеб из первого зерна… Небольшие круглые буханки хлеба появились в руках Вальбурги, Нимфадоры и Андромеды, и каждая разломила свою надвое. Яркие светлячки искр выпорхнули из разломанного хлеба, и, мгновение спустя, стали новыми звёздами на небосводе, исчезнув из опустевших рук женщин. У Гарри мороз пробежал по коже, и он, вздрогнув всем телом, вдруг ощутил нечто одновременно новое, и крепко забытое старое. Казалось, кто-то не слишком умелый, или, быть может, наоборот, весьма мастеровитый, провёл по струнам гитары, не пытаясь создать мелодию, а будто лишь проверяя звук. Он ощутил, что точно также невольно, как прежде встал ровно, он поднимает руки к груди, ладонями вверх, будто просит что-то или показывает чистоту своих намерений. Рядом с ним то же самое, пусть и с замедлением, повторяли оба взрослых мага. Тем временем, в женской половине круга происходило нечто невообразимое. В ушах стоял гул, слов понять было невозможно, но все трое ведьм скандировали что-то синхронно и с каждым словом, с каждым порывистым движением рук, с их пальцев слетали целые снопы искр, воздух вокруг будто бы густел, а на полу, помимо кругов, проявлялись всё новые и новые символы, рисунки, фигуры. Метаморфоза пола ему почему-то показалась даже интереснее, чем непривычная внешность Нимфадоры, в значительной мере копирующая внешность её матери, с поправкой на возраст и то, что потемневшие кудрявые волосы у девушки у самых кончиков засияли-загорелись ярко-красным. Он откровенно не ожидал, что ему удастся так быстро соскользнуть в это пограничное состояние, когда творящаяся магия начинает отсекать от восприятия более простые и приземлённые чувства, как тот же слух. Более того, происходящее отодвигало на второй план и сознание – поток мыслей словно бы шел теперь отдельно от тела, будто он теперь был лишь пассажиром, а управлял кто-то другой или что-то другое. Наверное, Гарри бы испугался, если бы с ним случилось что-то подобное. С тем ним, кто ещё вчера жил у Дурслей и терпел их попытки «выбить из дрянного мальчишки всю эту дурь». Теперь, когда он прочитал так много различных книг по магии, когда ознакомился со значительным количеством записей из Кодекса Рода, он понимал, что это естественно. Магия – это не что-то, что маггл легко может осознать своим умом, или увидеть глазами, нет… Настоящая магия располагалась за гранью того, что воспринималось простыми чувствами. Для магглов, да и для многих магглорожденных, магия была чем-то страшным, а оттого они пугались и избегали её настоящих проявлений. Магия опиралась на чувства, что есть у всех, но простиралась гораздо дальше, добавляя всё новые и новые ощущения, добавляя знания и понимание того, что казалось невозможным. Как объяснить слепому, что такое «красный», когда он не то, что не знает, что слепой, а боится и бежит от признания этого факта? И лишь остановившись, приняв его и подумав, он мог бы получить хотя бы отдалённое понятие. Гарри просто знал, что дующие в этом зале нематериальные ветры магии сейчас переполнены энергией жизни. Она давила на него, и поднимала одновременно, как если бы Атлант, удерживающий небосвод от земли, был столь силён лишь когда держал то самое небо. Сквозь эти потоки он видел не-глазами, что яркие искры Блэков вокруг разнятся друг от друга. Он ощущал, как напряжён Тед, как он боится происходящего не в силах самому себе признаться в этом. Он ощущал, что Сигнус дрожит в радостном предвкушении, и, скорее всего, уже ощутил его, Гарри, внимание. Нимфадора, почему-то, ощущалась тёплой шипучкой и её искра реагировала на ветра магии и жизни вокруг как маленький ребёнок, что, находясь среди тысяч игрушек, хватает одну, затем, увидев другую, напрочь забывает о первой, хватает уже её, и так бегает от одной до другой, захлёбываясь радостным смехом и не в силах выбрать что-то одно. Андромеда реагировала болезненным узнаванием, и реакция эта была взаимной и со стороны магии. Приёмная мать Гарри была подобна горящему, хоть и почти угасшему очагу зимней ночью, в который внезапно добавили новых, сухих и даже почти что ароматных дров, а оттого пламя, пускай и начинало уже разгораться, но делало оно это как-то… нехотя, недоверчиво, будто не в силах осознать, что всё это снова есть и никуда больше не уйдёт. А Вальбурга…. Гарри понял, почему о её высочайшем мастерстве в ритуальной магии все говорили так восхищённо. Он даже начал подозревать, что ему самому до подобных вершин – быть может десятилетия и столетия практики. Вальбурга не была подобна резкой шипучке Нимфадоры, грустному пламени Андромеды, недоверчивой звезде Теда или свече Сигнуса – она была десятируким пламенным пауком, ткачихой, настоящей Ариадной этого ритуала, столь искусной и изысканной, что среди всего невозможного, что происходило, это казалось вдвойне невозможным. Ветра жизни были для неё тонкими нитями, и оттого, беря их из рук Андромеды и Нимфадоры, она сплетала из нитей плотные узоры фантастических форм, где были и руны, и звери, и фигуры каких-то древних героев, и зеркала озёр, и острые пики скал… Казалось, весь мир в миниатюре жарким маревом летних ветров жизни и магии плыл и сплетался, будто сказка, незримая для посторонних. И ВОТ ЭТО было настоящей магией, а то, что они изучали в Хогвартсе… так, игрушки для детей… Впрочем, рассмотреть все детали не удалось – они были неуловимыми, жили лишь мгновение, и когда Гарри осознавал что увидел, этого больше не было, как и ещё одного образа, пропущенного тобой, и ещё... А затем всё просто остановилось. Или нет. Понимать было выше его сил. Его разум, столь крепко ухвативший нить магии, как и советовала Вальбурга, просто не понимал ЧТО видит. Казалось, это был всё тот же зал у Камня Рода, а вроде бы нечто изменилось, незримо, и в то же время столь кардинально… Свет, прежде недостаточный, тусклый, теперь был ярким, и исходил даже не от звёзд или застывших в полёте искр, а будто бы отовсюду. Будто кто-то превратил всё помещение в единую ёмкость и залил туда жидкого света так, чтобы тот не слепил, но убирал все тени кроме самых глубоких, делая последние ещё более тёмными. Гримм стоял напротив него с какой-то особой лисьей ухмылкой. Или это лишь было игрой исчезающих теней? Застыли все, и даже ему самому было тяжело хотя бы повести взглядом из стороны в сторону. - За что я люблю подобные праздники, малыш, так это за то, что есть возможность использовать свои силы на полную. Да, я услышал твою жалобу про недостаточность света. Теперь лучше? - Да, - сказал Гарри и даже его голос оказался каким-то странным и будто немного иным, - Я и не знал, что так можно. - В такие дни и ночи как эта можно очень многое. Кто-то освещает пространство, как я, кто-то задерживает и растягивает полночь на полсотни часов, ну а кто-то занимается разными непотребствами. Я слышал, что в такие ночи кто-то даже добавляет время в пряники, представляешь? Я вот нет. Но сейчас не об этом. У меня для тебя есть загадка, молодой Поттер, что я загадывал всем юным Блэкам. Иногда мне приходилось загадывать её два или три года подряд – у простых детей слишком мало опыта, чтобы понять что к чему. Но не у тебя. Думаю, при помощи не-своего опыта, ты её разгадаешь на раз-два, но будь так любезен – не беси меня. Мне и так сегодня необходимо кое-что сделать. - Что за загадка, сэр? – спросил Гарри, сам себе мысленно напоминая, что перед ним сущность, что, наверное, весь Хогвартс могла бы стереть в пыль и не поморщиться. - «Блэк зашёл в комнату, и в ней все замолчали. Почему?» Если ответишь правильно – твоя награда будет даже больше, чем мне бы хотелось. - А если нет? – спросил тот, и тут же проклял себя за своё любопытство. Зло блеснули красные глаза Гримма, мгновенно обратившегося в чёрного пса столь больших размеров, что лишь по длине лап и форме морды можно было понять, что перед ним – не отощавший за зиму медведь. Убедившись, что Гарри понял глупость своего вопроса, Гримм отвёл взгляд и пошёл к Сигнусу. Удивительно, но в этом застывшем времени Гарри больше не чувствовал искр других, хотя разум всё ещё оставался «пассажиром» в непослушном теле. Тут же мысли его обратились к странной загадке, и, не прошло, наверное, и полминуты, как мысли сошлись - он нашёл сразу несколько ответов. Очевидно, читавший его мысли, дух-защитник Блэков тут же притрусил в своей собачьей ипостаси, и усевшись на пол, заглянул мальчику в глаза. Голос, раздавшийся в голове, был точь-в-точь таким, каким тот говорил в человеческом виде: - Расскажи, что понял. - Мысленно? – вслух спросил Гарри. - Нет. Ты ещё не умеешь достаточно чётко формулировать слова и образы в своей голове, чтобы я понял, что ты в точности осознал суть ответа. Так что вслух. - Первый ответ: потому что он Блэк. За его спиной стоят поколения его предков, их слава, деяния и наследие. - И что из этого следует? - Как он полагается на предков, так и его потомки будут полагаться на него. Нельзя не использовать эту связь, но и использующий должен быть достоен, и поступать так, чтобы на него смогли опереться его потомки. - Хорошо. Второе? - Он опасен. Как бойцовский пёс, что слушается лишь хозяина, но остальным может легко перегрызть глотку. - Я так понимаю, это ты вычитал у кого-то из Поттеров? Не отвечай, уже вижу что да. Что же… Ты заслужил то, что мне придётся сделать. - Что? - Представь себе, что кто-то рождён со столь особенными глазами, что они начинают болеть от взгляда на солнце. А ты должен сделать этого человека ещё более чувствительным к свету, чтобы он себя хорошо чувствовал лишь во тьме. Представил? Нет, я не о тебе, конечно же. Но таков замысел, и хочу я, или не хочу – должен. Наслаждайся своим первым настоящим праздником, мальчик. Гримм пошёл дальше, подходя ко всем присутствующим и заглядывая им ненадолго в глаза. Пройдя полный круг, он сел точно по центру комнаты, и, глядя в глаза Гарри, а может и всем присутствующим одновременно, произнёс: - Верных вассалов нет, наследник в темнице, магов в Роду меньше, чем когда-либо. Что же, быть может это отсчёт новой эпохи? Каждый из вас сегодня уйдёт отсюда со своим даром – у кого-то мудрость, у кого-то тайная сила или умение, а кто-то больше не тот, кем был. Распорядитесь ими мудро. Отныне вы все Блэки так или иначе, помните об этом и не разочаруйте меня. Огненно-красные глаза вдруг увеличились и кровавым заревом залили всё от горизонта и до горизонта. А затем наступила тьма. И в этой тьме зазвенел ветер. Чувства Гарри вновь обострились, он снова ощутил касание жизни и магии. Он не видел ничего. Он не ощущал ничего из того, что могло бы воспринять тело – лишь чистая магия и искры. Искры, да, другие искры. Теперь они не стояли от него где-то там, на расстоянии. Теперь всё их искры были рядом, вместе. Вот тусклая мадам Вальбурга светит усталой зеленью, вот теплом дуба в солнечный день отзывается искра странного, но мудрого Сигнуса, вот жёлто-зелёным цветком сияет искра Теда, вот огненно-рыжим мёдом и теплом отзывается Андромеда, и Нимфадора, недовольно фыркая на своё имя, брызжет красными каплями из искры, и греет не хуже пылающего камина. Он знает её реакцию, ведь ощущает её, и она его. Все они связаны вместе, и чувства и мысли друг друга несутся мимо столь быстро, что отведи внимание на мгновение и потеряешь мысль. «А я?» - внезапно мелькает в голове Гарри, - «Какой я?» «Синее серебро» - приходит ответ от нескольких искр сразу, и лишь Нимфадора добавляет, - «А запах как у лакричной палочки и новых книг» Андромеда и Вальбурга вспыхивают несколькими быстрыми мыслями, Нимфадора, даже в мыслях, даже в таком бестелесном состоянии, остро реагирует на своё имя, но тоже выдаёт какой-то бессвязный поток мыслеобразов. Сигнус спокоен, будто ждёт чего-то. Лишь Тед такой же потерянный и ошеломлённый новыми ощущениями, как и Гарри. «Невероятно!» - выдают они в унисон. Недолгое время спустя, эффект единства начинает ослабевать. Медленно, неохотно, словно пытающаяся не разорваться резина, он отпускает их искры и мысли всё дальше и дальше друг от друга. Когда кажется, что процесс застыл и ничего не поменяется, что-то щёлкает и исчезает, а их всех резко возвращает в свои тела. Быть снова человеком, снова материальным, странно. Он снова лежит на полу. Тело одновременно уставшее и невероятно посвежевшее – Гарри знает, что это лёгкая степень магического истощения, и, скорее всего, сейчас он переполнен энергией жизни. После всего произошедшего, смотреть другим в глаза как-то странно и стыдно. Гарри понимает, что начинает забывать, что он видел и ощущал, соприкасаясь с другими искрами, но сам факт того, что он сам был открыт другим так же, как они ему, теперь вызывает почти что панику. - Спокойно, - неожиданно тяжёлая рука Сигнуса ложится ему на плечо, а затем, когда сознание снова готово управлять телом, эта же рука помогает ему встать, - Это у всех так после первого родственного ритуала. Это пройдёт. А твои тайны никто не вспомнит ещё до того, как вспомнит как пишутся буквы и как вообще держать перо. Фригги! – молодая, как кажется Гарри, домовушка, возникает рядом, - Как моя новая слуга, слушай первый указ: помоги молодому хозяину помыться, прийти в себя, проследи, чтобы он выпил необходимые эликсиры, а затем возвращайся ко мне. - Да, хозяин Сигнус, - она кивает, отчего кончики её длинных ушей забавно сгибаются, а светло-серые волосы немного падают на лоб, - Давайте провожу, молодой хозяин Гарри. Ему тяжело хоть что-то ответить. Мыслей нет – лишь спокойная и тягучая пустота в голове, сменившая панику, едва Сигнус сказал ему о неприкосновенности его тайн. Сильные струи душа помогают прийти в себя, особенно когда с горячей воды Гарри переключает на ледяную. Холод приятно обволакивает кожу. Горькие зелья, наконец, возвращают полную ясность рассудку. Он запивает их простой водой, которая после ритуала, почему-то, кажется особенно вкусной. Часы показывают, что время приближается к десяти вечера, а впереди, быть может, ещё более тяжёлые ритуалы. Собираясь, Гарри раз за разом мысленно проходится по тому, что ему необходимо взять сейчас с собой, что сделать потом, и что сказать и сделать во время ритуала у Поттеров. Когда на пороге его комнаты появляется Вайесса – тоже в замысловатой робе с, очевидно, защитной рунической вышивкой, он уже полностью готов и физически и мысленно, а мелькающая в голове мысль о том, что «не зря предки считали, что даже два Рода это много для одного мага» - прочно закрепляется как истина. *** Похожий на пещеру, ритуальный зал Поттеров пуст и ощущается совершенно иначе, нежели такой зал у Блэков. Тут нет ощущения того, что ты плывёшь в пустоте, нет. Ты – часть всего вокруг. Даже без ритуала уже чувствуется, что сам Гарри – ближайшая родня всему вокруг. Всё здесь – его. И этот зал, и Камень Рода, и ступеньки, и три ряда каменных лавочек. Открытый прямо на Камне Кодекс Поттеров тихо гудит, но так, что ухо этого не слышит – лишь магия ощущает. Молчаливая Вайесса, которой он дал соглашение на вход, и которая пролила свою кровь на порог при входе, держит в воздухе магией спящего барана и овечку. Гарри изнутри пробирает дрожь, каждый раз, когда он смотрит на животных, но теперь эта дрожь какая-то чуждая, будто изначально не его. Когда он решается начать и кончиком ножа делает тонкий надрез на своей ладони, он ощущает странное чувство правильности своих поступков. Несколько капель крови упали на Кодекс, на Камень, впитались моментально и… Слова незнакомой речи сами срываются с его уст. Он никогда не говорил никаким кельтским, слова изучил благодаря транскрипции, записанной предками, но сейчас ощущение такое, будто бы он проводит это в сотый раз. Он не спешит и не тянет. Слова сами выходят из памяти, как и должны. Непривычные слова царапают горло изнутри, но всё начинает получаться. Белый туман поднимается от пола, и фигура застывшей столбом Вайессы кажется Гарри в этом тумане какой-то… грустной. Ветры магии и жизни врываются в помещение также, как щенки, которым дали обследовать новое поле для игр, врываются на него после долгого сидения в запертой клетке. Они ощущают радость, он сам ощущает радость, и даже Вайесса, кажется, чувствует что-то тёплое и светлое. Даже Камень Рода эманирует радостью, и когда рука Гарри сама по себе делает резкий выпад и вскрывает горло сначала барану, а затем овце, все эти чувства лишь усиливаются. Крохотная часть разума мальчика хочет завопить от неестественной радости во время отъёма чужих жизней, но тут ритуал заканчивается, странная эмоция исчезает, и он тяжело опускается на пол. Усталость тела иная, не такая, как на церемонии у Блэков, где всё, как он позже осознал, чем-то давило на него, а, скорее, простая. Кажется, что ритуал занял гораздо дольше, чем те несколько минут, которые помнит четко его память, но стоит Вайессе выйти, а самому Гарри осознать, что тела барана и овечки, которые он прислонил к Камню Рода исчезли, впитались, как он осознаёт и ещё нечто. Он здесь не один. - Гарри? – удивляется седовласый круглолицый маг с каштановыми волосами, - Ты нас видишь? - Гарри? – почти тут же удивляется и строгого вида пожилая женщина с черными волосами. - Кто вы? – он встаёт, судорожно пытаясь нащупать палочку в кармане мантии, но рука, как на зло, путается в рукаве. - Я – Карлус. Это – моя супруга Дорея. А ты, похоже, Гарри, сын Джеймса и Лили… - Де…. Дедушка? Бабушка? – сердце Гарри на мгновение уходит в пятки от осознания. Он делает рывок в их сторону, но на полушаге сам себя останавливает, замечая, что они полупрозрачные. - Вы… приз…. призраки, да?- его голос его не слушается. - Похоже на то, - разводит руками тот, и Гарри видит, как он закусывает нижнюю губу, глядя на мальчика с жалостью и, почти что, извинениями. - Мордред… - ноги внезапно не держат, и он оседает на землю, спиной опираясь на камень, - А ведь я почти поверил… Дурак… - Ты о чём? – Дорея выглядит по-Блэковски холодно даже в не-жизни, но её голос неожиданно полон сопереживания. Они сидят такие живые, такие настоящие в пяти шагах от него, на первом ряду скамеек. Точнее, выглядели бы живыми, если бы не едва заметная доля прозрачности и жемчужное свечение кожи и очертаний тел. - Вы, похоже, лишь иллюзия. Смутный образ, который почему-то вызвало моё колдовство. Вы не настоящие призраки, иначе я бы вас увидел в первый или второй раз как был здесь. Мордред… - он запрокидывает голову назад и несильно ударяется затылком о Камень. - И да, и нет, Гарри… - Позволь мне, - обрывает супруга Дорея, - Ты уже умный мальчик, начинаешь немножко понимать что и как работает в мире магии. Мы действительно призваны твоим ритуалом. Мы немного вели тебя, помогали его провести, чтобы было не так тяжело. Это нашу радость ты ощущал, чтобы тебя не мучили первые жертвы в твоей жизни. Но мы не иллюзии, не туманные образы и не твоё воображение. - Нет? – он посмотрел на них и сморгнул непрошенную слезу с левого глаза. - Нет, - покачала головой Дорея и улыбнулась. – Мы, внук, настоящие души. Почти что призраки, но не совсем. Однако ситуация совершенно нестандартная, и потому я понимаю, почему ты не смог разобраться. Знаешь, что есть у каждого Рода, кто прописал и магически закрепил свои правила, свой Кодекс? - Камень Рода… - Да, но кроме этого? - Кто-то или что-то следящее за соблюдением и выполнением правил, - с небольшой задержкой ответил Гарри. - Ты была права, Дорея, он пошёл в Лили. Или в тебя… - Не стоило сомневаться, - улыбнулась та мужу, - И да, ты прав, внук. А мы сейчас говорили о том, что я ещё увидев тебя в пелёнках сказала, что глаза мамины, и ум тоже. Наш сын, увы, был ещё тем разгильдяем, так что тем, что мы сейчас говорим, ты, похоже, обязан своей матери. - Спасибо… - Так вот. У нас тоже был дух, скованный предками, и следивший за разумным следованием правилам. Однако, когда Том Риддл напал со своими прихвостнями на наш мэнор, он ударил по защите чем-то вроде Высвобождения Тьмы. Оковы духа исчезли, но магия, что содержала его в Камне – нет. Когда… Когда пламя забрало нас с Карлусом, эта магия затянула наши души в Камень, на потерянное место. И теперь мы будем следить за правилами, пока ты или твои потомки не смогут нас освободить. - А… - Показаться мы не могли потому, что Источник без ритуалов и после Адского пламени в поместье начал хиреть, и, если бы не твой ритуал – он бы через несколько лет или десятилетий исчез полностью. И мы вместе с ним. А так мы ждали, экономили силы как могли и пытались не исчезнуть. Пришлось вмешаться лишь когда ты принимал кольцо Наследника – там были… трудности, но всё обошлось. - И всё же вы не живые… - заключил Гарри. - Хотели бы, но увы, - снова развёл руками Карлус. - Думаю, даже так мы можем помочь тебе… - Гарри, - от входа подала голос Вайесса, - я вижу, что у тебя семейное воссоединение, но тебе придётся уложиться максимум в два часа – у нас впереди замок Певерелл. - Певерелл-касл? – удивились призраки в один голос. - Я теперь Лорд Поттер и Наследник Певерелл… - несмело улыбнулся он им. - Отличные новости, - заключила Дорея, - И мы хотим, чтобы ты всё нам рассказал, но сначала задавай вопросы. В голове шумело от миллиона вопросов, что так и напрашивались, но он сосредоточился, решил, что необходимо спрашивать о самом непонятном, а затем спросил: - Как и почему напал Волдеморт? Почему вообще он так одержим нашей семьёй и мной? - Длинная история. Но вкратце нам пришлось от него прятаться, ведь, прежде всего, мы не поддерживали его. Слишком глупая общая политика и цель его бунта против сообщества. Но это так… причина его лёгкого недовольства. Началось всё по-настоящему, когда какая-то гадалка произнесла пророчество. Обычно это всякие глупости, но иногда даже почти нереальные пророчества обретают силу, если в них слепо верят все вокруг и, особенно, его фигуранты. И получилось, что ему было предсказано как он падёт не то от твоей руки, не то от твоих родителей… Мы так никогда и не получили полного текста пророчества – Дамблдор уверял Джеймса, что не может рассказать ему всего, ведь он был под какими-то там клятвами и был обязан не разглашать часть текста. Гарри вспомнилась фраза Дамблдора, которую тот произнёс, когда Поттер очнулся в больничном крыле Хогвартса после стычки с Квиррелом – о том, что он не может рассказать ему о причинах нападения Волдеморта, ведь ему мешают какие-то клятвы. - Я думаю, он лжёт. - Что прости? – удивилась Дорея, которая успела в своём рассказе пойти дальше, пока Гарри пытался вспомнить точную формулировку. - В этом году, - ответил тот со вздохом, - У нас в школе преподавал одержимый духом Волдеморта учитель. - Что прости?! – тут уже не выдержал дедушка Карлус, - Это уже ни в какие рамки не лезет! Как вообще может быть, что директор Хогвартса этого не заметил? - Не знаю, но он пришёл к нам на первый год преподавания Защиты от Тёмных Искусств, а до того путешествовал. - Тогда как Дамблдор не заметил этого при приёме юнца на работу? – продолжал яриться дух. - Дорогой, успокойся. Гарри сказал же, что не знает. И что? Почему он лжёт, и кто он? Дамблдор? - Да. Мне он сказал, что вовсе не может рассказать о том, почему Волдеморт охотится за мной, и почему пришёл той ночью к папе с мамой в дом. Но разве могут клятвы сначала закрывать лишь часть текста пророчества, а затем его целиком и факт его существования? Клятвы ведь имеют тенденцию слабеть со временем, а не усиливаться и перекидаться на другую информацию… - Вот уж старый наглый потаскун! – заявила бабушка Дорея, и, если бы она была материальной, то звук её удара ногой по полу наверняка был бы очень громким. - Не при Гарри может? – спросил Карлус, и по его лицу тоже было видно, что он недоволен поступком нынешнего директора Хогвартса. - Получается, что он мог рассказать о пророчестве полностью, либо, что более вероятно, решил, что Гарри, последнему живому Поттеру, не нужно знать почему на него ведётся охота… Великолепно. Не удивлюсь, если те слухи, что он несколько Родов сжил со свету всё же правда! - Подождите… бабушка. Так Волдеморт боялся не то меня, не то моих родителей из-за некоего пророчества, потому пришёл в наш дом, убил их и умер о защиту мамы? Поэтому он, пытаясь возродиться, похитил меня, и снова убился о защиту мамы? То есть пророчество уже, возможно, исполнено дважды, и, если верить, что в то, что мама отдала жизнь чтобы даровать мне эту защиту, а это для него смертельно, то он сам сделал так, что стал уязвимым и умер? Он сам себя уничтожил, исполнив пророчество? - Да, Гарри. Похоже, что всё так, - ответил Карлус, - Даже самые безумные пророчества могут исполниться, если в них слепо верят и пытаются их либо исполнить, либо уничтожить. - Это магия, - пожала плечами Дорея. - Магия… - повторил Гарри, качая головой и пытаясь уложить столь нелогичную цепочку у себя в уме. - Ладно. Мне ещё придётся об этом подумать позже. А как вы узнали, что со мной было? Как вы узнали… всё что было после вашей смерти? - Это несложно… Когда ты проходил первую инициацию у Камня, мы получили доступ к твоим мыслям и памяти, что, наверное, вызвало у тебя позже какую-то степень магического истощения, но она не должна была быть слишком большой. А ты оказался на удивление начитанным мальчиком. – покачал головой Карлус, - Боюсь, не будь ты таким умным и любопытным, мы бы сейчас не разговаривали. - Я… Вы наверное… Ладно, секунду, - он потряс головой. Почему-то голова шумела всё сильнее, и уши заложило так, как на сильных виражах на метле. Могло ли это быть влияние прошедшего ритуала? Он не был уверен. Никто никогда о подобном не писал, или такие записи были ему ещё недоступны. Могло ли это быть своеобразным эффектом от Камня Рода Поттер, подобно объединению сознаний от Блэков? Да, но он не мог это ни подтвердить, ни опровергнуть. Оставалось лишь надеяться, что всё усиливающийся шум в какой-то момент перестанет нарастать. - Почему Камню Рода нужны жертвы? Точнее, я знаю почему, но не понимаю как это работает. Как убийство животного помогает Камню? - Также, как и любые другие ритуальные жертвы, только вот принесение жизни Камню на откуп работает как гораздо более значимый усилитель. Выражаясь простыми словами, маги давно поняли, что любая материя – это энергия, пойманная в ловушку, и, скажем так, остывшая. Когда даром выступает какой-нибудь хлеб, что типично для Лугнасада, Камень в процессе ритуала выделяет некоторое количество своей энергии, чтобы возвратить материю в состояние энергии, которой получается больше, чем Камень затратил. Но что если у Камня слишком мало сил, а Источник иссяк или близко к этому? Тут и приходят на выручку жертвенные ритуалы, причём простое окропление кровью куда менее эффективное, чем полноценная смерть. Видишь ли, когда ты быстро вскрываешь барашку глотку, то он умирает, и, заодно, выделяет некоторое количество сил смерти. Тут нет места длительным пыткам, а потому смертельные эманации не наносят никакого заметного вреда, а, скорее, выступают тем, что сбивает «оцепенение» с Камня, заставляет его начать снова быстро двигать своей энергией. И, затем, истекающая из ещё тёплого тела кровь приносит энергию жизни. Камень её получает, и, обычно, пускает тут же в оборот, превращая тело жертвы в прах и высвобождая энергию, как в случае с тем же хлебом. Таким образом можно возродить Источник или Камень даже некоторое время после того, как всякая сила перестала в них течь. Гарри с некоторым усилием сглотнул, ставшую вязкой, слюну. - Понятно, спасибо. - Не забивай себе голову моральным вопросом, Гарри. Человечество использует животных ради их мяса, внутренностей и шкуры уже долгие тысячи лет, так что тут нет ничего противоестественного. Тем более, что мы не демоны какие-нибудь и не пленяем души этих жертв. - Хорошо, - он отрывисто покивал, и, чтобы сменить тему, спросил, - Расскажите мне о родителях, или хотя бы об отце. Дорея и Карлус переглянулись. - Это, пожалуй, я расскажу, - сказал дедушка, и повернулся к Гарри, - Джеймс был… поздним ребёнком. У нас были проблемы с созданием наследников, и потому, когда родился наш малыш, мы были на седьмом небе от счастья. И, похоже, немного переусердствовали со вседозволенностью. Я понял, что он будет ещё тем сорванцом, когда ему было лет пять. - Я это знала, когда он был ещё грудничком… - негромко произнесла Дорея. - Тем не менее, в пять лет он вычитал и додумался, что если смешать зелье для окраски волос и рябиновый отвар, то это тут же проявится и окрашенные волосы поменяют цвет. Кибальд Шафик был старше меня почти на пятнадцать лет, застал войну с Гриндевальдом, успел повоевать и получить полсотни шрамов. И, хоть он и был ещё тем воякой и шрамы не скрывал, но тщательно пытался скрыть свою старость, и красил рано поседевшие волосы в каштановый. А Джеймс до ужаса боялся Кибальда, так что… посреди бала он вылил рябиновый отвар на его голову. Волосы моментально стали где седыми, а где зелёно-желтыми… Гарри, на удивление легко, улыбнулся. Шутка была явно в стиле близнецов Уизли, но он не знал, что его отец был таким с ранних лет. *** Можно ли рассказать всё о жизни двоих людей меньше чем за два часа? Можно ли успеть пересказать в мельчайших деталях один учебный год за эти два часа? Естественно нет. Так что и Гарри, и Карлусу с Дореей пришлось укоротить свои рассказы, пропустить множество подробностей, с обещанием нагнать пропущенное уже в другой раз. Чувство времени у призраков было почти идеальным, так что, когда пора было заканчивать, они сами попросили Гарри на выход. Задумчивый юноша, только что, по сути, узнавший, что Сириус Блэк, бывший его крёстным, невиновен, ибо тайну дома в Годриковой Лощине старшим Поттерам открыл сам Петтигрю, а значит что и Волдеморту её мог открыть только тот же Питер, даже не сразу догадался попрощаться. Он обернулся к Карлусу и Дорее и замер, пытаясь запечатлеть образ в памяти. Пускай полупрозрачный, но такой… живой дедушка приобнимал за талию свою супругу. Карлус был её ниже, довольно пухлым, но не сказать, чтобы ужасно толстым – скорее просто набравшим вес на старости лет. Его волосы были каштановыми и едва-едва кудрявились по всей длине, которой было даже меньше, чем сейчас у Гарри, ведь они оканчивались на уровне шеи. Дорея была ощутимо схожей с Вальбургой, только у бабушки тёмные волосы были сплетены в замысловатую косу сзади, а черты лица были всё же менее тяжёлыми, и тени – менее глубокими. - До следующего раза, -сказал он, не в силах вновь произнести что-либо ещё. - Мы будем ждать тебя, внук, - улыбнулся Карлус. - Истинно так, - кивнула Дорея, и, внезапно, подмигнула. Не оборачиваясь назад, он поднялся по ступеням и вышел из подземелья. Звёздное небо было на удивление ярким, и сияющий в небесах лик луны был силой с городской фонарь. Впрочем, и без этого тут было бы светло. Вайесса сидела перед высоким костром, что каждые несколько секунд выплёвывал искры в небеса. Поленья громко трещали в ночной тишине. На земле, вокруг Вайессы и костра какими-то тлеющими оранжевыми углями был выложен круг. Гарри почти что видел, как в этом кругу пульсирует и расходится волнами энергия. - Что это? – спросил он, когда Вайесса оторвала взгляд от костра и посмотрела прямо на мальчика. - Тебе повезло, что я уже закончила, - пожала плечами она, - иначе ты мог бы подождать ещё с полчаса. Ты очень мало знаешь о магии, о том, как я вообще существую, и что приходится делать в такие праздники магу, кто сам себе и алтарь, и волшебная палочка. Моё объяснение сейчас ничего тебе не даст. Лучше возьми из сумки флягу, выпей немного воды, и будем отправляться в Певерелл-Касл. - Так и сделаю, - согласно кивнул Гарри.