08.12.2021, Москва, Adrenaline Stadium.
— Я сказал: тебе ровно две минуты, чтобы угомониться и выйти для фотосессии. И я даже слушать ничего не хочу! Ты достала уже меня со своими истериками! — рявкал Заир, под руку отводя меня закулисы, отчитывая, как школьницу за плохое поведение и больно дергал за предплечье, что я едва смогла удержаться на каблуках.
— Я не могу! Хватит на меня орать! — пытаясь отвечать ему, делая шаг назад и одергивая уже болящую руку, я встала в позу, не давая себя в обиду. Голос трясся, а слезы застилали глаза, но, гордо вскинув голову, я не отступала. — Отстань от меня, дай мне хотя бы успокоиться! — пытаясь хоть куда-нибудь отойти, я видела, как Заир ходил за мной хвостом, продолжая пускать колкости и поддразнивать меня, не давая мне прийти в себя.
— Хватит устраивать тут спектакли! Ни одного нормального выступления не можешь отпеть, вечно у тебя все через жопу! — недовольно цокал он, некультурно выхватывая у девушки-редактора упаковку бумажных платочков, едва ли не швырнув ими в меня. — Сопли вытирай, улыбку натянула и фотографироваться, быстро! Тебя ждут люди, прекрати меня подставлять! — фыркнул он, складывая руки на груди и повернулся ко мне спиной, что-то продолжая бубнить сквозь зубы, в очередной раз оскорбляя меня.
— Ты… просто… просто… знаешь что?! — задыхаясь от такого свинского отношения к себе, понимая, что наступила последняя капля, я пыталась сформулировать достаточно весомый аргумент в своей голове, но, потеряв все мысли, я не могла сказать ничего вразумительного и выдала то, что сидит в моей голове последние, как минимум, полгода. — Иди нахер, Заир! Я заебалась терпеть твои издевательства! С нового года, как раз, заканчивается контракт — и больше я с тобой не работаю! Мне плевать на твои выступления! — пролепетала я срывающимся от нервов голосом, стирая слезы и неосторожно срывая с себя микрофон с проводами, отбрасывая его в сторону. Придерживая юбку от платья, я пустилась оттуда бегом, куда глаза глядят, не забывая, конечно, на прощание показать ему фак. — Иди к черту и ты, и твой кукольный театр!
Влетая в гримерку на ватных ногах, ощущая, как бешено колотится сердце, я обессиленно упала на диван, прикрывая лицо руками и часто-часто дышала, еле сдерживая порыв расплакаться в голос. Голова чертовски сильно кружилась, в ушах стоял звон и такой гул, что я не слышала никаких других звуков, а в глазах кругами летали цветные мушки и ярко-белесые вспышки.
Чертовы треки о нем, чертов Заир, чертова жизнь!
Почему?!
Почему-почему-почему-почему-почему я не сделала этого раньше?!
Почему я выбрала довести себя до такого состояния?
Почему нужно было дойти до такой границы,
а не решиться на это раньше, ещё тогда, год назад?!
Часто втягивая воздух ртом, склонив голову на руки, опираясь локтями на колени, я изо всех сил пыталась успокоить внутреннюю истерику, но у меня ничего не получалось. Тревожность накатывала с новой и новой силой, окончательно подрывая мой контроль над ситуацией. Меня дико бросало одновременно и в жар, и в холод, заставляя покрываться и мурашками, и испариной. Руки дрожали, дыхание сбивалось, а пульсирующий комок тошноты подкатывал к горлу, окончательно добивая мое состояние дурноты. Пытаясь отдышаться, я ощутила на взмокшей спине осторожное прикосновение. Меня аккуратно потрясли по плечу, но я была не в силах ни ответить, ни убрать руки от лица, ни дать какую-либо реакцию. Я не слышала, что мне говорили и говорили ли, я не могла даже просто открыть глаза. Сильнейшее нервное истощение, видимо, решило шарахнуть по мне именно сейчас, окончательно добивая, а тонна успокоительного, принятого на голодный желудок сыграли совершенно не в мою пользу. Пытаясь дышать ровнее, чтобы не кружилась голова, я все равно продолжала слышать, как бешено стучит сердце, пульсируя по вискам очень болючими молоточкам. И мне изо всех сил хотелось вскрыть голову и вынуть оттуда мозг, лишь бы стало полегче.
Ощущая на коленях поглаживание теплых рук, даже не интересуясь тем, кто позволил себе подобное, я лишь издалека слышала чей-то голос, просящий меня выпить воды. Наощупь принимая из рук раскрытую бутылку, не без помощи делая несколько судорожных глотков воды, едва не давясь ею, я, кажется, потихоньку относительно возвращалась в эту реальность, приходя в себя. Наконец-то приоткрывая ещё плывущие глаза, я внезапно сталкиваюсь со смотрящими на меня в упор голубыми глазами, взволнованно бегающими по моему лицу.
Прямо напротив меня.
— Лучше? — произносит молодой человек, сидя передо мной на корточках, очерчивая пальцами контур коленной чашечки на моей правой ноге, отчего я опешила, забывая как вообще дышать, не говоря уже про разговоры. Изумленно хлопая глазами, я облизала вмиг пересохшие губы, пытаясь понять,
что, твою мать, вообще происходит?!
— Господи, как ты-то здесь оказался… — едва не воя в голос, произнесла я не своим голосом, ощущая, как моментально вновь заслезились глаза, а в желудок ударил сильнейший спазм. Всё тело изнутри невероятно сильно трясло, отчего становилось страшно.
Я не управляла ситуацией. Абсолютно.
— Действительно, чего это я вдруг забыл в своей гримерке? Ума не приложу. — улыбаясь уголками губ, пожимая плечами, ответил он, всё ещё держа руки на моих коленях.
— Что? — не успевая вернуть мозги на орбиту, я не очень понимаю смысл того, о чем он только что сказал. И, только спустя несколько долгих мгновений, я перевожу взгляд в сторону, оглядывая помещение глазами. — Блять… — несдержанно выдохнула я, понимая, что я нахожусь совсем не в своей гримерке. — Гребаный Новый год. Гребаный МУЗ-тв. — прохрипела я.
— Что с тобой случилось? Может быть позвать кого-то? — поднимаясь на ноги, произнес он, прожигая меня своим взглядом, отчего мне становилось в геометрической прогрессии хуже. В глазах с новой силой залетали звездочки, а внутренняя тряска только усиливалась.
Черт, этой встречи не должно было случиться. Особенно — вот так вот, без подготовки.
— Прости, я, … я ошиблась, мне нужно… — виновато залепетала я, испуганно опуская глаза, замотав головой и чувствуя резкий ком в горле. Подскакивая на ватных ногах, тут же теряя равновесие, неосторожно хватаясь за руки Егора, я чувствую, как земля предательски уходит из-под ног.
Подхватывая меня меня за талию и под руку, страхуя, Егор возвращает меня обратно на диван, присаживаясь рядом, одаряя меня обеспокоенным взглядом.
П-о-ж-а-л-у-й-с-т-а, ради всего святого, не смотри на меня так!
— Тихо-тихо, посиди. Воды? — останавливая мой порыв подняться, произнес Егор, вероятно, предпринимая попытку легонько прикоснуться рукой к моему плечу.
— Не надо, пожалуйста. — замечая это, вздрагивая и дергаясь, трясущими руками касаясь его ладоней, пресекая попытку дотронуться до себя, произнесла я, собирая все силы в кулак и отодвинулась на пару сантиметров в сторону, до упора в подлокотник невероятно холодного, кожаного дивана. — Не трогай меня… — произношу я, делая судорожный вдох, прикрывая глаза, теряя последние силы, едва не отключаясь вновь.
— Всё-всё, я не трогаю. Не трогаю тебя. — отводя взгляд, ответил он, тут же подскакивая на месте и отходя в сторону.
Внутри нарастала глобальных масштабов паника, не позволяющая мне спокойно дышать, сердце стучало так громко, что, кажется, оглушало ударами и пульсацией всё на своем пути в радиусе минимум километра. Всё тело страшно колотило изнутри, а ледяные трясущиеся руки стали вмиг влажными. Виски давило так, будто голову зажали в тисках и закручивают их всё сильнее и сильнее. К горлу подкатывал ком неприятной тошноты.
2:0 не в мою пользу.
— Валя, ты меня слышишь? — возвращая меня откуда-то очень издалека, рядом раздался его слишком громкий голос. Вероятно, он звал меня уже не первый раз. — Валя, открой глаза! — прикладывая титанические усилия и всё же распахивая глаза, я вновь вижу перед собой сидящего на корточках Егора. Он так пронзительно смотрит на меня, бегая обеспокоенным взглядом по моему лицу, что внутри меня всё ещё сильнее сжимается в одну маленькую, больно пульсирующую клеточку. — Возьми, выпей. Должно помочь. — удерживая в руках стаканчик с едва уловимым над ним паром, произнес Егор, протягивая его мне.
— Что это? — тут же теряясь под
таким его взглядом, нахмурившись и облизывая пересохшие губы, судорожно делая глубокий вдох, спросила я первое, что пришло в мою кружащуюся голову.
— Крепкий сладкий чай. Должно полегчать, ты очень бледная. Скорее всего, упало давление. — насильно вкладывая в мои руки стаканчик с чаем,
заботливо ответил Егор, очень заметно избегая какого-либо тактильного контакта,
по моей же просьбе. — Пей.
Ничего не отвечая, я перевела взгляд вниз, растерянно разглядывая содержимое стакана поплывшим взглядом. От какого-то дичайшего бессилия и сложности от сложившейся ситуации, слезы застилали глаза, заставляя всю душу неприятно и болезненно заныть. В голове пульсировала мысль о том, что лучше бы я свалилась где-нибудь в коридоре или даже на самой съемочной площадке и лежала в неприличной позе на виду у всех, чем оказаться с ним один на один, снова, в одном помещении. Еще и не на своей территории. Еще и в таком состоянии.
Неуверенно поднося картонный стаканчик к губам, двумя руками крепко придерживая его и делая пару глотков горячего чая, ощущая, как внутри по органам разливается тепло, состояние понемногу иллюзорно отпускало.
— Не плачь, сейчас станет получше. — раздалось прямо передо мной, возвращая меня в реальность, заставляя вновь открыть глаза. — Хочешь что-нибудь? — произнес Егор, смотря на меня снова
таким взглядом, что я вновь потерялась, начиная дрожать ещё сильнее прежнего.
Ну я же просила. Пожалуйста, не смотри так.
Я знаю этот взгляд… и он не принесет ничего хорошего.
Отрицательно покачав головой, разрывая зрительный контакт, я ощутила, как желание расплакаться подкатывало ещё сильнее, отчего я больно закусила губу, прикрывая глаза. Понимая, что играю со своим организмом в разные ворота, я сильно зажмурилась, дабы остановить уже побежавшие по щекам слезы. Но всё было безрезультатно
. Становилось просто невероятно стыдно и неловко за своё такое поведение, такой вид. Я ведь должна была быть сильной, я должна была держать стержень, я должна…должна, должна, должна…
Кому?
— Тихо-тихо-тихо, ты чего? — накидывая на мои плечи плюшевый плед, закутывая в него, произнес Егор, поверх пледа растирая меня руками по плечам. — Валь, Валя?! — пытаясь привести меня в чувство, говорил он, а все мои внутренние установки слетали одна за одной от одного его такого обеспокоенного взгляда, сосредоточенного на мне.
— Всё, …всё нормально. Нет, правда. — ответила я дрожащим голосом, не смотря на него, обнимая себя одной рукой за талию, пытаясь получить мнимое чувство защищенности, кончиками пальцев второй руки вытирая бегущие слезы. Изо рта предательски вырвался судорожный всхлип, окончательно взрывающий во мне все спрятанные, потаённые эмоции, которые больше не поддавались контролю с моей стороны.
Заходясь горькими рыданиями, прикрывая ладонями лицо, я не могла успокоиться, отчего становилось совсем страшно стыдно и невероятно неловко. Я не хотела плакать при нем, я не хотела показывать ему свои эмоции, но состояние сыграло совсем против меня, вскрывая всё то, что я держала в себе эти долгие месяцы. Меня накрыла настоящая лавина из невыплаканных слез и непережитых эмоций. И становилось страшно за то, что будет происходить.
Внезапно ощущая в носу аромат его парфюма, тот самый, который я не чувствовала уже так давно, в голове невольно болезненными вспышками проносились воспоминания — летние прогулки, осенние свидания, наш новый год, отдых в Дубае, та злополучная весна… все слова о любви, все нежности и трепетные моменты.
Которые однажды растворились в один момент.
И отчего-то так невыносимо больно внутри стало, так горько и досадно, что я уже совершенно не могла контролировать свое состояние, продолжая истошно рыдать, сама не зная от чего же именно. То ли это накрывал отходняк после полуобморочного состояния, то ли из-за неловкости от этой незапланированной встречи, то ли от того, что он рядом, то ли… от разом накрывших эмоций, которые я так старательно глушила все эти месяцы в себе.
— Та-ак, ну-ка, тише-тише! Ну чего ты так расстроилась? — произнес Егор где-то совсем близко, едва ли касаясь, совсем невесомо дотрагиваясь до моей головы. — Валюш, успокаивайся. Что случилось?
— Я же просила меня не трогать. — собирая всю волю в кулак, как будто никто ничего не видел, процедила я сквозь зубы, вновь зачем-то пытаясь казаться очень сильной и безумно важной, серьезной и независимой женщиной.
— Я тебя не трогал. — как-то очень тяжело выдохнул Егор, тихо отвечая.
И я вдруг включаюсь в реальность, понимая, что сижу на диване, самостоятельно крепко прижавшись к нему, обеими руками обнимая за корпус и дыша в шею, а Егор лишь осторожно поглаживает меня одной рукой по голове, пытаясь хоть как-то успокоить и привести в чувство.
Видимо, в полубессознательном состоянии, я абсолютно не контролирую себя и свои действия.
Затаив дыхание, я открыла глаза, видя мир только наполовину, выглядывая лишь из-за его плеча. В нос вновь ударил такой родной аромат его духов, что я, едва не задохнувшись, пыталась сделать какой-то сверхглубокий двойной вдох, как наркоман, пытаясь им надышаться. Мне было даже страшно представить, насколько неправильно и ужасно это выглядело со стороны и в его глазах, но я лишь сильнее прижалась щекой к его плечу, утыкаясь носом в шею, делая еще несколько жадных вдохов. Я совершенно точно знала, что я последними словами буду корить себя за эту слабость, за такое опрометчивое действие, за весь этот момент, но сейчас это было мне просто чертовски необходимо. Он всё ещё меня не касался, а я прижималась к нему, как брошенный мокрый котенок, впервые за долгие месяцы чувствуя настоящее человеческое тепло. Скользнув дрожащей рукой вверх по его груди, останавливая ледяную ладошку на шее Егора, я почувствовала, как он сильно сжал челюсть, замирая и тяжело сглотнул.
Он снова рядом.
— Обними меня. — едва слышно дрожащим голосом шепнула я, шмыгнув носом, даже закрывая от страха глаза. Сердце тут же заныло, начиная стучать ещё сильнее и больнее, намереваясь проломить ребра и грудную клетку, вырываясь оттуда раненой птицей.
Я ждала. Я невероятно сильно ждала, считая невозможно долгие секунды, но Егор не шевелился. Он просто сидел, не двигаясь, как вкопанный, изредка делая вдохи, лишь так давая мне знать о том, что он вообще жив. Сердце в его груди стучало так же сильно, в унисон с моим, а пульс в венке под моей дрожащей ладошкой чертовски шкалил.
он не обнял.
И то, настолько больно мне стало в этот момент, было уже не описать никакими человеческими словами. Я вновь почувствовала себя совсем никому ненужной. Видимо, в очередной раз ошибаясь на счет его взгляда.
И шумно всхлипывая, скользнув ладонью с шеи на грудь, прижимая дрожащую руку в область его сердца, слыша, как быстро оно бьется под моей рукой, издавая полустон-полувой, отчаянно разревевшись в голос, всё равно крепко и доверчиво прижимаясь к его груди, ожидая, когда он меня оттолкнет, меня сильнее и сильнее шарахала очень «вовремя» пришедшая паническая атака.
И я была готова умереть прямо сейчас, в его руках.
Потому что взять, отстраниться, посмотреть в его глаза после вот такого, извиниться и уйти у меня никогда не хватит ни сил, ни мужества.
Жадно хватая губами воздух, не в силах сделать даже полноценный вдох, я чувствовала нарастающий спазм в грудной клетке, затрудняющий дыхание. Голова начинала вновь сильно кружиться, а слезы уже душили, лишь осложняя общее состояние. Через силу отстраняясь от Егора, держась за его предплечье и метая в его сторону безумно испуганный взгляд, видя, как помещение плавно улетает куда-то в сторону, а в глазах плывет картинка,
я больше не могла вдохнуть.
— Валя! — он изо всех сил тряс меня за плечи, пытаясь, видимо, вытрясти из меня всю душу. — Валя, дыши! Ты слышишь меня?! Сделай вдох! Черт, Валя!!! — пугая меня, он кричал не своим голосом, продолжая меня трясти, изредка похлопывая по щекам. Расстегивая пуговицы на платье, освобождая шею, он испуганно бегал глазами, не видя существенных улучшений в ситуации. Его глаза приобрели темно-синий оттенок, сообщая о том, что их обладатель в дичайшей панике. — пожалуйста!
Как рыбка в аквариуме открывая и закрывая рот, держась одной рукой за шею, а другой рукой мертвой хваткой ловя его руку, я пыталась, я старалась вдохнуть изо всех сил,
но у меня не получалось. Грудная клетка была спазмирована до такой степени, что не позволяла мне сделать даже микровдох, просто чтобы не задохнуться, не говоря уже про полноценное раскрытие легких. Из глаз катился безграничный водопад слёз, а жизненные силы словно утекали из моего полуобмякшего тела. Егор продолжал трясти меня за плечи, что-то крича, но я уже не слышала его. Я просто смотрела в его глаза, понимая, что, если вдруг я сейчас всё же умру, прямо здесь, то хотя бы держа его за руку и запомню его взгляд на себе, … и его рядом.
Глаза медленно закрываются.
— Котёнок, прошу тебя! У тебя губы синеют, Валя!!! — барабанные перепонки вдруг пронзает его до боли истошный крик, словно из ниоткуда. — Валя, родная, сделай вдох! Господи, прошу тебя, маленькая! — резко закричал Егор, тряханув меня за плечи с бешеной силой еще раз, после крепко прижимая к себе, как родную.
И я не знаю, что за неведомая сила достала меня буквального с того света, но я резко почувствовала приятное облегчение в груди, как спазм расслабляется и глушащая меня паническая атака отступает. Судорожно делая глубокий вдох, закашливаясь и давясь воздухом я моментально пришла в себя. Жадно ловя губами воздух, делая ещё несколько вдохов, ощущая предательскую дрожь во всем теле и невероятный холод, я чувствовала, как же крепко Егор прижимает меня к себе. Путаясь руками в волосах, крепко обнимая меня за талию и гладя по голове, касаясь щекой макушки, он что-то сбивчиво шептал мне на ухо, но кроме «господи, как ты меня напугала, малышка» я ничего не могла распознать на слух из-за пограничного состояния и несвязности с реальностью. Слезы градом катились из глаз, но я лишь совсем тихо, беспомощно плакала, уткнувшись в его плечо, ощущая его крепкие объятия на себе, цепляясь дрожащими руками за плечи Егора.
— Ну, тш-ш, тихо…тише… малышка. Сильно напугалась? — спустя долгие минуты раздалось над моим ухом. Честно покивав в ответ, я чуть крепче обняла его, всё ещё ощущая на себе его теплые прикосновения и таяла в этот момент, ровно, как и раньше. Мурашки страшно бежали по коже, сдавая меня с потрохами.
И только в эту секунду я могу себе наконец признаться, что мои чувства никуда не делись.
Ни на грамм, ни на мгновение.
Они всё так же жили во мне, как и в тот самый день, когда мы, зачем-то, расстались.
И от этого, почему-то, было невыносимо страшно.
— Отпустило? — тихонько произнес Егор, ослабевая свои объятия, отпуская меня и пытаясь заглянуть в глаза.
— Да. Спасибо… Если бы не ты… — охрипшим от слез голосом произнесла я, не осмеливаясь поднять на него даже взгляд, ощущая себя сейчас каким-то нашкодившим котёнком, которого поймали с поличным. Я позволила себе слишком многое, чересчур многое, совершенно не спрашивая его на то мнения. И это меня безумно пугало. Я не должна была. Я не имела на это прав. — Извини, мне правда очень неловко. Наверное, мне нужно уйти…
— Не уходи. — произнес Егор, касаясь моей руки своей, и в этот момент, словно как в кино, от его теплого прикосновения меня пронзает, как молнией. Мы сталкиваемся взглядами и замираем, долго смотря друг другу в глаза, разглядывая лица, как будто видим друг друга впервые. — Можно? — поднося руку к моему лицу, останавливаясь в паре сантиметров от щеки, произнес Егор, спрашивая разрешения дотронуться. Затуманенными глазами смотря на него, шмыгнув носом, хлопая влажными ресницами, я осторожно кивнула,
готовая разрешить ему сейчас, кажется, абсолютно всё на свете. Прикрывая глаза, когда он так тепло коснулся своей ладонью кожи, я не сдержала судорожный вдох, неосознанно сильнее прижимаясь к его руке, прося ласки. Вытирая большим пальцем дорожку от слез, поглаживая меня по щеке, Егор смотрел на меня с такой болью в глазах, что я опять и опять терялась от его взгляда, а слезы продолжали стекать по щекам. Слишком громкий диалог был между нами.
Молча.
— Ты так повзрослела… — почему-то очень печально произнес Егор, пронзительно смотря на меня, не убирая руку от щеки. — Но твои глаза, они всё такие же — совсем не умеют врать и выдают тебя с потрохами… — грустно улыбаясь, добавил он, вновь нежно поглаживая по щеке.
— Боль… она не спрашивает. Она просто заставляет взрослеть, хочешь ты этого или нет. — тихо ответила я, опуская взгляд, теребя краешек платья, а потом тянусь рукой вверх осторожно касаясь ладошкой поверх его руки на своей щеке, прижимаясь крепче.
— Ответь мне хотя бы спустя столько времени — что тогда на самом деле произошло? — пронзительно смотря в мои глаза спросил он с такой надеждой во взгляде, что я едва не задохнулась.
Сердце было готово остановиться, разрываясь на кусочки. — Почему ты одним днем решила расстаться?
— Я не знаю. — пожимая плечами, растерянно бегая взглядом, ответила я, шмыгнув носом и растирая по щекам остатки слёз. — Я не знаю, что тогда произошло… Мы с тобой… мы не смогли договориться, постоянно ругались и я… — сбивчиво отвечала я, путаясь в словах и мыслях, пытаясь правильно объяснить то, что происходило в моей душе. — Я просто сбежала от трудностей. Тогда мне казалось, что так будет проще. Проще убежать от них, чем что-то выяснять, что-то решать. — впервые за все девять месяцев я честно призналась кому-либо, даже себе, в том, что на самом деле тогда случилось. — А ты? Почему ты так легко нас отпустил? Почему не пришел за мной? Ты ведь…говорил всегда, что любишь, что никому не отдашь. Я так… ждала тебя… — говорила я, произнося последнюю фразу чуть тише, опустив вниз взгляд, чувствуя снова нарастающую внутреннюю тревожность от озвученных вопросов, наконец-то адресованных ему напрямую, которые так больно жрали мою душу девять чертовых месяцев. Нервно обводя ногтем указательного пальца контур татуировок на ладони Егора, я смиренно ждала его ответа, слушая, как сбивчиво стучит сердце.
— После всего того, что ты в истерике наговорила тогда, … — осторожно поглаживая меня по кончикам пальцев, словно, вновь спрашивая разрешения дотронуться, Егор вопросительно посмотрел на меня, приостанавливаясь и глубоко вздыхая. Кивая и вкладывая ладонь в его руку, доверчиво разрешая увереннее взять ее, я внимательно слушала его, ловя каждое слово. — Ничего не предвещало такого исхода. Ты…ты ведь ушла, даже не забирая вещи. Какое-то время я обижался на твои слова, но я безумно ждал, когда ты вернешься. Я был уверен, что ты просто выпустишь пар и через пару дней вернешься домой. Не мог даже представить, что вот так — из-за простой ссоры, ты тогда уйдешь навсегда. — задумчиво закусывая губу, произнес он, поглаживая большим пальцем по моей руке, смотря чуть в сторону, не в силах выдержать зрительный контакт. И я видела, что он сейчас говорит правду. — Я тысячу раз звонил тебе, писал, пытался выйти на контакт, но ты заблокировала меня везде. Несколько раз я приезжал к вам, но Заир слал меня нахер, говоря, что ты не хочешь меня видеть, что я испортил тебе жизнь и… ну в общем, много хороших вещей он мне сказал. Я даже разговаривал с твоей мамой несколько раз, на что она мне говорила, что ты взрослая девочка и сама разберешься со всем и она не станет вмешиваться. И… уже спустя несколько месяцев я решил всё же оставить тебя наконец-то в покое и больше не надоедать, потому что любые попытки были абсолютно бесполезны. Но я не перестал тебя любить. — чуть сильнее сжимая мою ладошку в руке, Егор произнес это с такой невероятной болью и горечью в голосе, что у меня буквально замерло сердце. Нервно сглатывая, я даже не знала, что ответить на услышанное, и гипнотизируя растерянным взглядом наши сплетенные руки, мне казалось, что я снова теряю связь с космосом.
— А я на тебя злилась, думала, что, тебе так всё равно, … вот и набросала тебя везде в блок. Я даже не знала о том, что ты приезжал, что разговаривал с ними. Мне никто слова не сказал ведь, … — выдохнула я, качая головой, ощущая, как к щекам прилила краска от невероятного стыда за собственную глупость. Нервно сглатывая, я продолжила. — И, ладно Заир, черт с ним, но мама…даже она не сказала мне об этом. Даже… — замирая, испуганно поднимая глаза на него, нервно сглатывая, я приходила в настоящий ужас от того, что только что сложилось в моей голове. — Даже когда я не один раз рыдала у неё на руках, говоря как мне плохо без тебя, … даже тогда она не сказала мне ничего. Они все, … они все только бесконечно отговаривали меня и настраивали против, приводя сотни аргументов того, как тебе всё равно. — чувствуя, себя преданной со всех сторон, ощущая, как болящие глаза вновь наливаются слезами, я прикрыла их свободной ладонью, второй рукой сильнее сжимая руку Егора. — Почти год я изводила себя каждую ночь в попытках затушить чувства к тебе и верила им, думая страшные вещи, раз ты ни разу не предпринял ни одной попытки помириться. Почти год я рыдала каждую гребаную ночь, сотни раз прокручивая всё и мучая себя вопросами «п-о-ч-е-м-у всё так?». Господи, сколько же я всего натворила… — прикрывая рот ладонью, ужасаясь, я метнула испуганный взгляд на Егора в момент, когда он вдруг резко выпустил мою руку из своей.
— Иди сюда. — потянувшись в сторону, теплее укутывая дрожащую меня в плед, он сгреб меня в растерянную кучку и пересадил к себе на колени, крепко обнимая. — Мы с тобой проебали почти год, котёнок. Пытались оба убить в себе любовь, добивая собственные души, но так ни разу, блять, не осмелились поговорить друг с другом прямо. Я ведь…я ведь не подумал даже, что за словами Заира могут стоять совсем не твои слова! — всплеснув руками, Егор покачал головой, видимо, как и я, тоже укладывая в своей голове новые подробности этой истории. — Классно он придумал, знал ведь, что я не стану ничего копать в таком состоянии. Блять, вот я олень. — усмехаясь и тяжело вздыхая, он крепче обнял меня, гладя по спине, прижимаясь щекой к голове. А я внимательно слушала, стараясь даже дышать тише, чтобы ловить каждое его слово. До чертиков ужасаясь со всего, что он сейчас говорит. — А я ведь тупо поверил ему, идиот. Он тогда попросил меня не появляться в твоей жизни больше. Сказал, что у тебя наклевываются какие-то новые отношения, что ты только выправилась и чтобы я не рушил твою жизнь вновь. Я и не появлялся… потому что, хотел, чтобы ты счастлива была. — поглаживая меня по спине, продолжал он тихо говорить, шокируя меня новыми и новыми подробностями. А у меня внутри всё рушилось от понимания того, в какой катастрофической ситуации я оказалась. С кем я работала, кому доверяла, с кем жила… — Как сейчас помню, последний разговор с ним — восьмое мая — я сел тогда в машину и просто охуел. Сидел часа два на месте и прокручивал в голове этот сраный диалог с Заиром. У тебя новые отношения…новые, блять, отношения. А я всё одного не мог понять — как же ты так быстро смогла предать нас. Любила ведь…и меня захлестывала такая боль, что можно было охуеть, малыш. Я же до последнего надеялся на что-то, а тут мне прямо говорят — уебывай, у неё всё заебись, новые отношения, а ты катись куда-нибудь нахуй со всеми своими чувствами. В моей голове была такая, дохуя искаженная картинка реальности, что накрывало просто пиздец…тогда и родился этот гребаный альбом. На вот этих эмоциях. — моментально вспыхивая, ощутимо сжимая кулаки от злости, он крепче сжал мою талию, отчего я даже пискнула от боли, тут же отстраняясь, разрывая кольцо объятий вокруг его шеи. И ничего не нужно было говорить. Кажется, каждый из нас сейчас самостоятельно для себя всё понял, укладывая в голове правду.
Сидя на его коленях, ощущая на талии его тёплые руки, я будто бы впервые смотрела в его глаза, внимательно рассматривая, ища в них изменения. Вновь общаясь молчаливым диалогом, гладя Егора по щекам, мне становилось чертовски обидно от масштаба той катастрофы, которая с нами случилась. Потерянный год. Год измотанных нервов. Год неосознанных издевательств друг над другом. Воспользовавшись нашей ссорой, гребаный Заир повернул всё так, как ему было удобно, каждому из нас внушая заведомо ложную информацию, да причем, такую, которая настолько шокирует, больно ударяя, что мы бы не стали ничего друг у друга уточнять, почему-то веря ему.
— Девять месяцев я каждую ночь засыпала, рыдая в подушку и думала, что ты меня не любил… Мне… мне нечего сказать. Я…я просто в… я не знаю. — срываясь на плачь, я прикрыла глаза, касаясь лбом его лба. Понимая, как всё это время было больно и мне, и ему, как мы оба любили, что так слепо поверили человеку, который вот так просто воспользовался ситуацией, проворачивая такое. — Это просто какой-то страшный сон. — судорожно выдыхая, я не могла собрать мозги в адекватную кучу после всего того, что сегодня услышала.
— Только не плачь, котёнок мой. Мы со всем разберемся. — обхватывая моё лицо ладонями, гладя по щекам, Егор отправляет несколько легких поцелуев в губы, на последнем задерживаясь, не разрывая его. Понимая, что он имеет в виду, я мгновенно отвечаю на поцелуй, чуть углубляя его, позволяя полноценно поцеловать себя.
— Я так скучал по тебе. — разрывая этот жизненно важный для нас обоих поцелуй лишь тогда, когда воздух в легких подошел к критической точке, выдохнул Егор мне прямо в губы. — Господи, маленькая, ты даже не представляешь, как же я по тебе скучал. — касаясь лбом моего лба, не раскрывая глаз, он поглаживал меня по щекам, обдавая губы и щеки своим горячим дыханием. А у меня кружилась голова от такого желанного ощущения его близости. — Прости меня.
— И я по тебе скучала, очень-очень сильно. — я несколько раз поцеловала его в небритую щеку, наконец-то улыбаясь сквозь поцелуй, крепче обнимая Егора за шею. — И ты меня прости, пожалуйста. Мы оба виноваты, включили дурацкий характер не желая уступать друг другу. А в итоге… — печально вздыхая, я поджала губы, не желая произносить, что случилось в итоге. — Я люблю тебя. — смотря прямо в глаза, шепотом произнесла я, отчего то очень боясь сказать это.
— И я очень тебя люблю, моя малышка. — целуя в губы, он бегал по моим глазам, улыбаясь. Но в его глазах была вселенская боль. Всё ещё. — И не переставал любить тебя ни на одну минуту. Каждый раз я выходил на сцену с мыслями о том, что ты там, счастлива в отношениях с кем-то другим. И каждый раз я, блять, не мог сдержать слез на песнях о тебе. Потому что, я не могу без тебя. Потому что, душа, она, оказывается, очень сильно болит, когда ты любишь человека и не можешь отпустить. — пронзительно смотря в мои глаза, поглаживая меня по волосам, произнес Егор, прислоняя мою руку к своей груди, одними только словами срывая с моей души все надетые маски, заставляя опустошить последние резервы со слезами.
— Я оказалась здесь по той же причине. — вытирая ладошкой слезы, облизывая губы, произнесла я, решая рассказать Егору эту важную новость. — В очередной раз я разревелась на песне про тебя и поругалась с Заиром. А потом просто убежала, и… у меня заканчивается контракт с нового года. — осторожно подходя к основной мысли, я опустила взгляд, размеренно выдыхая, настраиваясь на мысль.
— Так… — поднимая мое лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза, Егор ждал продолжения и я видела, как в его глазах вспыхнул огонек надежды.
— …. И я приняла решение его не продлевать. Я хочу уйти. Уйти от Заира, уйти из Хауса. От них всех. — нервно сглатывая, я произнесла финальную мысль, боязливо поднимая глаза и сталкиваясь с теплым взглядом Егора и его улыбкой.
— Всё получится, котёнок! Я верю в тебя. Мы с тобой всё вывезем. Обещаю тебе. — радостно целуя меня в щеки, крепко прижимая к себе, довольно произнес Егор, одаряя меня широкой улыбкой. — Я горжусь тобой. Я помню, как ты его боялась, и сколько дерьма он принес в твою жизнь. Но плевать на всё это. Ты у меня такая умница, не бойся ничего и не сомневайся в себе. Я буду рядом, а вместе мы со всем справимся. — целуя меня в лоб, произнес Егор, а я сейчас впервые за долгое-долгое время искренне улыбалась, четко понимая и чувствуя, на сто, ….нет, на тысячу процентов зная, что рядом с ним я смогу всё. С его поддержкой и любовью у меня получится даже невозможное.
The end.
