История близнецов

Семейные узы. Семейные. Узы.       У всех это словосочетание вызывает разные ассоциации, воспоминания.       У кого-то хорошие, у кого-то не очень.       В семьях где несколько детей, старшие или издеваются, или помогают младшим.       Младшие могут ненавидеть старших за, то что куда бы они не пошли, в них всегда видят их брата, сестру.       В школе, подъезде, секции, на улице. Везде они слышат: «А вот твоя сестра... А вот твой брат...»       Старшие же терпеть не могут младших за доносы, за то, что за ними надо следить, играть. Всю их вину перекладывают на тебя. Меньше внимания от родителей.       Когда ты старше, ты видишь как изменились тактика, медот воспитания. Что ребёнка уже не бьют за оплошности, а разговаривают с ним. Сильный удар по сознанию... Постоянно младших и старших путают по именам, внешности иногда и по событиям. Всё это зависит только от личности человека.       Кто-то обрадуется, что младшиму уделяют внимание, что воспитание изменилось в лучшую сторону. Другие же возненовидят. Но это всё про разницу больше года, двух. Когда разница лет в десять и более, то возможно различные варианты событий, но чаще всего более хорошие отношения. За счёт зрелости одного.       А вот, что с разницей меньше года? В несколько минут. Что насчёт нас?..       С нами всё очень тяжёло, но если не обращать внимание, то всё не очень то и плохо.       Не обращать внимание, да самый глупый выход из ситуации. Но я не хочу в ней разбираться. И почему я должен?       Я, не завидую Акире, я не ненавижу её, но я и не люблю её. Она не чужой человек, но разве я должен из-за этого её оберегать? Наверно да, но я не хочу ничего делать. Нужно ещё подумать. *** — Молчать! — разразился над буйной гурьбой зычный крик Шото. Заместитель Ширакабы раздраженно закурил серую сигарету, конец которой вспыхнул несколькими крошечными красным точками, окруженными широким, ветхим кольцом тлеющего табака, то и дело неспешно осыпающегося и витающего сизыми пылинками в воздухе. «Раковая палочка» медленно испускала полупрозрачный дымок, маскировавший суровое и крайне мрачное лицо хмурого Шото. Услышав сердитый приказ брюзги-командующего, первые ряды, располагавшиеся перед самой невысокой площадкой, на коей стояли командир, неуверенно озиравшая свою команду, да заместитель, негодующе глядящий на неё, стихли, приняв выражения надменного участия. А следом, покуда кто-то хоть лицемерно попытался проявить заинтересованность, остальные люди Акиры, если уж бессознательно собранную, разрозненную ватагу можно так озаглавить, продолжали нудную какофонию. — Да закройте ж вы рты! — раздосадовался Шото, остервенело прокричав. Некоторые уста все-таки сомкнулись, однако многих и эти крики заместителя ни капли не встревожили. Шото исподлобья вперил глаза в Ширакабу и, будто говоря, что создавать группировку из этого стада наиглупейшая, как и сам лидер, идея, выпустил едкий белёсый дымок. Однако, презрительно окрестив эту идею бессмысленной галиматьей, несуразицей и сумбурной нелепостью, она не собиралась напрочь отрекаться от сей затеи, и начала говорить: — Я, Акира Ширакаба, собрала вас здесь для создания банды, которая, как и любая другая группировка, будет преследовать свои интересы. Я не ищу среди вас доблестных рыцарей на белых мопедах или храбрых героев, но, думаю, если вы стоите на этом месте, то наверняка так же настроены на исполнение своих целей и мечтаний, к которым будет куда легче стремиться с поддержкой группировки. И я обещаю, что, держась вместе, мы позаботимся о всех интересах, — толпа отнюдь не шумела, а лишь задумчиво прислушивалась к Ширакабе. Взгляд Аки взволнованно проскользнул по всем людям, и она продолжила: — В таком случае, — заголосила она, — я расскажу о своей цели, коей является поддержание справедливость! — Акира надсадно кашлянула. Разразился, словно мерзкий скрип, голос одного из десятков стоящих: — Справедливость? В группировке? Ты, девочка, книжек про Робина Гуда начиталась? — поднялся гомон, а он продолжил. — Это чушь! Иди ты! — проскандировал тот, направляясь к выходу. Преодолев несколько препятствий, протестующий голос «истины» столкнулся с преградой в лице девушки, которая добровольно выпускать наглеца не собиралась. Она прошипела: — Стой здесь и слушай, если ещё раз рявкнешь, твой неугомонный язык улетит в тот контейнер, — длинная рука возвысилась над его головой, зияя острыми, словно клыки свирепых хищников, бегающих по просторным саваннам, охотясь за беспечно вышедшими на раздолье африканской степи антилопами, ногтями, распоровшим воздух резким движением, указывая на мусорный бак в дальнем углу. — Не смеши меня, — лукавая ухмылка выступила на лице парня. — Слушай, лучше уйдём вместе, — задорно подмигнул. Эти фривольные действия, будто удары плетью по достоинство не только ее, но и главы, заставили все тело вскипеть и выпустить, будто обжигающий пар, слова: — Похоже, ты тугодум, тогда, я полагаю, говорить с тобой нецелесообразно. Девушка молниеносно выхватила сияющий нож, который пустился к шее нахала, как молнии Зевеса, выжидающе остановившись близ сонной артерии. По заскорузлой шее ступал пот, мелкими каплями цепляясь за самый острие ножа, пока режущая кромка все более рьяно кралась к артерии. — Ладно тебе, — натужно произнёс парень, захлебываясь собственными словами, чувствую, что яремная вена сиюминутно взорвется, — молчать я буду, довольна? Девушка удовлетворенно хмыкнула, окинув дрожащего мятежника леденящим взглядом, она отняла оружие от сонного треугольника. Узрев эти «ордалии», люди новый бунт планировать не желали, а только стояли, внимая словам командира. А она, обретя некоторую уверенность, продолжила твёрдо: — Мы будем блюсти порядок в этом районе, охранять его от гнета других группировок, следить за справедливостью! Народ молчал, однако не от предвкушения одухотворенных подвигов, а от безнадежного непонимания капитаном того, что такое банда гопников. Но Аки не унывала из-за неразделённых взглядов, ведь одна свеча надежды все-таки пылала в густой, унылой тьме обреченности – чуткой взор той самой девушки, остановившей отступающего недовольного, ее, Аме-чан, окутывал Акиру теплом, разводя в душе победоносный костёр, неугасаемо пламя веры в себя, которое космами источала Ширакаба, складно говоря, хотя хладное противостояние разума пыталось потушить жар, из-за чего в словах присутствовала доля робости: — С этого дня я буду вашим командиром, главой, буду нести за вас ответственность и защищать, а вы станете моей командой, будете выполнять приказы беспрекословно, стоять за справедливость и честность, наши интересы! — Акира досадливо выдохнула, пока по толпе расходился лепет согласия в безвыходном положении. Ки сделала глубокий вдох, будто пытаясь вобрать в легкие весь живительный воздух мира, и, поняв, что половина дела выполнена, ведь подчиненные действительно были готовы так называться, она решительно сказала: — Теперь нам нужно придумать название для группировки. У кого-нибудь есть предложения? Толпу окатила напряженная, продолжительная тишина. Не услышав ответа, Ширакаба сконфуженно сжала губы, слегка их покусывая. Затем она вновь вкусила воздух и с деланным воодушевлением заговорила: — Значит, на следующий собрании обсудим этот вопрос. Сейчас приступим к нашей главной цели слежению за честностью на улицах, спокойствие среди людей, для чего нам необходимо не только весть неустанную охрану района, но и иметь некоторый капитал, поэтому также мы будем выполнять различные задачи, приносящие доход… — Дурью торговать, что ли? — негодующе произнёс один из гурьбы, считая, что многословие Акиры переполнено эвфемизмами. — А девки будут себя продавать! — уже залихватски поддержал другой с усмешкой. — Слышь, закрой рот! Извращенец! Развратник! Придурок! – раздался возмущённый женский голос. — Молчать! — взвыл Шото. Банда продолжала перебрасываться язвительным шёпотом, прислушавшись к парню, перейдя на менее громкие звуки, через которые Акира могла вполне внятно говорить. — Нет, никакой проституции, вам нужно будет кого-нибудь поколотить, опустить, предупредить о чем-либо, ну, может, сильно или очень сильно избить, ну, вы понимаете, короче, ничего аморального, все вполне прилично и культурно, – Акира расслабленно улыбнулась, услышав смешок своих ребят. — Теперь мы можем начать распределение задач. Как вам известно в этом районе бесчинствует одна группировка, с которой нам предстоит разобраться, но это обсудим на грядущих собраниях, для начала я хочу посмотреть на то, как вы работаете с напарниками, на ваши способности, — Ширакаба вновь осмотрела окружающих. На лицах людей пребывали надменные ухмылки, дескать, разбежалась, не будут они стараться, чтобы твоя справедливость торжествовала, да ты ещё и денюжки за их работу получала. Акира заметила это и поначалу загадочно заворковала: — А за хорошую работу, — тон возвратился к обычному, бесхитростному говору, — вы будете получать двойную оплату. — О, это по-нашему! — радостно забасили люди. Акира, довольная своими дипломатическими способностями, о высоком уровне которых она даже не задумывалась, простодушно и откровенно заговорила: — Я рада вашей реакции. Приступим к распределению задач. Дайске, Аяно, Ри-… Рико, ты что здесь делаешь?! — Акира была совершенно не удивлена, нелепые появления Рико где угодно, хоть в бачке унитаза, стали обыденностью, но этот визит был настолько бесцеремонен, что Ширакаба остервенела. — Вышвырните её, пожалуйста! — Аки-чан, не будь букой… К Рико подошёл один из людей Ки и с невероятно нелицеприятным, вульгарным оскалом пропел: — Рико-чан, ты, что ли? — Я, то ли, Окуясу-кун, я, то ли, — звонко залепетала школьница с наигранными радушием и веселостью. — Ты мне деньги должна, возвращать планируешь? — рявкнул ее визави. — Деньги? Какие деньги? — зачирикала с гипертрофированно деланным непонимание Рико, но осеклась, будучи ударенной свирепым взглядом, словно тяжелым кулаком. — А, те самые деньги… Эм, ну, я же их тебе уже вернула… Ой, забыл, что ли, дурашка? — школьница широчайше улыбнулась, заморгав на Окуясу невиннейшими, чистейшими небесно-голубыми глазами. — Не ври мне! — озверел он, подняв Рико на два метра над землёй, схватив грубой, шершавой рукой белую школьную блузку. — Голубки, хватит устраивать тут игры, — пропел кто-то немного трескучим, но мелодичным голосом, — я-то могу устать от курлыканья, тогда возьму пистолет и пиу, — он изобразил огнестрельное оружие пальцами, направив воображаемое дуло на Рико, — ха, убил одного, а потом снова пиу – прикончил вторую, — он указал на Окуясу, — или наоборот, черт вас знает, — угрожающие слова плавно, словно ручеёк, текущий по бескрайней равнине, изливались из уст, хотя сам голос был и звонким, и слегка осиплым, будто ржавым, неторопливым, хоть и с усмешкой, довольно однозвучным. Тут школьницу подхватили и скоро выволокли на улицу, а на птичьи угрозы парня ответа не последовало, хотя голубок или голубка слегка напрягся. — Ладно, продолжим, хм, Окуясу, отправляйся-ка с Аяно и Дайске. Вам нужно отправиться в центр к ***, там встретите кое-каких ребяток в ярко-красных куртках с пандочками, переговорите с ними. Можете идти. — Оки, — ухмыльнулась Аяно, которая оказалась той самой девушкой, разозлённой нелестными высказываниями о женской работе, она подхватила хмурого парнишку, стоящего рядом и беспрестанно озиравшего все кругом угрюмым взглядом, и подозвала подбоченившегося Окуясу, вскоре покинув собрание. — Дальше, — задумалась Аки, — Макото, Кэтсу, Сэтуми, поезжайте в ***, там вас ждёт Мираи сан, он стоит возле храма, заберите у него необходимое и передайте кому он велит. Кэтсу, низкий, темноволосый и совершенно неприметный своими внешними признаками парнишка, мгновенно кивнул и направился к уже почти ушедшим компаньонам, разрозненно бредшим к мотоциклам. — Так, дальше, — вернулась к распределению поручений Ширакаба, — Куроми, Май, Гетсу, Аме, осмотрите район, если происходит беспредел, внешайтесь, — строго сказали Ки. — Есть! — раздалось многоголосие, в коем некоторые звучали бойко да удало, а другие отчужденно и недовольно. Ответ насторожил Аки, она обежала четверку глазами, но встретившись со спокойными очами Аме, в которых светилась величайшая непоколебимость, заставившая Акиру оставить какие-либо сомнения и уверовать в безукоризненное выполнение задания. Кивнув друг другу, девушки попрощались, и команда убыла. «Спасибо», — неслышно слетело с губ Ки. Задорно она продолжила: — Ладненько, Кин, Рюго, Кисибэ, поезжайте в ***, там нужно решить вопрос с группкой бессовестно разбойничающих наркоманов. Сосланные разочарованно вздохнули, закатив глаза с отвращением, но быстро направилась исполнять приказ. Акира проводила их взглядом и вернулась к оставшимся: — Так-с, Рю Мей, Ероити, отправляйтесь в ***, успокойте упивающегося властью бандита, хорошо? — Аки запнулась, покосившись на Рю Мея, коим являлся стрелок по голубкам, он лучезарно улыбался, лукаво прищурив глаза. — С кем я иду? — пронзительно засипел Рю, ещё пуще растягивая уголки губ. Акира головой указала на взволнованного первой в своей жизни миссией Ероити. Снайпер расплылся в ухмылке и, поднявшись стеклянными глазами от пыльной коричневато-желтой обуви до самого лба, на котором аккуратно лежали светло-фиолетовые волосы, собравшихся в остроконечные тонкие пряди, он вибрирующим, будто поток воды наталкивающийся на небольшие обтёсанные камни, голосом обратился к двухметровому Еро: — Оки-поки, пойдём, большая малютка. Ероити вздрогнул, глотнул неровно и, пытаясь выдавить из себя вежливую улыбку, кривил губы. Рю Мей приподнял тонкую верхнюю губу, над которой красовались следы топорного бритья, обнажив желтоватые зубы, и плутовато подмигнул правым глазом, казалось, смотревшим сквозь лёгкий утренний туман. Парень озорно положил смуглую руку на плечо Ероити, от чего по телу разбежались шустрые мурашки, закрадывавшиеся во все близкие и отдаленные от места соприкосновения участки. Дуэт «оседлал» мотоциклы, хотя в случае Рю Мея транспортом послужил старенький мопед, и двинулись вдаль, преследуя неуловимую линию горизонта. А пока ощущающий некий курьёз Ероити и умиротворённый Мей, беспечно ухватившийся за руль одной рукой да другой сжимающий между тонкими, прямыми пальцами сигаретку, выкуренную почти до фильтра, подъезжали к назначенному месту, Дайске, Аяно и Окуясу уже добрались до цели. — Хм, парни в футболках с пандами, — погрузилась в размышления Аяно. — Не в футболках, а в куртках, бестолковая дура, — пробормотал насупившийся Дайске. — Ты как меня назвал?! — взорвалась Аяно. Воспылав, девушка свирепо бросилась на парня, норовя выколоть глаза, вереща нечеловечно: — Ты, мерзкий, тупой, свиноподобный, мизогинный инцел, отвали от меня с пустыми упреками! — она рявкала, бесчисленно делая попытки опрокинуть оппонента. — Замолчи ты! — прорычал Дайске, одним незамысловатым, но очень быстрым движением ухватив шею Аяно. Подверженная неприязненно плюнула ряд с противником, но тот не оскорбился, он оставил Аяно и приступил к поискам команды пандочек. Насмотревшись на один из способов нерациональной траты времени, так виртуозно продемонстрированный его соратниками, Окуясу беззаботно зашагал, ища цель, которая, как ему самому помнилось, должна быть одета в шорты с пандами. — Вы какие-то вспыльчивые, ребята, — воскликнул он, решив, что раз уж они стали командой, то стоит проявить хоть каплю приличия и по-приятельски поболтать. — Мы же всё-таки товарищи, почти семья, нужно быть немного поприветливее. — Мы и так семья, — понуро отрубил Дайске, сгорбившись и сев на лавку. — Ну, так я и говорю: «почти семья», мы ж соратники, команда, как-никак, должны поддерживать, а не избивать друг друга, — с видом всезнающего мудреца проговорил Окуясу, поправив брюки, пытавшие сбежать от хозяина, благополучно покидая половину его ягодиц почти каждые десять минут. — Ты идиот?! — остервенел Дайске. — Мы действительно брат и сестре, родственник, мать твою! — он жестоко ударил кулаком по лавке. Окуясу насупился, но, вспомнив о своей «необычайной мудрости», будто ощутив просветление, начал: — Дайске, я счастлив, что ты принял мое назидание, брат мой. Но, прошу, считай и меня братом своим, ведь и ты, и я братьями приходимся, хоть и единого материнского чрева не делили, крови отца одного не имеем, но все равны, скреплены печатью общих взглядов, одной духовной семьи, все мы Божьими детьми являемся… — Ты что несёшь?! — Дайске более не был зол, он был шокирован тупостью своего собеседника. — Мы брат и сестра, блин, тугодум чертов, у нас одни батька и мамка…были… Парень мгновенно умолк и в полной апатии вынул телефон, на который пришло сообщение от Аяно: «Они возле ворот парка ***, одеты в ФУТБОЛКИ, куртки и шорты С ПАНДАМИ! Идиот🤬» — За мной, — воскликнул Дайске. Окуясу повиновался, вскоре они оказались в указанном месте, где встретили пятерку несуразно сложённых, неотесанных подростков в костюмах с очаровательными пухлыми пандами. Драка не завязалась, стоило только коренастому Окуясу подойти к «банде», дабы, как предложил Дайске, проявить себя, мальцы тут же разбежались взапуски, прося прощения за все грехи и моля о пощаде. Вскоре тройка покинула район ***, отчитавшись капитану о завершении миссии. В это время все кроме Рю Мея и Ероити завершили работу и разбежались врассыпную по своим делам, пока оставшиеся тщетно искали цель. Однако вот дуэт проезжал мимо небольшого кафе с уютной верандой, заставленной множеством двухместных столиков, устланных клетчатыми скатертями, единственный из которых был заставлен блюдами: рисом, жареной свиной под соусом из томатов, который строжайше запрещено путать с кетчупом, множеством закусок, всегда пребывающих в избытке на азиатских приемах пищи, словом, на стол поставили рог изобилия. — Вот и наш пациент, — ещё сильнее прищурив глаза-хрусталики, оскалился Рю, указывая на единственный занятый стол уже одиннадцатой выкуренной за миссию сигаретой. Грузный мужчина невозмутимо продолжал трапезу, вальяжно устроившись на небольшом кресле, еле умещавшем его седалище, хотя в этот миг на его пир бестактно ворвались незваные гости. — Добрейший вечерочек, — добродушно прохрипел Рю, — проследуйте за мной, милый господин. — Отойдите, — немногословно буркнул обжирающийся товарищ, бросив на Мея взгляд, наполненный омерзением. — Прошу простить, но мы с моим приятелем слишком долго колесили в поисках вас, по сей причине не можем так быстро расстаться. — Ваше дело, — мужчина достал телефон, намереваясь позвонить охране. Рю, будто взмахнув хлыстом, достал пистолет, точный выстрел которого моментально пробил телефон, филигранно пролетев в паре миллиметров от носа господина. — Упс, — лениво протянул Мей, пытаясь изобразить испуг, — вот вам и не помогут, эх, печаль… Услышав выстрел, на улицу выскочила взъерошенная официантка, прячась за дверью, но укрытие оказалось ненадёжным. — Прости, милое создание. Сейчас этот господин отойдёт на минуточку, а позже оплатит еду, оки-и? Они напуганно кивнула, бросаясь в заведение. Тогда господина, вымаливавшего пощаду, вытащили под руки в переулок, противоположный точке, в которой находилась его охрана, а он, остолбенев и, кажется, лишившись власти над своим телом, сжался, послушно упав на асфальт. — Руки или ноги, мой пупсик? — протянул Рю Мей, заигрывающе подмигивая. — Молю, не надо, любые деньги дам… — отчаянно рыдал поваленный. — Долго-о… — вновь хрипло пропел Мей, сохраняя хитрый оскал, но уже на играя глазами, которые окутались безразличием. — Сам выберу. Воздух пронзила пуля, впившись в широкую голень. Мужчина истошно завопил, корчась от боли, искажая лицо в мученических гримасах. — Ох, извини-и, — со скукой в голосе прозвенел Рю Мей. — Пиу, рука-а… Мужчина потерял сознание, тогда Рю оглянулся, заметив Ероити, вжимавшегося в стену от животного ужаса, он был бледен, словно мертвец, а глаза опустели, будто игрушечные шарики, руки неконтролируемо, неистово дрожали, как и ноги, беспрерывно бегали колебания. Рю флегматично отвернулся от товарища, бесстрастно склонившись над мужчиной. — Вот и бумажник, заплати-ка за его еду, — Рю протянул Еро бумажник жертвы. Ероити беспрекословно поплёлся на ватных ногах к кафе, качаясь из стороны в сторону, держа на вытянутой хрупкой ладошке большой кожаный бумажник. — Эм, — остановил Рю. Еро не повернулся, это стоило слишком больших усилий, он статуей остановился, слушая, сквозь режущий звон в ушах. — Официанточке на чай дай, пожалуйста, — просипел Рю Мей своей привычной мелодией. Ероити пошёл дальше, бесчувственно кинул кошелёк на стол, где по-прежнему остывал ужин, заметив напуганную работницу кафе, осторожно поглядывающую через окно на него, сквозь чуть открытые губы выпустил: — На чай… Вам… Извините… Он поплёлся к мотоциклу, как вдруг услышал задорного напарника: — Выпьем чего? — Мне домой. — Ну, поки. А ты хороший парниша, — ухмыльнулся Рю, покидая Ероити, куклой сидящего на мотоцикле.