Вернись навсегда

Сириус проснулся первым — впервые с тех пор, как они начали свои тайные ночные встречи. Гермиона слегка похрапывала, чего она никогда не делала, будучи трезвой. Сириус удивился тому факту, что он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать это. Но как только он подумал об этом, то понял, что на самом деле совсем ее не знает. Что убедило ее вернуть его, и так и никогда не сдаться? До Арки знакомство друг с другом строилось скорее на взаимном терпении — ей не нравилось, что он всегда насмехался над Снейпом или поощрял Гарри на безрассудные поступки, а он не оценил ее всезнайство и то, как она взяла на себя смелость ругать его, будто это она была взрослой, а он ребенком. Но они достаточно хорошо ладили, обходя друг друга стороной и общаясь в основном только ради Гарри. Однако сейчас, глядя на ее неподвижную фигуру, залитую лунным светом, он мог признать, что в глубине души уважал ее больше, чем кого-либо из своих знакомых. «Она напоминает мне Ремуса», — подумал он, и на мгновение у него защемило сердце. Они оба были такими умными, они оба были такими хорошими, а еще всегда старались поступать правильно, и абсолютно всегда заботились о Гарри. Он на самом деле лелеял мысль о том, что эти двое будут вместе, потому что если кто и мог справиться с ликантропией Ремуса, так это Гермиона. Но когда Тонкс объявила о своих намереньях, а Ремус растерялся под таким напором, Сириус отбросил эту мысль. С другой стороны, хотя Сириус никогда об этом не задумывался, Гермиона и сама составила о нем собственное мнение. Ей нравилось его чувство юмора, когда оно не было направлено на Снейпа или другую жертву. Ей нравилось его беззаботное отношение к жизни, тем более что сама она никогда не смогла бы его перенять. Но эти чувства были погребены под разочарованием из-за тех же самых качеств: его жестокого юмора и ленивого характера. Зная то, что он знал о ней, Сириус задавался вопросом, почему она была единственной, кто никогда не сдавался. Она всегда казалась такой реалисткой, разумной до холодности. Что поддерживало огонь в углях надежды на его выживание? Гермиона неприлично фыркнула и поерзала на кровати. Он знал, что ей не нужно вставать еще около часа, и намеревался использовать это время с умом. Он еще не довел до совершенства свой план по соблазнению, но неторопливый темп может быть просто выброшен на ветер, если она продолжит вот так задевать его ногой. Хотя он не мог отрицать трепет возбуждения, вызванный короткой лаской, он отстранился. Если он откажет себе на некоторое время, облегчение будет еще слаще, когда он его достигнет, к тому же он подозревал, что ей может не понравиться, что ее домогаются во сне. Он убрал ее непослушные волосы с лица, провел пальцами по шелковистой коже щеки и губам. Они были такими мягкими, слегка приоткрытыми, с по-детски выпяченной нижней губой, восхитительно надутой. Сириус положил пальцы на пухлую нижнюю губу, и ее язык высунулся, чтобы облизать губы, задев при этом кончики его пальцев. Сириус застонал и отстранился, перевернувшись на спину и задаваясь вопросом о достоинствах своего самоистязания. Он был уверен, что если просто начнет целовать ее, то в мгновение ока займется с ней любовью. Он честно не верил, что она отстранится. Он чувствовал, что она хотела его так же сильно, как он хотел ее, даже если она не хотела — или не могла — смириться с этим. Но, несмотря на выходки своей юности и краткую свободу после Азкабана, Сириус был достаточно мудр, чтобы знать, когда женщина была особенной. Он встречал немногих из них, или, возможно, не оценил их, когда встречал, но он знал, что Гермиона была одной из таких. Она была хрупкой, маленькой птичкой с полыми костями, всегда хрупкой и робкой. Он не будет торопиться, потому что она этого заслуживает. Она была особенной. Она была другой. И она прикасалась к нему. Гермиона лежала на боку лицом к нему, прижимаясь вплотную, обхватив его спереди рукой и бедром, и прижавшись лицом к его груди. Она удовлетворенно вздохнула, и самообладание Сириуса немного дало слабину. Или много. «Она так хорошо пахнет и такая нежная». Сириус никогда не чувствовал себя таким взрослым, как в тот момент, когда ее юная плоть скользнула по его коже. Ее нога оказалась в опасной близости от его паха, а рука задела обнаженный сосок, после чего он поспешно опустился на его бок. «Мерлин, — подумал он, — если она делает меня таким твердым пока спит, что она может сделать, проснувшись?» С этой предательской мыслью Сириус встал с кровати. Благие намерения не стоили и ломаного гроша, когда простое тепло ее тела наполняло его член кровью. После холодного душа и лекции с упреками в свою сторону, Сириус был рад услышать, как Гермиона проснулась. Громкий стон достиг его ушей, хотя он все еще был в ванной. Он криво усмехнулся — теперь она, должно быть, сожалеет о своей попытке разрешить ситуацию алкоголем. Он стоял неподвижно, пытаясь расслышать, что она делает. Раздался громкий стук, и он подумал, что, возможно, пришло время вернуться и посмотреть, не нужна ли ей помощь. Он подошел к двери спальни и тут же пожалел, что не остался в ванной, где было безопасно. Гермиона лихорадочно открывала ящики. Она надела простое черное нижнее белье и бюстгальтер в тон, но не смогла найти брюки, которые хотела надеть сегодня. И что еще хуже, у нее сильно болела голова, и она была уверена, что это не было результатом нехватки Сириуса. «Вот почему ты никогда не пьешь», — резко напомнила она себе. Даже если она не напивалась, на следующий день она всегда чувствовала себя как дерьмо. Она наклонилась, открывая нижний ящик, и уже собиралась улыбнуться своему успеху, когда услышала стон в дверях. Она быстро обернулась. Ее взгляд упал на проснувшегося и покрасневшего — покрасневшего? — Сириуса Блэка. Она замерла, зная, что стоит попытаться прикрыть обнаженные участки кожи, но в самом деле! Это он наблюдал, как она одевается! Да и все равно спрятаться было негде. Сделав глубокий вдох, она впилась в него взглядом, мысленно крича ему, чтобы он уходил , потому что настоящий крик мог разорвать ее череп напополам. Она поспешно надела брюки и нашла к ним красную блузку. Когда она снова повернулась к нему, его глаза были закрыты, а кулаки сжаты. Гермиона обеспокоенно подумала, не захочет ли он, чтобы у нее было свое собственное жилье, и она перестала жить в его доме, когда ее взгляд упал на его промежность. «Он определенно… проснулся», — заметила она про себя. Сглотнув, Гермиона закончила одеваться и подумала о том, чтобы направиться к двери, но знала, что если она это сделает, то будет ближе к нему, и ей придется пройти мимо… всего этого. Поэтому она просто стояла там. К счастью, Сириус двинулся первым. Не встречаясь с ней взглядом, он забрался обратно в кровать, отвернувшись от нее. «Ну, если это не выпроваживание, то я не знаю, что это такое!», — подумала она, немного задетая его действиями. Она тихо топнула (потому что нормальное топанье привело бы к ее немедленной кончине, если верить тревожным ощущениям в голове) и пошла в ванную. Сириус был унижен. Он вел себя так, будто ему снова пятнадцать лет — одевающаяся женщина не заводила его так сильно с тех пор, как он был подростком. И что еще хуже, она все это видела. Вот вам и учтивый соблазнитель. Теперь ему повезет, если она увидит в нем кого-то кроме полного извращенца, вуайериста и грязного старика. Когда он услышал, как Гермиона спускается по лестнице, его рука сама по себе двинулась под одеялом к напряженному члену. Сжимая плоть в руке, Сириус мысленно представил Гермиону в черных трусиках и лифчике, мягко улыбающуюся ему в дверях. Вместо того чтобы быстро одеться, чтобы успеть на работу, в его мыслях она протянула ему руку. Он пересек комнату, и она лукаво улыбнулась ему, прежде чем грациозно опуститься перед ним на колени. Сириус застонал, и его рука начала двигаться быстрее, а другая потянулась к яйцам, чтобы ускорить его освобождение. Гермиона посмотрела на него снизу вверх и потянула его штаны вниз. Не отводя взгляд от его глаз, она медленно слизнула предэякулят с кончика его члена, тихо застонав, когда попробовала его на вкус. Сириус откинул голову назад, и его хватка на члене усилилась. Еще несколько быстрых, жестких рывков, и он прикусил губу, чтобы не закричать. Он все же не смог сдержать стона и густые горячие капли залили его живот. Сириус решил, что теперь им действительно нужно поговорить. Гермиона закончила готовить обед для себя и Сириуса, как всегда положила его в холодильник, и посмотрела на лестницу. Ее ноги приняли решение за нее, поняла Гермиона, остановившись у входа в спальню. Сириус лежал на спине, уставившись в потолок. Он выглядел немного раскрасневшимся, и Гермиона надеялась, что он не сердится на нее. — Я ухожу на работу, — объявила она. Сириус вздрогнул, слегка приподнявшись на кровати, чтобы посмотреть на нее. — Хорошо. — Я приду домой на обед, — сообщила она ему, хотя они оба знали, что не обойдутся без этого. Сириус прочистил горло и отвел взгляд. — Хорошо. — И сегодня вечером… — Гермиона не была уверена, хочет ли она это говорить, но это было необходимо. — Сегодня вечером мы должны поговорить о том… что происходит. Я не думаю, что наш нынешний способ решения проблемы работает. Сириус продемонстрировал свое неимоверное знание английского языка, кивнув и сказав: — Хорошо. Она кивнула в ответ и поспешно вышла из комнаты. Ей очень хотелось вернуться, чтобы в последний раз прикоснуться к нему, прежде чем ей придется уйти, но что-то в его поведении удерживало ее. Сначала он выглядел… сердитым. Но потом она опознала в его взгляде не гнев, а голод. И это пугало ее почти так же сильно. Как обычно бывало после возвращения Сириуса, этот день проходил мучительно медленно, и каждая секунда на часах отдавалась отчетливым шумом в ушах Гермионы. Даже поездка домой на обед не помогла развеять ее беспокойство, и Гермиона была рада, что они решили поговорить сегодня вечером, потому что уход от проблемы сводил ее с ума. Передышка, которую они получили от прикосновений и близости, на минуту была приятной, но дискомфорт возвращался, как только они расставались. Она тихонько хихикнула, вспомнив как они отчаянно обнимали друг друга в гостиной в тот момент, когда она прошла через камин, держались за руки, пока грелся их обед, и, сидя на диване, соприкасаясь бедрами, пока ели в тишине. Прежде чем вернуться на работу, она бросила на Сириуса страстный взгляд через плечо. Его лицо выражало чистую агонию, но он не встречался с ней взглядом. Теперь она смотрела, как секундная стрелка отмеряет медленно бегущее время, а ее тело чувствовало себя так, словно пробежало марафон, не говоря о разуме, который был истощен и разбит. Гарри прислал сову, сказав, что его все-таки не будет сегодня вечером, так как он и его напарник будут следить за домом печально известного Пожирателя Смерти. Они медленно окружали его, но если кто и знал, как быть неуловимыми, так это Пожиратели Смерти. В ответ Гермиона отправила приглашение на ужин в воскресенье, попросив его привести Джинни. Она была уверена, что он рассказал своей жене о Сириусе, и Джинни, вероятно, была вне себя от радости. Наконец пришло время уходить. Она собрала часть своей работы на выходные и почти побежала в сторону каминного зала. На самом деле ей не очень хотелось разговаривать с Сириусом, но она ужасно хотела его видеть. Сириус провел день, читая и расхаживая по комнате, размышляя о том, что он хотел сказать Гермионе, когда она вернется домой. Он хотел рассказать ей о своем плане, чтобы они действительно стали… парой? Вместе? Сириус нахмурился, гадая, как бы он предложил эту идею. Он не слишком задумывался о деталях, только о сексе. Она, вероятно, захотела бы встречаться и все такое. Что ж, с этим он справится, решил он. Это было бы не так уж плохо — она была чертовски великолепна, забавна и умна. «Слишком молода для тебя…» Он быстро отключил свой не вовремя заработавший мозг и еще немного подумал о сексе. Из распутных мыслей Сириуса вырвал звук заработавшего камина, и он увидел, как вошла Гермиона. После короткого заклинания, чтобы очистить свою одежду от пепла, она пересекла комнату и подошла к дивану, на котором он развалился, откинувшись на подголовник, вытянув обе ноги на сиденье и сцепив пальцы за головой. На нем были узкие джинсы, сносно скрывающие эрекцию. Гермиона стояла перед ним, оглядываясь по сторонам, готовая приказать ему сдвинуть ноги, чтобы она села. Он опередил ее, бросив на нее вызывающий взгляд и приподняв бровь, на что она нахмурилась. Сириус не двигался. Если бы она хотела сесть, ей бы пришлось сесть на него. Охваченный борьбой характеров с Гермионой, едва понимающей, что происходит, Сириус повернулся на бок, двигаясь так, чтобы его спина была прижата к спинке дивана, оставляя для нее немного места — недостаточно, чтобы сидеть, но, если бы она легла рядом с ним, держась за него… — Гермиона, любовь моя, давай же. Ляг со мной. Нам обоим нужно, чтобы ты это сделала, — его голос был чертовски соблазнительным, низким и отдающим вибрацией в низ ее живота. Гермиона сняла туфли и села на маленькое место, которое он ей оставил. Сириус не стал терять времени даром и потянул ее вниз — ее спина прижалась к его груди, а ноги оказались в ловушке под одной из его ног. Его рука скользнула по ее талии и небрежно легла чуть ниже ее груди. Он снова похвалил себя за выбор джинс. Гермиона держалась невероятно напряженно, пока комфорт пребывания в его объятиях не взял верх, и она смогла вздохнуть. Напряжение покинуло ее тело, и она положила обе руки на руку, прижимавшую ее к нему. Она слышала, как Сириус нюхает ее волосы. Он отвел носом ее густую гриву в сторону и опустил рот к месту соединения ее плеча и шеи. Прижался к нему губами, не двигаясь, просто ожидая. Она не пошевелилась, не издала ни звука, поэтому Сириус с сожалением убрал рот. — Время поговорить? — спросил он, не слишком довольный этим фактом, но желая решить уже вопрос и не возвращаться к нему. Она кивнула, убирая его руку, чтобы сесть. Ему не хотелось отпускать ее, но он это сделал. Они устроились так, чтобы сидеть лицом друг к другу. Сириус взял ее за руку и положил себе на колени. Прижиматься к ней всем телом было лучше, но ее рука тоже приносила облегчение. Она начала: — Я знаю, что это не лучшая ситуация, и уверяю тебя, я понятия не имела, что все будет так, когда я призвала тебя обратно. Но я думаю, что в наших общих интересах попытаться немного помочь друг другу, пока мы не сможем понять, как… заставить связь исчезнуть. Сириус нахмурился. Ее голос звучал так официально, так жестко. — Значит, если бы ты знала, что тебе придется прикасаться ко мне, ты бы оставила меня там гнить… или что там еще? — Нет, нет… — опешила она. — Я только имела в виду… ну, конечно, ты… — она резко замолчала. Все шло не очень хорошо. — Я имела в виду, что ты, вероятно, вообще не захотел бы возвращаться, если бы знал! Сириус рассмеялся. — Я бы хотел вернуться, даже если бы это означало, что мне придется прижиматься к самому Темному Лорду! — и как только эти слова слетели с его губ, он понял, что сравнил ее с Волдемортом. Дело может повернуться плохо. Гермиона выглядела потрясенной, а затем ее сверкающие глаза сузились и остановились на нем. — Ну, я всегда могу отправить тебя обратно, и ты сможешь пойти и найти его! Он вздохнул. Он никогда не был хорош во всей этой «болтовне», и она не облегчала ему задачу. — Хорошо, Гермиона. Я не это имел в виду. Давай просто попробуем закончить этот разговор, не убивая друг друга, потому что я не думаю, что смогу жить без тебя прямо сейчас, понимаешь? — слова, которые должны были быть небрежными, были наполнены чувственностью, и Сириус мысленно пнул себя. Раньше он был так очарователен с дамами, но эта заставляла его признаваться в вещах, которые следовало скрывать. Она успокоилась и сказала: — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Так что все пока сводится к тому, что нам нужно быть в почти постоянном контакте. — Похоже, в этом-то все и дело, — согласился он. — Почему? — ее вопрос был таким жалобными, и он понял, ее, должно быть, сводит ее с ума, если она что-то не знает. — Гермиона, может быть, тебе стоит сказать мне точно, какое заклинание ты произнесла. Где ты его нашла? Каковы были точные инструкции? — Сириус не был уверен, что сможет извлечь из этой ситуации больше, чем она сама, но он хотел попытаться помочь ей. — Я уже говорила об этом — нет ничего, что указывало бы на подобную реакцию, — указала на пространство между ними с болезненным взглядом. — Мне так жаль. Он крепче сжал ее руку. — Пожалуйста, не извиняйся за то, что вернула меня. Пожалуйста. Я знаю, это… странно, но мы можем заставить ситуацию работать на нас. И может быть… Я могу сделать ее лучше для тебя? — он хотел, чтобы последняя часть звучала сексуально, но на деле прозвучало как мольба. Она выглядела озадаченной, и Сириус серьезно усомнился в методах соблазнения ее предыдущих партнеров. Он надеялся, что ему не придется прямо выходить и предлагать свой член, но он сделает это, если придется. — Если прикасаться ко мне приятно, любимая, тогда я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Когда захочешь. Куда захочешь. Как бы ты ни хотела… — его голос упал так низко, что ей пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать последнюю часть. Она встретила его пылающий взгляд, и его серые глаза стали черными от желания. Ее рот приоткрылся, впитывая его слова. Он хотел, чтобы она прикоснулась к нему? Вот так? Он наклонился ближе, положив одну руку ей на шею, а другой крепко сжимая ее руку. Он наклонил голову и прошептал ей в губы: — Гермиона… прикоснись ко мне.